Рабочий полдень. Анализ следственного эксперимента

Рабочий полдень. Анализ следственного эксперимента [Камиль Исигуро, Мию]


Я уже мало чего понимаю. Может, надо было сказать это с самого начала? С самого начала я почти ничего не понимал. Но не бросать же все на полдороге? Поэтому я остался. То есть, всё, конечно, не так. Сначала-то я думал, что в этом очень даже можно разобраться, пусть и придется очень непросто. Что любой честный человек обязан почувствовать потребность в этом разобраться. Ничего невозможного не было
Я уже не отличаю видимости от содержания. Может быть, я никогда особо не разбирался в людях, но то, что я испытываю к ним сейчас, трудно назвать любовью. Трудно назвать даже приятием. Я уже не отличаю честного человека от того, кто таковым только кажется. Таковым – это: а) честным, б) человеком. Я работаю круглосуточно; если какое-либо отличие места моей работы от временной дислокации ада и существует, то, к сожалению, оно не установлено.
Женщина, сидящая рядом со мной на одном диване, это убийца. Женщина, которая так великолепно ведет телешоу, которую вы можете наблюдать на телеэкране ежевечернее, – тоже является убийцей. Кажется, женщины-не-убийцы вокруг меня перевелись вовсе. Та, которая сидит рядом, с виду – ребенок лет пятнадцати, хотя на деле она старше раза в полтора. И конечно, она ничего не помнит. Спасительная ветвь амнезии. О чем она должна помнить (но не помнит)? О пятнах крови на своих руках? Ужасе в глазах жертвы? Ничего такого не было. Она убивала силой мысли. Любой, кто говорил с ней хоть раз, поймет, в чем здесь ирония. А я, как уже сказано выше, уже мало чего понимаю.
Приятно ли мне находиться с ней рядом? Она забралась на диван с ногами, читает журнал, напевает что-то под нос и, кажется, жует какую-то конфету. Если я произнесу вслух то, что пережевываю мысленно – она взвизгнет, и даже, может, в шутку ударит меня журналом по щеке. Уверенность в собственной невиновности – тоже спасительная ветвь. Уверенность в собственном непонимании, наверное, тоже... в том-то и дело, что я уже не уверен: а) в собственном недопонимании, б) в собственной невиновности. Итак, приятно ли мне находиться с ней рядом? Честно говоря, основное чувство, которое я испытываю в последнее время, это – чувство ужаса. И не перед отдельными людьми, даже не перед этой женщиной, так похожей на ребенка, так легко справившейся с собственной памятью. Этот ужас – метафизический, и мне плевать, если это звучит слишком пафосно; это – так, и никак иначе. Я живу среди убийц и слабоумных, какого же труда мне стоит все еще не сдаваться и не приравнивать себя ни к тем, ни к другим! этого не знает никто, и этот никто, наверное, счастлив.