Жизнь моя, как осенний листочек. Роман 1-24

Жизнь моя, как осенний листочек. Роман 1-24
Нина Филипповна Каменцева
Жизнь моя, как осенний листочек.

Роман
Глава 1. «Алмаз, бриллиант иль просто камень»
Часть 24. «Яблоко от яблони недалеко падает, но далеко катится»

   
   Наши свидания становились частыми, иногда он ко мне приходил
по нескольку раз на день. Как он выкраивал время, не знаю, может,
он меня проверял – дома я или нет? Я его не понимала. Он стал часто
меня приглашать к себе домой. Я уже там считалась невестой, без
кольца, потому что я ещё ребёнок. Слышала, как отец часто говорил
Ашоту: «Смотри, не обижай девочку. Она – как ангел». Я уже хоро-
шо понимала по-армянски и даже узнавала диалект, говор языка той
местности, откуда люди приехали. Как я уже знала, его отец из Тур-
ции, Ардагана. Они были беженцами, во время резни армян бежали
через горы. Те армяне, которые остались живыми, хорошо помнят ту
кровавую резню, а многие остались, замёрзнув в горах. Отца Ашо-
та на своих руках перенесла его сестра, которая была постарше. Он
очень считался с её мнением. Она была у них как мать. Я была на
десятом небе от счастья, когда она сказала, что лучше меня не пред-
ставляет жену для своего племянника. Они обосновались в Грузии
около Батуми, а потом перебрались в Тбилиси. Отец Ашота, хорошо
зарабатывая, мог и хотел купить себе дом, но не успел из-за реформы
1947 года. Деньги оказались ненужной бумагой. Когда ему говорили,
чтобы покупал товар, он не поверил, и так они ничего не купили и
деньги не вложили. Немного потратив, купил в отступные на жизнь
дом, где сейчас и живут. Правда, они состояли на квартирном учёте, а
кто не состоял? А кому давали? Так они, уже большой семьёй, жили
в комнате четырнадцати квадратных метров, а вторую комнату я во-
обще не считаю, так как она была совсем маленькой. Общий двор и
общий туалет во дворе много раз меня ещё раздражали...
     Наши свидания с Ашотом были очень частыми – мы почти не
могли друг без друга и встречались каждый день, а иногда по два
раза. Он мне показал весь город за такой короткий срок, что я за пят-
надцать лет даже не видела. Мы часто просто так могли бродить по
паркам. Я ему читала заданную школьную литературу, как «Война
и мир», и часами могла пересказывать, потому что у него просто не
оставалось на чтение времени, ведь все свободные минуты он хотел
посвятить только мне. Дома мы его практически не угощали ничем,
кроме чая. Я никогда не могла чем-нибудь его удивить, в отличие от
его родни, где каждый мой визит был застольем, прекрасным обедом
и множеством фруктов на столе.
    Но один раз моя мама была дома и пригласила его на уху, которую
сварила. Вы же знаете, какая была рыба в то время. Конечно, хек
– пресный, невкусный и замороженный. Но мама, наверное, хотела
удивить своим блюдом, хотя я уже видела еду и получше. Конечно,
зная её, я не хотела, чтобы Ашот согласился пройти на кухню. Но он
прошёл, то ли он хотел посмотреть, что она сварила, то ли постес-
нялся отказаться. На столе уже была разлита в тарелки уха. Он сел,
куда она попросила, и начал ковырять уху вилкой, потому что мама
не подала ложки. Я вспомнила басню про журавля в гостях у лисы,
так как уха была почти в плоских тарелках. В тарелку Ашота, как го-
стю, она бросила пучок петрушки, положила варёный лук и морковь,
приговаривая, что там есть витамины. Он вилкой несколько раз до-
ставал из ухи чешую от рыбы. Зная мать, конечно, я не хотела, чтобы
всё это он видел. Я просто приросла к скамейке от стыда. Не смогла
даже встать и самой подать ложку. После обеда он ушёл. Я знала, что
он должен был уйти, но всё-таки нервничала, а вдруг он может и не
вернуться? Ведь есть такая пословица, что яблоко от яблони далеко
не катится. Но моя сестра сразу меня успокоила, сказав, что он меня
любит, а всё остальное перемелется, пускай лучше сейчас узнает, ка-
кая у нас семья.
     Он скоро вернулся, как будто ни в чём не бывало, мы даже успе-
