Учения 3. Анголанский кофе

Как и положено, в боевой обстановке, мы отключаемся от промышленной электросети и переходим на питание от дизелей, которые безостановочно молотят, наполняя воздух сладковатой вонью отработанной солярки.
Заведует дизельным хозяйством мой прапорщик Витя Мелешко. Невысокий живчик, которому принадлежит бессмертная фраза «Господа, одолжите 25 рублей, отдохнуть от скотской жизни!». С этими деньгами Витя брал на абордаж расположенный неподалеку от его дома и управления нашего полка ресторан «Любава», где жизнь на какое-то время играла всеми красками спектра, вплоть до завтрашнего похмелья.
Я застаю Витю за попыткой вынуть сигарету из пачки перепачканными руками так, чтобы потом не мыть все лицо и не плеваться пахнущей соляркой слюной.
Дизель грохочет так, что он, обращаясь ко мне, приближает лицо чуть не вплотную:
- Мне бы в город съездить! – кричит он.
- Мне бы тоже! – громко откликаюсь я.
- Да нет. Я серьезно!
Я просто киваю, что должно означать мое согласие с такой «неожиданной» просьбой.
- У меня кофе остался. Взбодримся!
- Это ангольский что ли!?
- Анголанский, - поправляет меня Витя и выжидающе смотрит мне в глаза.
Витя только недавно вернулся из командировки в Анголу, где занимал должность главного энергетика бригады, что соответствует званию «подполковник». А с учетом того, что министр обороны Анголы был всего-то капитаном… В общем он там пользовался уважением!
А однажды во время какого-то обстрела, когда Витино любопытство в неравной борьбе победило чувство самосохранения, и он выглянул посмотреть «кто это там стреляет?», пуля попала в бетонный бруствер и осколками камня сильно оцарапала ему руку.
Отношение к советским специалистам было самое трепетное. От него во многом зависели поставки продовольствия, медикаментов, а главное – вооружения и техники. Поэтому Витю быстренько госпитализировали, не взирая на его южнорусский мат, а уже лежа в палате, он из рук министра обороны Анголы, в присутствии советского консула получил едва ли не высшую награду – большой крест с орлом, очень похожий на немецкий. Теперь, после его благополучного возвращения на Родину, все строевые смотры на командном пункте заканчивались не начавшись, едва проверяющий утыкался взглядом в невиданную награду и нашивку за ранение. Витю неизменно называли «орлом», хлопали по плечу и хвалили командира за воспитание достойного прапорщика, который вполне достоин стать офицером.
На последних словах Витя традиционно, но не демонстративно, морщил нос и вполголоса бубнил «Ага, щас. Делать мне больше нечего!».
Из Анголы он привез двадцать тысяч долларов, которые сначала временно, а потом и насовсем, заморозили на его счете в Москве и машину, которую по недогляду наших власть имущих мужей, он таки умудрился купить. Теперь ни денег, ни настроения у него не было, «от скотской жизни» спасался в кабаке на то, что ему одалживали, за что он периодически баловал нас потрясающим анголанским кофе.
Сейчас он как раз и выпрашивал возможность смотаться домой за парой жменей разнокалиберных кофейных зерен.
Для борьбы со сном этот напиток годился на все СТО! А спать хотелось очень. По нашим подсчетам пошли уже третьи сутки учений, и приближалась третья бессонная ночь. Мозг притормаживал. Движения удивляли своей бестолковостью.
Я выдержал долгую паузу, чтобы принять решение, на которое обычно уходят секунды, и ткнул пальцем в сторону УАЗиков командира полка и начальника штаба, иногда мотающихся в управление полка по «делам государственной важности».
- Давай! Только по-быстрому! Приедешь – скажешь!
- Сделаем! – кричит мне в ответ Витя и срывается с места.
Боевой работы все еще нет. Самолеты «неприятеля» штурмуют Донецк. Это уже рядом. Скоро наша очередь. Операторы ведут разведку. Им тоже не сладко. Без особой радости отмечаю, что пальцы мелко дрожат, когда я прикуриваю очередную сигарету. «Но ведь кому-то все это надо! Вот так, наверное, и должно оттачиваться военное мастерство! Только так и можно сделать из вчерашних мальчишек настоящих солдат. Вот чтоб ни есть, ни спать, ни мыться…». С недосыпу голова кажется пустой, и в ней, ничего не задевая, катаются из угла в угол плохо слепленные шарики мыслей.
В кабине боевого управления жарко. Пахнет потом. Четыре оператора дежурной смены поднимают на меня красные глаза, но я жестом укладываю их головы обратно на подложенные руки. Сержант Андрей Демьянов задерживает на мне взгляд дольше остальных. Я вопросительно киваю на динамик громкой связи. Андрей отрицательно мотает головой. «Значит пока тихо». Я выхожу. В соседнем капонире у дальней стены свалены автопокрышки, на которых я сначала курю сидя, потом лежа, потом уже не курю, а просто лежу в довольно удобной позе, если это вообще возможно в данных условиях.
Через какое-то время, когда тело затекло, а правая нога онемела от сидения на покрышках, прихрамывая, выхожу на свежий воздух.
Как раз вовремя. По наклонной плоскости аппарели спускается Витя с пакетом в руке…
Кофе жарим прямо за дизелем, насыпав его на железную крышку огромного трансформатора. Зерна размером от мелкой горошины до крупной фасоли и цветом от светло-желтого до темно-зеленого потрескивают на листе, приобретая тот шоколадный цвет, к которому мы так привыкли. Помещение капонира наполняется неземным ароматом, перебивающим даже въевшийся запах дизельного топлива и машинного масла.
Витя аккуратно помешивает зерна алюминиевой ложкой, позаимствованной в столовой.
Проблема с помолом решается при помощи относительно чистой кастрюльки и гантели. Буквально через полчаса мы становимся обладателями молотого натурального кофе самого что ни на есть высшего анголанского качества.
- Может командира угостим? – кричит Витя.
- Давай! – тоже кричу я. Подумав, добавляю, - Потом!
- Ага!
Пьем крепчайший кофе. Аромат валит с ног. Я много слышал о том, что от кофе сердце сильнее бьется… По крайней мере от растворимого ничего у меня не билось. Да и натуральный не оказывал сильного действия… Но сейчас!
Сон отступил. Усталость от трех глотков обжигающего напитка уступила место неуместному и несвоевременному возбуждению. У Вити тоже прояснилось лицо. Вот тут-то я и услышал собственное сердце. Оно стучало громче стакиловатного дизеля и шуршащие потоки брошенной им вверх крови хорошо слышались сразу за барабанными перепонками.
- Давай еще оперативному нальем! – щедро предлагаю я.
- И начальнику штаба! А то он даже курить не выходит!
Насыпаем в солдатские эмалированные чашки двойные порции кофе.
- У них кипяток есть – там заварят!
Витя уходит с чашками, предварительно пересыпав помолотый кофе в пакет. Я отношу газетный кулечек с кофе своим операторам…
Часа через два ровное течение учений разрывается ревом сирены. Это значит, что на нас пошли «цели». Мы с Витей срываемся из офицерской курилки с криками «Ну, наконец-то!», чем ввергаем в замешательство засыпающих на ходу сослуживцев.
Расчеты отрабатывают на «отлично». Командир полка бодрым голосом отдает четкие команды и выглядит как «Чапай на лихом коне». Оперативный дежурный с искрящимися глазами принимает доклады дивизионов…
С таким напитком нам никакой враг не страшен!