Силы земные 4

   Ему в упор смотрели глаза.
   Это был внимательный твердый взгляд.
   Захотелось отогнать видение. Сапожков приподнялся и стал осматривать предметы в палате, пытаясь обрести ориентиры реальности. Но, куда бы он не смотрел, как на прозрачной кальке, перед ним по-прежнему были глаза. С чувством загнанного в угол, Сапожков лег, расслабился и, в свою очередь, сам уперся во взгляд. Стал рассматривать. Глаза принадлежали мужчине. Возраст? Достаточно зрелый. На пике физической силы. Почему-то, это читалось во взгляде.
   - Ты отвлек Мотю! – прозвучало тихо в палате.
   - Здрассьть! – стали путаться мысли: – «Какого Мотю? Что за подписка? Что? Он, бедолага, сам за себя не мог заступиться? Да и не контачил я сегодня ни с кем.
   - Теперь Моте придется возвращаться.
   - А ты, кто?
   - Значит так: сделаете вместе дело. Ты сам сегодня его придумал. Для Моти это будет мое задание. А тобой командовать не надо. Тебе надо помогать. Вот он тебе и поможет.
От услышанного в голове возникали удивленные вопросы. Но рассудок говорил, что на эти вопросы есть невероятные ответы. Все заглушал гигантский интерес.
   - Ты кто? … Вы…
   Видно было, что собеседник миссию выполнил и ему было пора. Однако он медлил и не исчезал.
   - Даже по глазам виден твой ум. И доброта твоя, и терпение огромны. С такими качествами ты способен свершить то, что не каждому это удастся. Но свершишь это ты потому, что тебе первому в голову пришло озарение. Никто на свете лучше тебя не знает, что нужно делать.
   Вы, люди, оголтело летите, даже не вперед. А куда-то в бездну. Все свои усилия сосредотачиваете на каких-то сиюминутных выгодах. Даже у меня просили какие-то несуразности. Когда я пробовал явиться кому-нибудь, как тебе, вы не выдерживали – разум сдвигался.
   К тебе я рискнул обратиться, потому что ты уже оглушен. Своей идеей. Поэтому твой разум выдержал мое появление. Признаться ты, своим открытием, попал в самую мою душу. Я, ведь, управляю энергиями. Молнии, которые мне трусливо приписывают – это пустяки, игрушки.
Между левым и правым глазом пробежал разряд. Неяркая голубенькая молния. Демонстрация в подтверждение.
   - Ты?.. – Сапожков запнулся.
   - Это имя люди придумали. У меня совсем другое имя.
   - Ты – Перун! Неужели все это правда? Эти предания? Вы все были! Так почему вы не остались?!
   Сапожков замолчал.
   Молчал и Перун.
   Вокруг глаз стало проявляться лицо. Появилось и все остальное. Перун стоял, склонившись над кроватью. Он выпрямился. Взял стул и присел рядом.
   - Я отвык от общения. Тысячелетиями я не мог общаться. Принять облик простого и говорить с людьми тоже тяжело – нельзя быть самим собой. А с тобой нужно быть самим собой. Ты у меня на задании…
   Что произошло? Наверное, правильно все получилось… Это был шаг в развитии. А развитие нельзя остановить. Люди повернули движение духа, стали использовать другие энергии.
Если бы мы начали отстаивать свои устремления, мир бы погиб. Жизнь бы просто остановилась.
Противодействие двух одинаковых сил приводит к остановке.
   Мы получили приказ, не мешать и не останавливать. Мы никуда не исчезли. Мы есть и все время были. Но вы не использовали наши энергии.
   Поэтому мы терпеливо ждали, когда закончится запас. А, когда запас кончится, вы опять вернетесь к нашей энергии, потому что наша энергия неисчерпаема.
   Ты выполнишь задание – урок – и все вспомнят о ней.
   Перун замолчал.
   - Что это за энергия? – наконец, удалось спросить.
   - Это энергия мгновения…
   Перун встал. Перед Сапожковым стоял мужчина средних лет. Однако, телосложение его было не разобрать, потому что одет он был в прямую накидку. Голова сидела на крепкой шее – все и было видно.
   Оба молчали. Сапожков подождал, отдавая предпочтение Перуну.
   - Черт! Неужели Вы так исчезнете? – Петр Степанович начал садиться в кровати. Сел и застыл, оглушенный. Левую ногу от пояса до самого мизинца пронзила боль.
   - Этого пока хватит, – Перун прошелся но палате. - Остальное доделает Мотя. - Я наведаюсь еще к тебе.
   И вот, что еще: с Мотей не обсуждай мое, вообще, существование. Для него все выглядит совсем по-другому. Потом, - когда начнете доверять друг другу.
   А теперь ляг. Приятных тебе снов.
   Перун опять склонился под кроватью и уперся в Сапожкова своим взглядом. Это было последнее, что он видел, остальное – чувствовал. Нахлынула слабость, все тело размякло.
   Заснул.