Эпилог Глеба Самойлова

Автор: Варя †ТрансильванкА†
Название: «Эпилог» Глеба Самойлова»
Категория: Слэш
Рейтинг: По-моему, NC-17 хотя хз, если честно
Пейринг: Глеб/Костя Вадим/Глеб
Жанр: Инцест ну и еще что-то…
Размер: Мини
Комментарии: Иногда смотрю, вроде бы нормально, а иногда смотрю и, кажется, что весь слэш – одна жирная розовая сопля, как говаривал покойный Игорь Сорин. Тут даже не столько секс и эротика вышла, сколько описание психологического и эмоционального состояния братьев, особенно ГС.
Предупреждение: Вышло чисто в стиле песен АК: всем плохо (нет, временами, конечно хорошо, но в основном плохо). Глебоманкам запастись ваерьянкой, ибо хэппи-энд вышел тоже чисто агатовский…с трупом…. Глеба….


В который раз Глеб Самойлов пытался понять, что же с ним происходит. Он знал, что так нельзя, что это все плохо, стыдно, неправильно, грешно наконец, но не мог себя остановить. Глеба всей душой, всем телом тянуло к Косте, к этому белобрысому мальчику в очках. Да хотя какой Бекрев был мальчик? Между ними была разница всего в десять лет... Самое странное, что Костю тоже тянуло к Глебу, причем с самой первой встречи.

Впервые они увиделись на Рок-Герое, где выступала группа Бекрева "Мир_Огня". Глеб сразу запал на высокого молодого блондина в очках. Что-то было у него в глазах ТАКОЕ, чего сам Глеб не мог объяснить, но это что-то его дико притягивало. Вадим что-то долго обсуждал с этим блондином, а тот смотрел мимо старшего Самойлова в светло-голубые глаза ГС. Наконец, инструктаж (как оказалось потом) Вадима был закончен, и группа  отправилась на сцену, а Глеб так и остался стоять на месте в каком-то ступоре, глядя на то место, где стоял этот странный мальчик.
 -Эээ, Глеб, с тобой все в порядке?- донесся откуда-то извне глебовского мира голос Вадика
- Ага... - промямлил Глеб.
- Точно?
- Да точно, точно, - буркнул Самойлов-младший, желая только одного, чтобы брат не заметил, что этот блондин ему понравился: их братские отношения и так были в раздрае.
- Ну и славненько, - промурлыкал Вадим. - Может быть, сходим выпить пивка, пока молодежь выступает?
- Да можно...
- Ну так пошли!

И братья отправились в ближайший  бар. Однако братья не знали, что этот поход будет началом конца. Глеб все думал об этом блондинчике и совсем отключился от реальности. Он все делал на автомате: пил пиво, односложно отвечал на вопросы брата, смотрел в никуда.
- Глеб, мне не очень нравится твое поведение сегодня. Давай начистоту: что произошло? Ты сам не свой! - эта реплика вывела Глеба из ступора, в котором он находился все это время.
- Да нормальный я! НОР-МАЛЬ-НЫЙ!!!!! Или ты по-русски не понимаешь!?!?!? - стукнув кулаком по столу крикнул Самойлов-младший
- Так, хватит на меня орать!!!
- А я не ору!
-Нет, ты орешь! - перепалка между братьями грозилась перерости в крупную ссору, которой Вадим не желал, ибо, во-первых, на носу был концерт, а во-вторых, он очень любил Глеба и не хотел его терять во всех смыслах этого выражения.
- Глеб, расскажи, что случилось... Я все пойму... А так мне очень сложно, потому что я не знаю, что с тобой... Ты же все-таки мой брат... Я же все-таки тебя люблю... - голос Вадима звучал глухо, было понятно, что он нервничает и волнуется.
- Нет, Вад, этого ты не поймешь... - Глеб был готов расплакаться, потому что понимал, что совершает самую настоящую подлость.
- Глеб, я пойму. Скажи. - Вадим мягко настаивал на своем.
- Ладно... - тут Глеб осекся, почувствовав в горле непонятную сухость, отпил пива из бокала и продолжил тяжелым глухим голосом - Короче... Ты сегодня разговаривал с какой-то молодой группой...
- С "Миром_Огня" с Калининграда. Талантливые ребята, я тебе скажу. - перебил брата Вадим, поедая очередной бутерброд.
- Вадик, мне нравится тот блондинчик в очках, с которым ты говорил... Мне кажется, что я в него влюбился...
- Что?????? - от удивления, граничащего с испугом, старший Самойлов даже поперхнулся пивом.
- Вадик, мне кажется, что я в него влюбился... - Глеб с чувством повторил последнюю фразу.
- А... А... А как же я.... Ведь мы же с тобой столько лет... - в глазах у Вадима стояли слезы, голос дрожал. Интуитивно он понимал, что младшего брата надо отпустить, но мешало чувство, что он потеряет Глеба совсем, если отпустит. Глеб встал и решительным шагом направился к выходу. Ему явно не улыбалось выяснять отношения со страшим братом на глазах у людей, да еще и перед концертом.
 - Глеб! Глебушка! - с каким-то отчаянием выкрикнул Вадим, еще надеясь остановить уходящего Глеба, но тот даже не обернулся на зов... Самойлов-старший просто уронил голову на руки и беззвучно заплакал от обиды и бессилия... Посетители бара начали странно коситься на лидера Агаты, но потом, не увидев ничего удивительного, снова начали разговаривать, пить и закусывать.

