В черном-черном хуторе

…
Летнее утро – наверное, самая лучшая часть суток в деревне. Все вокруг еще дышит легкой прохладой. В воздухе витает миллион различных, большей частью приятных для обоняния запахов…
Но замечать все это особо некому: все пытаются доделать свои нехитрые, трудоемкие дела до наступления жары. И двое приезжих шабашников не были на этот раз исключением. Яма была уже практически нужной глубины, а солнце припекать еще не спешило – можно было немного и перекурить.
- А почему он «Черным» называется?
- Нашел, у кого спросить, мало, что ли, хуторов вокруг, про все знать – башка лопнет.
- Ну, ты ж здесь уже копал. Вдруг, тебе кто рассказывал.
- А наши клиенты, обычно, не разговаривают – хохотнул заросший щетиной здоровяк, глядя на своего напарника.
Тот тоже улыбнулся, но без особой веселости. Работал он могильщиком первый раз, и шутить над этой своей работой пока не научился.
…

I.
Кирилл поставил перед собой задачу лечь этой ночью не позже двух. Это была пятничная ночь, ей на роду написано быть длинной и бессонной, но на утро субботы Кирилл с друзьями договорился ехать за город отдыхать на прудах. Только настольные электронные часы с будильником показали свои магические 00:00, и только Кирюха собрался было загадать желание, как сразу циферблат часов отключился. Как, собственно, и все электроприборы в квартире. Ругнувшись в полголоса, парень полез в карман шорт за мобильным телефоном. Только тот появиться на свет, так сразу же жалобно пискнул, моргнул дисплеем, показывая разряженную батарею, и потух. Новоиспеченный неудачник остался еще и без будильника. А вставать нужно было в шесть утра, в то время как в распоряжении Кирилла остались только наручные часы, со слабо светящимися в темноте фосфоресцирующими стрелками, показывающими пять минут первого.
Ночь. Пятница. Голова работает с большим трудом. Мысли приходят медленно и видимо где-то в пути сильно глупеют.
- Придется не спать до утра. Но что делать? Куда деть себя в течение шести часов ночью и без электричества? Друзьям не позвонишь, и они тебе не позвонят – телефон сел. Как же хреново без телефона. Почти как без рук. Ну, допустим, ноутбук еще час-другой протянет – фильм глянуть можно… Ноутбук. На нем же можно будильник поставить, а потом его в сон отправить и до утра тот точно дотянет!
Кирилл устремился к ноутбуку, тот оказался выключенным – еще одна шишка на больную голову – загрузка операционной системы отобрала у старенького аккумулятора львиную долю заряда, но надежда на выполнение созревшего плана все ж оставалась. Кирилл снизил до минимума яркость монитора и принялся создавать задание для того, чтобы в шесть заиграл винамп и разбудил его. Новое задание не добавлялось – взломанная винда требовала установочный диск… Провозившись, безрезультатно, еще около часа, Кирилл в сердцах выключил компьютер и стал собираться на прогулку. Пройдя пару-тройку кварталов по ночному городу, наш гигант мысли вспомнил о возможности зарядки телефона от ноутбука с помощью дата-кабеля. Вернулся, попытался включить ноутбук – не вышло, и здесь батарея уже была разряжена.
Все те же фосфоресцирующие стрелки показывали пол третьего, заметно клонило в сон.
Оставался, конечно, вариант, когда перед сном выпиваешь много жидкости, и организм сам утром будет тебя, но это работает, если пить всю эту жидкость вечером, а если среди ночи, то, скорее всего, не успеет к шести часам жидкость подойти к пункту отправления.
В итоге Кирилл нашел два ароматизированных свечных огарка, зажег их и уселся за стол читать книгу. Книг у Кирилла было немного, потому что зарплата иначе не позволяла. Зато уж, если что-то и появлялось на книжной полке, так уж это был шедевр до этого и прочитанный и не единожды перечитанный. В основном все имеющиеся книги были либо в виде текстовых файлов, либо в аудио форматах. Когда догорел последний огарок, за окном уже светлело. Стрелки уже были видны и так. Мимоходом удивившись, что на кварцевых часах батарейка не села, как на остальной технике, Кирилл начал собирать сумку. Обычно он собирался очень основательно: писал список необходимых вещей, потом записывал все вещи в том порядке, в котором они будут укладываться в сумку. Сейчас под рукой  у него списка не было и не было желания его писать. Собственно, и куда-то ехать желания уже не оставалось.
Засунув в сумку все то необходимое, о котором смог вспомнить, Кирилл, наконец, отправился к автовокзалу. Только он вышел из двора, как дорогу ему перебежала белая кошка. Вот это уже было удивительно. Кирилл ожидал увидеть толпу женщин с пустыми ведрами, стада черных котов и кошек, лестницы, стоящие над тротуарами, стаи птиц мучимые запорами, прочих предвестников несчастных случаев. Но вот белая кошка сбила парня с толку. Раз в плохой примете фигурирует животное конкретного цвета, то, следовательно, данная примета здесь не подходит. А если кошка диаметрально иной окраски, следует ли из этого, что сия встреча сулит что-то хорошее? Сам по себе вопрос пустяковый, но после чреды довольно неприятных неудач Кириллу очень хотелось, чтобы ответ на него был утвердительный.
Решив, что сбываются только те приметы, в которые мы сами искренне верим, Кирилл убедил себя в том, что данная примета – хорошая и сбудется в ближайшее время. На подобные размышления было потрачено не менее десяти минут. Потому как утро вечера мудренее только, если между вечером и утром вставить, хотя бы несколько часов спокойного сна.
Конечно же, нужная маршрутка ушла перед самым его носом, а до следующей было еще пятнадцать минут. Однако очередную газель Кирилл увидел уже через восемь минут с порога ближайшего магазина, где он покупал баночку энергетика. Естественно, увидел он ее уже отъезжающей.
Свистеть Кирилл не умел. Верней умел, но тихо и как-то не совсем уверено. Но даже и такой свист получался у него не всегда. Кричать во все горло на улице ему не позволяла врожденная интеллигентность (может, она и свисту мешала – кто знает?), с которой он старался усиленно бороться, и даже иногда побеждал, когда вступал в разовую коалицию с алкоголем. На подобный случай упущения маршрутки и неумения свистеть Кирилл купил компактный, но довольно громкий брелок-свисток. Быстро достав его из кармана, герой засвистел, но водитель маршрутного такси на звук не отреагировал ровным счетом никак.
Свисток полетел в ближайшую мусорную урну.
По самым скромным подсчетам до следующего подходящего транспорта было не менее двадцати минут. Как показала практика – двадцать одна минута. Потом, по закону всемирного свинства, маршрутка останавливалась на каждом светофоре. Наконец, Кирилл добрался до вокзала, оплатил проезд, хлопнул дверью, сделал несколько торопливых шагов и понял, что не получил сдачи. С выражением полной покорности судьбе Кирилл обернулся к тому месту, где несколько секунд назад стояла маршрутка, оно уже было вакантным. Потом свершилось маленькое чудо: он успел вместе с друзьями сесть на отходящую пригородную маршрутку. Следствием этого чуда стала небольшая череда неудач для всей честной компании. Нет, до места назначения их довезли без проблем, а вот дальше проблема возникла, поскольку провезли их несколько дальше, чем заранее было оговорено с шофером: маршрутчики порой страдают провалами в памяти, а отдыхающие часто и сами не знают, куда конкретно они едут…
Ну, ничего страшного: каких-то полтора часа блужданий по пересеченной местности со всеми сумками с припасами, и вся компания на месте предполагаемого отдыха. Вот только оно уже занято. Не все, конечно, но лучшие места. Но люди ведь все молодые, веселые, позитивные: умеют радоваться и малому. Устроились, подкрепились, Кирилл, естественно, облился пивной пеной, залив половину импровизированного стола и намочив почти все салфетки…
Присутствующие на отдыхе девушки стали посматривать на него искоса, и одобрения в этих взглядах явно не читалось. Кирилл в буквальном смысле опустил руки и стал ждать дальнейших неприятностей. Они заставляли-таки себя ждать. Время шло, все уже поели, и собирались купаться. Уж куда, куда, а в воду лезть с его сегодняшней удачей Кирилл не собирался. Назло судьбе он решил лечь в тени ближайшего дерева и ничего не делать. По дороге к дереву нога наступила в чью-то какашку – что, впрочем, не вызвало ни удивления ни огорчения – ничего, никаких эмоций.
Сон пришел не сразу, видимо, сказывались все мелкие последние потрясения, складывавшиеся в одну большую гадостную картину (пазлы, блин!). А еще эта белая кошка, чтоб ей пусто было!
Сон, может, и пришел бы сразу, если бы не комары в компании с оводами. Став причиной смерти целой колонии этих летающих и кровососущих насекомых, Кирилл немного успокоился и попытался в очередной раз провалиться в забытье. И это ему наконец-таки удалось! Минут на пятнадцать. Потому как именно спустя данный промежуток времени, его самым, что ни на есть наглым образом, разбудил друг, поведавший, что Кирилл только что буквально полжизни потерял, пропустив тот момент, когда у самой стервозной и недалекой девушки в компании, во время ныряния с мостика слетел купальник…
Будь это любая другая девушка, Кирилл бы не расстроился, но пропустить момент большой слабости не очень приятного тебе человека – это обидно. Девушку недолюбливали все и, как могли, интеллигентно, эй об этом намекали, но она умудрялась сей тенденции к выживанию ее из компании не замечать. Девушка была некрасива, неумна, уперта и даже немного вульгарна. Однако, каким-то способом, ей удавалось всегда быть рядом и нервировать всю компанию. И вот такой вот момент истины Кирилл проспал…
Отдых продолжался. Точнее отдыхом он был для остальных, для Кирилла он больше походил на пытку: сильно (до жуткого хруста) прикусил язык; непонятно откуда взявшаяся оса ужалила между пальцев, нанизывая мясо на шампур, оцарапал ладонь; начал есть яблоко – почти сразу же, хорошенько пожевав, увидел половинку червяка… С силой зашвырнув подлый богатый железом и жизненными формами фрукт в ближайший куст, Кирилл осторожно ступая пошел к месту своей утренней лежки, как к участку на его взгляд наиболее безопасному.

