Коварство природы

КОВАРСТВО ПРИРОДЫ
(РАЗГОВОР В ПОЕЗДЕ)

В переполненном вагоне поезда было душно и, по обыкновению, воняло мазу-том и вареной курицей. Колеса вагона привычно отстукивали свой ритм. За окном простирался знакомый с детства пейзаж: непрерывной чередой тянулись сосны, ели и березы. Изредка успеешь заметить промелькнувшую рябинку, или осину, и снова со-сны, ели и березы... Словно стук колес: сосна, ель, береза… сосна, ель, береза… Эту картину живописно дополняли мельтешившие перед глазами телеграфные столбы.
Я лежал на верхней полке, удачно заняв ее, воспользовавшись своей молодо-стью и, присущей ей беспардонностью и максимализмом. И, со свойственной ей же  любопытством, смотрел в окно, любуясь родной природой. Внизу отдувались соседи по купе. Они еще не успели как следует отдышаться после бурной посадки, но посте-пенно приходили в себя. И некоторые из них, уже освоившись, вытягивали шеи, что-бы тоже посмотреть в окно.
Духота, запах мазута и потных носков, стук колес, природа за окном - все это располагает к беседе. И, вскоре, словесное затишье первым прервал аккуратный ста-ричок в белых кроссовках и с синей спортивной сумкой в руках. Он ткнул пальцем в мутное оконное стекло и многозначительно произнес:
- Да… Лес…
Затем выдержал паузу опытного рассказчика, и, продолжил:
- Леса у нас красивые. Замечательные леса! Сколько в них грибов, ягод! Да вот только собирать их нужно умеючи. А то Леший может попутать!
И, увидев, что моя голова свесилась с верней полки, а уши остальных пассажи-ров проявили любопытство, старичок начал свой рассказ.
- Это случилось очень давно, Когда я был совсем малым мальчонкой. Почти таким, как сейчас мой правнук. Жил я тогда в маленькой глухой деревушке. Ягод у нас в лесу было видимо-невидимо. Ведро черники собрать – раз плюнуть! И вот, од-нажды, пошел у нас один мальчик за черникой, да и заблудился. Видать Леший попу-тал, вот и заблудился. Три дня мать терпеливо ждала возвращение сынка с ягодами.  Каждое утро к его приходу все новые ведра выставляла. Думала, что ежели за день ведро можно собрать, то за три-то дня, сынок и вовсе три соберет! Но на пятый день сообразила, что пять ведер ее карапуз не дотащит. А как сообразила, так и давай в го-лос кричать!
Собрали деревенский сход. Решили начать поиски горе-ягодника.
Вся деревня пошла его искать. Не сразу, конечно. Сперва погоревали всей де-ревней, а когда самогон иссяк, отправились на поиски. И я тоже увязался за старшими братьями. Вот тут-то меня Леший и попутал. Пошел-то я мальчика искать, а нашел большу-у-ущую ягодную поляну! Столько ягод, доложу вам, я никогда нигде больше не видел! До желудочных коликов наелся. Даже прыщики по телу пошли! Весь пупы-рышками расцвел! Неделю потом болел. С тех пор, никаких ягод есть не могу! Вот как меня Леший попутал!
- А мальчонку нашли? – поинтересовался полный гражданин с портфелем.
- Найдут! Как не найти! Нынче техника далеко шагнула. Теперь и специальные приборы есть. Непременно найдут. По интернету!
Пассажиры молча, задумчиво глядели в окно. Не то, размышляя о современной технике, не то о том, сколько же ягод нужно съесть, чтобы расцвести пупырышками, не то просто, любовались мелькавшими за окном телеграфными столбами и прочим пейзажем.
- Оно, конечно, верно, - наконец произнес сосед старичка – огромный детина в пыльном бушлате, надетым на голое волосатое тело, - Леший, конечно, попутать мо-жет - он в лесу хозяин. Но и на воде, тоже бывают необъяснимые явления.