ли пойти в кинотеатр «Исани» на последний сеанс в нашем районе.
Правда, первый раз с ним туда пошли. Я ходила только днём со своей
подружкой Лили. В кинотеатре стулья были деревянные, а спинки
у них решёточные. Я заметила сквозь решётки, что кто-то пальцем
тычет мне в спину. Конечно, я испугалась драки, всё-таки это Ав-
лабар. Я немного подвинулась вперёд, а через полчаса сказала, что
у меня болит голова. Когда мы уже вышли из кинотеатра, который
был в десяти минут ходьбы от нашего дома, я успокоилась, увидев,
что за нами никто не идёт. Я старалась оградить Ашота от всяких
драк и разборок, потому что слышала от его отца, что многие ребята
уже сидели, то за бандитизм, то за хулиганство, то ещё за что-то, о
чём я ничего и не знала. Вечером он у нас засиделся долго, и ему не
хотелось уходить. Он всегда ждал, пока все заснут, чтобы иметь воз-
можность меня поцеловать. Он никогда ни в подъезде, ни на улице
меня не целовал, а только у нас дома или же у себя, когда не было
никого или рядом никто не стоял. В городе, наоборот, он вёл себя
достаточно сдержанно.
     На следующий обычный день он пришёл очень рано, наверное,
не заходя с работы домой. В руках были красивые красные розы.
Конечно, я удивлена была, но он достал завёрнутые в тряпочку два
обручальных латунных кольца, которые сам выточил на заводе. Это
был самый счастливый день для меня. Меня не привлекало золото,
потому что моя мама носила на каждом пальце по несколько штук из
многочисленных украшений, что привёз отец ещё из Германии для
неё. Нет, я была восхищена, как он мне надел колечко, расцеловав
каждый пальчик руки! Каждая девушка любит, но когда тебя как бы
обручают и закрепляют твой союз кольцами – ты ждёшь всегда и
надеешься на дальнейшую любовь, которая со временем не угаснет,
а возрастёт. Цветы я поставила в вазу, переоделась, и мы вышли из
дома. Он часто меня водил по паркам. Я любила наблюдать за приро-
дой, которая меня влюбляла в себя, потому что я сама была влюблена
и ощущала мир таким, каким я чувствовала его в эти минуты. Лето
подходило к концу. Падающая с деревьев листва меня радовала, как
ребёнка.
     Когда отец узнал, что я перехожу в вечернюю школу, то устроил
меня к себе работать. В то время он был главным бухгалтером чет-
вёртой дистанции гражданских сооружений Закавказской железной
дороги. Мне дали место учётчицы по складу. Склад находился вда-
леке от двухэтажного здания организации, и мне часто надо было
бегать в бухгалтерию или в технический отдел с вопросами. Бухгал-
терия была одной большой длинной комнатой. Там было, наверное,
около двадцати столов. Стол отца стоял в конце комнаты, и место по-
зади него до стены было свободным, чтобы каждый посетитель мог
подойти с любым вопросом к нему. Я очень удивлялась его сдержан-
ности на работе. Всегда в парадной форме – костюм и галстук, один
мужчина на всю бухгалтерию. Но я стала прислушиваться, как он от-
вечает на вопросы своих девочек. Как точно он мог определить, где
находится то, что они ищут. Он называл ордер и даже точную дату
и часто сумму. Я удивлялась его памяти, хотя в то же самое время
сама обладала великолепной памятью на цифры, могла два вариан-
та контрольной выполнить за один час, делая вариант по соседству,
чтобы его распространили в классе. Особенно мне удавались задачи,
на которые многие уже были просто не способны, геометрические и
тригонометрические.
      Дома отца я знала совсем другим, уже редко приходящим в трез-
вом виде, а на работе он держался хорошо, и его все уважали. Я даже
подумала: как мало мы знаем своих родителей и замечаем только от-
рицательные стороны, а то, что он прошёл войну и возвратился, вся
грудь в медалях, не помнилось и не виделось, потому что всё было
спрятано в старом жёлтом портфеле в его военной полевой сумке. Я
стала менять своё мнение по отношению к родителям, а особенно к
отцу. Мне он казался таким жалким... Он часто мне рассказывал, что
несчастлив с моей мамой и ради детей продолжает с ней жить, жалея
