Верка

            Вечерние сумерки спустились на землю. Бабы, управившись с хозяйством, сполоснув в бане разгоряченные дневными хлопотами тела, наслаждаясь вечерней прохладой, сидели на лавочке, лузгали семечки и перемывали девкам кости.

     Покой нарушил истошный крик Верки Чапихи. Она бежала по деревенской улочке и голосила: «Убила… убила…».
Бабы оживились: «Верка, кто убил, кого?».
 
     Заспанная, с одутловатым лицом, женщина приостановилась около баб, волосы её были всклочены, платок сбился, на помятом лиц – ужас и растерянность: «Я, Колю своего ножом заколола». Бабы остолбенели, не каждый день в деревне убийство случается:
- Где? Когда? Где Колька-то сейчас? - завалили её вопросами.
- Да там.. возле фермы лежит, - проговорила несчастная и побежала дальше, рыдая и причитая на всю улицу.

Ошарашенные таким известием женщины, присели на лавочку. Жутко было осознавать, что совсем рядом находится покойник. Сразу стало жалко бедного Кольку:
- Что он видел-то, и не пожил ещё совсем.  Добрым парнем  был в молодости, помнишь, Маня? Верка, шалава, навязалась тогда на парня, спортила ему всю жисть. Попивал, правда, а кто ноне не пьет?
 - Ой, не говори, Зина! А  всё Чапиха, подлая душа, сгубила всё же мужика.
Бабы дружно жалели Кольку и столь же дружно осуждали его непутёвую жену.

     Верка в молодости была девкой разбитной, веселущей, парни ходили за ней гурьбой, а девки завидовали черной завистью. Вышла Верка замуж за красивого, видного парня Кольку.
Колька в ней души не чаял, жили весело и дружно.
С чего Верке вожжа под хвост попала, никто не понимал, однако стала она выпивать и крепко. Постепенно, из первой красавицы на деревне и задорной певуньи, превратилась в странное,  дряблое существо неопределенного возраста. Хозяйств  забросила, целыми днями шатаясь по деревне в поисках спиртного.  Её корова весной обезножила и пала, но гуси велись. Огромный табун гусей был ещё одной причиной бабской зависти: «Верка, у тебя гусей во дворе - как снегу зимой!», - говорили восхищенно бабы.   Колька, по началу, противился Веркиным гулянкам, искал её по деревне, а найдя в очередной пьяной компании, тащил домой в охапке. Потом и сам пристрастился к выпивке.

    Притихшие бабы перешёптывались, боясь взглянуть в сторону фермы, где лежал бедный Колька. Вскоре, деревенскую тишину нарушил рёв моторов и прорезал свет фар. Машины пронеслись к ферме. Бабы, подгоняемые любопытством, который пересиливал  страх, тоже заспешили к месту преступления.

Однако, около фермы работники прокуратуры, районной милиции и перепуганные бабы никого не обнаружили. Участковый Васька  часто и растерянно моргал глазками под суровым и вопросительным взглядом начальства. 
Верка, присела в растерянности на вросшее в землю бревно и всё повторяла: «Ну кто, кто его утащил?».
 
    Тут, сообразительная Зинка, всегда знавшая наперёд  то, о чём люди ещё и не успели даже подумать, которая была первым сарафанным радио на деревне, выложила версию: «А может быть Кольша-то за рекой, у Нюрки!».
    
    Замешательство длилось одну секунду, машины рванули через ветхий мостик, который чуть не обрушился под их тяжестью.

Колька спал в  горенке, развалившись на белоснежной постели, в избе стоял добрый дух свежеиспеченного хлеба.  На соседней кровати посапывали две одинаковых девчушки лет трех. Ладная и чистенькая Нюрка виновато и испуганно смотрела на непрошенных гостей.
    Верка влетела в избу как фурия и… остолбенела. Она  вдруг вспомнила и узнала этот добрый домашний дух, он щекотал ноздри, проникал в её, в мутное от постоянной пьянки, сознание, овладевал всем её существом.  Ноги подкосились и она, не спуская глаз с детей, опустилась на лавку: «Ой… мамонька, моя…».

    Колька продолжал безмятежно спать. Прокурор прицельно и хищно зыркнул на участкового Ваську и молча вышел, за ним гурьбой последовали остальные.
 
Верка поднялась на нетвёрдых ногах, пошатываясь подошла к детям, бессознательно стащила с плеч платок, накрыла им спящих девочек и, не оглядываясь, вышла.  Как побитая собака, побрела она вдоль речки, не выбирая дороги, и не обращая внимания на хлещущую  по ногам осоку.

    Участкового Ваську отстранили от занимаемой должности, за то, что он, поверив в пьяный бред Верки, и не изучив лично обстоятельства дела, потревожил начальство.
Колька стал жить за рекой, в полном согласии с Нюркой, и даже помолодел лет на пять.
Верка же продолжала свою бестолковую жизнь, но завидев Нюркиных девчонок на улице, спешила к ним и совала конфеты.