Вы когда-нибудь вживую видели ежей? Это довольно милые создания. На самом деле их легко брать на руки, даже когда они при виде Вас свернулись в клубок; нужно просто знать, как это правильно делается. Когда берешь этот колючий комок в руки (в одной взрослый еж может и не поместиться) нужно поместить зверька животиком к себе и тогда со временем можно легко увидеть его любопытную черненькую усатую мордашку…
Для людей ежик – просто забавный зверек, а для тех же насекомых, мышей или даже змей он опасный и беспощадный хищник. Именно на змеиную кладку, расположенную в непосредственной близости от водоема, который облюбовали сегодня наши отдыхающие, и наткнулся сегодня местный ежик, в поисках пищи. Мамаша (гадюка обыкновенная – южнорусская) была неподалеку и быстро приползла на шум. Инстинкт самосохранения оказался слабее материнского – она бросилась на разбойника, завязался бой. Очень быстро выяснилось, что гадюке в нем не победить, и раненое пресмыкающееся, спасая уже собственную жизнь, пустилось наутек. Еж отказался от преследования – в гнезде еще оставалась менее прыткая и опасная добыча.
Практически не разбирая дороги, неслась по траве раненая змея, дважды по пути она вонзала клыки в тень на земле, которая казалась ей подозрительной, но смертоносного яда на клыках меньше не становилось. Вот впереди, за кустом, вырос человеческий силуэт, гадюка, не видя и не понимая этого, ползла прямехонько на него. И тут внезапно все вокруг провалилось в темноту…

Стоило Кириллу выбросить это яблоко, как будто пелена спала с глаз: он увидел, какая чудесная стоит погода, почувствовал, как легко дышится на природе, как радует слух плеск воды в реке. Жизнь потихоньку налаживалась. Парень понял, что очередная черная полоса жизни, наконец, закончилась, и отвернул от тенистого дерева в сторону пруда.
День подходил к концу, вещи и мусор были собраны, компания отправлялась в обратный путь – в душный, пыльный летний город. Междугороднее маршрутное такси доставило друзей на вокзал, там они разбились на несколько кучек и сели на разные маршрутки, вскоре Кирилл уже шел по направлению к своему дому и вот параллельно ему снова бежит все та же белая кошка. Не дойдя двух шагов до перекрестка, Кирилл остановился и позвал этого навязчивого альбиноса. Кошка не успела откликнуться на зов, так как в это мгновение из-за угла с пронзительным визгом на полной скорости вылетела тонированная иномарка, не сбавляя скорости, вошла она в поворот и практически мгновенно скрылась из виду. Когда машины и след уж простыл, до Кирилла, наконец, дошло, какой опасности он только что смог избежать. Внутри все похолодело, ноги стали ватными, а колени немного подогнулись.
Кошка, меж тем, стояла рядом и внимательно изучала человека, которому только что своим ненавязчивым присутствием спасла жизнь.
Спустя минуту Кирилл уже твердой походкой подходил к родной двери и думал о том, что если во Вселенной все находится в равновесии, то он еще дешево отделался сутками сплошных неудач за возможность продолжать жить. Он ведь не знал, что за этот день таких возможностей ему выпало две. А раз во Вселенной все сбалансировано, то неприятности для него еще только начинаются.

II.
Не так уж и много дней прошло с описанных ранее событий, а довольно разнообразную, но вместе с тем размеренную жизнь Кирилла внезапно были привнесены некоторые поправки. На дворе все еще стояло лето, приближался очередной отпуск. Кирилл имел на него свои планы, но судьбе в лице мамы и посредствам мобильного телефона, перечить сложно.
В один замечательный день, уже перед самым отпуском, мобильник разразился знакомой мелодией из какого-то индийского фильма, кои так нравились маме. Оказалось, что у Кирилла есть, а точнее – была, троюродная бабушка, которая проживала где-то на юге и, умерев в силу преклонных своих лет, оставила маме какую-то недвижимость. Перед Кириллом ставилась задача отправиться туда – не знаю, куда и осмотреть то – не знаю, что. Верней, куда конкретно ехать, он знал, но где конкретно находится этот самый Черный хутор (название-то какое зловещее) Н-ского района не смог ему объяснить даже Google со своими картами. Выяснилось только, что до самого райцентра можно без особенного труда добраться по железной дороге.
Если вдруг кто-то не знает, как трудно летом в России добыть билет на поезд, идущий в южном направлении, то знайте – это задача из разряда практически не решаемых. Во всяком случае, для плацкарта. И вот сидит Кирилл в купе, места – четыре, а сосед почему-то один (порой и не такие парадоксы в жизни случаются).
Разговаривать с незнакомцами Кирилл не любил, а вот случая поспать несколько лишних часов не упускал никогда. Правда, на работе спать было нельзя: заснешь, на секретном отчете, отпечатается он у тебя на лице, и не выпустят тебя с предприятия, пока оттиск не пройдет (а Кирилл работал в довольно специфическом месте). Звучит это конечно не слишком убедительно, но старожилы завода утверждали, что такие случаи были и даже называли имена и фамилии. Как бы то ни было, а в поезде спать никто не запрещал, а поскольку все мы вроде бы живем в демократическом государстве, то все, что нам не запрещено, автоматически становится для нас разрешенным. Не успел голова коснуться подушки, а Кирилл уже видел сон. Он вообще засыпал со скоростью абсолютно бессовестного человека, а тут еще и монотонный стук колес…

… рядовой рабочий день проходил в трудах и заботах, близилось его окончание, взгляд Кирилла то и дело сползал к правому нижнему углу монитора. Все: 18:00 – выключается компьютер, по карманам потрепанных джинс рассовываются ключи, телефон, бумажник, надеваются на руку часы (левше вообще сложно работать мышкой, а тут еще и часы на правой руке болтаются), и уставший от трудов праведных организм устремляется на свободу. Все как обычно: трамвай, пара кварталов пешком, дом. Сначала душ, потом первый ужин, дальше – посттрудовая дрема, так сказать, сон во сне. Спустя полтора часа, Кирилл снова бодр, свеж, немного голоден и готов приступать к своей надомной работе (не то, чтобы ему не хватает денег, но порой хочется иметь, пусть и не основную, но все ж любимую работу), но его отвлекают несколько коротких прерывистых звонков в дверь.
Уже по пути к прихожей он слышит, как дверь открывается и кто-то заходит во внутрь, значит, это Игорь или Денис: только друзья могут заходить сами, зная, что двери на замок Кирюха, находясь дома, отродясь не закрывал. А зачем их закрывать? Большого богатства у него нет и пока не было, все лишние (как-то иронично звучит) деньги лежат у него в банке, а банка в ларце, а ларец… в общем, нет у Кирилла при себе лишних денег. Физически наш герой более чем крепок (а во сне так и вовсе Геракл), к тому ж одно время лелеял надежду стать профессиональным боксером и довольно упорно несколько лет занимался. Проще говоря, не боится Кирилл ни за себя, ни за свою собственность (может потому, что дурак, а может, просто недооценивает всех опасностей современного мира).
И вот идет он на звук уже закрываемой двери и понимает, что силуэт в прихожей хоть ему и знаком, но не принадлежит ни одному из друзей. Организм срабатывает автоматически: ноги присгибаются в коленях, голова уходит в плечи, левая рука сжимается в кулак, а правая поднимается на уровень груди, чтобы, в случае чего, перехватить или увести в сторону руку с режущим или колющим предметом. Фигура же, безошибочно отработанным движением, не глядя в сторону выключателя, включает свет в комнате.
Челюсть Кирилла практически падает на линолеум. А прихожая наполняется громким, радостным и заразительным смехом. Смеется Кирилл. Странно? Еще бы! Особенно, если учесть, что Кирилл все еще стоит с отвисшей челюстью, что смеху, как минимум, должно несколько мешать. И, тем не менее, смеется именно он, только немного повзрослевший или даже постаревший.
Вот так встреча на Эльбе.
- Спорим, что если не сегодня, то вчера уж точно ты минут двадцать представлял себе, нечто такое? По глазам вижу, что прав. Да закрой ты рот, а то я поверю в то, что ты научился спать с выпученными глазами. В это проще поверить, чем в то, что ты овладел техникой сна с закрытым ртом. Какой нынче год, 2011? Значит, тебя идея твоего путешествия по времени уже года три, как не отпускает… Ну так возрадуйся! Ты это сделал! Точнее, сделаешь! Вуаля!
И человек, являющийся Кириллом Старшим, вскидывает вверх руки. От резкого движения Киря немного приходит в себя, захлопывает рот и пытается сузить глаза. Во рту у него сухо, сердце буквально выскакивает из груди, кулак уже расслаблен, а мозги начинают напрягаться. Перед ним стоит он сам, но лет на десять-пятнадцать постарше; это что ж получается: в ближайшие пару десятилетий изобретут способ перемещения живых существ во времени? В то время как сейчас это возможно только теоретически и с дичайшими перегревами? Абсурд! А если это так, то что же получается? В эту минуту все в мире стоят и разговаривают с собой старыми? Еще больший абсурд!
Наконец, Кирилл выдавливает из себя первый вопрос:
- То есть, всем своим видом ты сейчас пытаешься мне сказать, что уже спустя десять лет изобретут пресловутую машину времени?
- Кирилл, ты какой национальности? Может, ты гостя покормишь сначала? Сто лет не ел нашего супчика – женился, понимаешь ли, разленился… И, кстати, не десять а шестнадцать, но у нас ее еще тоже нет – эт долгая история, ну да спасибо за комлиман. Так что там у тебя сегодня: вермишелевый или с фрикадельками? Когда есть-то будем?!
- Блин, а в баньке тебя не попарить?
- Нда… говорили мне, говорили, а я сомневался. Но теперь точно знаю, что я и правда всегда был грубияном!
- Ты вообще к нам надолго?
- Не усугубляй своей вины подобными вопросами!
- А ты не переигрывай: развел патетику…
В этот момент Кирилла посетила мысль о том, что если бы кто-нибудь посторонний стал сейчас свидетелем их, а, точнее – его, диалога, то, подумал бы, что у разговаривающих «не все дома». В то время как разговор с самим собой чаще всего понятен и без слов.
- Думаю, пара часов у меня есть, но предупреждаю сразу: сказать тебе результаты ближайших спортивных мероприятий я права не имею! Мне самому их не сказали, когда я был на твоем месте.
- Так ты что, даже чаю не попьешь?
- Ты не оригинален – я тоже самое ответил!