Глеб быстро шел по дороге к концертной площадке.
"Нет, не надо было Вадику говорить про этого парня. Он теперь стопудово на меня обиделся. Он вообще в последнее время стал какой-то сентиментальный и обидчивый. Может, с Юлей у них нелады? Да нет, вроде все нормально. Ладно, я по жизни такой, а с ним-то что?"

В это время "Мир_Огня" закончили свое выступление. Костя был под впечатлением от того, что он сегодня увидел. Нет, он, конечно, слушал Агату Кристи, считал их кумирами, но сегодняшние события перевернули все Костино мировоззрение. Он увидел человека, который просто заполнил собой все его существо, дал как будто новые силы для жизни и творчества.

Бекрев играл концерт с удвоенным драйвом, надеясь, что Глеб увидит и оценит его старания. Костя не видел, что Самойлов объявился только под конец концерта и уставился на него пожирающим взглядом. Закончив выступление, группа пошла за кулисы. Не замечая стоявшего Глеба, гитарист "МО" задел его плечом. Глеб не заметил: он ждал этого мальчика. Костя быстро просеменил в гримерку. Он почему-то испугался, что Самойлов подумает что-то не то о нем. В гримерке гитарист Родион был очень рад, что концерт прошел на "отлично"
- Костик, ну ты зажег!
- Ну так атмосфера была такая, само собой пробило.
- Господи, спасибо тебе за то, что ты послал нам такого, ну, просто реального лидера! - Родион явно был навеселе.
- Родик, ну ты меня засмущал просто... - Костя хотел покраснеть для полной картины, но как-то не получалось.

Бекреву тоже не хотелось, чтобы кто-то заметил, что он влюбился. Да и в кого! В мужчину!!!! Он вышел из гримерки и... натолкнулся на Самойлова... Костю пробрал холодок по спине: сейчас или никогда. Если сейчас он не сможет сказать Глебу о том, что у него на душе, он себе этого не простит никогда. И тут неожиданно для самого Бекрева Глеб с улыбкой начал разговор:
- Привет!
- Здрасьте...
- Тебя как зовут? Хорошо играли.
- Костя... Спасибо большое…
- У тебя определенно есть талант. Вы далеко пойдете: Вадик никогда в талантливых людях не ошибается. - в это время Глеб мысленно представлял себе продолжение, и в его голове зашевелились пошленькие мысли, от которых ему становилось жарко, а джинсы просто распирало.
- Мне очень хочется играть свою музыку. Музыка - это моя жизнь. - откровенно признался Костя.
- Хорошее сравнение. Точное. - ухмыльнулся Самойлов.
Незаметно для обоих они подошли к Агатовской гримерке, Глеб открыл дверь и взглядом пригласил войти. Когда оба зашли, он все-таки собрался с силами и сказал:
- Костя, знаешь, я сегодня еще когда ты говорил с Вадиком понял, что я в тебя влюбился. Можешь считать меня конченным извращенцем, но это так.
- Ну.... Ну я вообще-то тоже тогда... - Бекрев не мог собраться и очень стеснялся этого, - Я тоже тогда в тебя влюбился! - он почти выкрикнул эту фразу, почувствовав прилив некой храбрости, при этом опираясь на гримировальный столик

