Шпионская история. 1 серия. Часть 2-ая

Шпионская история. Сценарий.
   Часть 2-ая.
     Ларсон доставляют в соседнюю деревню к оберштурмфюреру СС
Эрвину Дойблеру.Он обращается  к ней по-шведски
-- Фру Ларсон? Это невероятно! Как вы, шведка, оказались здесь?
-- Это может показаться невероятным только на первый взгляд, -- по-немецки ответила Астрид.
-- Откуда вы так хорошо знаете немецкий?
-- Я училась в университете в Ростоке. Кроме того, подолгу жила в Германии у родственников, когда была еще девочкой.
-- У вас в Германии есть родственники?
-- Может, мы будем говорить по-немецки? Я вас понимаю, но с трудом. Извините, но ваш шведский- ужасен. Вы его изучали, конечно, не в стокгольмском университете –И не предложите ли вы мне присесть и…представиться…
-- Господин Дойблер! Оберштурмфюрер Дойблер! Служба Безопасности! -- Эсэсовец преувеличенно громко щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог -- Прошу вас. -- С такой же преувеличенной галантностью немец придвинул ей стул. -- Извините. Война. Грубая работа. Кровь. Смерть. Забываешь о том, как вести себя с дамой, -- ерничал эсэсовец, не решаясь, однако, больше говорить по-шведски.
Астрид присела на краешек стула. Дойблер расположился напротив, положив на стол короткопалые руки, покрытые у запястья маленькими веснушками.
-- Как вы, шведка, попали в Россию и оказались в полосе военных действий?
-- Мой муж был русским.
-- Когда вы вышли замуж?
-- В тридцать четвертом году.
-- Имя и фамилия вашего мужа?
-- Павел Сергеевич Самсонов, -- отвечала Ларсон.
-- Где он находится в настоящее время?
-- Он погиб в августе во время бомбежки Ростова.
-- Ваш муж был военным?
-- Нет, он был инженером-путейцем.
-- Путейцем?
-- Да, он работал на железной дороге.
-- Где и когда вы познакомились с вашим мужем?
-- В Стокгольме в тридцать третьем году. Русские нуждались тогда в паровозах и закупали их в Швеции. Мой муж приехал в составе русской экономической делегации, а я тогда работала в государственной юридической конторе, в отделе Внешторга.
-- На каком же языке ваш муж объяснялся вам в любви? -- с некоторой издевкой спросил эсэсовец.
-- Он говорил на немецком так, как мы с вами. Его мать была немкой.
-- Хорошая легенда. -- В холодных серых глазах Дойблера вспыхнули веселые искорки.
-- Что вы сказали?
-- Я сказал, что вы очень прилежно выучили свою легенду, -- со значением проговорил эсэсовец.
-- Легенду?
-- Не переигрывайте, фрау Ларсон. Не притворяйтесь, будто не понимаете смысла этого слова.
-- Почему же, понимаю. В Ростоке я даже прослушала спецкурс по немецкому фольклору.
-- И кто читал вам этот спецкурс?
-- Профессор Ницмюллер.
-- Вы -- филолог?
-- Нет, я изучала право. А спецкурс -- это было так, для души.
-- Вам нравится «Эдда»*?
-- Я вижу, вы тоже любитель фольклора? -- с иронией спросила Ларсон.
-- Как приятно встретить в дикой стране образованную, культурную женщину.
 Если бы профессор Ницмюллер мог слышать наш разговор! Он был бы в восторге: Пошло столько лет, а его ученица так хорошо помнит его предмет. У вас великолепная память, фрау Ларсон. И, конечно, запомнить какую-то легенду для вас не стоило никакого труда.
-- Вы снова говорите о какой-то легенде? Что вы имеете в виду?
-- Легенда, фрау Ларсон, -- вымышленная биография. Ее придумывают для шпиона, прежде чем забросить во вражеский стан, -- тоном учителя, втолковывающего простые вещи нерадивому ученику, произнес Дойблер.
-- Вот как? Очень интересно!
-- Я уже сказал вам: не переигрывайте, фрау Ларсон? Или как вас там?
-- Нет, это действительно забавно, -- весело сказала Астрид. -- Как в шпионском фильме.
-- Вот именно. В шпионском! -- подчеркнул Дойблер. -- А у всякого шпионского фильма есть конец, фрау Ларсон. Счастливый или трагический.

* «Эдда» -- сборник древнеисландских эпических песен IX--XII вв., сохранившийся в рукописи XII века.
** Песни с 19 по 35 -- песни о Нибелунгах.

