После первой любви - окончание

 Леночка собиралась на этот вечер тщательно, но сборам мешало её великое волнение. Наверное, так же трепетала перед своим первым балом душа Наташи Ростовой…
Голубое платье-мини, сшитое бабушкой, длинная нитка маминых черных бус под жемчуг, волосы – распустить. Или лучше в узел собрать? Ой… мама... Хорошо, что родителям было не до неё – они гуляли с маленьким братом. Ему было два с половиной. А ей уже четырнадцать! Много это или мало? Надо бы глаза подкрасить, девчонки уже многие это делают, сейчас карандаш у мамы в корзинке найду… Или уже не успеть? Побежала...

Зал уже был набит старшеклассниками – под зоркими взглядами учителей они стояли вдоль стен, вздыхая и неловко переминаясь, тесня друг друга, в несколько рядов. Леночка боялась даже посмотреть в ту сторону, где ослепительный  Миша Самарин уже восседал на своем коронном месте барабанщика и щегольски орудовал ударными. Да, поклонниц у него хватало… Даже гитаристы не вызывали такого ажиотажа. И ещё она с горечью понимала, что он не пригласит ее на танец – нельзя бросить ансамбль.   
Но волнение нарастало, щёки нещадно горели. Как она ненавидела их за это! Ни холодные ладони, ни пудра не спасали от этой плебейской и предательской свекольности... В разгар всеобщего веселья, когда мальчики уже осмелели до приглашений на медленные танцы – «Для меня нет тебя прекрасней…» - кто-то  тронул Леночку за рукав. Она обернулась. Это был рыжий увалень-троечник из десятого «Б», - класса, где учился Самарин.

- Давай отойдём – возбужденно зашептал верзила. Кажется, его звали Толиком, вспомнила Леночка.
Внутри у неё всё оборвалось, но она послушалась Толика и они с трудом пробились к окну, подальше от любопытных глаз.
- Ты это… - преданный наперсник футбольной звезды не знал, как начать важную речь.
- Вы хотите пригласить меня на танец? – нашлась Леночка.
- Да нет, ты это – после вечера не уходи, подожди Самарина, он хочет тебя проводить…
 Гром грянул. Прямо с новогоднего потолка в гирляндах и серпантине.
 Леночка плохо помнит, что происходило дальше – всю вторую половину вечера она скрывалась в коридорах и туалетах первого этажа. Надо было как-то справляться с собой и избежать расспросов очевидцев. Несколько раз умывалась из-под крана пахнущей хлоркой, но зато прохладной водой, глядела в замерзшее мохнатыми кустами окно и… несусветно боялась чего-то необъяснимого, жуткого и прекрасного, боялась до крупной дрожи, до тошноты, но отказаться от этого тоже не хотела и не могла.

К одиннадцати бал был окончен – так велели завучи.
Леночка скрывалась до последнего, но раздевалки было не миновать. Где ей ждать? Девчонки одетые, толпились на крыльце, хихикая и завидуя. Они явно что-то учуяли. Между ними и Леночкой за какие-то два часа выросла непроходимая стена. 
Почти все разошлись - рассыпались со смехом в разные стороны от обледеневшего крыльца, а Леночка стояла в уголке сама не своя, то застегивая, то расстегивая пуговицы на пальтишке. Наконец он появился – вместе с оруженосцем Толиком и еще одним вертлявым девятиклассником, который тащил аппаратуру.
 
- С наступающим – невпопад сказал ей Самарин, подойдя. И глуповато хихикнул.
Он был смущён не меньше Леночки. Мимо простучала гвардейскими каблуками в свой кабинет завуч Римма Сергеевна, смахивающая на Петра первого, сфотографировав цепким взором эту роковую сцену.
Всем было дело до них…
          - С наступающим… - промямлила Леночка, разглядывая паркет.
     Толик переживал за кумира и уже разминал в руке сигарету.
     И, наконец, хлопнув тяжеленной дверью, они вышли от всех в белый декабрь, молча - как осуждённые, гремя невидимыми кандалами, и в то же время невесомо-свободные, как духи поднебесья.

Так они и ходили с того предновогоднего вечера – почти каждый день после занятий во вторую смену, на пионерском расстоянии, страшась дотронуться локтями, глянуть глаза в глаза, ляпнуть что-то лишнее… Он ждал её, как обычно, под кабинетом физики.