Глеб тут же резко притянул его к себе и с силой поцеловал взасос. Ему неожиданно понравилось целоваться с Костей, но почему-то сразу вспомнился старший брат, который и научил его всем любовным наукам. Однако Самойлов резко отмел от себя все воспоминания и продолжил свое "черное" дело. Он самозабвенно целовал своего любимого блондинчика в шею, грудь, опускаясь все ниже, будто бы желая подарить ему все самые нежные и возбуждающие ласки на планете. Тут же Глеб поднялся и снов поцеловал Бекрева в губы, расстегивая в этот момент его джинсы. 
Потом Самойлов быстро развернул его спиной к себе, резко дернул молнию на своих штанах и вошел в Костю. Глебу было просто хорошо. Он держал Костю за плечи, а сам все двигался, двигался и двигался, стараясь быстрее достичь пика...

Костик был слегка удивлен тем, что все происходило так быстро. Особенно этот резкий переход от нежности к грубому акту. Он стоял оперевшись на все тот же гримировальный столик чувствуя одновременно и наслаждение, и боль, а Глеб сзади просто доводил его и доходил сам до дикого экстаза. Бекрев потерял счет времени: казалось, что они находятся вот в таком состоянии слияния уже целую вечность, хотя на деле прошло всего  несколько минут... Наконец Глеб резко дернулся пару раз и всю внутренность Кости залила горячая жидкость, теплом разошедшаяся по всему его телу. Спустя пару секунд он и сам кончил...

Самойлов повернулся лицом к Бекреву и еще раз крепко поцеловал его:
- Мы еще увидимся?
- Не знаю...
- Слушай, Костик, мне ни с кем еще никогда не было так хорошо. Нет, вру конечно, с братом было так же хорошо... Но так сладко еще ни с кем... Знаешь, я не хочу тебя терять... - голубые, чуть пьяные глаза Глеба доставали до дна души Кости, и ему не хотелось, чтобы это все заканчивалось. - 
Оставь мне свой телефончик, может, еще где-нибудь пересечемся. А пока иди. Сейчас придет Вадик. Не хочу с ним совсем ругаться.
- Пиши. 8 90* *** ** **.
Глеб записал телефон на каком-то клочке бумаги маркером, еще раз крепко обнял парня и выпроводил его из гримерки. Скоро придет брат, а ему надо привести себя в порядок. Он кинулся убирать все, что могло бы показать, что он здесь занимался любовью. И тут совершенно внезапно младший Самойлов услышал хлопок двери. Он подумал, что это Костя что-то забыл и вернулся, но когда Глеб оглянулся, он увидел Вадима. Тот с  совершенно невозмутимым видом начал готовиться к концерту, не замечая младшего брата.
- Вад, ты меня напугал... Ты можешь входить и говорить, что это ты?
- А ты еще кого-то ждешь? - с издевкой ответил Самойлов-старший, усиленно делая вид, что не помнит их тяжелого разговора в баре.
- Да нет. Просто ты как-то внезапно вошел, что я реально напугался... - и тут оба брата дружно рассмеялись.
Вадим двинулся к столику. Глеб напрягся, но тут же с облегчением вспомнил, что все-таки успел замести все следы их с Костей любви. Вадим хотел что-то сказать, даже развернулся к брату, но не стал и начал сосредоточенно приводить себя в рабочий вид.

Этот концерт Агаты был очень странным для зрителей: братья был в разных сторонах сцены и даже не подходили друг к другу ни разу. Котов тоже недоумевал. Для него такое поведение ребят было в новинку. Они, конечно, ругались, но не до такой же степени. По дороге в гостиницу барабанщик пытался разрядить обстановку, но что-то у него не клеилось. Когда они приехали, Вадим вспомнил, что у них с Глебом один номер на двоих. С одной стороны, это был хороший повод наладить отношения с братом, а с другой, ему не хотелось его видеть. До самой ночи братья умудрились не только не сказать друг другу ни слова, но и не подойти друг к другу ни разу.

