Не совсем ангел

Не религия. Не философия. Даже не мистика. Просто зарисовка карандашом...


Утро вкуса росы нежными теплыми губами коснулось закрытых век, слегка щекотя длинные ресницы. Я лежал, не открывая глаз и едва уловимо улыбаясь навстречу новому дню. Я чувствовал, как за окном просыпаются птицы, легкий ветер гонит по асфальту желтую сухую листву. Запах города просачивался в комнату сквозь многочисленные щели в старых окнах, покрытых шрамами облупившейся краски. Город тонко пах утром, утром ранней теплой осени. Это был запах перехода от беззаботности к чему-то великому, для каждого настолько свой, как первый вдох, как миг погружения в себя, как отпечаток твоего мира на карте бесконечной Вселенной. Я глубоко вдохнул этого, самого вкусного воздуха, словно пытаясь уловить аромат каждой души, погруженной  в него этим утром. Вдохнул и тут же чихнул. Настолько громко, что мне стало стыдно, что я посмел нарушить прозрачную чистоту нежно пробудившего меня утра.
- Прости меня…. – одними губами прошептал я извинение.
Снова вдохнул, и снова все внутри меня неприятно защекотало от резкого запаха…. Ангелы обычно называют это Запахом Греха, но у меня для него другое название – Запах Страдания. Где-то совсем рядом, сжимаясь в мучительных конвульсиях, страдала чья-то душа. Как же я не замелил этого сразу! Думаю о чем-то слишком далеком, я не обратил внимания на то, что находилось почти рядом со мной!
Я открыл глаза, пропуская сквозь ресницы прозрачно-золотые, какими они обычно бывают осенью, солнечные лучи, они вспыхнули, коснувшись радужки моего зрачка, и замерцали в нем, попав в плен бесконечных лабиринтов. Я лежал на подоконнике серой комнаты. Эта затхлая серость пропитала ее настолько, что даже солнечные лучи опасливо жались возле меня, не желая проникать вглубь, словно боялись быть тут же раздавленными этой мрачной атмосферой скорби. Облупившееся окно с оборванной занавеской, и тонкая полоска света возле него - а дальше только бесконечная пустота чей-то души.
Холодный деревянный пол, каменные стены с потерявшими свой цвет обоями, который стали похожи на облезшую кожу. По спине пробежала дрожь, я видел, как сквозь видимую в некоторых местах кладку красного кирпича сочатся слезы, оставляя за собой тонкие следы, на поруганной стене. В паре шагов от окна стоял небольшой стол, на его изрезанной ножом столешнице – лужица подсыхающей мутноватой жидкости и два стеклянных шприца. Я почувствовал, как похолодели перья на моих белоснежных крыльях. В одно мгновенье моему сознания предстали сотни картин, запечатанных в опустошенных стеклянных тюрьмах: тени, образы, наполненные болью и смертью. Возле стола такой же серый табурет. А дальше, у противоположный стены диван, больше похожий на огромное плотоядное чудовище. Я чувствовал исходивший от него запах греха, грязи, боли и страдания.
Мне и раньше приходилось встречать рассвет в подобных местах, переполненных скорбью уже никогда несбудущихся надежд – это были маленькие островки ада в мире людей, где не жила вера. Именно поэтому мой визави любил порой проводить время именно в них. Наверное, они напоминали ему о доме…. Хотя, что я мог знать о Его доме? Для меня это был просто мир лишений Света.
Дрожь, липкая и болезненная, содрогнула мое тело. Что я могу сделать, чем помочь здесь? Тут распростерлось крыло мрака, под которое, прячась от себя, добровольно укрылось живое существо. Человек. Комок застрял у меня в горле, не давая вздохнуть. Как же это больно. Каждый раз.
Мне тут больше нечего делать….
*…..ха…..*
Еле слышный смешок в голове.
Что?
Показалось….
Я убегаю? Трусливо убегаю. Я – ангел, почему же я ее бросаю?! Почему даже не хочу увидеть ее. Я уже знал, что это – Она. Там на этом ужасном диване, где сгустились последние остатки ночной темноты. Это ее боль и безысходность волнами бьют меня, а я даже боюсь посмотреть не нее.
Я поднял голову и…встретился глазами с ней. Два омута печали смотрели на меня с осунувшегося, но такого молодого лица. Ей было всего 17 лет, 17 лет боли и страдания, а впереди – смерть.
