Девка для Узбека

Присутствует мат и разные лозунги. Ни то, ни другое не написано с целью кого-нибудь оскорбить.


Мы шли вдоль путей - я и Узбек, потягивали пивко и думали, чего бы такого еще выпить. Узбек тащил трафареты, я нес баллончики с краской.

- Может, там? - спросил меня узбек, показывая на опоры моста. Я кивнул. Мост - это самое первое дело. Лучше даже чем заборы.

Мы зашли под мост, сбросили рюкзаки. Узбек достал из кармана пачку "Золотой Явы", подкурил сам и предложил мне. Я взял сигарету, подкурил от его зажигалки и стал смотреть на мост.

- С этой стороны четыре влезет, - сказал Узбек. Я покачал головой.
- Слишком часто. Через одну сделаем. А еще три - на той стороне.

Узбек посмотрел на другую сторону. Немного подумав, кивнул. Хорошо было стоять так под мостом и обсуждать предстоящую работу. Особенно когда на улице май. Когда на улице май, иногда даже кажется, что ты таки сможешь выбраться из этой ямы. Хорошее время.

Мимо на большой скорости проехала электричка, почти сразу же - еще одна, в обратную сторону. Мы с Узбеком докурили, выкинули окурки под насыпь и направились к опорам моста. Узбек на ходу разворачивал трафареты.

- Богатырь сегодня был? - спросил он. Я задумался.
- Вроде не было. Нет, сегодня точно не было.
- Тогда с него и начнем?
- Ага.

Мы растянули трафарет. Он состоял из четырех склеенных альбомных листов, заламинированных скотчем. Узбек натянул перчатки - в одном месте трафарет был немного надорван, и его приходилось придерживать пальцами. Мы приложили его, я проверил, все ли в порядке, и достал баллончик с черной краской. Встряхнул пару раз - так чтобы шарик внутри застучал о стенки, и четырьмя широкими полосами закрасил трафарет. Узбек аккуратно встряхнул его и положил на камни - прежде чем его можно было бы сворачивать, надо было немного подождать, пока он просохнет. Мы посмотрели на результат. На колонне остался черный силуэт богатыря, и несколько слов, написанных вроде как древнерусскими буквами: "В ЛУЖЕ ВОДКИ ТОНУТ ДАЖЕ БОГАТЫРИ!" В одном месте рисунок немного потек. И буквы там, где Узбек их не придерживал, получились немного размытыми, но в целом неплохо. Бывало и хуже.

- Выпить охота, - сказал Узбек и зевнул.

Я посмотрел на него. В Узбеке было больше двух метров ростом. Здоровая такая детина. Но сам по себе парень неплохой. Звали его Рома.

- Да, - сказал я, - выпить было бы неплохо.

Мы растянули второй трафарет, и я достал баллончик с красной краской.

- Почти закончилась, - сказал я Узбеку и несколько раз встряхнул баллончик. - Может на пару раз и хватит.

Он кивнул, и мы приступили к работе. За сорок минут мы оставили еще пять надписей. Разноцветные трафареты сохли под опорами моста. Несколько раз в сторону области проезжали электрички, один раз пронесся какой-то поезд. Время было вроде около четырех, а может, и пяти. Мы только что закончили шестой трафарет - он состоял из трех частей, и теперь курили, сидя на камнях и разглядывали свои труды. Прямо напротив нас сияла свежей краской ярко-красная надпись "ПУТИН - НОВЫЙ ГИТЛЕР". Я достал блокнот и записал в нем:

"Пут-нов-гит - окт. Сх. оп.мост".

Затем я в таком же виде записал остальные лозунги. Там были "РУССКИЙ - ПОМОГИ РУССКОМУ!" и "ОСТАНОВИМ ЧЕРНУЮ ЗАРАЗУ" и, конечно же, "НЕ БУХАЙ!". «НЕ БУХАЙ» была написана красным цветом - последняя красная надпись на сегодня. Пустой баллончик стоял там же, под колонной. "Интересно, - подумал я, - а каково это Узбеку все это писать?". Я оторвался от блокнота и поднял голову.

- Слышь, Узбек?
- Ну?
- А тебя все это не напрягает?
- Напрягает.
- Серьезно?
- Ага. А ты о чем?
- Ну лозунги, там и все такое.
- А, это. Не, это не напрягает.
- Серьезно?
- Ага.

