Слишком...

Она шла по улице, которую считала уже своим постоянным местом пребывания до конца жизни. Переезжая сюда, она верила, что останется здесь, вместе с ним до конца. До последнего вздоха вместе, как они и планировали, точнее как она и планировала. И даже сейчас, бросая последний взгляд, на «их» балкон, она находила ему оправдания, она его понимала и не обвиняла, хотя и понимала, что любая на ее месте уже ненавидела бы его. Но она всегда отличалась от толпы, своей излишне «все понимающей» натурой. Она понимала всех, прощала всех и именно поэтому всегда оставалась одна. Она так ему доверилась, потому что с ним казалось, что он ценит то, что она не закатывает истерики, не кричит, не убивается как все, а просто понимает и ни капельки не обижается. Почему она была так уверена в этом? Сейчас уже ей было не понять, прошлое уже было не вернуть. Садясь в такси со своим чемоданом, она не могла поверить в то, что происходит, она переезжает обратно в свою пустую квартиру, покидая которую дала себе слово, больше никогда туда не возвращаться. Мой вам совет, никогда, ничего себе не обещайте, нет ничего худшего, чем не выполнить обещание перед самим собой.
- Куда едем? – спросил таксист.
Она назвала адрес, и они пустились в путь. Путь вперед, но обратно. Отъезжая от «их» дома, она подумала:
- Да я бы и сама, наверное, изменила такой как я.
Вот так она делала всегда, находила оправдание всем, кроме себя. Она была слишком внимательна к нему, она была слишком заботливой, слишком внимательной, слишком красивой, слишком послушной, слишком понимающей, слишком мягкой, она была слишком… Она была слишком. И поэтому сейчас ей слишком обидно. Есть такой тип людей, который отдает себя всего и не умеет брать хотя бы что-нибудь взамен. Вот и она отдавала всю себя, до последней капельки и не давала ему возможности вернуть ей хотя бы капельку всего этого. И он нашел ту, которой можно было отдавать. Ведь намного сложнее не любить, чем не быть любимым.
Она была идеальной, на самом деле идеальной. Она была невероятно красивой, она была очень умной, ласковой, нежной, всегда милой, с ней было интересно, с ней было весело, но с ней можно было бы и погрустить. Она умела быть разной, была отзывчивой, уважала чужое мнение, нравилась всем, не врала, не изменяла, не делала ничего такого, что могло бы ему не понравится и именно в этом был ее минус. Она была слишком совершенной. Ее минус был в том, что у нее не было минусов. И он нашел другую… Не лучше ее, но другую… Ту что была хитрой. Знающей, как надо обращаться с мужским народом. А она не знала… Она была слишком искренней, открытой, слишком настоящей.
Каково было ей сейчас ехать обратно к себе на квартиру от мужчины, которого она любит больше всего на свете, от мужчины, который изменил, обманул и предал, от мужчины, который просто сказал одним утром «Я полюбил другую»? Ехать обратно и понимать, что она сама в этом всем виновата, каково было быть не в силах даже обидеться на него? Каково было знать, что она сама все потеряла и уже быть не в силах, что-либо возвращать. Она не умела этого. Не умела возвращаться туда, откуда сама ушла. Она даже не собиралась биться за него, во-первых, она никогда не была бойцом за счастье, а во-вторых, она знала, что уже проиграла. Он уже год не смотрит на нее так, как смотрел раньше, уже год она чувствует, что он больше не любит ее, а сегодня посмотрев в его глаза, в глаза, которые впервые за год наконец ответили на ее взгляд, наконец-то говоря правду, она увидела, что он уже не ее. Уже было поздно, что-то менять.
Она не знала от чего ей больней, от того, что потеряла все? От того, что строила такие планы? От того, что так верила? От того, что не смогла понять все вовремя? От того, что так и не успела сказать то, что разрывало ее изнутри? От того, что так не хочется снова быть без него? От того что не смогла все сохранить? Или может просто от всего этого сразу?
Ее мама еще с детства всегда говорила, что ее сгубит ее наивность. Она всегда, всему верила. Она просто была не приспособлена к этому миру и его правилам. Но разве тогда, она – девочка, верующая в сказки, в деда мороза, в чудеса, могла поверить, что мир жесток? Что нельзя не уметь хитрить, маневрировать, что не всегда можно всему и всем верить? Сейчас она думала, что сказки – это зло. С детства мы врем своим детям, рассказываем им то, во что сами не верим и просим их верить в это, а потом подвергаем их столкновению с суровой реальностью. Подвергаем их глубокому разочарованию. Наверное, именно поэтому подростковый период такой сложный. Потому что именно в этом возрасте впервые сталкиваешься с трудностями, проблема, несправедливостью, враньем. А это, безусловно, приводит к раздражительности, депрессиям, озлобленности.
Вот так, она, веря в то, что они с ним умрут в один день, веря каждому его слову, потеряла его. Не потому что он плохой, нет, он вовсе не плохой, он такой, каким жизнь требует быть, а потому что она живет в розовых очках.
Тем временем она уже заезжала в тот самый двор, из которого с таким счастьем уезжала, уже видела окно свое спальни. Как же сложилась жизнь… Все ее глупые планы, вся ее жизнь развалилась перед ее глазами в течении одного часа. Говорят, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах… Сколько же она его смешила.
Она вышла из машины, взяла свой чемодан, ветер ударил ей в лицо, глубоко вздохнула и поднялась на свой 3-й этаж, открыла дверь, которую обещала больше никогда не открывать. Зашла в квартиру, почувствовала запах, мамы и папы, которых больше никогда не будет рядом, положила чемодан, села на пол, по щеке скатилась слеза, она положила ладонь на свой живот и сказала:
- Малышка, извини свою маму…