Наконец, Вадим все-таки решил, что так больше нельзя и надо расставить все точки над ё.
- Глеб, только честно, скажи, у тебя было что-то с Костей?
- А тебя это волнует?
- Представь себе, да.
- Ревнуешь? - с ехидством ответил Глеб.
- Ревную... - Самойлов-старший понимал, что нельзя было этого говорить, но это была правда. Он дико ревновал Глеба к этому мальчику и считал, что Костя отнимает у него брата...

 В ответ на такое откровение Глеб попросту рассмеялся. Этот смех, словно острый нож, ранил Вадима в самое сердце. Ему было больно, что младший брат смеется над его чувствами, но не знал, как остановить его. И тогда, отчаявшись вконец, Вадик решил поступить как в детстве и отвесил младшему оплеуху. Глеб просто сел от этого удара, ошарашено посмотрел на старшего брата, а в это время из его глаз капали крупные слезы. Ему не было больно, ему было обидно, что он  предал брата, что он подорвал Вадиковскую веру в себя, что он чуть не разрушил Агату Кристи. Вадим опустился рядом с Глебом и начал его успокаивать:
- Прости меня, пожалуйста...
- Нет, Вадик, это ты прости... Это я во всем виноват... Я тебя предал, я тварь редкостная, сволочь, мразь... да зачем я вообще живу???
- Ты не виноват: сердцу не прикажешь. Я это сейчас понял. Если ты хочешь, будь с Костей. Я не буду тебе мешать. Да, я, конечно, ревную, но... Но если тебе будет лучше, то будь с ним. И пусть ты будешь где угодно и с кем угодно запомни только одну вещь: ты все равно навсегда останешься моим маленьким братиком, моим любимым Глебушкой... Я тебя всегда люблю и буду любить...Вот тут Глеба окончательно прорвало: он разревелся, как малое дитя, на плече у брата. Он действительно напоминал маленького мальчика с  распушим личиком и чуть надутыми после плача губками.
- Ну все, Глеб, не плачь. Ты же все-таки взрослый мужчина! - после этого абсолютно детского аргумента со стороны Вадима братья переглянулись между собой  и рассмеялись, как в старые добрые времена. Но тут Глеб посерьёзнел и срывающимся от нервничания голосом произнес:
- Вадик, а давай  как раньше?
- Как раньше уже не будет, и ты сам это прекрасно понимаешь.
- Ну давай хотя бы попробуем? - Глеб прижался щекой к плечу брата. Он иногда становился слабым и беззащитным, потому что уставал,  бесконечно уставал от маски, которую он сам же себе и навязал. И сейчас был как раз такой момент, когда вокалист Агаты из грубого, пошлого циника превращался в довольно нежное и ранимое создание, которым, собственно, он и был на самом деле.
- Бедный мой маленький мальчик... - еле слышно прошептал Вадим, нежно взял Глеба за лицо и поцеловал его долгим поцелуем, похожим на заплыв под водой.

Братья не помнили, как они скинули с себя все, но они оказались на кровати и решили продолжать свое священнодействие.
- Глебушка мой... - промурлыкал Самойлов-старший, с большим удовольствием целуя грудь младшего брата.
- Мммммм.... Вааааадик.... - простонал Глеб извиваясь змеей в руках брата и уплывая куда-то в дали удовольствия. Вадик перевернул Глеба на живот, поцеловал у основания шеи, оставив там кораллового цвета засос,  и посмотрел ему в глаза:
- Ну, ты же хотел как раньше?
- И теперь хочу... - протяжно, с придыханием прошептал Глеб.

Вадим только и ждал разрешения брата войти. Старший Самойлов мягко вошел в него, взял Глеба за плечи и начал двигаться, постепенно наращивая темп, а тем временем Глеб, облокотившись одной рукой на подушки, пытался движениями другой руки попасть в темп задаваемый Вадиком. Оба брата слились в одно целое, которое медленно, но верно приближалось к пику наслаждения. Наконец Глеб услышал протяжный Вадин стон и почувствовал, что по его внутренности разливается тепло. Спустя секунду вконец обессиливший Вадим навалился всем своим телом на кончающего Глеба, целуя его в спину, плечи и шею, потом блаженно откинулся и прикрылся одеялом. Глеб тоже залез под одеяло, положил свою голову на плечо Вадима, тот приобнял его, и они мгновенно заснули.