нас. А мы, как грибы после дождя, вырастали всё больше и больше.
Людмиле было уже было почти двадцать лет, правда, у неё не было
парня, но она так активно занялась работой комсомольской органи-
зации в институте, что её назначили заместителем. Она пропадала
целый день – то в библиотеке, то в институте. У неё не было времени
на нас, на наших братьев, которым нужен был именно сейчас глаз да
глаз, тем более – семья в очень шатком положении.
      Из технического отдела уходит сотрудник, и меня переводят в
технический отдел нормировщиком. Конечно, я очень быстро справ-
лялась с работой, и они удивлялись тому, что всё было всегда во-
время. Заведующая техническим отделом – Земфира. Она, взрослая
женщина, очень с пониманием отнеслась ко мне и всегда приносила
обед, чтобы накормить меня на перерыве. Она была мегрелка. То,
что она приносила, я, конечно, ещё даже не пробовала. Мама го-
товила рыбные блюда, она всё-таки из Одессы. От бабушки Кати я
полностью впитала русскую кухню, а особенно работу с мукой, она
даже учила меня делать свою лапшу. У Ашота дома я училась всем
армянским блюдам. Но за то, что дала мне Земфира, я должна всю
жизнь благодарить отца – за такое знакомство. Она мне дала знания
по приготовлению прекрасных грузинских блюд – таких, как сациви,
и многих других, о которых даже не каждая взрослая хозяйка знает
до тонкости. Земфира мне всё рассказывала.
    В техотделе я долго не работала, потому что девочка, работающая
в бухгалтерии за материальным столом, ушла в декрет. Меня переве-
ли временно (пока найдут кого-нибудь) бухгалтером материального
стола. Я очень быстро освоилась, но работа оказалась кропотливой
и сложной. Надо было целый день сидеть за столом, не имея сво-
бодной минутки. Меня назначили на эту должность, так как я знала
уже квалификацию материалов, ведь уже достаточно проработала в
складе учётчицей.
        Приближался сентябрь, новая школа, новые одноклассники.
Меня всё смутило. Вошла в класс – все взрослые. Мне даже кто-то
уступил место за первой партой. Все чесали языки про меня, но на
перемене всё стало на свои места. Ашот зашёл в класс, как к себе
домой, поздоровался со многими за руку и сел около меня. Сразу
все поняли, откуда ветер дует. Он входил, когда хотел, в наш класс,
почему-то с ним считалась вся школа. Не помню, почему я пропу-
стила один день в школе, но в этот день за школой была драка. Ашо-
ту проломили голову, наложили три шва, и он пролежал в больнице
Арамянца неделю. Я ходила туда его навестить. Причину драки он
мне не говорил, но моя одноклассница сказала, что из-за меня. Так
мы с ним продолжали, уже урывками, встречаться в школе, в сво-
бодные дни – и в субботу, и в воскресенье. Ничего не изменилось
в наших отношениях, а наоборот, всё укрепилось. Он постоянно
из школы меня довозил до дома, а сам ехал обратно, тратя лишний
час, но Ашот не мог позволить, чтобы я одна ехала ночью домой.
Он меня опекал в школе. Часто встречал после работы, когда у него
было свободное время.
     Мы надевали те его кольца, которые он сделал для нас, и были
счастливы, что любим друг друга. В тот момент нам ничего больше
и не надо было, наверное, мы ещё были дети, или же он просто по-
нимал, что мне ещё надо подрасти. Не знаю, но иногда мне казалось,
что он чересчур за мной наблюдает, хотя по нему не видно было, что
он ревнует, ведь у меня даже не было времени пойти к своей подруге.
Она после первой четверти тоже перешла в нашу школу. Мы с ней
могли встречаться на перемене. Ашот не очень любил Лили, так как
знал, что она ревностно относится к нему – он забрал у неё самую
лучшую подругу. А когда он узнал, что Лили сказала, что я достойна
лучшей партии, то стал просто игнорировать её. И мы тихо стали от-
даляться, хотя я по-прежнему очень любила её.



Продолжение романа   http://www.proza.ru/2011/04/11/1525
Начало главы №1          http://proza.ru/2011/03/16/208


2011


© Copyright: Нина Галустян, 2011
Свидетельство о публикации №211040901929
http://www.proza.ru/2011/04/09/1929