Я посмотрел назад. На одной из опор мы написали "ЧЕРНОЖОПЫЕ - ВОН ИЗ РУСИ!"

- То есть - вообще-вообще не напрягает?
- Да это ж чушь, - сказал Узбек. - Это никто не читает даже. Так, понты. Они же деньги у черных на это дело берут.
- Серьезно?
- Конечно. Знаешь Евгения?
- Который зарплату выдает?
- Ну да. Ты в ведомость заглядывал? Знаешь, какая у него фамилия?
- Не. Какая?
- Шагабудинов. Евгений Шагабудинов.
- Серьезно?
- Конечно, - он посмотрел на меня. - Ты что, не знал?
- Нет, - сказал я.
- А ты думал, они все там русофанатики, да?
- Да не, - сказал я. - Я на эту тему вообще не думал. Мне, честно говоря, пофигу.
- А чего тогда спрашиваешь?

Я пожал плечами.

- Да черт его знает, – я пожал плечами. – Просто так.

Я встал, отряхнул штаны.

- Я на той стороне собираю, ты - на этой.

Узбек кивнул, и тоже поднялся на ноги. Мы собрали трафареты, сложили их и завернули в пакет. Закинули все в рюкзак и двинулись дальше.

- Слышь, Узбек? - сказал я минут через пять.
- Ну?
- Давай-ка мы с тобой водки жахнем.

Узбек обернулся и посмотрел на меня. Я зевнул и почесал рукой в голове. Потом внимательно рассмотрел ладонь. Сколько не надевай перчатки, сколько не старайся брать трафареты только за края - все равно, в конце концов, все руки у тебя будут в этой чертовой краске.

- А не рано? - спросил Узбек. - Да у меня и денег нет.
- Совсем?
- Совсем. Сто рублей. На дорогу.
- Не рано, - сказал я. - Сейчас уже темнеть будет.

Мы подошли к забору, скинули рюкзаки на землю. Снизу подошла электричка, замедлила ход и некоторое время тащилась еле-еле, а потом и вовсе встала.

- Чего это она? - спросил Узбек.
- Пропускает кого-нибудь, - сказал я. - Там дальше мост.

Люди, сидящие у окон, как по команде, стали на нас пялится. Узбек показал им средний палец, но как-то без задора. Я достал баллончики.

- Короче, смотри, - я достал из заднего кармана деньги, пересчитал. - Давай мне свою сотню, и я пойду за водкой, а ты пока четыре трафарета здесь забомбишь. Через две плиты на третью, понял?
- А ты куда пойдешь? - спросил он.
- Тут станция недалеко, там магазин.
- С водкой?
- Да вроде как-то брали. Не знаю. Посмотрю.
- Только Зеленую марку не бери.
- С чего это?
- Видеть ее не могу. Тошнит.

Я пожал плечами, взял у него сто рублей и направился ко станции. Мне было глубоко наплевать, что пить. Главное чтобы пилось.

Через несколько минут поднялся ветер. Я натянул кепку на глаза и пошел дальше. Руки я держал в карманах, испачканная в краске футболка шлепала у меня за спиной. Я шел и думал, как хорошо будет сейчас выпить. Не мог я не думать об этом. Эта работа всего меня выжимала. Вроде ничего особенно тяжелого я не делал - шел себе вдоль путей да рисовал на стенах всякую фигню, но в сумме получалось что-то дико отвратительное и утомляющее. На поезда уже смотреть не мог. Вечные камни и рельсы под ногами - по ним приходится не идти, а пробираться. К тому же каждый день часов до двух меня мучило похмелье. Вот я и думал о том, как бы выпить уже с утра. Узбек меня частенько поддерживал. Не всегда, но часто. У него был какой-то слабый организм для такого здоровяка. Пить каждый день со мной он был не в состоянии. Ну что ж, спасибо ему и на этом.

На станции "Фирсановка" водку продавали прямо из окошка, выходящего на перрон. Еще я взял пару стаканчиков, пакет, сигареты и литровый сок. Мультифрукт. Только им в последнее время и запивали. Узбек говорил, что все остальные вкусы ему опротивели, а у мультифруктового сока, вроде бы, каждый раз был другой вкус. Может быть и так, конечно, но лично мне было пофиг и на сорт водки, и на вкус сока. На утро даже вспомнить сложно было что мы там пили и чем запивали.

