Мистерия у подножья Анд

(Отрывок из романа «Щит Сварога»)

Мистерия у подножья Анд

Вот и пирамиды, выстроенные в пустыне Чако, в масштабе один к десяти. Руса узнала по расположению «пирамиду Хепоса» и на глаз определила её высоту – около пятнадцати метров. Бетонные пирамиды были построены отнюдь не для упокоения новых фараонов, а для убедительности общего ландшафта искусственно созданного фрагмента древнего мира. Внутри пирамиды были полыми и хранили прохладу. В них разместились прибывшие заранее самые привилегированные гости: «человек двадцать, все мужчины, большинство пожилых», – оценила и бегло пересчитала их Руса, пытаясь понять, что это за публика.
Однако сделать это было не просто. Обычно человека выдаёт стиль одежды, но эта публика, желавшая участвовать в мистерии, была облачена в весьма открытые древнеегипетские хламиды. Правильнее сказать, одежда на них практически отсутствовала – лишь полосатые юбочки, особенно нелепо и смешно смотревшиеся на кривоногих и пузатых толстяках, а так же парики из черных волос, натянутые на лысины – так Русе показалось. Завершали убранство гостей «Земли обетованной» сандалии на ногах и несколько нитей бус из магических камней. Словом эти люди, принадлежавшие, вне всякого сомнения, к кругу лиц родственных и близких Сэму Халлу, были богатейшими банкирами и «сильными мира сего».   
А вот и остальные семь «жемчужин» из «коллекции» Сэма Халла. Красавицы всех основных рас, если считать вместе с Русой, расселись поодаль одна от другой на резных креслах из кедра, поставленных в тени финиковых пальм. Рядом с каждой красавицей находился её телохранитель, а любимая служанка освежала тело госпожи, прогретое сорокаградусной жарой, опахалом, изготовленным из страусовых перьев.
Руса впервые увидела своих «соперниц» по «коллекции» Сэма Халла. В мыслях она никак иначе не хотела называть этого морального урода, внушившего себе, что он спаситель, что он Ной. Женщины были и в самом деле красавицами.
«И где только находят таких?» – подумала Руса, готовая сойти с колесницы на землю «Древнего Египта».
Служанка – это была Мария, выбранная своей госпожой, припала к её ногам и надела на них сандалии с мягкими кожаными ремешками. Ступить босиком с тёплого красного дерева, из которого была изготовлена колесница, на раскалённый песок – означало обжечь ступни.
Знакомство с дамами из «коллекции» хозяина «Земли обетованной», обнимавшего  своих гостей, большинство из которых, как Руса догадалась, были его родственниками, состоялось лишь визуальное. Никакого иного предусмотрено не было.
«Каждая жемчужина должна быть в своей оправе, и они не должны касаться друг друга»,  – так полагал «Коллекционер».
Руса обвела взглядом своих небесно-голубых глаз «жемчужины» из «коллекции» миллиардера, убедившись, что её просто «пожирают» карими и чёрными глазами семь красавиц: белая европейка средиземноморской расы – итальянка, гречанка или испанка; смуглая чистокровная семитка – предположительно йеменка или аравийка; желтокожая малайка или индонезийская красавица с острова Ява; более светлая китаянка или кореянка; полная достоинства полинезийка с архипелага Тонга или с Гавайских островов, украшенная цветами; высокорослая «чёрная жемчужина» из племени банту, чья родина Южная Африка; и, наконец, красавица из древнего центрально-американского народа майя с красноватым оттенком смуглой кожи и с гордо посаженной головой – возможно дочь одного их потомков легендарных атлантов.
Руса улыбнулась всем дамам, найдя что «жемчужины» из коллекции Сэма Халла подобраны «со вкусом», так словно их поиском и отбором занимался талантливый дизайнер –  большой ценитель женской красоты и к тому же крупный знаток рас и народов.
Все эти по-своему красивые и одинаково несчастные подопытные женщины, безжалостно вырванные из привычных для них миров, были заметно моложе готовой сойти с колесницы леди, игравшей роль царицы Нефертити в мистерии, которая разворачивалась на фоне десятикратно уменьшенных пирамид.
Три из семи «жемчужин» несли в себе заметное бремя очередного непорочного зачатия, готовясь произвести на свет новых потомков новоявленного Ноя, одержимого идеей создания избранного им человечества с собственным генотипом, и последующего его спасения.
