Жареный поросенок, первый поцелуй

    
     В моей солдатской жизни наступили важные перемены. Неожиданно для себя я раз и навсегда распрощался с тропической казармой. К моим обязанностям водителя и ординарца прибавилась новая должность. Кубинское военное ведомство, с которым плотно взаимодействовал Сан Саныч, судя по всему, прониклось к нему особенно добрыми чувствами и выделило ему для проживания двухэтажную виллу в Мирамаре. До этого он жил с семьей в пятиэтажке для советских офицеров, но тут что-то изменилось и нам предстоял переезд. Причем именно нам, поскольку меня Сан Саныч взял с собой. Как ему это удалось, не знаю, но у начальства он всегда был на особом счету и никогда не стеснялся пользоваться генеральским расположением на всю катушку.
     Как-то вечером возвращаемся в часть, он мне и сообщает.
     - Завтра с утра соберешь в казарме все свои вещи и положишь в багажник.
     - А что случилось, Сан Саныч?
     - Виллу мне выделяют кубинские ребята, Антон Петрович. Вполне симпатичный двухэтажный домик на восемьдесят второй улице в Мирамаре. Помимо всего прочего, над гаражом имеется маленькая комнатка со всеми удобствами, кстати, в старые времена специально предназначенная для водителя. А у меня, кроме Антона Петровича Знаменского, водителя, сам понимаешь, нет. 
     - Неожиданный поворот событий. Хотя я, конечно, не возражаю.
     - Еще бы ты возражал, салага, при такой-то райской жизни. У тебя вообще не служба, между нами говоря, а курорт тропический. Да еще и за казенный счет. Но ты мне будешь нужен не только как шофер. Я ведь теперь стану намного чаще в командировки ездить по стране, будешь мою семью охранять. Мужик ты вполне надежный и собаку мы тебе в помощь найдем подходящую. Тут один знакомый кубинец уезжает с семьей в Союз, на учебу в военной академии, а пса ему не с кем оставить. Вот мы его себе и возьмем. Ты как, с собаками умеешь обращаться?
     -  Собак всегда любил, но никогда не было возможности завести. Мы сначала в бараке жили, а потом в двухкомнатной квартире всемером. Куда там еще пса, если только карликового пинчера.
     Вот так я и оказался обитателем вполне приличной по размеру комнатушки над гаражом, в которой, кроме миниатюрной душевой с унитазом, была еще и махонькая газовая плита с одной   конфоркой. Сан Саныч договорился в части и я стал получать продукты два раза в месяц сухим пайком. И сам себе готовил в свободное время, которого, кстати, у меня теперь стало намного больше. Поначалу кухарничал под руководством Валентины Иванны, а потом так руку набил, что только сам себе удивлялся.
     Пса Сан Саныч действительно приволок. Рыжего свирепого боксера по кличке Роки. Поначалу он  рычал на всех, кроме детей, а потом постепенно смирился с расставанием со своими прежними хозяевами и выполнял обязанности охранника так, что окрестные жители боялись по нашей стороне улицы ходить. Дом от тротуара ограждал забор из крупной металлической сетки и Роки, завидев чужого, бешено носился вдоль забора с диким рыком, да еще и демонстративно грыз кусты, которые росли вдоль забора. Со временем сгрыз почти все. Народ просто шарахался при виде такого чудища. Ни разу не было случая, чтобы к нам воры хотя бы попытались проникнуть, хотя в округе иногда и пошаливали.
     Валентина Иванна разбила за домом маленький огород, где росли помидоры, зелень всякая и даже несколько банановых кустов, оставшихся от старых хозяев. Перезнакомилась с кубинскими соседками и вскоре стала тараторить по-испански почти как местная жительница. Детям Тане и Ване на новом месте тоже было полное раздолье. Улица тихая, машин почти нет, играй с соседскими ребятишками сколько угодно.
     С утра я развозил всю семью по местам назначения. Сан Саныча на службу, Таню в школу, Ивана мы забрасывали в советское посольство, где до обеда действовал детский сад, а мы с Валентиной Иванной ехали в Сибоней, на подфак. В обед - обратный сбор, все домой, кроме Сан Саныча, который по большей части днем на службе питался. По субботам и воскресеньям часто на пляж выбирались. Ближайший от Гаваны назывался Санта-Мария-дель-Мар, а иногда в АррОйо БермЕхо ездили, это километрах в шестидесяти от города, сказочно красивое место. Туристический рай, в который пропускали только по специальному разрешению.