На обратном пути начал накрапывать дождь, не сильный, но все равно неприятно. Когда я подошел к забору, Узбек стоял и разговаривал с Эдиком.

- Привет, Эдик, - сказал я и поставил пакет на землю. Только этого не хватало. Эдик был законченным мудаком.

Мы пожали друг другу руки, и Эдик сразу же стал пялиться на пакет. Он был весь перемазан в краске.

- А вы че, бухать собрались? - сппросил он и засмеялся. - Бухать собрались, черти, а?
- Не, после работы, - сказал Узбек, лениво растягивая слова. Я кивнул.
- Ага. Через часок-другой.
- Так нахрена сейчас взяли? Давай тогда сейчас выпьем.
- Не-а, - сказал я.

Узбек покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Сейчас не хочется.
- Эдик, сказал я, а ты сегодня не по Ярославке должен?
- По Ярославке.
- Так какого ***? - спросил Узбек.
- Да ну в жопу, Лось этот. Там негде почти. А здесь места дофига. Я по пустым колоннам прошелся...
- Чего? - сказал я.

Узбек нахмурился. Не нравился ему Эдик.

- У вас там половина колонн пустыми стоят...
- А то мы не знаем, - сказал Узбек, - для тебя, что ли, оставили?
- Эдик, ты мудак, - сказал я. - И пить мы с тобой не будем.

Эдик, все еще улыбаясь, смотрел на нас.

- Зажидили что ли?
- Водку? Водка наша, не твоя.
- Колонны зажидили!
- Тебе говорили - часто не суй?
- Это они чтоб мы дальше ходили!
- Ага, - сказал я. - Чтоб мы дальше ходили. А теперь ведь и не разберешь - кто первый, кто второй там был, да?
- Толь, а то ты не знаешь - разбираться никто не будет...
- Эдик, - сказал я, - иди-ка ты...
- Да не, - сказал Узбек. - пусть постоит немного... еще минутку.

Эдик посмотрел на меня, потом на Узбека, и, видимо, что-то решил.

- Ладно, - сказал он. - Пойду я.

Он спустился по насыпи и направился вдоль путей к области. Я покачал головой.

- ЭЙ! - заорал Узбек, - ТЫ КУДА ПОШЕЛ, МУДИЛА? ****УЙ ОБРАТНО! ОБРАТНО, СУКА!

И тут Эдик повернулся к нам и показал две руки с вытянутыми средними пальцами.

- СОСИТЕ ***, ЖИДЯРЫ!!! - заорал он и бросился бежать. Тяжелый рюкзак бил его по спине, он часто оборачивался и несколько раз чуть не упал, прежде чем скрылся из виду. Я покачал головой и приземлился рядом с пакетом.

- Может, ему морду набить? - спросил меня Узбек. Я пожал плечами.
- Как хочешь. Давай выпьем.

Он кивнул, тяжело опустился на корточки, потом сел.

- Что-то херово мне, Толик, - сказал он мне, пока я зубами сдирал пленку с бутылки. Я покосился, но ничего не сказал. - И чем дальше - тем все херовее. Вот у тебя девушка есть? - я покачал головой. - Вот и у меня нет. Со мной ваши девушки даже не разговаривают. Сам понимаешь.

Я понимал. Двухметровый узбек - то еще зрелище.

- Но я то черт с ним, я не русский и здоровый - вот и боятся. А с тобой-то что не так?

Я задумался. И действительно - со мной-то что не так?

- Ты вроде и высокий, и русский, - продолжил Узбек, видя, что я молчу, - и рожа даже ничего... волосы вон. А девушки нет. С чего бы, а?
- Не знаю, Узбек. Хер его знает. Может, пахну я?

Узбек хохотнул.

- Может, и пахнешь.

Он посмотрел, как я разливаю водку, вздрогнул.

- Бухаешь ты постоянно. Вот и не любят тебя.

Тут я не выдержал.

- Знаешь, Узбек, ты сейчас как русич говоришь.
- Чего? - удивился он.
- Говоришь как богатырь в старых фильмах. Тезисно, или что-то вроде того. Как будто после каждой фразы кулаком по столу бьешь.
- Ну? Правда?
- Ага, и сейчас вот.

Мы выпили, запили соком прямо из коробки. Потом налили еще.

Под нами, одна за другой,  проходили электрички.