- Ну, на фоне себя мало кто может оригинальничать. Резонно?
- Вполне! Но хватит на сегодня прелюдий.
С этими словами старый Кирилл отодвинул нашего Кирилла в сторонку и двинулся к холодильнику.
Все еще не до конца пришедший в себя Кирилл смотрит в широкую спину удаляющемуся себе же и почему-то думает о том, что никогда он от своей спортивной сутулости так и не избавится…
Из задумчивости парня выводит звон посуды, доносящийся с кухни. Обидно все-таки, что старый Кирилл не смог-таки притащить с собой результаты матчей, хотя бы финалов чемпионатов мира и Европы по футболу. Нет, понятно, что он их и так помнит, но запрет видимо серьезный.
- Слышь, старикан, а что там, в 2012 году, с концом света? Опять липа?
- Ну почему ж липа? Был конец света – мы с тобой на Маринке женились!
- Какой Маринке?!
- А ты много Маринок знаешь?!
- Да ни одной! И почему уже в 2012?! Что за нафиг?!
- Да успокойся! Помнишь, как Антошка в универе восхищался твоей способностью шутить с непроницаемым лицом?..
- Дурак ты, боцман!..
- Согласен, хорош дурачиться. Знаешь, я, глядя на тебя, себя таким мудрым чувствую…
- На что конкретно намекаем?
- Да толком не на что. Нельзя мне тебе ничего сообщать важного. Это отслеживается.
- Так как ты ко мне попал-то? Говоришь, что в твоем времени еще не придумали машинку?
- Не придумали. И еще полвека точно, как не придумают. Вот ведь в чем странность-то состоит. Всякие мелочи я тебе поведать не могу, вот прямо таки физически не могу, а вот про эту машину беседовать можно. Аж зло берет! Хотя, в принципе и тут рассказывать практически и нечего: общаемся мы с тобой в рамках какого-то локального и в тоже время больно глобального эксперимента. Короче, слушай: обещания не перебивать с тебя брать не буду – знаю, что не выполнишь. Но все же попытайся сначала выслушать. Ко мне самому не так давно пришел я, только тоже лет на пятнадцать старше, кстати, он гораздо меньше похож на меня, чем я на тебя… Но все ж очень похож (иначе просто не поверил бы я ему), а к нему, в свою очередь тоже пришел Он, но старше и так далее. Когда мы с тобой будем совсем старичком, изобретут довольно действенный способ продлить жизнедеятельность человеческого организма, при условии, что тот не курил по пачке сигарет в день. Причем здесь сигареты, Я старый мне объяснял, но что-то я прослушал. Как видишь, нам с тобой повезло и это – главное. Но вернемся к нашим баранам: в следующем веке уже во всю будет исследоваться такая экспериментальная машина, причем создадут ее случайно и огласку это изобретение получит мгновенную.
И сей прорыв во времени сделает группа ученных из семи человек, но как бы одной личности. Дело в том, что около полувека вперед в Голландии будет официально, то бишь, на государственном уровне, разрешено клонировать человека. Естественно мировая общественность, возглавляемая церковными и просто общественными лидерами того времени поднимет дикую шумиху и клонировать будет разрешено совсем уж ограниченный круг лиц. В этот круг войдут в основном нобелевские лауреаты в области различных наук (в большинстве своем – технических) из числа подавших заявление ну еще и пара математиков настоит на том, чтобы их наградили той же привилегией, что и «нобелевцев».
Права, когда через три года правительство сменится, эту программу быстренько свернут, но плоды ее уже будут на лицо. Более ста человек успеют сделать по несколько своих копий и в некоторых случаях эти вклады в будущее науки себя действительно оправдают.
И вот один физик-лауреат, о его национальной принадлежности мне почему-то ничего не сказали, да я тогда и не спрашивал таких мелочей, в будущем скопировал себя в семи максимально разрешенных единицах – такая вот семьЯ у него получилась. Воспитывал он своих клонов как детей, но под строгим надзором профессиональных психологов. В три года он их известил о том, кто они такие и для чего нужны. Образование они получали соответствующее – школьный курс физики они освоили уже к девяти годам – наследственность, видишь ли, у них была больно хорошая, а когда «отпрыскам» исполнилось по шестнадцать лет, они методом научного тыка и взрывом в лаборатории изобрели возможность межвременных путешествий. Причем поняли они это практически сразу и по молодости своей кое с кем поделились в интернете своим достижением раньше, чем с «отцом». Они не знали, что конечно, сразу же все изолируют и наложат строгий запрет, примерно как в свое время на клонирование человека, только посерьезней на порядок и хотя вне лабораторных условий, подобное не повторить, но все равно явление не изученное, а опасность может представлять огромную. Решали эти проблемы долго. Практики и теоретики все копья обломали и решились-таки на эксперимент с путешествием. Кого выбрали подопытным ты уже понимаешь. И вот ты чуть ли не двухсотлетний отправился к себе на двадцать лет моложе, и вот я дошел до тебя, а дальше ты не пойдешь, потому как минимальный скачек – десять лет, а тебе десять лет назад еще нет восемнадцати, следовательно, тебя там навещать нельзя. Объясню немного попопулярнее – да кончай ты кивать как китайский болванчик – приходит самый мы, к себе, но на двадцать-тридцать лет моложе. Общается, забирает в свое время, отправляет его к себе еще более молодому, по цепочке приводит более молодого к Кириллу двухсотлетнему, сам отправляется в свое время, а молодой отправляется к еще более молодому. Собственно, так со мной и было, но вот только на себя совсем старого посмотреть не дали. Жалко конечно, но им там видней. Зачем такие трудности спросишь? Все просто: и так не ахти какое спокойное происшествие – ты из будущего, а когда ты еще и сам на себя не особо похож, так вообще волнительно получается и не особо достоверно. А тут схема простая, но повторюсь: тот, значит, слетал к себе, вернулся с собой к самому старому себе, отправился назад в свое время, а этот отправляется к следующему, который, по сути, является предыдущим. Понял? Правда? А я вот не сразу… Либо я объясняю лучше себя того, что ко мне прилетел, либо ты понимаешь лучше, чем я. Скорее – второе, что не может меня не печалить.
- А в чем суть-то эксперимента?
- Ну ты даешь! Можно подумать ты нас не знаешь! Из тебя и щас всю информацию за раз не вытянешь, а с годами мы стали вообще несколько нелюдимы. Наверняка, мы – тот самый старый – все знаем, но тут, скорее всего, та самая ситуация, когда крепче спишь оттого, что меньше знаешь. Не понятно мне, в чем суть эксперимента. Просто предложили вернуться в прошлое и себе вот поведать эту историю. И все мы, как человек разумный, никому больше ее не расскажем. Видимо мы самый молчаливый человек из всех современников с подходящей психикой.
- Да… Не много ж я старый нам всем пользы принес. Тока душу разбередил! Это и есть вся твоя долгая история?
- По большому счету – да. Инструктировал меня я старый довольно долго: ничего тебе толком нельзя рассказать. А тебя мне инструктировать особо не о чем, поскольку ты дальше никуда не отправишься; ты – точка в этом научном эксперименте. Хотя, технически, точкой будет доставка меня назад в мое родное время.
Я и сам-то ничего о нашем будущем не узнал, кроме того, что и так тебе рассказал. А готовишь ты действительно хорошо! Ну что? У меня еще полтора часа: предлагаю в Цивилизацию поиграть!
- В третью?
- Уж поверь, ты настолько упертый осел, что до конца жизни будешь играть именно в третью, хотя дальше монарха так и не продвинешься!

Кирилл старый исчез так, и не завершив своего очередного хода. Просто растворился в воздухе. Правда, за минуту до этого прозвучал звук, исходящий как бы изнутри него. Тогда Кирилл старый поднялся, улыбнулся и молча протянул руку нашему Кириллу. Тот с сердцем ее пожал. Кирилл всегда крепкое мужское рукопожатие, это было одно из самых приятных. И вот он исчез, а в руке Кирилла остался теплый скатанный в крошечный шарик обрывок бумажки…
«Ну и жук же я все-таки» - обдало Кирилла холодом. Колени мелко задрожали. Уж он-то себя знал. В кулаке у него сейчас были миллионы!
Самое сложное было – совладать с собой. Кажется, у него это получалось. Если за ним и следят, то ведет он себя для сегодняшнего насыщенного вечера довольно-таки спокойно.
Таааак. Куда бы деться, чтобы посмотреть текст бумаги. Туалет! Наверняка в далеком будущем люди сидят культурные и в туалете за ним подсматривать не станут. Едва дверь закрылась, как Кирилл начал бережно разворачивать бумажный шарик. На бумаге действительно оказался результат футбольного матча! На измятой бумаге четко выделялись слова: «Аргентина – Ямайка – 5:0!»…
Это подействовало почище ледяного душа.
И еще смайлик в правом нижнем углу…
Вот он-то Кирилла и добил – туалет огласился криком: «ТВОЮ МАААААА… БЛИН!!! ВОТ я УРОД!!!!!!!».

Проснулся Кирилл от того, что его единственный сосед с озабоченным видом тряс его за плечо: «Все нормально? Ты стонал во сне…»
- Да, спасибо. Теперь все нормально. Гадости всякие просто снятся…
- Это видимо вагон такой: я вторые сутки еду, и всё сны какие-то странные вижу. Хочешь – расскажу?
- Что? Меня Кириллом зовут.
- А меня Валерой. Слушай:
Значит, все четко, как будто и не сон вовсе, и начинается сон с того, что я просыпаюсь. Причем просыпаюсь свежим таким и бодрым, словно и не под будильник и не на работу!
К месту работы добираюсь без пробок, никто не хамит, в спину не толкает. Все идут и улыбаются. А я иду и думаю, что если б не помнил, как проснулся, голову б дал на отсечение, что сплю. Захожу в офис – чуть в обморок не падаю. Все работают, точнее, пытаются придумать, что-нибудь, что со стороны походило бы на работу, получается это у них из рук вон плохо, но хотя бы не чаи гоняют и не сплетничают. Начальник такой деловой ходит. Рассеянный и какой-то приветливый что ли. Не сказал с порога ничего из разряда «Я – начальник, ты – дурак».