    В плохую погоду по выходным Сан Саныч с Валентиной Иванной любили принимать у себя гостей, главным образом кубинских сослуживцев с семьями. А меня начальник ничтоже сумняшеся отпускал в увольнение. Вообще-то солдатам по городу в одиночку болтаться было строго запрещено, но мой командир выгодно отличался от своих коллег либеральным нравом в плане армейской дисциплины и отпускал меня запросто. Мне только нужно было в случае возникновения проблем тут же звонить ему по телефону и еще ни в коем случае не опаздывать и возвращаться к условленному часу. В общем воинский начальник мне достался золотой, наверное, в благодарностью за то, что в одной из прошлых жизней я себя вел образцово-показательно. Другого объяснения у меня тогда еще не было, не знал я, какие планы Сан Саныч в отношении меня строит.
     В первое же свое увольнение я, конечно же, помчался на свидание к Лурдес, предварительно с ней созвонившись. Зная, что я теперь живу в Мирамаре, он попросила меня ждать ее на пересечении пятой авениды с восьмидесятой улицей. В назначенный час я стоял в условленном месте, ломая голову над тем, почему свидание было назначено именно там.
По случаю воскресенья проезжавших мимо машин было совсем немного. Совсем рядом со мной на красный свет светофора остановилась темно-вишневая "Нива". С переднего пассажирского сиденья на меня смотрел... Фидель Кастро. В зеленой форме, с седой бородой. Но только вроде как бы слегка постаревший.  "Не может быть, чтобы он ездил по городу без охраны, да еще и на "Ниве", - пронеслось в голове. Да и видел же я его кортеж своими глазами в день урагана, не было там никакой "Нивы" даже близко. Увидев мои вытаращенные глаза, странный Фидель засмеялся и произнес приветствие:
     - Добрый день, компаньЕро.
     - Добрый день, командАнте...
     Фидель засмеялся еще громче. "Нива" тронулась с места и укатила по пятой авениде.
Минут через пять рядом со мной остановилась красная "шестерка". С заднего сиденья на тротуар выскочила Лурдес, поцеловала меня в щеку и потащила за собой в машину.
     - Познакомься, этой мой двоюродный брат АлехАндро, это его жена ЭлЕна, а это их дочка КамИла.
     - Очень приятно.
     - Алехандро сегодня отмечает день рожденья и приглашает нас с тобой на жареного поросенка. Поэтому я тебе и назначила встречу на пятой.
     - Поздравляю...  А куда едем?
     - К Грегорио. Это отец Алехандро, он генерал в отставке, живет под Гаваной. Слушай, Антонио, с тобой все в порядке? Ты какой-то заторможенный.
     Услышав мой рассказ о неожиданно поздоровавшемся со мной Фиделе, Алехандро громко захохотал и долго не мог остановиться.
     - Нет-нет, Антонио, это не Фидель был, а его старший брат Рамон. Я знаю его "Ниву". Они с верховным очень похожи внешне. Рамон немного выше ростом, но тоже часто в военной форме ходит, только без погон, и его постоянно путают с братом. С этим сходством много смешных историй связано. А его это всякий раз забавляет, поэтому он и поздоровался с тобой. Понимаешь? Вообще он совсем простой дядька. Начальник, но не очень большой. Работает председателем сельхозкооператива. Коров разводит. Недавно из Вьетнама каких-то буйволиц приволок и теперь хочет, чтобы по всей Кубе водяных коров разводили.
     В доме Грегорио нас давно ждали. В невысоком строении в окружении пальмовой рощи до революции, похоже, жил какой-то мелкий помещик, наверняка перебравшийся через Мексиканский залив в Штаты. Хозяину на вид было лет пятьдесят и, хотя одет он был в гражданские брюки и белую рубаху-гуайяверу, по осанке было видно, что всю жизнь носил военную форму. Они с Алехандро обнялись и крепко похлопали друг друга по спине. Тут подоспела жена Грегорио Майра, полная, добродушная женщина, которая перецеловала всех гостей, включая и меня, и повела нас в просторный двор-патио, расположенный за домом, где уже был накрыт большой стол. 
