Не охота

В те дни я служил в губе Нерпичьей и сдавал зачёты на допуск к самостоятельному управлению подводной лодкой.

На уровне штаба родной дивизии все заветные подписи были уже получены, теперь я сдавал зачёты уже в штабе флотилии.

Зачётный лист представлял собой, собственно говоря, даже не лист и не два, а целую книжку. Кто-то добрый и умный додумался сделать этот документ секретным.

Это было очень неудобно. Для офицеров, служивших в губе Большая Лопаткина, особых проблем не было, а вот для тех, кто из Нерпичьей - прямо беда.

 Существовала инструкция по транспортировке секретных документов. Того, кто нёс «секреты», должен был сопровождать человек с оружием (или он сам должен был вооружиться пистолетом). Малые расстояния (не выходя за КПП) разрешалось преодолевать пешком, а большие - только в служебном транспорте. Никаких автобусов и частных машин! Никаких заходов ни в магазин, ни домой - даже, если наступило время обеда!

Зачёты в штабе флотилии принимали, как правило, большие начальники: капитаны 1 ранга и адмиралы. Это вам не преподаватели в институте благородных девиц! У них были большие права и полномочия, и эти люди, при желании, могли сделать с офицерами, пытавшимися сдавать им зачёты, такое, что сказать противно (тут цитирую слова Бубы Касторского из фильма "Новые приключения неуловимых"))).

А если говорить серьёзно, то за нарушения, связанные с секретными документами, и впрямь, могли покарать с особой жестокостью.

Мне было ясно, что полностью следовать инструкции я не смогу: служебную машину для сдачи мною зачётов получить было абсолютно нереально, а напрягать лодочных «частников» специально для своих нужд я считал бессовестным - поэтому, пошёл своим путём (в прямом и переносном смыслах).

Было лето, сопки просохли, карта местности у меня теперь была подробнейшая: на ней были не только все ручейки, болотца и заросли, но и развалины, обрывы и овраги. Я оценил свой возможный маршрут перехода и понял, что путь от Нерпичьей до губы Большая Лопаткина для меня вполне преодолим - причём, за сравнительно небольшое время. Так оно, на практике, и оказалось.

Я никогда не выходил в сопки, не захватив с собой компаса, карты, ножа и спичек: ведь сколько раз бывало, что прекрасная погода внезапно сменялась непогодой, и полная видимость из-за снега, ливня или тумана превращалась в нулевую.

Мало ли, что могло в таких условиях случиться...

В один из ясных летних вечеров я в очередной раз возвращался через сопки в Нерпичью. В левой руке я нёс опечатанный «дипломат», в котором лежал мой секретный зачётный лист с очередной подписью. Перешёл по бревенчатому мостику через грязный и мутный поток, затем перебрался по камням через чистейший ручей. Воду в нём не испортили даже брошенные много лет назад стальные обрезки. На дне отчётливо просматривалась каждая песчинка!

Нырнув в заросли, я по едва заметной узкой просеке взобрался на крутой склон. Приблизился к обрывистой сопке, нависающей над широким морошковым болотом, и вдруг увидел за валунами, лежащими у её подножия, какое-то движение. Довольно крупный зверь с бурой шерстью неспешно поворачивал голову в мою сторону.

Сначала мне показалось, что вижу просто большую собаку, а потом я разглядел, что это животное чуть похоже на медведя. Россомаха!

Я напрягся: у этого хищника дурная слава. Потянулся к карману, где лежал нож, и нечаянно задел рукой за кобуру, которая, оказывается, висела у меня на поясе. А ведь я о пистолете, с перепугу, совсем забыл! Достал оружие, но с предохранителя его снимать не стал и патрон в патронник не досылал.

Россомаха вела себя спокойно, уверенно и солидно. Нас разделяли каких-то 12-15 метров, но она, похоже, не собиралась ни убегать, ни нападать. Просто стояла и сопровождала меня внимательным взглядом своих круглых чёрных глаз.

Вот так, непрерывно глядя друг на друга, мы и разошлись. Я потом ещё долго оглядывался и не скоро убрал пистолет обратно в кобуру: зверь, похоже, был сытым, но кто его знает? По камням, траве и ягелю россомаха вполне могла, при желании, долго и бесшумно преследовать меня.

На лодку вернулся благополучно, сдал оружие и свой секретный документ. Долгое время никому не рассказывал об этой встрече - не хотел нарываться на неприятности.

Если бы строго соблюдал инструкцию, не было бы ни перехода через сопки, ни россомахи.

Где-то через полгода, слушая охотничьи истории в кругу друзей, я всё-таки не выдержал и проболтался. Ребята выслушали и сказали:

- Так что ж ты не стрелял, чудак-человек?
- А как бы я потом отчитывался за израсходованный патрон?
- Ну, это не слишком большая проблема...
- А как бы я объяснял, почему в рабочее время оказался в сопках с секретами и пистолетом? Куда бы дел свой трофей, если бы сумел добыть его? И как бы потом вспоминал слова Сергея Есенина:

И зверьё, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове...

Я ребят - охотников, кажется, понял, а вот они меня, похоже, нет.