Утром Глеб проснулся раньше брата, спустил ноги с кровати и задумался, обхватив руками подстриженную замысловатым ежиком голову. За прошедший день произошло столько всего, что он не мог как следует все осознать: несмотря на секс, отношения с братом были разрушены, он, Глеб, нашел себе другой объект любви, и этот объект мог пропасть в любой момент времени. Голова раскалывалась от боли и от кучи мыслей,  роившихся в голове музыканта. Глеб стал одеваться и вдруг из джинсов выпал клочок с записанным на бумажке телефоном Кости, что обрадовало "Агатовского" брата. Глеб вышел из номера и набрал номер Бекрева:
- Алло?
- Привет, это Глеб!
- А я думал, что ты мне не позвонишь.
- Ну я же сказал, что ты мне дорог - значит, я должен был позвонить тебе. Давай встретимся.
- Давай. Где?
- В кафе. - Глеб назвал адрес.

Они встретились в кафе. Глеб постоянно гладил Костю по руке, заглядывал в его глаза. Он пытался делать это незаметно, но все равно люди.  сидевшие рядом заметили эти странные знаки внимания и чуть ли не пальцем показывали на них.
- Кость, давай уйдем отсюда. Как-то на нас странно смотрят. Не хочу портить репутацию ни себе, ни тебе.
- Пошли.
Самойлов попросил счет, оплатил его, и ушел вместе с Костей. Они еще долго бродили по городу, разговаривали, обнимались в укромных уголках. 
Разошлись Глеб и Костя уже далеко заполночь, пообещав друг другу встретиться еще. Когда Глеб вернулся, Вадим уже спал. "Спит. Ну и хорошо, что спит," - подумалось Глебу, когда он смотрел на спящего с невинным детским лицом старшего брата.- "Хотя бы не будет ненужных разговоров и очередной  нервотрепки."

Со следующего утра все начало катиться по наклонной вниз, особенно отношения братьев. Вадим оказался умнее, чем казалось Глебу: он не устраивал младшему брату ссор из-за не очень осторожного Глебовского поведения, не показывал, что ревнует. Он просто медленно убивал Глеба своим безразличием. Встречались братья теперь только на репетициях и концертах.

Хотя на самом деле никто не знал, как тяжело давался Самойлову-старшему каждый такой безразличный день. Он гораздо острее Глеба ощущал эту родственную связь между ними, поэтому сложно было не позвонить и не поинтересоваться, как себя чувствует братик, не позвать его на какую-нибудь тусовку. Но брат был с другим. Неважно был ли с другим физически, Глеб был с другим духовно. Он заменил брата на совершенно незнакомого человека, который вполне мог сдать все тайны братьев широкой общественности. А еще Вадим оказался в вакууме: ему некому было рассказать о своих переживаниях, не с кем было поделиться новыми мыслями, идеями. Он замкнулся внутри себя, начал читать больше философской литературы, чтобы как-то заменить себе живое общение.

А Глеб?... Глеба поначалу радовало, что брат оставил его в покое и не мешал их с Костей любви, но потом понял, что это наказание - так долго не общаться с родным человеком. Глеб просто весь изнывал от понимания того, что он испортил все отношения с близким ему человеком. Даже попытка восстановить отношения с Вадимом с помощью их мамы не увенчалась успехом. В таких душевных метаниях у братьев прошел почти год.

Осенью 2008-го на одной из репетиций Вадик подошел к Глебу и буркнул:
- Можешь радоваться.
- Чему? - удивленно спросил Глеб
- Твой Костя будет играть в Агате.
- Правда?
- Правда. Для тебя стараюсь. - на этих словах Глеб от радости кинулся брату на шею, но Вадим присел и выскользнул от него.