     Под раскидистой кроной мангового дерева несколько молодых парней колдовали над грудой раскаленных углей, покрывавших дно неглубокой ямы. Тут же ждала своего часа туша довольно крупного поросенка, которую распирал изнутри деревянный каркас. Равномерно распределив угли, парни подняли поросенка и водрузили его над ямой на специально вбитых колышках.
     К дому одна за другой подъезжали машины, из которых выходили шумные компании парней и девушек. Именинник переходил от одной стайки гостей к другой, принимал поздравления и попутно распределял между ними бутылки холодного пива. Вскоре в патио уже играла музыка. Молодежь не долго думая приступила к любимому занятию кубинского народа. Лурдес предложила мне присоединиться к танцующим, но я смущенно попросил ее подождать, пока поставят медленный танец. Угнаться в местных ритмах за кубинцами для меня было просто нереально и смешить народ совсем не хотелось.
     Наконец заиграла медленная мелодия. Мы с Лурдес молча переглянулись и встали со скамейки. Бархатный мужской голос пел "Бесаме мучо".
     - Много раз слышал дома эту песню, но только на Кубе появилась возможность понять, о чем в ней поется.
     - Переведи мне на русский, хочется послушать, как слова будут звучать на вашем языке.
     - Ты мне говори строчку за строчкой на испанском, а я попробую перевести.
     - Ну давай. Бесаме, бесаме мучо.
     - Целуй меня, целуй меня крепко.
     - КОмо си фуЭра Эста нОче ла Ультима вес.
     - Так, будто этот вечер был бы для нас последним.
     - Бесаме, бесаме мучо.
     - Целуй меня, целуй меня крепко.
     - Ке тЕнго мьЕдо а пердЕрте, пердЕрте деспуЕс.
     - Боюсь потерять тебя, потерять тебя потом.
     - Молодец, пять баллов, хотя я не знаю по-русски ни слова, кроме тех, которым ты меня в прошлый раз научил. Странно звучит, мне кажется, испанский все же больше подходит для романтической музыки.
     - Наверное, ты права.
     Праздник возобновился с новой силой, когда поросенка сняли с углей, поставили на стоявший рядом стол, покрытый листьями банана, и принялись разделывать. Гости выстроились в очередь на раздачу любимого национального блюда, весело обмениваясь восклицаниями. Мясо, политое соком горьких апельсинов, оказалось очень нежным. Через полчаса от поросенка остались одни кости, вокруг которых в нетерпении крутились две хозяйские собаки.
     Потом хозяйка дома вынесла огромный торт, привезенный одним из гостей. Под громкие аплодисменты друзей и родни Алехандро задул установленную посреди кремового чуда толстую стеариновую свечу. После торта возобновились танцы, на этот раз в режиме нон-стоп. Лурдес попыталась научить меня хоть каким-то танцевальным движениям, но если вилять бедрами по-кубински у меня еще кое-как получалось, то попадать в ритм при этом не удавалось никак. Окружающих наши попытки откровенно веселили. Некоторые танцоры просто хохотали в голос. Потеряв надежду на успех, мы смирились с тем, что будем танцевать только под медленные мелодии.
    Время пролетело незаметно. Зная, что я не могу оставаться надолго, Лурдес заранее все предусмотрела и договорилась о том, что нас подбросит на своей машине один из друзей Алехандро, которому нужно было возвращаться в город задолго до окончания веселья. Мы ехали с ней на заднем сиденье машины, крепко обняв друг друга. Вокруг была кромешная ночь, только где-то вдалеке горели огни гаванского предместья.
   - Поцелуй меня, Антонио.
   - Мучо?
   - Да, крепко-крепко.
    Второго приглашения мне не понадобилось. Ответный поцелуй обдал меня жаром.
Никогда мне не было так хорошо ни с одной девушкой. Вообще-то внешне я не урод и в институте на женское внимание не жаловался, но все это были быстротечные романы, от которых я, положа руку на сердце, никогда не ждал ничего особенного. С Лурдес мне было по-настоящему хорошо, хотя и слегка тревожно. В сердце торчала заноза: если это любовь, то что нас с ней ждет? Ведь мы люди из совершенно разных миров. Да и по большому счету я о ней пока ничего толком не знаю. Как и она обо мне.
     Но все эти мысли мелькали где-то далеко, пока же рядом со мной сидело настоящее счастье. И целовало меня. Бесаме мучо, ми амор.