Ну, думаю, вот он – Конец Света. Проходит некоторое время и становится ясно, что ситуация до боли банальна – к нам едет ревизор. Причем он уже не то чтобы едет или даже подъезжает, он уже практически на месте и его не останавливают ни банкет, ни всякие торжественные части. Ревизор горит желанием работать. Он только что стал таковым, он ретив, он молод, он настроен решительно. Тоже, в принципе, ситуация знакомая, но возникает одна проблема: проверять он приехал не работу или рабочих а их мозги. Интеллект другим словом.
Меня это начинает веселить – вот почему начальник такой задумчивый – тренируется!
Заходит к нам этот молодчик, одетый, кстати сказать, довольно демократично. Конечно, в строгом костюме, но без галстука, и пуговка на рубашке (не белой и даже не однотонной) расстегнута, а на лице даже намек на щетину присутствует: в общем, «наш» человек, только окультуренный слегка. Достает этот «наш» человек ноутбук, пару каких-то датчиков и приглашает всех по очереди к данной аппаратуре присесть.
Каждый потеет над этим, в принципе, не очень-то и хитрым, устройством, двадцать пять минут и отходит от него, услышав сухое: «Спасибо. Следующий!». Естественно я подхожу туда последний: и тут иерархия соблюдается. Выясняется, что все, что нужно – это просто выполнять действия, диктуемые компьютером. Причем схема вырисовывалась довольно примитивная: прямой набор действий, потом те же действия, но в обратном порядке, затем – сначала, но через одно, и, наконец, сначала, но выполнять уже нужно только четные действия. Ну, в общем, понятно, да?
- Угу…
Ну, так вот, парень заканчивает свои замеры делает ручкой и смывается, абсолютно ничего не объясняя.
Проходит обед, и народ потихоньку начинает оживать: кофе пьют, курить бегают – работают, в общем. Я ж, как обычно, за компом сижу, хвосты за всеми подчищаю. Один начальник не повеселел: во-первых, ему есть что терять; во-вторых, он все-таки немного поумней тех куриц, с нужными фамилиями, что у него в штате числятся, и в чьи обязанности входит только своевременное занятие своего рабочего места.
К середине рабочего дня наш молодчик обежал все подразделения фирмы и уехал туда, откуда приехал. После него остался подробнейший отчет с настоятельными рекомендациями. В отчете разносились многие подразделения, но наш отдел лидировал безоговорочно. Выяснилось, что интеллектом выше среднего у нас обладают два человека: молоденькая практикантка и я, средний уровень – у секретаря начальника, сам начальник до этой планки немного не дотянул, но отрыв от основной массы работников у него существенный. Как ты понимаешь, это говорит не в пользу его интеллекта, а в пользу отсутствия оного у нашей пестрой офисной братии с окладами сравнимыми с моим полугодовым доходом.
Абсолютно логично здесь выглядят и рекомендации:
- провести для всех работников офиса (кроме трех нас – умников) непредвзятый экзамен на проф. пригодность и сделать необходимые выводы;
- поставить под вопрос дальнейшее занимание должностей у пяти последних сотрудников в списке «интеллектуалов»;
- взять практиканта на работу, а меня направить на спец. курсы для начальников, с последующим замещением моего непосредственного тирана!
Кстати, принцип теста, если в общих чертах, сводился для начала к тому, как быстро ты читаешь и выполняешь требуемое. А датчики фиксировали мозговую активность и засекали, если ты предугадываешь следующую команду компьютера, т.е. логически мыслит и пытлив по натуре.
Вот тут уж я действительно начал думать, что не может случившееся быть реальностью. Что это не то, чтобы на грани фантастики, а просто ее воплощение! И приказ мне приносят о новом окладе и телефон дают корпоративный, и вспоминают, что у меня пять лет стажа работы в компании и льготы мне положены…
Короче, абсурд полный, и я это прекрасно понимаю, и возмущает меня эта социальная справедливость своей жизненной несуразностью до того, что я просыпаюсь.
Просыпаюсь я и с одной стороны – радуюсь, что прав я оказался; все-таки сон мне снился, а с другой все-таки обидно, что в жизни-то так быть не может, хоть и логично, и смысла не лишено, а вместе с тем – фантастично.
- Да уж… Действительно не особо жизненно. То есть жизненно, но на настоящую жизнь уж никак не похоже по целому ряду параметров.
Валера только грустно улыбнулся. И при всем при этом непонятно, почему мне все это именно сейчас приснилось, когда я уже года три как оттуда уволился…
- А во сне ты этим вопросом не задавался – хмыкнул Кирилл.
- А ты во сне, когда вдруг летать начинаешь, сильно самоанализом себя истязаешь?! – ехидно парировал Валера. Хорошо, хоть сходить скоро. А ты сам куда едешь?
- Да какой-то хутор Черный. Только, я так понял, туда поездом не добраться, а вот в районный цент меня вроде как довезут. Знаешь где это?
- А как же ты туда едешь и дороги не знаешь? Надеешься, что язык и до Киева доведет?
- Что-то вроде того.
- Считай, что уже довел: я там уже больше двух лет парюсь! Дай угадаю – ты, наверное, бабы Шуры наследник?
- Не я, мама.
- Это не суть. Главное, что новый человек к нам приезжает. Не поверишь – ты первый за эти два года. Я ведь там уже начал забывать, как с людьми разговаривать!
- Ты что ж два года ни с кем не общался что ли?
- «Не разговаривать» еще не значит «не общаться». Есть же аська, скайп, контакты-одноклассники… Ну, и насчет «не разговаривать» я слегка утрировал: кушать захочешь – с кем угодно разговаривать начнешь!
- Это точно. Вот и замечательно! Не ожидал попутчика встретить.
- Ага, вероятность встретить по пути меня была чуть выше, чем при встрече с динозавром! Нам кстати выходить уже скоро, может, что узнать хочешь о родственнице бывшей?
- Да скорее больше о самом хуторе и людях, что там живут. Меня с самого начала мучает вопрос: почему он называется Черный?
- Ну, тут все как раз таки просто: хутор наш стоит практически на самом берегу речки. Дома стоят, за ними огороды метров сто-сто пятьдесят и сразу за ними речка изгибается. Когда-то, когда только казачки туда пришли, да курень поставили, она еще судоходной считалась, и байки ходили, что в ней когда-то турецкий корабль с золотом затонул и его еще никто не отыскал. Только глупости все это. Данную легенду я лично в нескольких пунктах в пух и прах разбиваю, за что дед Дмитрий меня каждый раз при встрече пытается с костылем атаковать. Может, конечно, когда-то в незапамятные времена такое и могло случится, но никак не когда там уже казаки обитали: во-первых не поплыл бы корабль с золотом туда, где эти разбойники показываются, во-вторых, если б и поплыл да утонул, те же казаки бы его не то что со дна – из-под земли б достали! А в-третьих, река сейчас настолько обмелела, что его б уже и так было бы видно без всяких поисков и ныряний. Так вот – река. А за рекой немного наискосок за пару лет до нашего куреня образовался другой. И на месте его глина под черноземом нашлась белого цвета. Соответственно и курень прозвали Белым. А когда пришли наши «отцы-основатели», то на своем берегу никакой глины не нашли и назвали курень Черным и, поговаривают, пили там по-черному, так что все к одному! Потом курени стали хуторами называться, колхоз их них один на двоих образовался. Потом колхоз развалился, от Белого хутора уже и не осталось ничего, а от нашего – два десятка жилых домов. А, смысла что-то описывать нет – сам все увидишь. С Михалычем познакомься – он меня месяца два веселил – забавный дядька. Он по сути один там трудоспособный и остался. Но трудоспособен он только до обеда, да и то, это максимальный срок. К обеду он уже где-нибудь да найдет самогонки и тогда он становится жутко ленивым и общительным. А рассказать ему есть что – рекомендую на досуге послушать. Ты как к мистическим историям относишься?
- С детства сказки люблю. Особенно цыганские!
- Цыганские? Не слышал о таких. И что они, сильно мистические?
- Ну а о чем еще может кочевой народ рассказывать, длинными ночными переездами, если не о мертвецах и любви? Или любви к мертвецам или любви мертвецов?
- Нда, веселенькое у тебя было детство было. Короче, раз так, то тебе тем более к Михалычу нужно заскочить – он мастер подобные байки травить. Это я тебе к чему говорю-то: он ведь тебе наверняка нашепчет, что не своей смертью баба Шура померла, а что нечисть тут какая-то замешана. Спорить готов, что так оно и будет! Я, конечно, понимаю, что ты бабу Шуру и в глаза, наверное, никогда не видел, но все ж не принимай близко к сердцу его болтовню о всяких там леших-домовых. Хорошо? Хотя и полностью ему не верить, наверное, все ж не стоит…
- Лады! Какие еще колоритные особы у вас там проживают? – спросил Кирилл, не замечая секундной задумчивости собеседника.
- Колоритные… Да, пожалуй, баба Маня еще. Было их семь бабок-соседок на улице и как-то они поехали в районный центр к юристу (баба Маня всех и подбила) и там состряпали такие бумаги, чтобы после смерти их движимое и недвижимое имущество переходило не родственникам, которые знать их не знают, и знать не желают, а оставшимся на этой грешной земле подружайкам. Они и бабу Шуру к себе звали, но та года три до этого к юбилею своему открытку с поздравлением, видимо, от твоей матери получила, потому, видать, и отказалась подобные канделябры выписывать. Ну а те бумаги нужные составили, подписали и стали дальше жить себе своей коммуной небольшой. А так как бабушки уже были в почтенном возрасте – самой молодой не меньше семидесяти годков от роду было – то и стали потихоньку отходить в мир иной. Кто тихо-смирно засыпал и не просыпался, а кто и по-другому… И остались всего две бабушки: баба Маня, да моя двоюродная бабка – Клава. Обе – живчики еще те, правда, баба Маня уже сдавать начала – с памятью у нее проблемы начались – на глазах теряет, однако, порой такого может отчебучить – хоть стой, хоть падай. А вот моя бабуля не такая веселая, зато готовит вкусно! И вот теперь они вдвоем доглядывают за семью домами, да штук двадцать кошек кормят…
Повествование Валеры перебил громкий и отчетливый петушиный крик. Кирилл слегка удивился, а собеседник досадливо поморщился:
- Будильник это мой. Записал на телефон как у нас в хуторе петух горланит – таких громких звуков я еще никогда не слышал. Я над бабушкой порой таким образом издеваюсь; она ж у меня с петухами встает и вот уже раза три в пол четвертого вставала и грозилась петуха на лапшу пустить. Хочешь, и тебе скину?