А она смотрела на меня, слегка приподняв голову. Темные волосы густой челкой лежали на лице, отчего болезненная кожа казалась мертвецки-бледной. Темные, словно потухшие искры, глаза, а под ними глубокие, синие провалы. Но самым ужасным, еще более неправдоподобным, чем все, что предстало моему взору, была – улыбка. Слабая, едва заметная на почти бесцветных губах.
Девушка улыбалась, а из разбитой губы на подбородок стекала алая струйка крови….
Какие красивые глаза… созданные для того, чтобы смотреть ими в будущее….
Убитая жизнь, потухшая….
Словно бездна ада разверзлась предо мной. Липкий холод, обжигающий кожу. Эта девушка уже принадлежит Им. Я  помню Законы. Я всегда чтил их.
!Ангелам здесь нет места!
Но… но я ведь ангел только на половину. Где-то там, во мне сидит темнота, такая же безобразная… Ход моих мыслей прервала острая головная боль. От неожиданности я глубоко вдохнул этого зараженного запахом гниющей души воздуха, и громко чихнул.
- Ха-ха-ха… - смех похожий на шелест сухой травы.
Я смотрел на нее своими лучистыми, полными солнечных искр глазами, а она смеялась. Смеялась. Надо мной! Надо мной? Но… не может быть.
- Никогда не думала, что увижу ангела. – Отсмеявшись и слегка склонив голову набок, произнесла девушка, тихо, словно разговаривая сама с собой. – И уж тем более не думала, что ангелы такие смешные.
- Ангелы не смешные. – Я так растерялся, что даже ответил.
- Конечно – конечно. – Уперевшись подбородком в подлокотник дивана, прошелестела она. – Настоящие ангелы – суровые, со строгими лицами и испепеляющим грешников взглядом (неужели люди видят нас такими?!). Но настоящие ангелы никогда не придут сюда… кому захочется пачкать белоснежные крылья это грязью?
Я опустил глаза и ничего не ответил, а вместо этого спросил, все еще не желая верить в происходящее:
- Почему ты меня видишь?
- Я и не такое вижу. – Уже не глядя на меня и перестав улыбаться, ответила девушка с потушим взглядом. – Ночами, когда яд в моих венах обжигает плоть, я вижу, как со стен чьи-то руки с кривыми когтями срывают тонкую кожу, как растворяется в темноте пол и из тьмы произрастают кровавые цветы…. Моя кровь отравлена, мое сознание меркнет – все лишь галлюцинация, мрак моего сердца, что рвется наружу…. Но я устала. – Девушка тяжело перевернулась на спину, от чего диван под ней пронзительно заскрипел, словно пытаясь на куски разорвать пространство. – Теперь я буду спать… правда ты такой смешной, что мне будет жаль, если ты уйдешь пока я сплю….
Она уснула.
На улице уже был день. Я чувствовал спиной, как за окном, вдруг ставшим непреодолимой стеной, сочными красками разливается солнце, и ветер играет опадающими листьями. Я слышал, как кто-то звонко смеется… где-то совсем далеко… в другом мире, еще не запятнанным болью безысходности. Ангелы живут лишь там, где свет. Созданиями сотканным из Его Благодати нет места во тьме людского Падения. Но я ведь не совсем ангел….
Я сидел на табурете, свесив ноги вниз. Серая безысходность давила на сложенные крылья. Я позвал Его, моего визави, демона, просыпающегося, стоит последним лучам солнца растаять в наступающей ночной темноте. Он молчал. Он всегда молчит. Я никого не чувствую его присутствия, когда бодрствую… Или…. Он здесь, всегда во мне. И говорит. По своему. Может он и сам этого еще не понимает. Я еле заметно улыбнулся, улыбка вышла грустная.  Демоны ведь ненавидят ангелов и никогда не опустятся до того, чтобы начать разговор.
Медленно кружась вокруг своей оси, словно не желая верить в свое падение, на пол опускалось белоснежное перо. Я смотрел на него, не отрывая уставших глаз. Все знаю, что ангелы не теряют перья….
Ты ведь хочешь доказать, что зло в Тебе сильнее? Ты хочешь, что бы меня не стало.
… может я умру…
… может из-за меня умрешь Ты…
Но ведь если ангел становится причиной чье-то смерти, то Благодать в нем умирает.
Ты уже победил, но еще не знаешь об этом.
… Но ты знаешь, я все равно благодарен Тебе. Ведь если бы не Ты, то меня никогда не оказалось бы здесь.
Мягко перо опустилось на пол. Серая пыль адского пепла безысходности поднялась вверх с деревянного пола, встревоженная этим падением, и тут же поглотила его….