Когда мы допивали водку, начался дождь. Мы кинули пустую бутылку вниз, по-быстрому собрались и двинулись по путям в сторону Крюково - вслед за убегающим Эдиком. Надо было добить последний баллончик, а потом можно было садиться на электричку и чесать в Москву. Сегодня нам должны были заплатить за неделю. Намечался хороший вечер.

- Эти ваши студенты, - сказал вдруг Узбек, - больше всего бесят.

Я покосился на него. Что-то его сильно развезло.

- Чего студенты? - спросил я.
- Ничего. Ходят на понтах, вроде как самые крутые. И жизнь у них уже просчитана вся. Одеваются во всё подряд, обувь... Они в разы дороже меня со всех сторон - а ведь они кто? Они студенты! Раньше шутки были про студентов и сосиску, слышал?
- Ага. Одна сосиска и четырнадцать...
- и четырнадцать вилок, да! А теперь они сосиски вообще не едят! Они в суши едят! Пиццу заказывают, ганджу по ночам курят! И чем они лучше - тем что кто-то платит за них, да? Ведь я же тогда лучше получаюсь них, да? Я же не пошел по их дороге, а выбрал сложный путь, сложный, но свой!
- Успокойся, - сказал я ему. Но не тут то было.
- Эти студентки - где эти студентки? Которые могут с тобой и примусом на одном матрасе жить? Они же девки все! Серьезно - они никто и звать их никак, еще даже не закончили ничего - да и не закончат скорее всего, но зато запросы! Теперь ведь если живешь с родителями - у тебя даже шансов нету! А чего плохого в родителях? Москва по жилью – самый дорогой город! Почти как Токио!
- Ты чего, с родителями живешь?
- Я? Какой! - он махнул рукой, - мои далеко, я с чужими людьми живу...
- Ты тут хватит на жизнь обижаться, - сказал я ему. - Понял? А студенток оставь студентам.
- Не могу! Не могу я их студентам... ты вот - хоть одного студента нормального знаешь?

Я попытался припомнить. Все студенты, которых я знал, честно говоря, были теми еще мудаками.

- Нет, - говорю, - но это ничего не доказывает.
- Доказывает! Не могут они жрать в суши и быть людьми!
- Чего ты к суши привязался?
- Знаешь, что мне один говорит? Я напитки дешевле пятиста рублей не пью! Это он мне говорит.
- Ну, если есть деньги...

Узбек отвернулся и долго шел молча. Я ему не мешал. Вдруг спереди послышались какие-то крики. Показался серый силуэт моста. Мы ускорили шаг. Теперь можно было различить несколько голосов. Какая-то молодежь материлась и смеялась. Мы зашли под мост.
Их было пятеро, в ярких куртках и толстовках. На головах - кепки с огромными козырьками или капюшоны. Они стояли у одной из опор и раскрашивали ее из баллончиков. Граффити у них получалось ничего так. Увидев нас, они замолчали. Узбек сразу подошел к ним, оглядел всех разом, затем посмотрел на колонну.

- Чего это за говно? - спросил он. Ему никто не ответил. Узбек высморкался, расстегнул рюкзак и достал трафарет.
- Слушай, Узбек, - сказал я. - Это школота. Пойдем нахер, на других колоннах припечатаем.
- Брат, дай мне баллончик, - сказал он.

Некоторое время я размышлял, давать ему баллончик или нет, но потом, вздохнув, расстегнул рюкзак. Узбек был в таком состоянии, что, в крайнем случае, взял бы его сам. Когда Узбек приложил трафарет поверх граффити, ребята заволновались. Кто-то даже подал голос.

- Вы че делаете, твари?

Узбек обернулся, еще раз оглядел их, а потом по-жирному, с потеками, отпечатал трафарет поверх разноцветного граффити.

Некоторое время все смотрели на надпись "ДЕМОКРАТИЯ - СОВРЕМЕННОЕ РАБСТВО!". Потом парень в сером балахоне шагнул назад и вскинул голову.

- Все равно мы всю эту ***ню закрасим, - сказал он. - Как только вы уйдете!

Узбек тяжело обернулся к нему. С его волос на лицо стекала вода.

- Закрасим? - повторил он. – Закрасим, говоришь? Давай сюда!
- Чего?
- Баллончики. Давай сюда.