- Да нет, спасибо: мне таким образом и издеваться-то не над кем.
- Тем прикольнее получится, когда посреди города петух вдруг заорет как резанный!
- Ладно, сбрасывай – обреченно согласился Кирилл, отметив для себя не забыть потом при первом же удобном случае удалить все ненужное с телефона
Кирилл понял, что Валера может относиться к таким людям, которые любят давать непрошенные и пустяшные советы, и нудно навязывать другим людям вещи, которые кажутся ему интересными. Недолюбливал Кирилл таких людей, порой они его раздражали.
В основном люди спрашивают совета для того, чтобы ему следовать. Чаще – чтобы снять с себя ответственность (причем перед самим собой) в случае, если задуманное обернется неудачей. А иногда – чтобы потом тебя обвинить во всех смертных грехах… Хуже последних могут быть только те люди, которые сами дают советы. Причем дают их в не зависимости от того, нужны ли они, к месту ли и, главное, не абсурдны ли!
Непрошенные советы почти всегда навязчивы, нудны, недалеки, т.е. очень похожи на людей, их дающих.
Ведь мнение нормального, компетентного в данном вопросе, вдумчивого и адекватного человека потенциально интересно и востребовано. Его заполучить порой бывает очень нелегко. Зато затычек для каждой бочки всегда и везде хоть пруд пруди.
Однако дальнейшего навязывания всякой ерунды со стороны Валерия не последовало, и Кирилл успокоился.
- Собственно, если петух проорал, то нам уже и выходить скоро – заметил Валера – с перрона сразу на почту пойдем – больше всего шансов быстро добраться до Черного. Туда, как правило, они не заворачивают, но остановят в максимально возможной близости. Я порой им помогаю – доставляю в хутор корреспонденцию, вот они меня и катают. Попутки здесь – редкость, а такси – по здешним меркам роскошь, хотя и стоит до смешного дешево; ну да все цены на услуги прочно привязаны к доходам местного населения. А поскольку основной источник доходом для подавляющего большинства – пенсия (даже в районном центре), а принцип выживания – натуральное хозяйство, где ничего не покупается, а все выращивается на огороде и во дворе, то и брать с клиентов особо нечего.
- Неужели все так плохо? Вообще работы нет? Как ты тогда выживаешь – ни на агрария, ни, тем более, на пенсионера ты ну никак не смахиваешь.
- Работа, в принципе, есть, но ее не много. Некоторые в магазинах работают, в муниципальных учреждениях, на фермеров местных. Земля-то после колхоза осталась и поделена на паи между бывшими колхозниками или их наследниками. Эти паи сдаются в аренду фермерам, которые плату арендную отдают натурой: либо зерном либо маслом растительным. Так народ и хрюшек-курочек и кормит: с пая пару свинок выкормить можно. А утки или гуси – те вообще на речке растут: ряской питаются, мальками.
А я купил самую дешевую спутниковую тарелку, недорогой ресивер, смонтировал все как полагается – обзавелся интернетом. Потом к компу подсоединил сотовый, наладил через GPRS обмен пакетами и во всю себе фрилансю. Ну, программирую: беру заказ в интернете, выполняю, сдаю, мне платят. Правда, раз в несколько месяцев приходится в соседний район ездить – деньги обналичивать, но меня это ничуть не смущает.
- А зачем ты вообще в хутор-то перебрался? Суета достала?
- Агрессии в городе слишком много. Терпеть ее не могу – сам зверею, если рядом с агрессивными людьми нахожусь. Есть у меня одна ярко выраженная причуда: я пацифист. Мне просто физически плохо становится, если любому живому существу больно сделаю. Я даже по земле хожу, как индус, чтобы червячка какого-нибудь ненароком не раздавить. Лечить меня надо, но ведь никому от этого плохо не делается, потому я особо и не переживаю. Но при этом очень люблю лопать мясо и рыбу. И насекомых ненавижу, особенно мух и тараканов, ну и комаров, конечно, речка ведь рядом. Однако с этими проблемами я почти разобрался: на окнах москитные сетки, а тараканов я по осени вывел – перебрался к бабушке и не приходил котел газовый не включал несколько дней, когда температура опустилась ниже двенадцати градусов, они сами ушли. Подождал я пару деньков для уверенности и обратно заселился. Потом по весне обработал землю вокруг дома каким-то раствором, и перестали меня таракашки беспокоить. С мышами я вообще больше года боролся, но все было безрезультатно, пока не смастерил генератор специальный – схему, естественно, в Интернете нашел – радиус действия этой штуки – минимум сорок метров, так что мыши даже от соседей сбежали!
А суету я можно даже сказать, что и люблю, а понял это только после года в деревне, но обратно перебираться все ж пока не хочу, хотя порой от скуки просто дурею.
- Понимаю. Кажется, поезд останавливается, может, белье сдадим?

IV.
От вокзала ребята бодро двинулись по направлению к почтовому отделению, Валера, насвистывая одному ему знакомую мелодию, попутно пинал вдоль перрона смятую чей-то беззаботной рукой пустую сигаретную пачку. Кирилл вдруг подумал, что с тех пор, как Минздрав вплотную взялся за дизайн сигаретных пачек, курильщиков меньше не стало, зато мусор под ногами стал зловеще напоминать всем похожим о всевозможных болезнях и даже смерти.
Через каких-то пятнадцать минут спутники уже тряслись в стареньком почтовом автомобиле – что ни говори, а расписание почтовых рейсов Валера изучил на «отлично».
Спустя час с небольшим парни уже стояли на берегу речушки, глядя на которую, очень трудно было поверить в ее былую судоходность.
Слева виднелись кое-какие признаки того, что некоторое время назад там было что-то кроме чистого поля – видимо в том месте когда-то и стоял хутор Белый. На противоположном берегу, несколько более высоком, никаких строений тоже видно не было, но были видны огороды, засаженные ближе к воде кукурузой и подсолнечником. Указывая рукой на тот берег, Кирилл уточнил:
- Сразу за огородами дома?
- Ага – откликнулся Валерий – а кукурузу и подсолнухи садят дальше всего, потому что собирают с них урожай за раз, а не ходят каждый день как за помидорами, огурцами и прочей аграрной продукцией. Но так не все делают. Михалыч, например, вообще перестал кукурузу сажать после одного неоднозначного случая на рыбалке. Это, кстати, практически единственная хуторская легенда, которую Михалыч тебе нипочем не расскажет. Зато я тебе ее поведаю с превеликим удовольствием. Дело было лет двадцать, а то и тридцать назад – приехал к Михалычу какой-то родственник погостить. Сначала они просто пили, потом решили пойти на рыбалку. Ты же понимаешь разницу между терминами «Сходить на рыбалку» и «Наловить рыбы»? Они, в принципе, друг друга не исключают, однако смысловые нагрузки у них разные: «Наловить рыбы» – значит – наловить рыбы, а «Сходить на рыбалку» – чаще всего значит, как минимум, побывать с рыболовной снастью рядом с водоемом. Так вот, пошли они на рыбалку, взяли сети в мешках и трехлитровую банку самогона со стаканами в авоське. По пути к реке огурцов насобирали, помидоров, в реке все это дело помыли и начали дегустировать овощи в качестве закуски.
Понравилось – продолжили дегустацию, потом спохватились, и хотели приступить к рыбалке, но сети в мешках оказались намертво спутанными. Распутывать сети – дело медленное и нервное, поэтому периодически они свои нервы лечили микстурой из уже наполовину опустевшего трехлитрового сосуда. Сети, как назло, оказались довольно длинными, и чтобы не спутать их окончательно, освобожденный от узлов конец наши рыбаки привязали к стволу кукурузы. Так же они поступали и с последующими распутанными участками. Стоит отметить, что на рыбалку они выдвинулись с рассветом, а когда добрались до середины сети, то солнце уже палило нещадно, а самодельного антидепрессанта оставалось на донышке. Здраво рассудив, что по жаре рыба все равно ловиться не будет, Михалыч предложил родственнику бросить все к такой-то матери и пойти поспать. Сказано-сделано: уже через пару минут на берегу остались лишь мешки и сети. Спали рыбаки почти до заката, а выходить в свои огороды для прополки оных хуторяне начинают уже в пять-шесть часов вечера, представляешь, какую картину увидел сосед Михалыча? Недолго думая, этот сосед, чьего имени я не помню, а, может, и не знал, побежал по хутору рассказывать, как Михалыч напился до того, что поставил сетки не в реке, а в кукурузе. Народ большей частью не поверил и отмахнулся, однако сосед был настолько убедителен, что кое-кто согласился пойти и глянуть на это восьмое чудо света. Как назло, к этому моменту в сетях запуталась чья-то вольно прогуливающаяся по огородам курица. Так что прецедент был на лицо: и сетки в кукурузе и добыча в сетках, и река, протекающая метрах в семи от центра событий…
Я рассказываю версию Михалыча, но кроме его и меня в нее никто в хуторе не верит, что Михалыча очень огорчает.
Закончив повествования и не глядя на реакцию благодарного слушателя,
Валера разулся, подкатил штаны и полез отвязывать старую просмоленную деревянную лодку. Лодка была привязана обычной веревкой к торчащему из воды деревянному пруту.
- И не боишься, что украдут?
- Во-первых, некому тут ее красть, во-вторых, она такая старая, что вероятность того, что она сама по себе утонет, гораздо выше той, что в ее исчезновении будут замешаны сторонние силы. По этой же причине красть ее вряд ли станут, даже, если найдутся желающие.
- А мы на ней не утонем?
- Ты плавать умеешь?
- Ну да…
- А чего тогда волны в тазике подымаешь? Тут плыть-то метров тридцать от силы!
- Да я-то что – несколько смутился Кирилл – просто сотовый у меня и ноутбук в сумке; жалко, если вдруг намокнут…
- Меньше слов – больше дела! Залазь в лодку! Когда-нибудь управлял таким агрегатом? Нет? Так попробуй!
Кирилл осмотрелся вокруг, но весел не увидел, ни одного. На дне только и лежало, что толстый двухметровый шест.
- Этим что ли грести?
- Им-им. Становись на нос и греби помаленьку сначала с одной стороны, а потом с другой. Я буду сидеть сзади и тебе подсказывать.