Теперь начиналось самое сложное. По крайней мере для Вадима: ему приходилось каждую репетицию смотреть на то, как младший брат и этот Костя милуются, но больнее всего било то, что Бекрев заставил все песни звучать по-другому, не так как раньше. Вместе со старым звуком из группы ушло что-то важное. Старшему Самойлову даже стало казаться, что с исчезновением строго звука их оставил Саша, а ощущение того, что  бессменный Агатовский клавишник всегда рядом с группой как-то грело их последние семь лет, давало новые силы к творчеству. А теперь.... Это была уже не та Агата, которую давным-давно создали трое музыкантов, любящих рок до умопомрачения, трое дилетантов: Вадик Самойлов, Саша Козлов и Петя Май... Это была чужая Агата... Не его.... Глебовская... А вместе с клавишником пришлось менять и барабанщика. А как тяжело было давать отставку Котову, который восемнадцать лет своей жизни посвятил группе. Хоть он и приезжал из Риги только на концерты, все равно Котов, Пионер, как его прозвали в свердловской рок-тусовке, был частью Агаты. Нет, Снейк тоже неплохой барабанщик, но и тут было другое: другая манера, другой звук.... И через несколько месяцев существования Вадим решился на самое сложное - распад Агаты Кристи. Хотя группа для него была родным ребенком, которого он вынянчил, вырастил, жил им полжизни, но его надо было убить, потому что та Агата уже умерла. Умерла, принесенная в жертву попытке спасения нормальных отношений между братьями...

Глеб на удивление спокойно воспринял заявление Вадима о том, что он хочет распада группы: Самойлову-младшему не терпелось создать что-то свое, и тут такая возможность представилась, ее явно нельзя было упускать. В Эпилог все двинулись с радостным ожиданием скорого распада Агаты. Всем хотелось начать новую жизнь, которую АК дико стесняла. Но чем дальше заходил тур, тем страшнее становилось Глебу: он стал понимать, что он стал причиной этого распада. Они с Вадиком могли бы и дальше вместе работать, сочинять, выступать, но эта любовь все сгубила:
"Проклятая любовь! Проклятый Костя! Почему же так???? Почему??? Это я во всем виноват... Не надо было говорить тогда Вадику об этом, не надо было брать телефон, не надо было встречаться! А я... Рохля какой-то, а не мужик, не рокер.... Повелся: любовь, любовь! Да зачем она такая, если из-за нее одни проблемы, одним мучения????" Вот такими мыслями Глеб добивал себя с лета. Он снова начал пить, причем еще сильнее, чем раньше. Он пытался забыться, уйти из этой реальности, перестать любить Костю, но не мог. Психика сдавала. Во время каждой "Я Буду Там" хотелось выть, выть от того, что уходила часть жизни, которая многое дала, но и забрала тоже немало: у Глеба не было высшего образования, распалась семья, он был в прошлом наркоманом, сейчас алкоголиком. Все терялось...

Самыми тяжелыми были концерты в Москве и Питере. Перед московским Эпилогом к младшему Самойлову подошел Бекрев, нежно обнял его за шею и спросил:
- Сегодня будет такой же угар?
- Не знаю. - голос Глеба звучал тяжело
- Почему?
- Тебе не понять.
- Глеб, но все же?
Глеб боялся отвечать на такие вопросы: ему хорошо помнилась история с Вадимом. Он и так для себя потерял старшего брата, а тут еще мог потерять и Костю, а этого Глебу совсем не хотелось.
- Глееееб, я кажется, тебя спросил. - и тут Самойлова-младшего сорвало:
- Не будет на х** никакого угара! Вообще ничего не будет!!!! Ты все разрушил, тварь!!!! Ты все сломал, сука!!! За что ты, олух на мою голову, бл*дь, свалился? За что!?!?!?!?!? Это из-за тебя я поссорился с Вадиком! Из-за тебя из группы Котова выперли! Из-за тебя Агата распадается! Господи, ну почему я тебя люблю!?!?!?!?!? Зачем ты вообще появился в моей жизни!?!?!?!? Ненавижу!!!!!! Ненавиииижууууууу!!!! НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!!! - Глеб со  всей силы замахнулся, чтобы ударить, но клавишник вовремя успел ускользнуть. Музыкант сполз по стене на пол и горько заплакал пьяными  слезами, закрыв руками голову.
- Эй, Глебсон!  Ты чего? - Снейк впервые видел Глеба в таком виде да еще и перед концертом.
- Все в порядке, сквозь зубы процедил Глеб.
- Точно?
- Да точно, точно.
- Тогда пошли на сцену: нас уже ждут.
Глеб выпил еще стакан водки не столько для храбрости (он уже давно не волновался перед концертами), сколько для того, чтобы изобразить бешеный угар. Весь концерт прошел, как во сне, хотя нет, как в больном бреду. Самойлов-младший прекрасно понимал, что это последний московский концерт АК. Это было довольно больно. Дни между московским и питерским Эпилогами он бухал, не просыхая. Перед питерским  концертом Глеб все-таки решил подойти к Вадиму, чтобы поговорить, потому что рассказать, что творилось у него в душе, было больше некому. Он догнал брата в коридоре перед выступлением.
- Вадик!
- Что?
- Вадик, мне очень нужно с тобой поговорить. Это очень важно!
- А почему сразу со мной? У тебя же есть твой Костик. - видя нетрезвого Глеба, Вадим автоматически перешел на саркастичный тон.
- Вадик, это очень серьезно, поэтому я к тебе и пришел. И не надо язвить, пожалуйста.
- Лаааадно. И что у тебя? Рассказывай.
- Пошли лучше в гримерку. Лишние уши не нужны.

