Старик

                СТАРИК
  Сколько раз проходил мимо огорода и никого не видел, а тут рядом с тропинкой, за изгородью, вижу человека с седой бородой. На плечах облезлая кожаная куртка, на голове шапка-ушанка, на ногах валенки, повидавшие дороги.
  Прохожу мимо.
- Мил человек, закурить не найдется? - спросил старик.
- Рад бы угостить хорошего человека, - останавливаюсь и ставлю рюкзак к изгороди, - да лет восемь, как бросил эту дурную привычку.
- Зря, я уже более полвека цибарю.
- Где ж вы курите, не вижу.
- Купить не на шта, вот и цыганю у прохожих.
- Возьмите пожалуйста, купите пачку отравы, - достаю из кошелька десять рублей.
- Эт для тебя отрава, для меня, горемыки, табак почитай жизнь, убери сигнацию, табачок одно, а деньги у чужова брать нельзя.
- Какой я вам чужой, мы все в России друг дружке родня.
- Эт ты прав, никто не знает, кто наши предки.
- Берите, а то обижусь!
- Ладно, только вернуть не успею, то бишь могу не успеть, да и где тебя искать? - дед прищурил глаза и кивнул головой.
- Мне эту, как вы говорите сигнацию не жалко.
  Он было потянулся за десяткой, но после моих слов, опустил руку.
- Коль не жалко - не возьму.
- Почему, что за блажь?
  Он отвернулся и стал уходить в сторону баньки, что-то забор мотал.
  Стою в растерянности.
- Строптивые, - говорил мне папа, - бывают интересные!
  А тут бедняк с гонором. Я страсть какой любопытный, а после гибели родителей, к старикам особое отношение.
  Ставлю за ограду рюкзак и направляюсь на станцию, благо всего с километр. До моей деревни два километра, я не спешу, меня там никто не ждет. Соседи присматривают за домом. Семь лет назад батя построил новый дом, на месте развалюхи. Летом семьёй приезжаем сюда, на пару неделек. Купил сигареты, иду обратно, издали вижу старика у ограды, подхожу.
- Вот вам блок, курите.
  У старика глаза загорелись.
- Да ты что, правда?
- А то!
- Спасибачки, не знаю чем отблагодарить тебя, мил человек.
- Достаточно хорошего слова, сказанного от души.
  Дед вытер рукой навернувшиеся слёзы.
- Зимой та хоть помирай, курить охота и нигде никого.
  Мы говорили с женой, кого бы найти, жил бы в нашем деревенском доме, платили бы, привозили бы продукты.
  Мои и жены родители летели на юг и не долетели, одноклассники, дружили с первого класса.
  Скучаем без родителей, часто вспоминаем их. Нам хочется, чтобы наши дети чаще общались со стариками, это необходимо.
  И я решил побольше разузнать об этом человеке.
- Как же обходитесь без табака?
- Курю всякую гадость, сухие листья деревьев, солому. А, ежели доведётся, стрельнуть папироску или сигарету, так это у меня праздник!
- Где ваш дом?
- А вот он, - старик показывает на баньку.
- Мне казалось это баня.
- Была баня, дом вон энтот, - показывает рукой в сторону сада.
- Вижу, за яблонями, высокий, большой дом.
- Сыновья помогли строить, теперь это чужой дом.
- Продали, - удивился я?
- Баба захворала, поехала в город, там сестра её живёт.
- И что там?
- Теперь без денег шагу не сделать, везде дай.
- Всем хочется хорошо жить.
- Продали дом цыганам за бесценок. Кончились и эти деньги. Жену залечили, говорили, что болезнь прогрессирует нужны лекарства, у нас их нет, нужно покупать за границей и покупали. Куда деваться, вернулась домой в деревню но еще хуже чем до лечения, лежит, даже не встает. Перестроил баню, живём. Если б не огород, померли бы. Пенсия у колхозников грошовая. Старший, Константин, служит на Дальнем та Востоке, комэск, с детства мечтал летать, истребитель. Младший, Всеволод, артиллерист, комбат, служит неподалеку от старшего брата. Несколько лет в отпуск не приезжают.
  Вдруг задул ветер, заморосил дождь.
- Бери рюкзак, пойдем в дом, - командует старик.
  Непонятно, как старик и старуха воспримут мое предложение, у них свой огород, да и дом, мало ли, при случае сыновья могут выкупить. Откуда я взял, что больная старуха согласиться переехать, здесь для неё всё родное. Моя Заваруха больше этой Широкой. Теперь в ней четыре дома. Раньше в Широкой было двести домов, отец рассказывал, когда проезжали мимо.