- Думаю, что справлюсь – дело, вроде, не хитрое!
- Ну пробуй, пробуй – Валера усмехнулся – может, сначала этим шестом оттолкнешься от берега? Воооот, уже лучше!
Плаванье длилось чуть более минуты, и едва только деревянное плавсредство причалило к берегу, из ближайших зарослей камыша донеслось нарочито громкое старческое ворчание:
- Устроили, понимаешь, тут паромные переправы – всю рыбу на километр распугали. Мало того, что воду мутят, так еще и орут на всю Ивановскую…
Кирилл взглянул на попутчика, тот улыбался во весь рот:
- Легок на помине Михалыч –, как-то ласково, что ли, улыбаясь, сказал Валера, а потом довольно громко ответил камышам – а чего это ты там, сосед, от людей прячешься?!
- Не от людей, а от карасей; пугливы стали, что твоя форель! Видят меня и не клюют!
- Не клюют, потому что нет их в реке уже лет десять! Выловили их всех! А те, что остались по такому пеклу клевать и не станут!
- Соображаешь ты в рыбалке, как свинья в апельсинах – держал оборону Михалыч – поучи меня еще, поучи!
- Может, выйдешь из засады, да с человеком новым познакомишься – внуком бабы Шуры?
- А курево у него есть?
- Нету, не задумываясь, ответил за Кирилла Валера.
- Тогда не буду выходить – много чести!
- Старикан делает вид, что обиделся – шепнул Валера Кириллу – ничего, и пары часов не пройдет, как заявится к тебе в извечном поиске свободных ушей.
За время недолгой шутливой словесной перепалки ребята успели полностью выбраться на берег и привязать лодку к такому же пруту, что и на противоположном берегу.
Не заросших огородов было не больше десятка, но те участки, за которыми ухаживали, были засажены полностью, не смотря на свои воистину гигантские размеры и на то, что ухаживали за ними насквозь пожилые люди.
- Как старики с такими площадями справляются? Сколько здесь соток? По двадцать?
- Соток здесь в каждом ближе к тридцати насчитывается. А что старикам еще делать? Они если больше пяти часов на кровати полежат, так могут с нее и не подняться. Я тоже свою бабку как-то спросил, что она на своем огороде забыла, так она мне знаешь, что выдала? Говорит: «Я на нем мечтаю… мечтаю, что женишься ты, внучата у меня по грядкам тут бегать будут, а я на пострелят этих ругаться стану…» – и дальше в том же духе. Думаю, что и у остальных нечто сродни этому. Да и есть-то им что-то нужно, потому и засаживают. Помоложе были, так воевали за лишний метр, а сейчас поуспокоились.
- Тридцать соток – мама дорогая…
Ста пятьдесят огородных метров новоиспеченные товарищи миновали довольно лихо – с неба во всю палило солнце, и на улице никого не было, все спасались от него в тени домов. Кирилл без труда узнал дом Валеры – у него единственного на стене красовался внешний блок кондиционера.
Жилые дома, как и огороды, сильно отличались от брошенных. Некоторые, правда, тоже выглядели не очень монументально, но зато были побелены, окна и ставни были целы, дворы не зарастали сорняками, а кое-где еще и бегала мелкая домашняя живность.
Сразу было решено идти с дороги к Валере, выпить пивка и поспать с дороги до вечера. Кирилл еще было, сомневался, что они смогут проснуться вечером, но Валера, как деревенский старожил, уверил «салагу», что ужин бабы Клавы он точно не проспит, даже не смотря на то, что старушка и знать, не знала о том, что за ужином будет гость.
Выпив третью банку пива, Валера отправился в коридор, со словами: «Обувь только в порядок приведу; есть у меня слабость к новой обуви, пока ей хотя бы неделя не исполнится – берегу ее как зеница око»…
Против своего ожидания, заснул наш герой быстро и спал довольно сладко (у Валеры нашелся теплый туристический спальный мешок). Проснулся он не от запаха, как предсказывал хозяин дома, а от звука открываемой двери и последовавшего за ним звука тихого монотонного бормотания – пришла баба Клава. Бормотала она себе под нос до тех пор, пока не увидела Кирилла. Хорошо, что к этому моменту она уже поставила умопомрачительно пахнущую сковороду на непокрытый скатертью старенький стол, иначе пропала бы целая сковорода жареной на сале, с добавлением в конце лука и зелени, картошки. Кириллу показалось, что пока он не заговорил, старушка с полминуты даже не дышала, а только крестилась, бледнее с каждым разом все больше и больше. Однако, услышав кирюхино «здрасьте» издала хрип облегчения и уселась на ближайший стул, держась за сердце.
Кирилл был практически на грани паники: приехать после смерти одной старушки, чтобы стать причиной кончины другой, было не слишком радужной перспективой! «Подать воды» – эта мысль была первой, пронесшейся в голове незадачливого гостя, однако, пока тот оглядывался по сторонам в поисках чего-нибудь кроме пустых пивных банок, старушка уже полностью пришла в себя и заговорила вполне спокойно и чрезвычайно рассудительно.
- Будь у Вас с внучком разные размеры ног или будь у тебя хотя бы обувь чуть постарее, я бы поняла, что Валерик гостя привез, а то просто решила, что у него две пары новой обуви…
«Ничего себе – старушка» - мелькнуло в голове у Кирилла – «такую врасплох застать хоть и можно, но сложно; Шерлок Холмс нервно курит в сторонке».
Вслух Кирилл решил свои мысли не озвучивать, а просто еще раз поздоровался и уж совсем было решил знакомиться, как это за него сделал проснувшийся от пленительного запаха еды Валера: «Ба, это Кирилл – племянчатый внук бабы Шуры».
Старушка снова схватилась за сердце и у Кирилла от ее переживаний уже начал дергаться правый глаз, еще одно такое хватание и к глазу однозначно должна была присоединиться щека, но больше хватаний за сердце не последовало. Последовали слезы. И поцелуи. И то и другое Кирилл перенес стоически, ибо после попыток сердечных приступов они казались сущими пустяками. Потом они ужинали, старушка задавала Кириллу уйму вопросов, однако ответов почти никогда не дожидалась, а на некоторые и сама вполне успешно отвечала. Однако ответ на вопрос, где Кирилл собрался ночевать, она ждала до победного конца:
- Ну, не знаю. Если бабушкин дом в порядке, то могу и там, не думаю, что я здесь долго пробуду, а пару ночей можно уж как-нибудь и без особых удобств провести.
- Лучше бы тебе, внучок, у меня остановиться – комната свободная с кроватью есть. Да и мне будет спокойнее и за тебя и за себя. А то сны мне в последнее время дурные сняться, страшные, а когда живая душа в доме – легче как-то. А коль действительно в родную хату хочешь, то можно и туда – я там раз в недельку убираюсь… а у Валерки на полу спать и не думай; тоже мне выдумал – гостей на пол класть!
А дом Шуры не закрытый стоит, мы тут особо ни от кого не запираемся. Внучок тебе его покажет, хотя, что его показывать – через один направо, а внутри ты уж и сам сориентируешься. А я пока пойду все документы, что у меня лежат, найду, заодно кое-какие сбережения да фотографии…
«Фотографии» - мелькнуло в голове у Кирилла – «мне Валерка обещал фотографии с похорон показать, нужно не забыть».
… а ты подходи, как от ужина отойдешь: выходишь и первый дом налево.
Только шаги хлебосольной старушки стихли, Валера предостерегающе сообщил товарищу, что сильно засиживаться у бабушки не стоит, и лишних вопросов задавать не следует. Что человек – бабушка – хоть и хороший, но очень общительный и к тому ж еще и слезливый, как, впрочем, и большинство отечественных бабушек. И если высказывать ей одобрение, которое ей наверняка почудится в вопросах, то не уйти от нее и к полуночи, что ни Кириллу, ни самой бабушке (ей все равно придется потом чуть свет вставать) хорошего настроения в первом случае и здоровья – во втором, не прибавит. Потом последовал просмотр телевизора, в котором были и бесплатные и платные каналы. Как настоящий русский человек, Валера не платил ни за те, ни за другие. Платные он, как правило, не просматривал, но из принципа желал иметь возможность, клацая пульт, не видеть надпись о том, что канал закодирован. Валера имел такое желание, он имел такие возможности: сложите эти два фактора и помножьте на избыток свободного времени, и, как минимум, получите бесплатные платные каналы. Телевизор быстро наскучил и был отключен, Кирилл достал из дорожной сумки свой небольшой старенький ноут, и они стали смотреть пересмотренный обоими уже десятки раз просто замечательный фильм – «Достучаться до небес».
Когда фильм закончился, Кирилл двинулся к бабе Клаве, но быстро осуществить намеченное у него не получилось: на лавочке у калитки сидел Михалыч.
- Некурящий, значит – вместо приветствия полу утвердительно и с оттенком осуждения спросил он.
- С детства как-то не задалось: потому что мясо очень любил.
Михалыч подавился дымом и закашлял. Потом с явным уважением внимательно осмотрел вновь прибывшего и подвинулся, взглядом приглашая Кирилла присесть.
- Рассказывай, уже смакуя предстоящую историю, велел этот высокий худой старик со щетинистым лицом, на котором озорно блестели живые вовсе не стариковские глаза.
- А тут и рассказывать особо нечего. Пошли мы с родителями в гости. Были там шашлыки. А я мясо в детстве так любил, что и передать нельзя. Я, собственно, первое слово сказал – «мясо», а третье – «кабаса» (второе – соответственно, «мама»). На тот момент я, конечно, уже вовсю говорил, но мясо от этого любил не меньше. Так вот, налопался я шашлыка и пошли мы со сверстниками в туалет, там кто-то достал пачку примы (как сейчас помню, что именно «Примы») и начали мы все по очереди затягиваться. Все кашляли, а я умудрился не закашлять – подавил как-то желание. И чтобы окончательно оставить за собой пальму первенства еще раз потом затянулся, в то время как все от подобной затеи уже отказались. Спустя некоторое время мне стало слегка не по себе. Потом это состояние ухудшилось и дошло все до того, что весь съеденный шашлык намного раньше времени оказался все в том же туалете. И так мне мучительно было жалко бездарно пропавшее мясо, что зарекся не курить больше. И это обещание стало, пожалуй, единственным моим детским зароком, который я выполняю по сей день и буду выполнять до логического конца.