Я все понял и сделал два шага в бок, оказавшись за спинами двоих из этих парней - один повыше, тот нервно озирался. Тот, который пониже, стал прятать баллончик в карман серых штанов. Я расслабился. Напрягаться было ни к чему.

- Давай баллончик, - повторил Узбек.

За его спиной тощий парень в желтой толстовке стал собирать их баллончики. Рядом с ним стоял еще один, в сверкающих очках, и жевал жевачку. Он выглядел самым спокойным из них. Парень в сером, стоящий рядом с узбеком, заозирался и решил, что они с нами справятся. Или не знаю, что он там решил, но он вдруг прыгнул вперед и вмазал Узбеку в лицо. Я шагнул, ударил ногой того, который нервный и тот покатился по насыпи. Коротышка бросился мне в ноги и даже повалил меня на спину, но потом я просто стал пинать его, и, пнув пару раз его в грудь, третьим ударом попал ему в лицо, после чего просто пнул его туда же еще пару раз - и он сполз вниз. Я поднялся и осмотрелся. Тот, что ударил Узбека, стоял на коленях, зажимая лицо. Что с ним было я не видел. Тот, что стоял снизу и вел себя спокойно, несся в сторону города изо всех сил, и был уже довольно далеко - видать, дернул с места, как только его приятель заехал Узбеку в лицо. Последний из них, в желтой толстовке, прижимая ко груди баллончики, мотался в руках Узбека из стороны в сторону - тот держал его за шкирку и трепал как ребенка. Тот вроде как плакал.

- Ты студент? - кричал он. - СТУДЕНТ, ****Ь?

Узбек швырнул его на колонну спиной, тот шлепнулся об нее, выронил все баллончики с краской - те покатились по насыпи, и сел на жопу, закрыв голову руками. Когда он ударился о колонну, очень громко вскрикнул - тонко, так, высоко. Ну а когда он упал, то тут все стало совсем ясно. Капюшон сполз, стали видны длинные волосы и испуганное лицо девушки. лет так семнадцать, может восемнадцать. Меня как будто кто-то за горло взял. Водка подкатила к самому горлу.

Узбек втянул в себя воздух, посмотрел по сторонам. Двое, которых я сбил с ног, лежали снизу. Я спустился, стянул с одного кепку, с другого - капюшон. На меня уставились испуганные лица подростков. Еще дети, но, определенно, оба - парни. Я облегченно вздохнул. Узбек посмотрел на стоящего на коленях, прижимающего руки к лицу парня, но с этим тоже все было понятно. Он снова посмотрел вниз.

- Ты чего не сказала, а? - спросил он у девушки, лежащей снизу. Ее толстовка вся измазалась в свежей краске. - Ты чего не говоришь, а?

Я подошел к нему, взял за плечо.

- Слышь? - сказал я.
- Ты почему сразу не сказала, глупая, а? Я б темя пальцем не тронул! Я б их - он махнул рукой в сторону, - пальцем не тронул! Ты чего, больно? Тебе очень больно?
- Она в порядке, - сказал я ему. - Пойдем уже. И так херово...

Я потянул его за рукав, и он, наконец, сдвинулся с места. Мы вышли под дождь, и пошли в сторону города. Через некоторое время мы встретили очкарика. Тот, увидев нас, вздумал было бежать, но мы не обратили на него внимания. Он застыл, пока мы проходили мимо, а потом побежал к мосту.

- ****ь, - сказал Узбек. - Плохо-то как.
- Забей, - сказал я. - Ничего ты ей не сделал.
- Нет, - сказал он, - сделал. Сделал.
- Черт! - я остановился. - Мы трафарет забыли! И баллончик, - сказал я, вспомнив, что мы оставили его у колонны.
- Забей, - сказал Узбек.
- Давай, я схожу.
- Забей. Как ты пойдешь?

Я представил себе, как я пойду. Мы вновь двинулись вперед.

- А красивая она была, да? - спросил меня Узбек. Я кивнул.
- Очень.
- Эта - она очень красивая, да?
- Да, - согласился я, - Эта что надо. И смелая.
- Очень смелая! Она, и тот, первый. И сильная. До последнего...

Он остановился и закрыл лицо руками. Я прошел еще пару шагов и, остановившись, закурил. Я не знаю, что он там делал. Может, плакал. Я почти докурил сигарету, когда он догнал меня. Дальше мы шли молча.

Когда дождь закончился, мы вошли в город и стали искать магазин.

Искали мы недолго.