Вадим внутренне ликовал: наконец-то брат к нему вернулся! Все еще можно спасти! Хотя все уже было почти разрушено, так что оставалось только добить бьющуюся в предсмертной агонии под названием Эпилог Агату Кристи. Но если не спасти Агату, то хотя бы можно спасти их родственные отношения, а это уже многого стоило.
- Вадик, мне очень плохо... - начал Глеб, когда братья закрылись в гримерке. - Я не знаю, что со мной будет дальше. Такое ощущение, что уходит часть меня, даже не то, чтобы уходит, а умирает.... Умирает с каждым оставленным городом... Не могу понять, за что на меня это все свалилось: сначала Костя, потом наша ссора, потом распад Агаты? Может быть, действительно, за мои грехи? Я же столько нагрешил в этой жизни....
- А я по-твоему грешил меньше? Это все свалилось не только не тебя, но и на меня.
- Но ты не знаешь, как это больно!
- Глеб, не говори, если не знаешь. Думаешь, мне не больно было не общаться с тобой, сидеть в одиночку, звать в группу Бекрева и смотреть, как вы с ним целуетесь-милуетесь, потом выгонять Пионера и разваливать Агату? А сейчас, думаешь, мне не больно смотреть на то, как ты падаешь? Больно, и может быть даже больнее чем тебе... - он хотел сказать Глебу еще что-то но осекся и замолчал. Глеб обнял брата, прижался к его плечу и  зашептал:
- Вадик, за что это нам? Почему именно мы? Почему? Я так больше не выдержу, я уйду или в монастырь или в землю. Я не хочу больше так жить....
- Не надо так говорить. Все еще наладится, у тебя будет свой проект, он будет отличный, я тебе клянусь, будет лучше, чем Агата. А потом пойдет время, все успокоится, и мы, может быть, опять вернем Агату Кристи. Все будет хорошо, главное, чтобы ты был жив и здоров. - Вадим успокаивал Глеба так, как успокаивают маленьких детей, сломавших любимую игрушку или разбивших коленку.
- Правда? - Глеб оторвался от Вадиковского плеча и посмотрел своими в тот момент детски-наивными голубыми глазам и в его темно-карие добрые и чуть усталые глаза.
- Правда. - Вадим погладил младшего брата по кудрявой голове, потом прижал к себе еще сильнее и сказал - Эх, Глебушка, Глебушка, скоро сорок стукнет, а какой же ты еще маленький. - и тихонько засмеялся. - Пошли. сейчас уже начнется.

Всех удивило то, что братья вышли из гримерки вместе да еще и с таким просветленным видом. Костя начал потихоньку ревновать Глеба. Он  старался глушить свой бэк-вокал, чтобы исчезал нужный эффект, но Вадим все время предусмотрительно приходил на помощь брату, подпевая в нужных местах. Костю радовало только то, что братья еще не до конца помирились, но все-таки они были рядом, что не могло не пугать клавишника.
Питеский концерт прошел на ура, что самого Глеба очень порадовало. О Вадиме можно было даже и не говорить: он был абсолютно счастлив. Однако, несмотря на огромное количество радостных событий, произошедших на этом Эпилоге, в поезде  Глеба продолжали снедать мрачные мысли: "Еще один оставленный город... Еще один сожженный мост... Еще один выкинутый зазря кусочек жизни... Бл*, почему моя жизнь такая лажа?" И тут он почувствовал чью-то руку на своем плече и увидел, что рядом с ним стоит Костя.
- Глеб, знаешь, я хочу быть рядом с тобой. Я все понимаю и не виню тебя за ту ссору в "Олимпийском".
- Я не знаю....
- Глеб, мне без тебя тяжело. - и тут оба музыканта слились в одном поцелуе...