Уже позднее, месяца через два, когда вечера посветлели, Леночка обнаружила, что Самарин вовсе не был  таким уж красавчиком – длинноватое как у лошади лицо, невысокий лоб спортсмена, не очень чистая кожа, неопрятные желто-русые вихры. Узнала, что семья у него простая – отец рабочий и пьющий, мать и старшая сестра работают портнихами в ателье. Средняя сестра окончила техникум связи и собирается замуж за милиционера...

Но у Самарина был сформировавшийся и неколебимый ореол. А ещё влюблённость, скрыть которую он не мог, и она придавала ему еще большего обаяния и даже некоторого благородства, смягчая неловкость и угловатость, маскируя недостатки воспитания и базовых знаний...
Чувство ритма у него было, о да. Но голос отсутствовал напрочь. И тем не менее он исполнял иногда для Леночки – прямо посреди проспекта, где она жила –  малоизвестные ей песни, например:

Я к тебе на помощь днём приду и ночью,
Пусть меж нами будет шар земной,
Для тебя сумею отыскать источник
С мертвою водою и живой

И дальше припев: Не прогоняй меня, постой,
Как серый волк из сказки той
Я пригожусь тебе ещё, я пригожусь…

Это были месяцы звонкого счастья, когда Леночка превратилась в одно большое пульсирующее сердце - не было рук и ног, плеч и бедер, желудка и позвоночника. Не было и головы – как закончила она учебный год, неизвестно, видимо, по инерции… Некоторые ее ругали, некоторые сочувствовали.  Но это были месяцы и смертной муки – когда Леночка не видела Самарина, не знала, где он. Телефон к ним в дом еще не провели. Звонить ему сама стеснялась. Однажды решилась, но трубка ответила грубым женским голосом...  Что Мише надо заниматься.

На восьмое марта она впервые пришла к нему на свидание, о чем они  специально договорились - встретиться в пять на площади Революции. Ей никогда не забыть тот день – необычно солнечный, теплый - можно было даже новые туфли надеть, но мама не разрешила – простудишься.
- И что это мы так рано заневестились? – с легкой иронией озаботилась она, наблюдая за лихорадочными сборами дочери. Но тут же отвлеклась на свои дела. Она всегда доверяла  «хорошей девочке» Леночке и не выискивала причин  для беспокойства намеренно. И спасибо ей!

В тот день они пошли в кино. Впервые в жизни она была на настоящем свидании и сидела рядом с молодым спортивным человеком в темном зале, но на виду у всех, как взрослая. Во втором ряду посередине. О чем фильм, значения не имело. Потом шли в весенних пьянящих сумерках к дому Леночки (возврат не позже девяти!), всё так же, не касаясь друг друга, и встречные люди расступались перед ними… Самарину нравилось, что все смотрят на его девушку и видят, какая она красивая.

А Леночка прощала ему всё – ошибки в речи, обгрызенные ногти, нечищеные ботинки. И даже то, что однажды, когда встретившийся им одетый пижоном товарищ по юношеской сборной спросил с оттенком презрения и так чтоб Леночка не слыхала, мол, ты что, еще не того… её, телочку такую, Самарин победоносно ответил: «с чего это ты взял, у нас всё нормалёк».
Недели через две он действительно поцеловал её - около большого и взлохмаченного сиреневого куста в сквере имени Гагарина.  Леночка не то, чтобы сопротивлялась его отчаянной попытке, но… ей отчего-то совсем не понравился этот процесс – то ли умения у Самарина не хватило, то ли всё портила непроходящая робость обоих.
       
         И это называется поцелуем?! Это о таком обслюнявливании  столько говорят и показывают в кино?... – разочарованно думала потом полночи Леночка под сопенье младшего братишки и похрапывание приехавшей бабушки. Жили тесновато…

      Но без встреч с Самариным жизни Леночка себе уже не мыслила. Поцелуи тоже прощались. За его явную любовь…
           Ей так нравилось ощущать себя возлюбленной, Джульеттой, героиней фильма «Романс о влюбленных», без пяти минут невестой (да-да, она уже мечтала, что они когда-нибудь непременно поженятся, а как же?) и ещё ловить ревнивые взгляды прочих соучениц, причём из старших классов, включая известную волейболистку Таньку Черных…

