Про норку, весну и реку

С БЕРЕГА, даже при беглом взгляде, можно было заметить, как день ото дня река сбрасывает с себя надоевшую ей за длинную зиму ледяную и холодную шубу. Вода радостно плещется, набегает на закраины, лижет лёд, не боясь простудиться, и, возвращаясь в реку, несётся дальше, дальше, дальше, унося воспоминания о наших краях. Отполированный мокрый лёд блестит, но нему будто солнышко катается; оно спешит вслед за мелкой волною, а река тут же новую порцию воды вплёскивает, и тогда солнышко, чтобы не замочиться, возвращается, играясь.

Присев, можно без труда заметить, как снег скрадывает лёд, и потому солнца не видно, зато оно отражается на реке - от берега до берега, - раскинув ярко блестящую дорожку, манит по ней на ту сторону. А ещё похоже на то, что волны Ануя пересекают финишную линию.

Стать бы вольным корабликом бумажным… Отчалить от ещё холодного берега, да по волнам весенним нестись, весело кружась и удивляя прохожих на недалёком от этого местечка длинному мосту - пусть порадуются!

Вероятно, кто-нибудь, за годы романтику не растерявший, членом команды стать захочет, чтоб и палубу оживить, и в путешествие пуститься, такое интересное, на фантазии богатое, которое заворожит, откроет мир, тобою ранее невиданный. Интересно: хватило бы всем места на кораблике? В одном сомнения не возникает - будет палуба полна улыбок и сердец горячих.

Плыви, плыви, мечта моя прекрасная! Поделись впечатлениями теми, что накопились за зиму на нашей не глубокой да и не широкой речке, где своя жизнь текла несуетливая, спокойная - как эти волны, что лижут, лижут берег днём и ночью, сочиняя, быть может, сказку.

Сказку, например, про норку, что ловила рыбу, и которую увидеть довелось мне ранним утром.

В ПОЛНОЧЬ НА ОСТРОВКЕ, где и днём-то мало когда бывает шумно, родился день, и был он ещё тёмным от природы потому, что солнцем не был освещён и не знал другой погоды, кроме холода. И, как зимой бывает, мороз пришёл к нему спросить по простоте душевной, не надо ли прибавить, мол, температуру окружающей среды, чтоб к моменту появления его народу мог день на ранней стадии своей порадовать теплом людей.

Но день романтиком родился, сказал, что ни к чему ему условия тепличные. Казалось, от них он проиграет, потеряет чувство утра свежего, когда травинка каждая одета в кружева кристаллов, ожидающих восхода солнца, чтоб прежде, чем растаять, капелькою мелкою блеснуть в лучах проснувшегося солнца.
Мороз согласен был, и щедрым он тоже был, и плыл над островом в покровах ночи, желая принарядить природу и дню в угоду проявить умение, накопленное за три долгих месяца зимы. Да и весны начала тоже. Что же?..
Тишина над островком висела; птицы затаились - не слыхать. И не видать ни птичек малых, ни другую живность… Талантлив кто-то был, такую вот без звука музыку волшебную создав. На то она и сказка, чтоб удивить первым пришедшего сюда.

Да-да, так оно и было! Хотя ведь долго продолжаться не могло: день ждал развития событий, даже самых малых, а толчком природы пробуждения послужит, как обычно, луч солнца, брошенный на тополя, ещё дремавшие…

И вот тогда проснётся и округа, и оляпка, не дожидаясь друга, прилетит позавтракать к реке, сюда, где, знает, есть чем поживиться. И оживится островок. Откроет Норка дверцу своего жилища, размяться выйдет - к берегу поближе, где, как я уж отмечал, лёд волны лижут. Осмотрится зверёк, да и помчится через воду к берегу другому, потом преодолеет ледяную широкую дорогу, стремясь скорее к полынье добраться. (Непонятно, правда, почему б не попытаться рыбину поймать у самого порога; там ведь глубокая река и рыбы много).

А вот и полынья; в неё ныряет Норка, под водою долго она находится – охотится! Минуты медленно текут… вторая, третья… И тут с рыбою большою на берег вылезает Норка. Осмотрелась, нет ли поблизости кого, стряхнула с себя воду и принялась за трапезу, одной ногою рыбину прижав ко льду. Поближе б надо мне… Но я не подойду - не нарушать же заведённый на островке порядок, когда поУтру завтракать обязан каждый, кто тут живёт, чтоб не мешал никто.

Полакомилась Норка, жизненною силой подпиталась, и снова поймать добычу попыталась, скрывшись под водой. Наверно, трудно ей одной (второго не видать зверька) кормить семью, но она не унывает. И вот уже в обратный с рыбой путь - реку переплывает. Отряхивается, отдыхает, не выпуская рыбу изо рта. И та уже не бьётся, чтоб вырваться в реки пучину (не назову причину - очевидна). Скрылась Норка - мне её не видно. Представить можно, как радуются детки её приходу. А Норка готовится уж к новому походу за новой пищей. Знать, она не будет лишней!

Я не тороплюсь покинуть берег; мне хочется за Норкой наблюдать. Что бы ей такого дать, чтоб от меня в знак благодарности гостинцем приняла и поняла, как было интересно с утра пораньше мне проникнуть в тайну островка. Но пока нет со мною ничего такого, чему порадоваться бы мог зверёк, чтоб не поперёк устоев жизненных…
Тогда уж пусть подарком будет моё такое поведение - не нарушил Норки я уединение, рыбачить не мешал. «Ну, Норка, всё, я побежал!»
Через несколько шагов я оглянулся, чтобы прежде, чем островок покинуть, напоследок ещё раз окинуть восторженно всё то, что на реке весною пробуждается.

И ВИЖУ Я: по-прежнему, как час назад, тот час, что я за Норкой наблюдал: вода радостно плещется, набегает на закраины, лижет лёд, не боясь простудиться, и, возвращаясь в реку, несётся дальше, дальше, дальше, унося воспоминания о наших краях.
Петропавловский район Алтайского края.