«А это что?» – задала себе вопрос Руса, увидев большое огороженное пространство, полное маленьких детишек, старшему из которых не было и пяти лет, а младшие ползали по большой сплетённой из тростника циновке.
«Ну, конечно же!» – догадалась она, разглядев между стволами пальм большой манеж, сооружённый из дерева и тростника, предназначенный для выгула детей. Возможно, что в Древнем Египте таких «детских апартаментов» и не было, но здесь они имелись и были установлены в тени самых раскидистых пальм.
В манеже, куда под присмотром нянь поместили весь Ноем зачатый, а значит избранный и «очень юный народ», наблюдалась повышенная активность. Десятка полтора абсолютно нагих малышей всех известных оттенков кожи и волосиков, кроме светлого, которого явно не хватало, бегали, ползали, кричали, дрались, визжали, плакали, писались и так далее…
«Боже мой!» – Едва на закричала Руса, увидев в миниатюре фрагмент пока ещё детского, но очень даже наглядного «Вавилонского столпотворения». От мыслей, что и её дитя, непорочно зачатое от Сатаны – она не могла в этот миг назвать иначе одержимого бредовыми планами миллиардера Сэма Халла, будет вот так же ползать нагишом среди этих, как на подбор губастых в своего создателя, но абсолютно разных и совершенно несовместимых детей, Руса приходила в трепет и её одолевал озноб, несмотря на январскую жару, царившую в Чако.
«Сегодня он демонстрирует высоким гостям всё своё племя» – подумала Руса и взяла себя в руки. Она должна выдержать любое испытание, должна одолеть эту напасть и вырваться из этого грязного, поистине содомского места, чистой и непорочной!
– Помоги мне, Яр-Солнце! Спаси и сохрани Хор-Пта!» – Взглянув на ослепительный солнечный диск, сиявший над пустыней Чако, прошептала Руса и сошла с колесницы, окрепшая духом, божественно красивая, готовая к любому развитию событий, с царственной улыбкой на устах.   
Увидев в тени самой высокой пальмы предназначенный для неё белый трон, Руса направилась к нему в сопровождении своего телохранителя – рослого и могучего сорокалетнего красавца Вольфа, который в молодости по всей вероятности служил в охране какого-нибудь группенфюрера СС или того выше. Как и все «древние египтяне» Вольф был облачён в короткую белую юбочку, под которой угадывались плавки. Ничего другого кроме длинного широкого ножа или короткого меча в кожаных ножнах на ремне, перекинутом через левое плечо, на нём не было, а загорелое тело с рельефно выступавшими мышцами и тщательно выбритая голова блестели от втёртого оливкового масла.
Мария как и все была почти нага, в короткой юбочке и бусах. Стесняясь обнажённой груди, она пыталась прикрывать её руками и древком опахала, которым полагалось освежать царицу.
Едва Руса уселась на свой трон, сделанный из слоновой кости, как на импровизированном поле под сенью пальм появились два отряда в несколько десятков человек, изображавшие воинов: «египтян» и «пришельцев», проникших в богатую долину Нила через Синайскую пустыню. Кто это были – скифы, ассирийцы, персы или другие народы, ходившие войной на Древний Египет, понять было сложно, но роли завоевателей играли добровольцы из немецкой колонии, которая размещалась на территории асьенды американского миллиардера с его позволения. Такие роли хорошо оплачивались и недостатка в «актёрах», желавших помахать тупыми мечами и подставить свои бока тупым деревянным копьям, не наблюдалось. Роль египтян играли местные индейцы – низкорослые в сравнении с откормленными европейцами, сохранившими военную выправку, но крепкими и выносливыми. Желания этих «артистов» никто не спрашивал.
После прохождения перед зрителями, ритуальных упражнений с оружием и пения гимнов, разгорелось нешуточное сражение. Стучали тупые мечи из бронзы, бились о щиты деревянные копья, доносились крики воинов, в которых трудно было узнать немецкие или испанские слова, а так же слова из языка гуарани.
Время от времени отряды расходились, оставляя выбывших из сражения воинов, которым оказывали помощь лекари, отдыхали в тени пальм и вновь сходились, пока не сократились в числе наполовину. Никто не хотел уступать, однако когда показались четыре боевые колесницы, «пришельцы» обратились в бегство, а «египтяне» торжествовали, празднуя победу.
