Чески Крумлов, из книги Жизнь и смерть, 2011 г

Зима 1605 года выдалась на диво суровой. Без стаканчика горячего пунша на воздух выходить не хотелось. Но солнце светило так ярко — почти слепило, а лошади ржали так призывно, так перебирали копытами и дышали вкусным паром, что удержаться от конной быстрой прогулки было невозможно.
Кратко сообщив прислуге: “Выезжаем!” —  незаконнорожденный принц Юлий д'Аустрия, которому был подарен его отцом — императором Рудольфом II — город Чешский Крумлов, выбежал во двор замка, натягивая перчатки.
Вся его свита — весёлая (навеселе!) поджидала хозяина возле ворот: друзья и слуги  сидели верхом, пошатываясь в сёдлах, довольно похохатывая от предвкушения славной прогулки — сначала в полях за травлей зайца,  потом в городе — за келихом доброго пива в колыбе. А на вечер предстояла другая охота — на зазевавшихся и не успевших во время спрятаться молодиц — девок и замужних бабёнок (разницы нет).
Зайца травили дружно, громко и весело. Не даром пляшки ещё в замке были наполнены душистой бехеровкой.
Разгорячившись и вспотев, почувствовав к полудню голод, вся орава завалила в жарко натопленный кабачок с низкими потолками в центре городка на Чумной площади. Девки   подавальщицы в ужасе попрятались в каморе — все знали, чем обычно заканчивались подобные пиршества, в городе не осталось почти ни одной не опозоренной семьи. Еженедельные жалобы мэра королю не помогали, оставались без ответа.
Принца с его свитой дрожащими от страха руками обслуживал хозяин корчмы. Ему помогала пожилая мать — широкая и грозная, как гаубица. Она вела себя спокойно и строго, видно было, что не боится наглецов. На их пахабные замечания парировала остро и грубовато, вызывая у распоясавшихся молодчиков смех с нотками уважения.
Наевшись вволю вепревых колен, румяных жареных уток, запеченной в печи форели с овощами, кнедликов, напившись светлого мягкого пива, орава вывалилась из низких дверей корчмы. Кто-то стал мочиться прямо под домом, не утруждаясь отойти подальше.
— Какая краля! — заорал восхищенно косой Ежик, принцев оруженосец.
По улице, раскачивая бёдрами и нисколько не смущаясь плотоядных взглядов и смачных реплик, шла Маркета — дочка местного цирюльника Пихлера. Их баня (лазня) находилась на противоположном от принцева замка берегу Влтавы, в прозрачных быстрых водах которой вырубленный в скале замок отражался. В речке часто находили жемчуг.
— Постой! — Юлий вперил в её широченный зад свои выпученные, как у карпа, залитые с утра глаза.
Маркета как бы нехотя остановилась и полубоком, вопросительно развернула к принцу свой монументальный корпус.
— Ну?
— Не нукай, кобыла, ещё тебя не оседлал, — принц не спеша подошёл к ней и, не снимая заляпанной кровью зайца перчатки, повернул к себе её лицо, больно при  этом ущипнув девушку за твёрдую щёчку.
Было очевидно, что видавшая виды в свои шестнадцать лет, ещё не бывавшая замужем молодка, совсем не боится дикого Юлия, прозванного так за вспыльчивость, необузданную гневливость, непредсказуемость поступков и страшную развратность.
— Поедешь со мной сегодня, — повелел он.
— Напугал бабу толстым ..., — бесстрашно парировала она.
Вся свита покатилась со смеху. Слегка обескураженный Юлий с минуту стоял в замешательстве, а потом тоже засмеялся даже как-то по-доброму. Маркета ему понравилась.
В замок они скакали вдвоём на Орлике — вороном красивом жеребце принца, таком же диком, как и его хозяин.
Маркета сидела в седле между ног принца, тесно к нему прижавшись, ритмично покачиваясь в такт галопирующему Орлику. Юлий ощущал её тёплую свежесть, запах травяных банных веников, исходивший от её одежды, — голова кружилась от вина и желания. Позади них с радостными и бесшабашными криками скакала свита принца.
Маркета знала о Юлии всё. Ещё несколько лет тому, выходя вечерами из дома, она часами вглядывалась в узкие высокие окна замка, ярко освещённые колеблющимся пламенем свечей, из которых вырывались песни приглашённых трубадуров и хмельные вопли хозяев. Иногда ночами из нависшей над журчащей рекой и городом скалы-замка раздавались душераздирающие крики несчастных женщин, затянутых туда вопреки их мольбам. В такие минуты мать и отец Маркеты в ужасе крестились, но сама она не испытывала страха,  напротив, её подростковое тело напрягалось от странной, неведомой ей тогда тяжести желания.
Замок манил её. Она твёрдо знала, что рано или поздно туда попадет. И не в качестве жертвы.

Продолжение следует: https://ridero.ru/books/izbrannoe_2/