Михалыч отнесся к рассказу со всей серьезностью, и, с задумчивым видом выдыхая сигаретный дым, возвестил:
- Оно-то, конечно, правильно. То, что в детстве в голову закладывается, то и до старости из нее не выветрится. Я когда еще совсем сопливым бегал по хутору, казаки наши местные решили кладбище новое делать на пригорке ближайшем. До этого-то кладбище, оно на той стороне реки было. Одно на два хутора. Видишь вооон тот холм? Не видишь? Ну, понятно – темно уже. Но он там есть. И было там кладбище старое. И вот решили казаки, что нечего покойников туда на лодках катать и решили поближе своих родных хоронить. Нашли ближайший холм. Знаешь, почему все кладбища в хуторах на холмах? Ничего-то вы, молодежь, уже не знаете! Хутора на реках всегда становились; а как в хозяйстве без воды? А река, она по весне знаешь, как из берегов выйти может? А ну как затопит кладбище, да могилы размоет? Ни живым, ни мертвым от того покою не будет! Потому на холме и решили, значит одного старичка похоронить. Первым, так сказать – для пробы. И стали они рыть прям по центру холма, а я рядом бегаю – разговоры их слушаю. Дело уже подходило к концу, но решил какой-то додельник еще на штык прокопать, а под лезвием лопаты что-то возьми да хрустни: глянули, а там кости. Еще немного прокопали – человеческие. Без одежды, истлела видать. На груди коробочка лежит, а рядом бутылка запечатанная. В коробочке деньги были, а в бутылке что-то спиртное. Казаки тогда порешили, что это турок какой-то похоронен или степняк какой. Деньги они разделили, бутылку распили (и не побоялись же отравиться), могилу зарыли – решили хоть так мертвого не разграбить. Но решение это им не помогло. Померли вскорости все трое. Не сразу померли, постепенно. Один по зиме пьяным на пороге собственной хаты насмерть замерз, хотя пить умел и до чертиков никогда не допивался.
Второй – ближе к весне рыбу пошел в полынье ловить да утоп. Всю жизнь у речки жил, лучшим рыбаком был на хуторе. И утоп…
Третий, видя все это, испугался неимоверно. От испугу этого он, как наши хуторские тогда решили, с ума полностью сошел. Ходил как дурачок всем – и старым и малым – рассказывал, что это им покойник за беспокойство мстит. Набожным стал: постился, самогон пить перестал, бабой своей интересоваться забросил, ан и это его не спасло – заснул как-то ночью, а на утро уж в пятнах да холодный. И вот запомнились мне эти пятна на всю жизнь.
Знаешь, парнишка, что я тебе скажу? Всю жизнь я как порядочный человек прожил. Шибко не грешил, во все меру знал, а как померла Шурка (ну, бабка твоя), сорвался я на старости лет. Глянул на нее в гробу, на ней те же пятна, что на казаке том, что последним из троицы помер. И пью с тех пор больше всякой меры, а не пьянею. И выкуриваю пачку за пачкой, а голова светлая. И только дрожь меня не бьет, когда я выпивши… И разболтал я это по пьяной лавочке всем по хутору. А толку? Никто мне не поверил, а сам я чую, что и на мне вот-вот такие же пятна, да в землю меня и закопают за мой длинный язык да память хорошую!..
После этой тирады Михалыч на некоторое время замолчал, и Кирилл уже было хотел воспользоваться удачей и ускользнуть от словоохотливого собеседника, но тот снова заговорил, и парень, проклиная свое врожденное чувство такта, опять принялся слушать.
… хотя, было в моей жизни два-три года, когда я попивал. А что делать – скучно тогда жить было, да к тому ж еще и запрещали пить, а я по натуре ведь такой человек, что мимо запрета не пройду. Вот иду, к примеру, в молодости по райцентру, гляжу – стоит высокий непроглядный забор; думаешь, не стану я туда заглядывать? Как бы не так! Обязательно полезу и посмотрю что там, да к чему. Так же и с водкой: запретили – надо это запоем отметить! А как разрешили снова пить, та сразу годика через два я и прекратил. И снова посты соблюдать начал. Покаялся то бишь. А за те года, что пил, много веселого со мной было…
В этот момент, переборов себя, Кирилл заявил Михалычу, что его ждут и он, к великому его сожалению, должен на некоторое время покинуть своего собеседника. На что Михалыч отреагировал вполне нормально, заверив Кирилла, что дождется его, и все равно доскажет начатый только что рассказ.
С бабой Клавой общаться было проще: она обладала некоторыми зачатками тактичности и дала внуку молча посмотреть на фотографии его покойной бабушки. С карточек на Кирилла смотрела то симпатичная молодая девушка, то женщина в возрасте. Фотографий, на которых баба Шура была бы уже пожилой, не было, так же как и не было таких снимков, где она была бы не одна. На молчаливый вопрос Кирилла проницательная хозяйка заметила, что мало кто из женщин любит смотреть на свои морщины, а родня к ее соседке не приезжала уже не один десяток лет; единственным напоминанием подруге о том, что она не одна еще на этом свете были редкие поздравительные открытки от Ксюши (матери Кирилла). А в последние дни она, как и многие одинокие пожилые люди, завела себе кошек – осиротевших питомцев «кооператива» бабы Мани. Вот только не на долго кошечки нашли жилье – сразу после смерти новой хозяйки и разбежались кто куда.
Кириллу было не по себе. На душе было тоскливо, в голову лезли грустные мысли о заброшенной российской деревне, о никому ненужных стариках, которые живут мечтой о том, что к ним хотя бы на денек вернутся их дети, привезут с собой их внуков… и большинство с этой неисполненной мечтой так и уходят.
Не прошло и получаса, а Кирилл уже уходил от бабы Клавы, как и обещал, он направился к дому, еще совсем недавно принадлежавшему его бабушке, однако, вспомнив о фотографиях, обещанных Валерой, Кирилл развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к соседнему дому. Основная дверь домика была раскрыта на распашку, за ней виднелась преграда в виде тоненького подобия двери, состоящей из реечной рамы и москитной сетки. Кирилл постучал в дверной косяк:
- Проходите – присаживайтесь – донеслось изнутри.
Кирилл зашел и увидел неяркий свет из соседней с прихожей комнаты, которую в прошлый свой визит Кирилл как-то и не заметил вовсе. Светила настольная лампа. Собственно, кроме стола, кресла, лампы и ноутбука из мебели в комнате больше ничего не было.
- Это мой, так сказать, офис – не дожидаясь вопроса, пояснил хозяин (видимо, угадывать чужие мысли – это у них с бабой Клавой семейное) – если обстановка не домашняя, то и работается как-то охотнее.
- Я на счет фотографий с похорон…
- Понятно, как раз их только что пересматривал. Здесь посмотришь или скинуть тебе их?
- Давай, сначала здесь, а потом уж и сбросим – маме покажу дома.
- Я тут отдельно в папку скинул те, что крупным планом снимал – их мы отдельно глянем, после остальных.
Кирилл с некоторым интересом начал смотреть снимки. На экране он видел незнакомого ему уже мертвого человека. Человека, который был ему родственником. Какие-то неясные чувства начали ворочаться в душе – впервые увидеть родственника на фотографии и в гробу… ненормально это, не по-людски как-то. Теперь к прежним душевным переживаниям Кирилла добавилось что-то похожее на стыд и неловкость.
Фотографий было не слишком много – закончились они быстро.
- А теперь к самому интересному – заявил Валера и начал просмотр другой «спецпапки».
В этой папке были действительно только снимки, сделанные крупным планом, и почти на всех была запечатлена шея бабы Шуры, а точнее еле различимые пятна на ней. И эти пятна действительно походили бы на следы пальцев, если б не были такими небольшими.
- Подруги хотели ей на шею платок ее любимый повязать, он куда-то запропастился, вот прям так и положили.
- И правда очень похоже, на пальцы, но только уж больно маленькие… Может, это трупные пятна или еще что? – с некоторым сомнением в голосе полувопросительно, полу утвердительно сказал Кирилл.
- Да делал я запрос в инете – не так трупные пятна выглядят, да и не появляются они обычно на второй день, при тех условиях хранения тела, которые были ей обеспечены. Вот так и умерла твоя бабушка «от старости», как врач скорой помощи сказал, приехавший к вечеру после утреннего вызова.
- А ты, значит, в этом сомневаешься?
- Хочешь сказать, что ты после просмотра не стал хоть немного в этом сомневаться?
- Не знаю. Пятна, конечно, странные, но в жизни вообще довольно много странного, если во всем видеть что-то зловещее, то и рехнуться не долго. К тому же, пальцы, якобы оставившие такие следы на шее должны принадлежать чуть ли не младенцу. И наверняка, у нее на теле еще были такие пятна, и из их наличия должно было бы следовать, что вовсе это не следы удушения, как ты намекаешь, а просто какое-нибудь кожное заболевание или что-то в этом духе.
- Не было больше таких пятен, я у бабушки своей спрашивал, которая ее обмывала, другие пятна были, как будто от укусов, а от пальцев – только на шее…
- Ну что ты мистику тут разводишь, да еще и из меня осла упертого делаешь, пойми – у всего есть рациональное объяснение, просто оно не всегда на виду, а ты выдвигаешь единственную версию, причем жуткую и толком необоснованную...
- Ты это мне объясняешь? У меня два высших технических образования, уж в чем-чем, а в логике я смыслю! Я на форумы разные в инете заходил с врачами и даже одним криминалистом общался, и фотографии им всем показывал – знаешь, что они говорят? – очень похоже на следы удушения. Криминалист даже полушутя уточнил: не живут ли у нас в окрестностях карлики!
- Не живут? – автоматически спросил Кирилл.
- И отродясь не жили!
- Ну, значит, и померла баба Шура своей смертью. От возраста да от болезней! – уже начал злиться Кирилл.
- Угу, у нас только за то время, что я живу, двое умерло от старости, и ни у кого таких следов на теле не было!
- И что ты предлагаешь?
- Как минимум, не ночевать в том доме!
- Да ты тут с ума сошел в деревне среди стариков! Это же дом, он пустой – я в окно мимоходом заглядывал.
- Да понимаю я, что глупо это все звучит и выглядит. Что ты наверняка думаешь, будто я тут со скуки умом тронулся или что-то вроде того. Но ты пойми – я всерьез переживаю за твое здоровье. Если есть следы пальцев, то должны быть и сами пальцы! А размер и сила не всегда в природе встречаются в прямой пропорции. Не кипятись, и главное из принципа или назло мне не принимай решения ночевать именно там.
