Были о том, как жили. Карагач

Наш полк кадрируют. Что это такое? Ну, это как с котами – убирают все лишнее и оставляют только самое необходимое. В результате под моим началом остаются восемь солдат из двадцати семи, один прапорщик и ни одного из двух офицеров.
Поскольку полк скоро вообще сократят, дни мы проводим в консервации техники, списании всего, что осталось на позиции (из того, что не может пригодиться дома) и игрой в нарды.
И вот однажды, на очередном построении нам торжественно сообщают, что нашу необъятную позицию надо озеленить, чтобы уйти красиво и оставить у местных властей хорошее впечатление. Мы, стоя в строю, вполголоса обмениваемся мнениями о том, что власти и так готовы нам памятник поставить, если мы отсюда свалим…
- Короче говоря, - продолжает командир полка, - каждое подразделение должно высадить на территории по ТРИСТА деревьев.
Далее следует краткий перечень основных требований - деревья полтора-два метра высотой, ровный ствол, непременно карагач, корни не повреждать, ямы рыть поглубже, поливать обильно, сажать рядами.
- Усё должно быть параллельно и попендикулярно!
Мои восемь бойцов глазами пораженной электрошоком рыбы, смотрят на меня. С учетом немногочисленных связистов, на нашу долю выпало счастье в виде ста двадцати деревьев. И столько же ям в твердой как бетон ссохшейся камне-глине территории.
Курим. Я коротко выражаю свое отношение к происходящему. Солдаты понуро, но согласно кивают. Скулить смысла нет. Приказ есть приказ.
Берем с собой несколько фляжек ледяной воды, лопаты, топоры и уходим в сторону низкорослой лесопосадки, расположенной между нашей позицией и контрольно-следовой полосой.
Проходим мимо полосатого столбика «Граница СССР». Бойцы шутят по поводу загранкомандировки… С пригорка открывается вид на мост Дружбы, Аму-Дарью и афганский город-порт Хайратон. Далеко-далеко, у самого горизонта, в мареве плывет голубая ниточка гор – Гиндукуш. Каменная стена высотой в четыре километра, прорезанная языками ледников и трудными заснеженными перевалами.
Но вся эта экзотика не для нас. Короткий вдумчивый перекур, и вот уже пошел процесс по выкапыванию первого дерева. Здесь грунт песчаный и копается легко. На глубине в полметра ствол дерева, бывший толщиной в руку, становится толщиной в ногу, и ровным столбом, без намека на корни, уходит в глубину. Расширяем яму, качаем дерево руками, гребем песок, что-то подрубаем… Наконец вытягиваем добычу на поверхность. Ствол напоминает две трубы, вставленных одна в одну. Причем нижняя более толстая. На нижнем конце сиротливо угадываются обрубленные корни.
- Примется?
- Да куда ему деваться!?
- Эт точно…
Дальше идем по накатанному сценарию. Лопата-яма-топор-куча…
Все по пояс голые, лоснящиеся от пота, в солнцезащитных очках – похожи друг на друга как братья. Да и что нам делить? Теперь, когда война кончилась – дальше Термеза все одно не зашлют. Здесь все как декабристы.
Примерно на двадцатом дереве, когда усталость уже дает себя знать, а вода во фляжках стала теплой и противной, с расположенной справа трассы раздаются гудки автомобильного сигнала и приглушенные расстоянием крики. Дружно поворачиваем головы в сторону источников звука и видим, что в нашу сторону, путаясь в халате, спешит человек, приехавший на красном «Москвиче».
- Кито разрешиль!? Что копаем? Кито старший?
- Чё орем? – негромко спрашивает один из солдатиков, взвешивая в руке топор.
- Тс-с-с, - говорю я ему, и представляюсь, - капитан Соболев.
- Кито разрешиль!? Из какой части?
Я молча киваю головой в сторону позиции, которая отсюда видна как на ладони.
- Сапрыкин не мог такое приказать! А голубые ели тоже он приказал выкапывать!? А абрикосы!?
- Блин, и баобабы! – подает голос кто-то из моих копателей.
- Тс-с-с, - говорю я, - какие ели, уважаемый? Ты вообще кто?
- Я лесник! Я сейчас поеду к вашему командиру – вы мне за все деньги заплатите!
С этими словами лесник удаляется, садится в пыльный «Москвич», и катится вниз, сворачивая к воротам КПП.
- Товарищ капитан, так что делать-то будем?
- Сворачиваемся. Надоели приключения!
Мы собираем инструмент, выкопанные деревья и, навьюченные, спускаемся к позиции. Деревья сваливаем в тени и разбредаемся в поисках прохлады. Я оправляюсь в канцелярию ракетного дивизиона, где уже сидят несколько расплавленных офицеров. В стареньком холодильнике обнаруживается ведро с ледяной водой, из которого я с наслаждением пью, зачерпывая кружкой.
Через несколько минут в канцелярию проникает дневальный:
- Капитан Соболев есть?
- Ну?
- Срочно к командиру.
- ^%$#!
Привожу себя в относительный порядок и оправляюсь в штаб. Для этого надо пройти под палящим солнцем через плац, рядом с которым уже проводится разметка будущего парка с вялым копошением у ям.
Командир полка Петр Алексеевич Сапрыкин – высокий крепкий полковник, встречает меня с порога строгой тирадой:
- Товарищ капитан, что ж это на Вас люди жалуются!? Голубые ели повыкопали! Абрикосы украли!
- Товарищ полковник… Да какие ели? Мы же – пыже…
- Да ты присаживайся, - заметно меняя интонацию, говорит командир, - короче дело было так. Врывается ко мне это чудо. Кричит, что он лесник, что поймал капитана по фамилии Соболев, который все деревья выкопал и куда-то дел… Я его спрашиваю – поймал!? Он – да! Я говорю – и он тебе по голове не надавал!? Не-е-ет, отвечает. Говорю – в следующий раз поймаешь – обязательно надает! Так что ты уж меня не подводи, я ведь обещал!
- Есть, товарищ командир!
- Ну, давай, иди, работай.
И я пошел. Но встретить лесника второй раз мне не пришлось. То ли пути разошлись, то ли ели нашлись, а может он за голову свою лесническую распереживался, да и махнул на все рукой.