             Совсем скоро начинались летние каникулы. Но прежде Самарин уехал на серьезные сборы  в Западную Украину, надолго...
             Потом их почти сразу отправили в Польшу. Команда города уверенно становилась лидером в своей группе – и в основном благодаря форварду Самарину. О нём написали в местной газете, и вся школа ликовала, зачитывая номера до дыр, воруя и выхватывая малотиражные экземпляры с заметкой друг у друга. И все с уважением поглядывали на Леночку, которая гордо шагала по двору, помахивая портфельчиком и «конским хвостом», а сама считала дни и часы до приезда своего героя.
             А потом Леночка с родителями и братом уехала на отдых в санаторий, где было море и всё, что полагается в таких замечательных местах. Но в этом году Леночка не радовалась ракушкам и волнам, ледяному пломбиру и обжигающему солнышку, она сильно скучала без Самарина… Писем он не писал, это как-то не приходило им в голову. Да он вообще был не силен в грамматике, терпеть не мог русского и литературы. Отметки ставили ему за достижения в спорте…
Вместо писем вспоминала спетые им песни – «Остался у меня на память от тебя портрет, твой портрет работы Пабло Пикассо…»

              Когда Леночка вернулась в город, шел конец июля. Ещё раньше они договаривались с Самариным встретиться в день Города – это обязательно! И Леночка несчетно обводила красным эту цифру на календаре – Пятое Августа. А шестого у неё день рождения – круглые пятнадцать. Ого! Это уже юность, как говорил папа.

              Но еще до Пятого, они случайно столкнулись с Самариным – у танцплощадки, в парке, куда Леночку вытащила лихая новенькая, недавно появившаяся в их классе, не знавшая о нашумевшем романе,  Наташка – она была с периферии, красила волосы в зелёный цвет и потому ничего не боялась. Еще она умела ругаться матом и курить.
               Столкновение оказалось неожиданным для обеих сторон. Дело в том, что Леночке категорически не разрешалось посещать дальний парк с нехорошей репутацией, и Самарин это знал. А Леночка ведать не ведала, что он уже приехал. Увидев друг друга на публике, влюблённые совершенно растерялись - как себя вести. Броситься в объятия? Но юноша был не один – несколько громкоголосых подвыпивших девиц и парней окружали его. Помахать рукой? Нет, не то… И они просто сделали вид, что не заметили друг друга.
 
           Но Леночка успела - уже спиной - услыхать вопрос одной из девиц:
- А что это за бомбочка, на которую ты смотрел во все глаза? Вроде бы ничё, но толстуха! Займись с ней спортом, Мишель!
И все дружно захохотали.

Кровь ударила Леночке в голову, отхлынув от щёк. А по ним словно хлыстом прошлись. Нет, не по ним – по её сердцу, огромному, горящему, колоколом бившему в ребра. Она согнулась пополам. Идти не могла…

           Дело в том, что за лето и без того не худенькая, цветущая Леночка, действительно, ощутимо поправилась. Набрала пять, а то и шесть кило. Возраст такой, гормоны там и всё прочее. Она сама не придавала этому большого значения, не обращая внимания на беззлобные шутки соседок по подъезду типа «вон как округлилась наша Лялечка-то». Ведь её любили, сильно и по-настоящему! И какая разница, сколько в ней килограммов?

             Реплика подружки Самарина была совсем иной – злорадной. А он? Он тоже заржал вместе с ними! Леночке показалось, что она сейчас умрёт. Всплыло в памяти: белый джинсовый костюм Самарина – такого у него еще не было, под ним ярко-синяя майка, фирменные кроссовки -  что-то новое, иностранно-броское в облике… Ну конечно, он ведь играл за рубежом!  А я? И правда толстая как бочка, и платье самопальное, ведь не хотела идти на эти танцы сегодня, ведь отказывалась… Да разве в этом дело?
Леночка, не слушая Наташкиных уговоров, убежала домой и проплакала весь вечер. К зеркалу боялась и близко подходить. Но теперь она ощущала только собственный непомерный, как ей казалось, вес. Всё время. Даже когда спала.
             Утром настроение слегка улучшилось – она подумала, что завтра,  в День города, Самарин придёт к её дому и всё вернётся к прежнему, эпизод  в парке окажется забавным недоразумением и они снова будут вместе, как зимой и весной. Ведь любовь не проходит… так быстро…