Закончились сражения, а следом разыгралась новая мистерия – легенда о рождении Нила из слёз Исиды, оплакивающей убитого Осириса, в точности напомнившая Русе древнее славянское сказание о синеглазой красавице Дане и могучем богатыре Дунае, которого в народе звали Дунаем-батюшкой. Проплакала свои бездонные голубые глаза синеокая  Дана над телом любимого супруга. От тех слёз и родилась Дунай-река. Красивая легенда Русе понравилась, а вот уже и новая мистерия – продолжение предшествующей, перечеркнувшая её красоту.
Мистерия рассказала и подробнейшим образом показала зрителям миф о том, как зачала богиня Исида от мёртвого тела Осириса. Руса была потрясена её непристойностью. Описать это действо она не смогла, ввиду того, что закрыла глаза…
Открыв, увидела новое действо. Надрываясь, потные рабы волокут по земле многотонную плиту из камня, подкладывая брёвна-катки. За рабами, подгоняя плетями нерадивых, присматривают надсмотрщики. То и дело, рассекая воздух, свистят сплетённые из кож бичи, и мокрые спины рабов покрываются багровыми, кровоточащими рубцами. Крики, стоны и проклятия заполняют дорогу от реки до пирамид…
Тяжёлая, жестокая, кровавая мистерия. Смотреть на и это жестокое представление ей не хотелось. Руса отвернулась и встретилась глазами с Марией, покорно стоявшей у неё за спиной.
«Как долго продлится это действо?» – вопрошал её взгляд. Мария опустила голову, не зная, что ответить госпоже.             
Между тем, солнце клонилось к закату, и зной начинал спадать. Стихли крики и стоны рабов, вот они окончательно исчезли, увлекая за собой плиту в обратном направлении, очевидно до следующей мистерии.
На малой тщательно выровненной и хорошо утоптанной круглой площадке – импровизированной сцене древнего театра, которая начиналась у ног царицы, появились танцовщицы – шесть юных индейских девушек в одних набедренных повязках и с бубенчиками на руках и ногах. Их тёмные волосы, убранные в одинаковые узлы, перехватывали алые ленты.
Следом за ними появились музыканты с инструментами, напоминавшими гусли, и заиграли древнюю мелодию, под которую танцовщицы пошли  по кругу, плавно извиваясь блестящими телами цвета бронзы, позвякивая в такт мелодии бубенчиками на ногах и руках.
«Настоящая школа хореографии, причём весьма высокого уровня», – подумала Руса, вспомнив о кружке хореографии в районном Дворце пионеров, где танцу училась доченька Лада…
Мысли о доме расслабляли и усилием воли Руса вернулась к реальности. Она догадалось, что это красивое действо предназначено, прежде всего, для неё, игравшей в этой мистерии, которую прагматичные американцы назовут значительно короче – «шоу», роль царицы Нефертити. Не желая дальше портить созерцание красивого танца прочими мыслями, она невольно залюбовалась танцовщицами, их медленным, красивым и мелодичным танцем. 
Внезапно музыканты сменили мелодию и танцовщицы остановились в ожидании нужного звука, после которого разом подняли руки над головой и тихо захлопали в ладоши точно в такт звукам гуслей. Изящные тонкие руки танцовщиц, унизанные серебряными бубенцами двигались синхронно движениям тел, ноги едва лишь вздрагивали отчего бубенцы звучали особенно  трогательно, исполняя свою особую серебряную песню.
«Танец рук» – догадалась Руса, и руки её непроизвольно повторили движения юных танцовщиц.
Незаметно возникла новая яркая мелодия, к которой добавились негромкие удары в барабан и заметались в круге под пальмами гибкие тела шести юных танцовщиц, неожиданно исполнивших бурный и страстный танец с неистовым звоном бубенцов, заглушавших звуки гуслей.
И вот, когда Русе уже казалось, что танцовщицы превратилась в единое диковинное многорукое и многоногое существо, ритм танца резко спал. Усталые танцовщицы, покрытые бархатными капельками влаги, проступившей на смуглой коже, плавно закачали бёдрами, изображая в пленительном танце хоровод нильских рыбок, заплывших в уютный омут. «Рыбки» запели тонкими и приятными голосами протяжную старинную песню, сути которой понять было уже почти не возможно – настолько просты были её несвязанные фразы, собранные из сильно растянутых слов...
– О чем они поют? – спросила  Марию, Руса, очарованная песней и танцами юных индейских девушек.
Мария прислушалась и прошептала своей госпоже на ушко несколько слов, переведя слова с языка гуарани на испанский. В свою очередь Руса подбирала к каждому испанскому слову близкое по звучанию итальянское и одновременно переводила его на русский язык. В результате такого сложного перевода песня нильских рыбок звучала так:

                В воде прохладно...
                Здесь густая тень...
                И лотос нежный цветет...
                В венке из папируса...

Лучше и не скажешь…
В это время, незамеченный Русой и её служанкой, рядом оказался Сэм Халл, он же Ной в роли царя-фараона Эхнатона. Положив руку на плечо царицы Нефертити, хозяин потребовал:
– Станцуйте для нас, царица. Если ваш танец понравится мне и моим гостям, я выполню одно из ваших желаний, которое сочту выполнимым. Не отказывайтесь, помните, кто здесь хозяин и что вам грозит за непослушание.
Руса вздрогнула от неожиданности и встала с трона, не смея отказать фараону, а желание, которое тот обещал исполнить, может ей пригодиться. Надо же как-то выбираться из этого Содома!
Вспомнив свою свадьбу, сыгранную в Старой Руссе – возможно в самом древнем из русских городов с именем, совсем как у неё, Руса вышла на опустевшую от «нильских рыбок» земляную сцену под пальмами, над которой повисла полная луна, заливавшая пирамиды и пространство между ними серебряным светом. Вместо сарафана короткая юбочка и ожерелье, прикрывшее грудь. Всё ничего! Поплыла царица по кругу белой лебёдушкой в старинном русском танце, плавные и красивые движения которого рождались по ходу, словно некое удивительное наитие. Видимо и такое возможно…
А в сознании всплывали красивые стихи, написанные словно для неё и Воронцова. Кто знает, быть может и он читает или вспоминает в этот миг святые строчки русского пророка1:

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида,
В царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила, как Озириса Изида, друг,
                царица и сестра!
                И клонила пирамида тень на наши вечера…

Сколько длился тот танец, Руса не помнила, ничего не видела и не слышала кроме волшебных слов поэта и гуслей, которые звучали в такт её красивому танцу удивительной древнерусской мелодией, выводимой искусными музыкантами следом за плавными движениями белой лебёдушки в облике белокурой и дивно красивой царицы Нефертити. 
Однако, после пронзительных строк русского поэта она ощущала себя не царицей Страны Нила, а богиней Изидой, разлучённой с любимым Озирисом, а искусственный мир Древнеегипетского царства, созданный американским миллиардером для собственных утех в пустыне Чако, казался ей истинным, реальным. Чего только не бывает, когда хоть на мгновение теряется связь времён?

*********************************  СНОСКИ  *************************
1. Строки из Стихотворения «Встреча» русского поэта-символиста Валерия Брюсов.