А ночка светлая была... -31-

 


 - Как это – грохнули? - прикинулась простушкой Анжу.
 - А шланг тормозной перерезали, в машине-то, вот они втроем на полной скорости в овраг и улетели. Расшиблись в лепешку. Хорошо, никого не зацепили больше, а то б невинные люди пострадали. Недалеко от поселка нашего все это было.

   - Я слышал, с ними в машине еще одна женщина была… Митина, кажется, ее фамилия,- забросил удочку до сих пор молчавший Юрик.
   -Не-е… - протянула Шурёнка. - Никого больше не было, Василь, участковый наш, рассказывал, а у него сведения точные… Постой, Митина, говоришь? Так это ж сестра родная Суворова- старшего, Жанниного супруга… Вера Петровна ее зовут, вернее, звали. С ними она жила, померла не так давно от сердечного приступа, незадолго до аварии. Тоже горгона была хорошая…

   Готовность этой простой сельской бабы выворачивать перед первым встречным корзину чужого грязного белья поражала. И страху у нее никакого – мало ли кто Анжу и Юрик на самом деле? Может, именно они за что-то мстят Суворовым? Зачем им лишние глаза да языки вроде той же Шуренки?

   -Я возил хозяев как-то на кладбище,- снова подал голос Юрик,- и никакая Митина рядом с их родными не похоронена. Только родители с дочкой .

   -Все правильно, - поддакнула Шурёнка, - Веру-то Петровну они в Москве схоронили, рядом с мужем ее, мы его тут никогда не видали - наверно, давно она овдовела. Но подруги они с Жанной Альбертовной были закадычные… И с чего она померла, Вера-то Петровна, ума не приложу. Такая  шустрая была, на сердечницу вроде не похожа… Все спортом занималась. Как гонят коров в стадо, она уж на велосипеде рулит по деревне, в футболке, в штанах обтягивающих – стыдобище.Да разве им, богатым, мы указ? У них свои понятия. Привыкли по курортам да по заграницам ошиваться, насмотрелись там новой моды… - Она горестно вздохнула, словно наряды своенравной Веры Петровны оскорбляли ее лично.

   - А вот эта женщина вам, случайно, не знакома? - Анжу вытащила из своей сумки и протянула одну из фотографий, найденных мною в доме карликов.

 Поскольку главным детективом среди нас была именно Анжу, она и оставляла за собой право распоряжаться имеющимся материалом по своему усмотрению. Скорее всего, сейчас предъявлялась к опознанию перечеркнутая фотокарточка неизвестной дамы с усталым выражением лица.

  Шурёнка охотно схватила снимок, подслеповато поизучала его, повертела так и этак и с сожалением призналась, что данная «мадама» в деревне замечена не была.

  - Может, это их дальняя родственница, которую когда-то обидели… - предположила находчивая Анжу.
  - … и поэтому она здесь никогда е появлялась, а потом решила покончить со всеми разом и подожгла дом? - закончил мысль Юрик.

  Шуренка замахала руками, будто отбиваясь от назойливой мухи:
   - И близко ничего подобного! Я лично видела тех двоих, кто пожар устроил. Ночь светлая была, так что я все хорошо разглядела. Жаль, что мне в голову не пришло, будто замышляется что-то страшное, а то бы я полдеревни на ноги подняла…

    Вот почему эта женщина относится к своим собеседникам без опаски –  они не были ею замечены на участке Суворовых в ту злосчастную ночь, подумалось мне. Ответ Шурёнки меня не слишком интересовал, ибо я была уверена, что подожгли усадьбу карлики.
 
   Так и вышло. Словоохотливая тетка в подробностях поведала о том, как ездила в город навестить неудачно бывшую замужем дочь, как в очередной раз поссорилась с занудой-зятем, как нежданно-негаданно стал большим неслухом внук-подросток и как проигнорировала нравоучения матери непутевая дочь -  мол, она сама знает, как ей жить.

 Разозленная всеми этими безобразиями Шурёнка в сердцах собрала свою сумку и отбыла восвояси на ночь глядя. Не смотря на увещевания дочери остаться хотя бы до утра. А что? Ей, Шурёнке, не впервой ездить из города но ночам. Может, она своими отъездами хочет поставить их всех на место?

 Чтобы уважать, наконец, мать стали, чтобы боялись за нее – вдруг случится что в дороге, все же темень на дворе. Но им, молодым, на все плевать, заваливаются небось спокойно и спят, а мать добирайся, как хочешь. Не поедет она, Шурёнка, больше к ним, может поклясться, чем хочешь, а не поедет. Сколько ж можно из нее веревки вить?

   Так вот, шла  она, значит, со станции, злая, как черт. Часа два, наверно, ночи было. Но Шурёнка не из боязливых, да и кого тут, в деревне, бояться, когда все друг друга знают? Правда, понаехали сюда богатеи всякие, но ведут себя тихо-мирно, так что Шурёнка за микроклимат в родном селе была спокойна.

    А тут вырисовывается следующая картина.

    Заборы-то у всех зажиточных граждан высокие, бетонные, но через ажурную вязь ворот все равно можно кое-что увидеть. Вот и у Суворовых в ту ночь Шурёнка заметила какое-то движение. Остановилась, повглядывалась .

  Снова эти бездельники пригласили очередную партию гостей, негодовала женщина, шагая через несколько минут дальше по грунтовке. Навезли кучу непослушных детей, таких же охламонов, как ее внук.

  Подумать только, до чего они дошли в своем безобразии! Когда положено спать, шныряют по двору в потемках, перешептываются, видать, гадость какую-то назавтра подстраивают взрослым. И куда только родители смотрят? Совсем ведь молодежь от рук отбилась. Этим двоим, в суворовском дворе, лет по десять- одиннадцать, а туда же, бедокурят по ночам. А одеваются-то как! Не разобрать, где девка, а где парень – все одной масти, особенно в темноте.

  Вот взять, к примеру, ее, Шурёнкиного, внука… Мысли потекли в ином русле, и вскоре женщина подчистую и думать забыла о чужих проблемах – со своими бы разобраться.
 
 А через несколько часов ее разбудил отдаленный шум за окном и зарево пожарища…