Наглость наказуема

Не зря говорят: «Лучше быть просто умным, чем шибко грамотным». Подтверждаю: так оно и есть.

Так уж получилось, что моя офицерская служба началась не с прибытия на какой-нибудь уже существующий корабль, а с назначения в экипаж подводной лодки, которую ещё только-только собирались строить. Всем нам, назначенным «на новое формирование» молодым лейтенантам выпуска 1978 года, предстояло пройти «большой круг» - учебный центр, доукомплектование экипажа мичманами и личным составом срочной службы, приёмка подводной лодки от промышленности и, наконец, возвращение на новом корабле в родную базу, где наш экипаж начинали формировать.

Когда программа обучения была завершена, оказалось, что постройка нашей «К-527» затягивается, поэтому экипаж прислали в другой учебный центр, куда, значительно позже, прибыли и наши новые подчинённые.

В результате такой мощной теоретической подготовки я очень уверенно чувствовал себя и как минёр, и как вахтенный офицер. (Эх, если бы знания всегда могли спасать от промахов, которые получаются из-за отсутствия практического опыта!)

Среди прочих дисциплин мы изучали и «химию» - а точнее, то, что касалось ядерной и радиационной безопасности. Нас обучали этим дисциплинам - так же, как и всем остальным - настоящие асы, «собаку съевшие» в своём деле. Помимо знаний «для общего развития», они давали много всяких частностей, которые нам тогда сильно досаждали и казались лишними. Наверное, всё же напрасно мы так думали…

Известно, что за работой главной энергетической установки (ГЭУ) следят много систем. В частности, одна из них ведёт постоянный радиационный контроль.

Так вот, нам сообщили, среди прочего, и такое: никогда и ни одна ядерная авария на корабле не может начаться с того, что у системы радиационного контроля внезапно и сразу по всем каналам появляется аварийный сигнал.

Такой сигнал может первоначально пройти лишь от 1 - 2 датчиков (при условии, что система постоянно работает). Если же у химика на пульте вдруг мгновенно зажигается «новогодняя ёлка» из аварийных сигналов, то это, с вероятностью 99%, означает, что неисправна сама система радиационного контроля (например, появилась вода - точнее, водяной конденсат - в какой-нибудь соединительной коробке).

Если такое случилось, лучше всё же подстраховаться: замерить радиационный фон переносными приборами и уточнить на пульте ГЭУ, нет ли падения уровня в особых ёмкостях, называемых компенсаторами объёма. Если всё в порядке - тогда экипаж может не тревожиться, а вот химики пусть ищут свою неисправность и не утомляют!

Со своей новенькой «К-527» я попал на лодку более старую, «К-513», проекта 671РТ. Правда, и минно-торпедное вооружение, и ГЭУ там были в точности такими же, как и те, что я изучал.

Во время одной из автономок на этой лодке и произошли события, о которых я сейчас хочу рассказать.

Шли «энные» сутки нашей боевой службы. Подводное положение, время моей смены. Я, как и было положено вахтенному офицеру, несу свою вахту в центральном посту. Вдруг Геннадий Борисович Пилосян, наш старый химик и отличный мужик, взволнованно доложил по громкоговорящей связи :

- Наблюдаю превышение гамма-фона по всем каналам! Рекомендую объявить «Радиационную опасность»!

Организм отреагировал мгновенно: сердечко-то как сразу застучало! Центральный пост находится в третьем отсеке, а реакторный - через переборку, в четвёртом.

Если это действительно серьёзная ядерная авария - значит, гамма-излучение огромной силы лупит во все стороны, и нас прямо сейчас эти губительные невидимые потоки интенсивно пронизывают насквозь!

Объявили сигнал «Радиационная опасность», и вот тогда я увидел, как некоторые люди начали буквально «размазываться» по носовой переборке третьего отсека, не имея возможности покинуть его, но стремясь как можно сильнее удалиться от вредоносного четвёртого!

И вдруг меня осенило: «Ха, да ведь это тот самый классический случай, о котором нам говорили!»

Я не стал, перебивая других специалистов, лезть со своими соображениями к начальству, а решил в этой обстановке привлечь к себе внимание по-другому. Вытащил из укромного места складной стул и нагло, нога на ногу, уселся среди взволнованных, бледных людей, демонстративно читая свой конспект по оружию вероятного противника.

Кое-кто, не понимая, что происходит, поглядел на меня совершенно безумными глазами - а кое-кто, наоборот, начал что-то соображать. Ко мне подошёл прикомандированный старший помощник командира, Сергей Анатольевич Близнюк (будущий адмирал, командир дивизии в Гаджиево):

- Минёр, ты чего?

Я кратко пересказал ему то, чему нас учили. Старпом незамедлительно запросил пульт ГЭУ об уровне в компенсаторах объёма и получил ответ, что тот не меняется (значит, разрыва первого контура нет!)

Скоро и химики доложили, что переносные приборы превышения радиационного фона не показывают, а спустя некоторое время Геннадий Борисович (которому также старший помощник приказал проверить свои электрические цепи) нашёл ту самую соединительную коробку, по милости которой мы все так повеселились.

На служебном совещании, где разбирали этот случай, мне объявили строгий выговор.

Оказывается, по сигналу «Радиационная опасность» я должен был принести в центральный пост «аварийные» дозиметры, Д-500, рассчитанные на измерение очень большой дозы. Такие дозиметры на корабле были, как выяснилось, только в моём отсеке, о чём я и не помышлял...