-- Я больше люблю счастливые.
-- Я не уверен, что конец вашего фильма будет счастливым.
-- Почему, господин Дойблер? -- стремясь сохранить беззаботный и чуть наивный тон, сказала Астрид.
-- Потому, -- все так же медленно и раздельно, как школьный учитель, которому надоело повторять одно и то же, продолжал эсэсовец, -- что все у вас получается очень гладко. А я мог убедиться, и не раз, что люди, у которых на словах все получалось гладко, плохо кончали. Очень плохо, фрау Ларсон.
-- Но ведь все, что я говорила, легко проверить.
-- Конечно. Так беспардонно врать вы бы не стали. В ваших словах, наверное, есть доля правды.
-- Я бы просила вас, господин Дойблер, выбирать выражения. Не помню, чтобы кто-нибудь из моих знакомых говорил мне -- «врать».
-- Я не ваш знакомый, фрау Ларсон! -- не выдержав, рявкнул оберштурмфюрер. -- А офицер контрразведки. А вы -- подозрительная особа, задержанная в полосе военных действий германской армии. Без всяких документов к тому же, где ваш паспорт?
-- У меня нет паспорта. Когда началась война, у меня взяли подписку о невыезде из Ростовской области, а паспорт отобрали. Взамен выдали удостоверение.
-- Где удостоверение?
-- Осталось в Ростове, в моей квартире.
-- Кто отобрал у вас паспорт?
-- НКВД.
-- Значит, вы преследовались большевиками, какой ужас? -- снова стал ерничать Дойблер.
-- Напрасно вы говорите со мной таким тоном. Я надеялась встретить какое-то понимание, а вы... Вы просто... просто бессердечный чиновник! Издеваетесь надо мной! Кричите на меня! Вы говорите со мной, как с государственной преступницей! Известны ли вам такие слова -- «презумпция невиновности»*?

* Юридический термин, означающий, что человек невиновен, пока его вина не доказана на суде.

-- Довольно! -- Дойблер стукнул кулаком по столу. -- Я не для того здесь, чтобы слушать ваши нотации. Скажу вам, фрау Ларсон, что я начал уже почти верить вам, но когда вы заговорили об НКВД, о том, что вас преследовали... Посмотрите на себя! Вашим «товарищам» из НКВД надо было одеть вас попроще. Это пальто, шляпа... Вам, видно, неплохо жилось при большевиках.
-- Большевики здесь ни при чем,--спокойно сказала Астрид.-- Родственники присылали мне деньги. Изредка, правда, но присылали. Я купила это пальто в Торгсине.
-- Что такое Торгсин?
-- А вот это вам, офицеру контрразведки, специалисту по русским делам,--не без издевки произнесла Ларсон,--следовало бы знать. Торгсин --это закрытый магазин, где можно купить все на золото и валюту.
-- Кто ваши родители?
-- Отец владелец паровозостроительного завода. Мама... Просто мама.
-- Значит, ваш отец плутократ*?
-- А как вы называете у себя Флика или Тиссена?
-- Это командиры производства, подчиненные фюреру,-- назидательно произнес Дойблер и спросил: --Как же вы, дочь фабриканта, заводчика, богатого человека, решились оставить свою страну, родителей и поехать в коммунистическую Россию?
-- Вот это мне будет трудно вам объяснить, господин Дойблер. Если я вам скажу одно слово -- любовь, то это, наверное, будет для вас пустым звуком.
-- У вас есть дети?
-- Да, дочь.
-- Сколько ей лет?
-- Пять.
-- Где она?
-- Надеюсь, в Ростове.
-- С кем она там осталась?
-- С домработницей.
-- У вас была домработница?
-- А что вас удивляет? Многие ответственные советские работники имеют домработниц.

*Гитлер говорил, что все зло на земле от коммунистов, евреев и плутократов (от греческого слова «плутос» -- богатство).

-- Ваш муж был ответственным работником?
-- Он был высокооплачиваемым специалистом и занимал ответственный пост в управлении железной дороги.
-- Он был членом ВКП(б)?
-- Нет.
-- И занимал ответственный пост?
-- В народном хозяйстве работает много представителей старой беспартийной интеллигенции. Большевики нуждаются в специалистах и хорошо им платят.
-- В «народном хозяйстве», -- усмехнулся Дойблер.
-- Так, по крайней мере, это называется. Я слышала, что Гитлер в Германии тоже строит социализм?
-- Социализм нашего фюрера совсем не похож на социализм большевиков.
-- Всякий социализм это утопия.
-- Вот как? -- в глазах Дойблера появилось неподдельное любопытство.
-- Лучшее, что есть в социализме, это идеи, заимствованные из христианства, а фюрер, насколько я знаю, не жалует религию, -- сказала Астрид.
-- Фюрер не жалует зловредных попов. Они попросту ему не нужны. Он напрямую общается с Богом.
-- Хотела бы я посмотреть, как он это делает?
-- Не забывайтесь, фрау Ларсон.
-- А что я такого сказала? -- невинно спросила Астрид.
-- Мы несколько отвлеклись. Что вы делали в Таганроге? Ведь поезд, в котором вы ехали, шел из Таганрога?
-- Это пригородный поезд. Я ездила в деревню. Хотела достать продуктов.
-- В Ростове голод?
-- Не то что голод, но карточки почти не отовариваются.
-- Вы работали где-нибудь?
-- Да. Я работала в «Интуристе». Но как только началась война, никакой работы для меня не было. Нас «бросали» то на картошку, то на кукурузу, то на рытье окопов.
-- Что значит -- «бросали»?
-Это значит посылали на уборку урожая и прочее..
-- Говорят, в революцию все коммунисты и комиссарши ходили в кожаных тужурках. Это правда?
-- Уж не приняли ли меня ваши солдаты за комиссаршу? -- вдруг, как бы догадавшись о чем-то, спросила Ларсон.
-- Признаться, мне сначала так и доложили: с поезда сняли комиссаршу. Она в кожаном пальто.
-- Вот, оказывается, почему вы так заинтересовались мной.
-- Вот именно, вот именно, фрау Ларсон. И завтра мы продолжим с вами разговор. Пока вас проводят в помещение, где вы сможете немного отдохнуть. Сами понимаете, это не отель. Это просто хата, как здесь говорят. Но на войне, как на войне.