               Но Самарин не пришёл – ни в пять, ни в шесть, как обычно. Ни в семь.
Нарядившаяся в белую блузку и плиссированную синюю юбку Леночка не отходила от окна, и несколько раз выбегала на улицу – якобы по делу. В магазин напротив, в киоск, вынести мусор или просто так… Его не было. А народ пёстро-оживленный и тупо-радостный заполнял улицы, проспект, ведущий к площади, их любимой, где случилось то их первое свидание. Вдали гремела музыка, лопались под беззаботный смех воздушные шары… Лопалось и сердце Леночки. Ожидание становилось невыносимым. В какой-то момент  она решительно схватила кошелёчек, подаренный, кстати, Самариным, и бросилась из дому – на углу проспекта через квартал стояла телефонная будка. Такая же была и перед окнами ее дома, но там её могли увидеть… Леночка влетела в её раскаленное, красное нутро, от специфического запаха трубки и аппарата, крашеных стен ее волнение достигло апофеоза. Руки дрожали как у алкоголика со стажем. Бросила двушку в щель, набрала заветный номер. Может, бросить, пока не поздно? Нажала на рычаг. О-о-ох-х… Вышла, но через минуту вернулась, повторив те же действия. В ушах звенело и она не сразу поняла, что ей отвечает голос Самарина.
- Да?
- Миша, это ты? – глупо спросила девушка.
- Я.
- Привет… - Леночка еле шевелила пересохшим языком.
- Привет – ответил он.
Прошло несколько секунд. Или вечность?
И Леночка, задыхаясь то ли от жары будки, то ли от взрывающегося сердца, выпалила:
- Ты знаешь, Миша, я хотела тебе сказать одну вещь…
 Самарин молчал.
-  Знаешь, нам не надо больше встречаться!!!
Словно прыгнула в купель с четырехградусной водой. Но о таких местах и подвигах этого рода она узнает потом, гораздо позже…
Ответ прозвучал быстро:
- Ну, если ты так считаешь, то не надо...
Леночка нажала на рычаг.
И опустилась на пол. Он был грязен и заплеван. Но глаза Леночки ничего этого не видели.
Они не видели еще долго. Вслепую искала она какую-то дорогу – за город, где по идее могла жить Наташка, за железнодорожное полотно, за чахлый перелесок, за руины снесённых частных домишек, за городскую свалку… Искала, чем заглушить дикую боль, но что можно найти в этой пустыне??? Вот если бы она могла курить, как Наташка? Она принялась искать окурки среди строительного мусора, потом спички... Но сумрак, сгущаясь, не давал ей этого проделать. А потом и вовсе настала темнота. Только далеко-далеко, за несуществующим Городом вспыхивали в небе огни фейерверка, такие красивые и праздничные.И такие нелепые...  По остаткам от этих дымных огней  Леночка  и вернулась домой заполночь с безумно-невидящими глазами, сбитыми коленями и разорванным, испачканным серой глиной подолом. Кажется, отец отстегал её сеткой-авоськой. Но разве это была боль?


ЭПИЛОГ.

В конце сентября, когда кончался урок физики в девятом классе, в затемнённом кабинете (смотрели фильм о законах оптики) у полненькой школьницы на предпоследней парте случилась истерика. Сбежавшиеся учителя, включая завуча Римму, остановить её не могли никак и ничем. Вызвали скорую.  И только физик Жорик всё понимал. И сочувствовал всем своим любвеобильным и поэтическим сердцем: у этого кабинета уже никогда не будет маячить долговязый юноша с карими глазами и в коричневой вязаной курточке…

После этого "урока" Леночка, выплакавшись наконец, начала приходить в себя, к ней возвращалось потихоньку зрение, слух.  И даже аппетит. Надо было как-то начинать жить снова. После первой любви...

………………

Миша Самарин появлялся еще два раза в ее жизни. Первый – через три года, когда она уже студентка, похудевшая до неузнаваемости, бежала на лекцию, внезапно перед ней возник знакомый силуэт. Самарин?! От него пахло перегаром. «Лена, я ведь люблю тебя, любил… Мне плохо, Лена… Можно я провожу тебя после лекций?» Лена ответила отказом и через пять минут забыла об этой встрече.

Второй – через пятнадцать лет, около облупленной стены универмага «Тысяча мелочей», посреди дикого перестроечного хаоса, на картонной обёртке из-под телевизора ссутулился бомж неопределенного возраста с пластиковым стаканчиком в  грязной руке. Бросились в глаза его испитое, слегка удлиненное по-лошадиному лицо и коричневая мятая куртка знакомой, но давно забытой расцветки. 
Вряд ли он жив сегодня...