Гнусное предложение

По утрам в квартире молодоженки Юрьны  шум в  прихожей был слышен дважды – когда сосед с 12 этажа вешал ключи на ее  вешалку и когда забирал их. Саша-корреспондент  бегал по утрам, но звона ключей в своем кармане не выносил. Юрьнина дверь на первом этаже очень кстати не запиралась ни днем, ни ночью. 

Сосед появился  в квартире молодоженов-новоселов  на 11-й день. Потом приходил и на 17-й, и на 9-й. Александр всегда точно знал, сколько дней не прикасался к спиртному.

Он был в высшей степени корректен, подарил семейной паре программистов свой первый устный рассказ и выпил с ними весь алкоголь, имеющийся  в доме. Зоркий глаз бывшего футболиста определил, что  молодая парочка из непьющих, должна иметь в запасе спиртное, что и  стало крепким основанием дружбы.

Нет, у самого Александра  дома всегда стоял коньяк, но мы,  люди, любим  себя обманывать в самых лучших устремлениях. А корреспондент был устремлен к здоровью. Внешний вид, спортивная форма – занимали его не меньше, чем творческие успехи.

Юрьна была рада новому знакомству. Не часто встретишь человека, обладающего даром литературного устного слова. Любой рассказ соседа по яркости напоминал эпизод из фильма, а смысл фразы становился ясным на последнем слове. Точно рассчитанный эффект.

Юрьна блаженствовала, когда по вечерам  футбольный журналист приглашал ее с мужем или с сестрой  к себе на ужин. Литературный спектакль был обеспечен.

Присутствие собственной сестры было необходимым условием попадания Юрьны без мужа в квартиру соседа.  Дело в том, что кроме своего здоровья Александр берег еще и репутацию. Никто и никогда не видел его входящим в дом или выходящим из него с одной  женщиной, если это была не его жена. Либо  две сестры-соседки, либо друг и женщина. Александр,   мудрейший из мудрейших, учитель жизни,  настоящий знаток человеческих душ,  хорошо знал,   что можно делать, а чего нельзя.

Периодически журналист  делился с соседкой  мудростью и вправлял  мозги. Вовремя. Когда по ехидной улыбке  точно определял, что та уже готова была что-нибудь сболтнуть его жене,  стюардессе международного класса. Галантно подвозил  Юрьну до метро, попутно сообщая, что она "совсем не понимает творческих людей, а им иногда нужна другая...  а лучше  две... сразу". Желание болтать на время пропадало.

Однажды Сашка нашел способ обезвредить  Юрьну окончательно. Он при этом убил своего зайца, а она своего. 

Наслушавшись рассказов о боевой молодости соседок-ровесниц, Юрьна давно  грустила, что дожила уже до тридцати, а никто из великих людей еще не сделал ей  «гнусного предложения». 

Поднимается как-то на третий этаж к соседке-парикмахерше  с банкой только что сделанного компота. Дома – поточное производство. Попадает  за праздничный стол. У парикмахерши (обычная старомосковская история – дочь профессора в 18 лет сбегает из дома, ночует на вокзалах и становится модельером высшей квалификации) день рождения.

Люстра сияет. Гостей-соседей в праздничных нарядах и дорогих украшениях  видимо-невидимо. Александр с 12 этажа в конце стола.  Юрьна понимает, что выглядит  не блестяще. Треники, белая футболка, одетая на черный лифчик, на голове – наспех заколотый пучок,  лицо красное. Сидит съежившись.

Журналист произносит тост. Блестяще,  как всегда. Смысл фразы ясен на последнем слове. Блаженство. Кроме Юрьны никто не способен оценить литературную красоту происходящего. Шум за столом. Оживление. Все чокаются. Сели. Гам продолжается. Сашка зорким взглядом уже оценил  откровенный вид соседки.  Громко через весь стол обращается к ней. Психологически точно. Никто не прислушивается к громкому голосу.  Подозрителен только  шепот. Текст:

 - Ирка, предлагаю тебе большое секс-шоу. Ты - в главной роли. Будут я и еще две девицы.  Только не красься! Чем страшнее, тем лучше.

Вот и все. Теперь болтать соседка-программистка  уже не будет никогда. Но она еще и  счастлива! «Великий человек» только что сделал ей «гнусное предложение»! Можно успокоиться…

Безопасность Юрьны была гарантированной и обозначалась словами журналиста о том, что «Жена друга – это святое».

Сама же программистка определяла отношение к чужим мужчинам, как к элементам неживой природы. Чужой мужчина – это порода древесины: плохой – древесно стружечная плита, очень хороший – красное дерево.

О том, что журналист был «красным деревом», она предпочитала тактично помалкивать.


07.04.2012