Потом Глеб проклинал себя за то, что позволил себе этот секс с Бекревым. Он ведь так хотел освободиться от этой больной любви, а она нахлынула на него снова, как цунами, снося все на своем пути. После приезда Глеб позвонил брату:
- Алло?
- Вадик, это я. Вадик, я так больше не могу. Я тварь редкостная.
- Что случилось? Только не говори, что все в порядке.
- Если бы все было в порядке, я бы тебе не звонил. Я опять влюбился в Костю. Против своей воли. Вадик, что мне делать?
- Я не знаю... У меня такого не было....
- ААААААААА!!!!! ЧЁОООООООООРТ!!!!! - прорычал в ярости Глеб.
- Глебушка, успокойся, не нервничай. Слушай, сейчас уже поздно. Давай, как только откроется метро, я к тебе приеду, и мы вместе попробуем разобраться.
- А сейчас не получится?
- Ты же знаешь, что машина в ремонте, а метро уже закрылось. Я бы с радостью сейчас приехал, но не могу. Подожди до утра.
- Ладно. - Глеб слегка улыбнулся.
- Ну вот и славно. Спокойной ночи, братик!
- Тебе тоже. - короткие гудки. Глеб повесил трубку и попытался заснуть. Часы показывали час ночи. Надо было ждать еще часа три-четыре.
"Еще четыре часа и приедет Вадик, а сейчас надо спать." Ему вдруг вспомнились свои строчки: "Надо поспать, надо уснуть. Надо найти правильный путь." Но ни заснуть, ни найти этот правильный путь у вокалиста Агаты не выходило: он целый час пролежал с закрытыми глазами, но сон так и не приходил. Тогда Глеб решил прибегнуть к алкоголю. Он пошел на кухню и обнаружил в холодильнике бутылку коньяка. Недолго думая, Глеб за пятнадцать минут осушил ее. Но от коньяка спать ему совсем расхотелось. Тогда в свой рацион музыкант добавил еще и бутылку водки, после которой он стал мертвецки пьян. И тут-то на него свалился приступ угрызений совести.
"Бл*дь, да что я за человек??? Я не смог себя удержать! Я не сумел расставить точки над ё с Костей! Бл*, я его люблю, хотя и не должен!!!! Не должен!!!! Я сам во всем виноват, нечего все это на других сваливать... Если б тогда я не повелся за Бекревым, то и Агата сейчас была бы цела, и бухал бы я меньше, алкаш я ё**нный. Это я сам, своими руками все разрушил! Я невъе**нно, просто ох**тельно крутой и умный чел!!!
Почему так??? Что со мной??? Неужели все так легко сломать: жизнь, планы, отношения между людьми... Неужели так легко все потерять.... Легко... А как я все построю заново? Ничего не выйдет.... И не хрена валить все на Костю, как в "Олимпийском"... Я сам во всем виноват...."

Глеб метался по комнате, как бешеный. Его радовало только то, что он один: не хотелось, чтобы Весна все это видела. Часы показывали три часа ночи. Оставалось совсем недолго ждать до приезда Вадима. Глеб психовал. У него часто случались такие алкогольные психозы. Он от них даже лечился, но чаще всего лечение не помогало... От духоты комнаты и выпитого алкоголя Глеба затошнило. Он открыл окно, чтобы продышаться. 
Ночь поманила музыканта к себе своей густой, почти ощутимой на ощупь чернотой. Это окно выходило во двор, и из него можно было не видеть всю эту уличную суету, не прекращавшуюся ни днем, ни ночью. Пьяные мысли Глеба окончательно запутались и приняли странный вид:  "Окно, бл*дь, окно.... Так можно же все прекратить и не ждать Вадика, чтобы перестать мучиться. Как же все, оказывается, легко! Просто взять и полететь! Я птичка, в облаке розовой ваты!"
Он залился истерическим смехом. Потом решительно направился к столу, взял листок бумаги и нацарапал на нем карандашом:


"Прощаю всех, прощаю всем, прощаю всё, и вы меня простите. Глеб.
P. S. Господи, прими мою грешную душу!"

Утром почти во всех заголовках газет появилось известие: "Солист рок-группы "Агата Кристи" Глеб Самойлов выбросился из окна".