  В домике чисто, уютно, темновато.
  Старик включил свет.
- Вот, смотри, как живут бывшие труженики села, между прочим орденоносцы, да у Надежды Гавриловны и у меня ордена трудового Красного знамени. Вон она на полатях разлеглась.
- Простите, меня зовут Игорь Петрович, а вас ,как величать?
- Чего меня величать, Егором, между прочим, тоже Петровичем звали.
- С кем это ты языком чешешь? - из-за печки, с полатей раздался голос.
- Гость у нас, Надя, Заварухинский.
- Заварухинский, чей же?
- Здравствуйте, Надежда Гавриловна!
- Здравствуй, милай!
- Макарова Петра Ивановича.
- Петруши, - удивилась старуха!
- Вы, знали отца?
- Они дружили с Егором, как не знать.
- Мы с твоим отцом служили в одном отделении, одну пушку катали, умница твой папаня, мы с ним помком взвода были, в одной батареи, соревновались, он чаще опережал меня.
- Хватить балаболить, угости человека, чем бог послал.
- Во, какая она заботливая.
- Иди, иди.
  На улице гром гремит, молния сверкает, дождь по крыше хлещет.
- Куда идти, промокнет, - беспокоюсь о старике.
- Он не промокаемый.
  Старик на кухне гремит посудой, вдруг юркнул в дверь.
- Слышишь, милок?
- Да, Надежда Гавриловна, слышу.
- Отца твоего девушки любили, он был скромный, уважительный.
- Надежда Гавриловна, моя жена заведует терапевтическим отделением, а я главврач поликлиники и тоже терапевт.
- Дааа!
- Егор Петрович рассказал, как вас обманули.
- Да уж, лихое время, демократия.
- Тогда было лучше?
- Нет, милай, при большевиках и при коммунистах было тоже не сладко, с утра до ночи работали за трудодни, а на эти дни давали огрызки, но мы верили, наши дети будут жить лучше нас, теперь и надежду умыкнули.
- По-моему, это трудности роста, дальше будет лучше. Новая система управления государством имеет много недостатков, люди не могут управлять в новых условиях, а хваткие пользуются моментом.
- Хорошо бы так, но защиты у простых людей никакой нет, мы лицом к лицу с жульём, умные подстроили так, чтобы воровать и не отвечать.
- К сожалению, много бед, наша страна, как бы обречена, помните в кинофильме «Чапаев» крестьянин говорил, что белые грабят, красные тоже грабят.
  Старик вернулся, сбрасывает с себя мешок, одевал вместо плаща, пронёс на кухню овощи.
- Егор, может картошку сварить?
- Некогда, вон сколько всего.
- Если вы обо мне беспокоитесь, то я сыт, спасибо.
- На улице дождик шпарит, может правда картошку приготовить, пообедаем?
- Если вы спрашиваете меня, то я сыт, спасибо.
- И тебя и Надю.
- У меня вчерашний борщ, может Игорь будет борщ?
- Игорь Петрович, может разогреть борщ?
- Нет, нет, спасибо.
- Тогда мы щяс хлобыстнём, за встречу, по маленькой, чем поют лошадей!
- У меня в рюкзаке коньяк и всего много.
- Мы не привычные к городским коньякам, у нас свой, да еще похлеще вашего!
  Старик ставит на стол огурчики, чуточку покрасневшие помидоры, зелень, крупно нарезанные куски сало, хлеб и бутылку.
- Чистая, как слеза отрава, Надя научилась настаивать на травах, покрепче городской водки и никакой химии.
- Мы по праздникам по рюмочке с дедом, сыновья не пили и до сей поры  ничего не пьют кроме шампанского и то по глоточку.
- Ой, забыл, свеженькие, прямо из под курочек яички.
  Скоро дождь прекратился, я выложил из рюкзака всё и на станцию.
  Дома рассказал жене, как лечили Надежду Гавриловну.
  Жена на скорой помощи привезла Надежду Гавриловну в больницу. Обследовали и ничего неизлечимого не обнаружили. Наша семья подружилась со стариками. Зимой и летом гостим у них. Помогли выкупить их большой и прекрасный дом. Сыновья с семьями приехали в отпуск. Мы подружились, наши дети ровесники тоже стали дружить. В разговорах со стариками выяснили, оказалось, дед Егора Петровича Макаров Ерофей Кириллович и мой прадед, Никита Назарович были женаты на сёстрах, правда, на двоюродных. Прав был старик, хоть и дальние, но всё же мы родственники.