Все повернули головы в его сторону. Кто, чтобы послушать, а кто, чтобы убе-диться, что перегар исходит от  громилы.
- Леший, конечно, может попутать. – Повторил детина, - Но не так подло как Водяной! Водяной – вот кто истинный путаник! Да и мерзопакостность воды не идет ни в какое сравнение с коварством лесов.
Вот, послушайте, что я вам расскажу.
Громила принял подходящую позу, распахнул бушлат и положил свои ручищи на стол.
На левом запястье отчетливо просматривалась татуировка: море, а в нем русал-ка белье стирает. А через распахнутые полы бушлата, сквозь рыжие волосы виднелась еще одна татуировка: спасательный круг, в натуральную величину, и надпись: «По-лундра!».
Дав время полюбоваться иллюстрациями, матрос, а в этом уже никто не сомне-вался, начал свое повествование.
- Восемь навигаций проплавал я капитаном по реке Кукишка. Водил свое судно и в дождь, и в слякоть, и в гололед. Реку знал, как свои  пять пальцев. С закрытыми глазами мог рассказать, где у нее левый берег, где правый, а где бакенщик утонул. Так вот, как я уже сказал, была эта девятая навигация. Какой никакой, а юбилей. Как никак, а без одной десять навигаций! Это что-то, да значит. Для тех, кто понимает в судоходстве. Решили мои друзья это дело отметить. Боцман предложил Он у нас выдумщик. Собрали банкет. Посидели. Заодно боцман сделал мне памятную татуировку. Вот она! Не правда ли, хороша! -  капитан показал свою прачку-русалку, и продолжал. - Мне еще на юбилей якорь от баржи подарили! Якорь тоже хорош. Здоровущий! Но его у меня в настоящее момент с собой нет. Он дома, в Брынзовке остался. Так вот, три дня гуляли. На четвертый день, не прерывая банкета, направились открывать мою девятую навигацию. Плывем. Входим в поворот, за поворотом пристань должна быть. Повернули… Пристани нет. Вот, думаю, времена, нынче настали, даже пристань сперли. Вот оно коварство реки и гримасы реформ. Плывем дальше. Опять поворот. Надо думаю, левее брать. Я этот поворот завсегда, вдоль левого берега проходил. Там вода чище и глубже. Но, именно здесь, нам Водяной и преподнес свой паскудный сюрприз! Вот тут-то и проявилось все коварство воды! Крак! И мы, вдруг, сели на мель… Вот она, подлая гнусность воды и непредсказуемость реки!
Нас конечно, с мели сняли. Пришел буксир и стянул на стремнину. Но на этом выходки Водяного и коварство реки не закончились. А, наоборот, проявились в пол-ной мере. Бросают нам с буксира конец и кричат: «Эй, на «Зигзаге» принимай!».
«Какой такой «Зигзаг», - думаю, - когда я всю жизнь на «Борце»ходил?».
 Глянул на спасательный круг, нашего судна, точно – «Зигзаг»! Перегнулся че-рез фальшборт, а на корпусе тоже «Зигзаг» написано…  Вот, думаю, какие чудеса у нас на реке Кукишке творятся!
 А сам весело так, кричу, будто ничего не случилось, будто для меня на мель сесть самое плевое дело, будто для меня «Зигзаг» - дом родной.
- Эй, на буксире, тяни скорей, пока Кукишка совсем не пересохла!
А это, говорят, мне, не река Кукишка, а Фигулька-река! Мы, говорят, завсегда только по Фигульке-реке плаваем. А в Кукишку не заходим даже по праздникам. Даже на Рождество!
Вот оно, коварство воды! Вот она  - гнусность жидкости!
- Ну, и что же, пришлось возвращаться? – полюбопытствовал старичок, уверо-вавший в интернет.
- А то! Правда, наш башковитый боцман предлагал другое решение проблемы. Проще, говорит, суда и реки переименовать, чем нам возвращаться. Чего, говорит, нам туда-сюда без толку мотаться, когда водка в трюме еще не кончилась. Да не послушали его в пароходстве.
Капитан вопросительно оглядел пассажиров.
- Вы мне не верите? Вот, прибудем утром на станцию Брынзовка - меня там друзья встречать будут - спросите у них! Они подтвердят! Я вам и якорь от баржи по-кажу!
Верю, - ответил я, морщась от навалившегося на меня, из внутренностей гро-милы, перегара. - Очень даже верю. Порой жидкость бывает, коварна до рвоты.
А сам подумал: «Тебе, капитан, жидкость еще одну гнусность преподнесла. Не остановится наш поезд в Брынзовке, ни утром, ни вечером. В другую сторону мы едем. Как тебе не поверить, капитан, если, ты даже на суше, не в тот транспорт сел…
- Так чего же не верить, - поддержал меня толстячок с портфелем. – Это точно. Страшна вода своим коварством! И не только речная. Вот у нас на производстве слу-чай был.
И, толстячок, словно опасаясь, что его перебьют, торопливо начал свой рассказ.
- Решили мы как-то всем коллективом пикничок на пленэре устроить. Этакий завтрак на траве. Ну, знаете, берег озера, птички поют, кузнечики, травка всякая, ро-машки тоже. Водочка у бережка в воде остужается. Одним словом – природа. Когда еще только снаряжались ехать на озеро, решили, что наш мастер непременно утонет. Даже пари заключали. Ну, ни как он не мог не утонуть! По всем подсчетам должен был утопнуть! Некоторые даже предлагали заранее на венок сброситься. Другие, правда, полемизировали. Предлагали венок прямо на бережку из живых цветов спле-сти. А все дело в том, что наш мастер сильно выпивал. Вот и думали, напьется он, по-лезет в воду и утопнет.
Целый день на пикнике мы за ним наблюдали. А он так и не утонул. Его и в воду не раз заманивали, и с бережка крутого нырять заставляли. Хоть бы хны! И, в конце концов, утоп так вовсе не он, а главный бухгалтер, который спиртного и в рот не брал! И купаться с детства не любил. Воды он панически боялся. Да так, что даже в своей квартире водопровод отключил. Унитаз подключал только после больших праздников. А вот ведь – утоп! Пошел свою бутылку «Боржоми» из воды вынимать – он ее в реке держал, что бы холодненькая была, - да только его и видели!
- И что же, никто и не заметил, как он окунулся?
- А кому смотреть? Все на пьяного мастера глазели. Вот они, причуды воды! Проделки Водяного! Что не говори, а природа коварна!
- А мастер? Что с ним?
- А что с ним станется. Пьет! Мы теперь на пикник в горы собираемся. Он вы-соты боится…
И тут раздался зычный голос:
- Эх, горы, горы! Скалистые синие горы! Что может быть чудеснее гор? Как справедливо сказал поэт - только горы! Которые я еще не продал!
Откуда-то из тени от полки показались черные усы, а затем и чеканный орли-ный профиль доселе молчавшего незнакомца.
- Лес, река… - это, конечно, хорошо. Но горы! Вечные горы!
Сказал так незнакомец, поправил на широких плечах бурку, погладил своего черного скакуна по морде, вскочил в седло, и поскакал!
Не то в вагон ресторан, не горы продавать.
Когда цокот копыт затих, и осела пыль, я с нежностью посмотрел на своих со-седей, и подумал:
«Какой же, все-таки, у нас замечательный народ. Как они любят родную при-роду! Хотя, судя по их рассказам, природа и таит в себе много коварства».
Я уважительно посмотрел на мелькающие в окне телеграфные столбы.
Леса, реки, озера … сосна, ель, береза… сосна, ель, береза…
Да с такими людьми можно любые горы свернуть!