- Причем тут «назло»? Я собирался там пожить, и я там поживу!
- Ну, если передумаешь, мой туристический-гостевой спальник и пол к твоим услугам – устало вздохнул Валера.
- Премного благодарен – улыбнулся Кирилл, и, недолго порывшись в кармане, протянул товарищу флэшку – скинь мне первую папку, может, маме покажу, а может – удалю, там видно будет.

V.
Кирилл немного лукавил, ему действительно было несколько не по себе ночевать одному в чужом, по сути, доме, да еще, когда и сорока дне со дня смерти жильца не минуло, однако его врожденное упрямство или принципиальность (их порой легко спутать) не давали ему путей к отступлению.
Перед тем, как войти в помещение, Кирилл позвонил, наконец, матери, сообщив, что он благополучно добрался до места назначения и уже устроился. Договорившись созвониться через пару дней, они без лишних расспросов со стороны мамы (что само по себе было немного странным) распрощались.
Дверь в дом действительно оказалась не заперта, но Кирилл проверил это не первым. За столом в центре комнаты восседал Михалыч. Перед ним крохотным обелиском возвышалась над гладью стола початая бутылка с чуть мутной жидкостью. Михалыч начал высказывать новую мысль с таким видом, будто их часовой давности разговор и не прерывался вовсе:
- …сижу я – тебя жду, жду, значит, тебя и думаю, соответственно, о тебе. А ты кто такой есть? Ты Шуркин внук. А у Шурки, вспомнилось мне – как пелена с глаз упала, завсегда бутылка была освященная за образами спрятана. Я, конечно, понимаю, что она на пасху свячена была, но от того ж она водкой быть не перестала… Ну, вот я самую малость и пригубил.
Я как рассудил? Если я тебе про бутылку расскажу и попрошу сто грамм налить, ты же не откажешь старику?
Кирилл, улыбаясь, утвердительно качнул головой.
- Воот! Ну и зачем нам, в таком случае все эти церемонии? Чай не при дворе!
К тому ж, я не только с корыстной целью в гости ввалился, но еще и предупредить тебя хотел. На моей памяти тока первые два умерших казака отдали богу душу на улице – третий, что первый с пятнами был, тот в доме помер, как и бабка твоя, так что ты двери-то запирай. От нечистой это, тебе ну никак не поможет, а у меня на душе как-то поспокойнее будет.
«Да что они тут все сговорились что ли? Или массовый психоз у них начался? Один невменяемый на другом, баба Клава, казалось бы, абсолютно адекватный человек и та чего-то там побаивается…» - с новым для себя чувством возмущенного смирения, пустым взором глядя на старика, размышлял Кирилл.
А незваный гость с чувством выполненного долга, элегантно, по-английски, хоть и с русским пошатыванием, скрылся в темноте дверного проема.

Хотя в доме было довольно душно, входную дверь Кирилл за гостем закрыл и запер, громыхнув металлическим запором. Баба Клава, как и обещала, кровать ему постелила. Телевизор и зеркало по традиции были завешены простынями и занавесками. Кирилл достал из сумки свой ноутбук, включил, воспользовавшись освобожденной телевизором розеткой, мимолетно удивившись, что евро-вилка туда поместилась, запустил много раз пересмотренную старую отечественную комедию, потом зарылся в одеяло и приготовился засыпать под знакомые с детства шутки и уже давно ставшие крылатыми фразы.
Сон, как и водится, пришел незаметно и ничем себя не обнаружил. Это был обычный неспокойный сон утомленного дорогой и массой новых впечатлений человека. А потом подкралось какое-то забытье, и непонятно стало: снится ему что-то или же он просто вдруг куда-то провалился. Внезапно, странное забытье сменилось сильной тревогой. Она была настолько ощутима, что причиняла прямо-таки физический дискомфорт. От нее хотелось завыть как от зубной боли, как в бессильной злобе. Накатывалось это чувство волнами, и каждая последующая волна была значительно сильнее предыдущей. Кровь застучала в висках, затылок стало ломить, воздуха в груди не хватало. Потом пришло удушье и скованность, граничащая с параличом. Сначала они были незначительными, и Кирилл даже испытал облегчение от того что они сменили тревогу, которая уже практически переросла в панику, но с каждым мгновением ситуация все ухудшалась. Спустя несколько секунд Кирилл понял, что еще чуть-чуть, и он просто задохнется; он начал кричать, и стал пытаться пошевелить одеревеневшими конечностями. Огромным усилием воли парень заставил себя проснуться. Кирилл лежал на перине лицом вниз, ноги его были широко раскинуты, одна рука лежала под ним и основательно, до полного онемения, затекла, а вторая как-то очень неестественно была закинута за спину. Мозг в панике работал так быстро и четко, будто Кирилл и не засыпал ни на минуту. От дикого облегчения, что все случившееся было смесью сна и нелепых телодвижений, приведших к затеканию и выворачиванию рук, Кирилл снова уткнулся лицом в перину, однако тут же понял, что это не лучший выход из создавшейся ситуации. Собрать вместе ноги было легко, чуть труднее было вытащить из-под себя буквально окаменевшую руку, а вот закинутая за спину рука возвращаться в привычное ей положение никак не хотела – не работали ее потянутые мышцы в этой неестественной позе. Кирилл прислушался к ощущениям: все еще болела голова, но эта боль уходила. Чувствительность высвобожденной руки только начинала возвращаться, и еще даже покалываний не было слышно. Рука же, которой по всем законам полагалось быть, как минимум вывихнутой, отнюдь не болела – она просто как бы цеплялась всеми своими выпуклостями за спину. Кириллу пришлось перевернуться набок, чтобы предательская конечность сама свалилась со спины по наклонной. Это помогло. Теперь рука была снова частью Кирилла, она даже не затекла, и нигде в ней ничего не потянулось. «Что-то я не замечал раньше за собой такой гуттаперчевости!» – уже сонно подумал Кирилл. Он бы уже давно спал, поскольку успокоился практически сразу же, осознав всю нелепость недавнего страха, но рука, освобожденная первой, уже вовсю возвращала себе былую чувствительность – сотни невидимых иголок, то по одной, то все сразу впивались в нее упорно и беспощадно. Поразмышляв немного, Кирилл все-таки направился к входной двери и закрыл ее еще и на довольно увесистый крючок, так: «на всякий случай».
Второй раз Кирилл засыпал на боку, и спал чутко, пресекая все попытки организма сменить во сне местоположение. Подобный сон не слишком расслабил парня, но в силу молодости и здоровья с лихвой хватило и его. Проснулся Кирилл от просто-таки дикого петушиного ора. Казалось, что горластая птица кричит даже не на ухо, а прямо где-то внутри головы. От удивления разбуженный даже забыл рассердиться: не может простой деревенский петух так неестественно громко орать! Это против законов природы!
- В рупор он там кукарекает, что ли? – перенимая местную привычку, под нос себе проворчал Кирилл.
Удивление городского жителя только возросло, когда выяснилось, что петух горлопанил повернувшись к его дому пышным цветастым хвостом. Кирилл стоял, прислонившись к дверному косяку, и молча удивлялся, глядя на эту шутку природы. Развеять его удивление поспешила невесть откуда взявшаяся баба Клава: «Не удивляйся: его б иначе б и не держали, у нас же большая часть стариков ой как туга на ухо. Так вот селективным методом и вывели такого крикливого петуха – чтоб уж если и будил, то весь хутор! К тому ж он и сам глухой как пробка! И потому, что свой собственный ор не слышит, только сильнее надрывается!».
- У меня был один вопрос, до Вашего пояснения, он исчез, но появились два новых: Вы, случайно, не агрономом ли раньше работали; и – как Вы поняли, что петух глухой?!
- Да какой там «агрономом» - коров я доила! С чего это ты взял?
- Ну, Вы выразились: «Селективным методом» - как-то сложновато, мне кажется, для обычной пенсионерки… Вы только не обижайтесь, пожалуйста!
- Да на что тут обижаться? Просто читать нужно побольше, пока глаза еще видят, да с молодежью общаться, тогда и в маразм впадать не будешь. А что петуха касается, то данные эти получены исключительно эмпирическим путем, вот сам посмотри – с этими словами старушка неожиданно басовито закричала – цып-цып-цып.
Первые пять-шесть секунд ничего не происходило, но вот из-за угла дома показалась первая курица, она неслась к хозяйке со скоростью близкой к первой космической. Буквально секунду спустя куры повалили со всех сторон, петух же начал реагировать на текущую ситуацию, только когда мимо него, практически не касаясь травы, пронеслась одна из запоздалых псевдо (если верить поговорке) птиц. Недоуменно проводив ее взглядом, петух обнаружил, что оказался в стороне от гущи событий и тоже с завидной прытью поспешил исправить сие досадное недоразумение.
Баба Клава была довольна результатом опыта, пояснив между делом, что она всегда в это же время кормит кур, правда в другом месте, и потому они долго не сбегались.
- Как спалось-то, Кирюш, на новом месте, невесты не снились?
- Да ничего толком не снилось – слегка помрачнел Кирилл.
- Ну и ладушки – почему-то облегченно вздохнула старушка – иди, умывайся и ко мне – завтракать.
- Бабушка Клава, я в такую рань не смогу есть, у меня кусок поперед горла станет!
- А кто ж тебя заставляет есть? У нас тут взрослых людей насильно не кормят, но за столом уж хоть посиди – уважь хозяйку.
Хитра, ой, хитра оказалась умная и проницательная бабушка Валеры; вдыхая аромат свежеиспеченных сырников, глядя на домашнюю сметану, свежий мед и с аппетитом поглощающего все это Валеру, Кирилл не сдержался и впервые за свою взрослую жизнь нормально позавтракал в утренние часы. После завтрака Валера предложил два варианта развития событий: поспать еще немного, дабы дать еде спокойно усвоиться или сразу начать жить. Без особых прений, единогласно был принят вариант номер «раз». Спать днем и у Валеры на полу оказалось куда более приятно, чем ночью на перине в мрачном (уже хотя бы по эмоциональной составляющей) доме.
«Современные неленивые молодые люди вообще спят мало, хотя им и хочется спать много. Это все из-за жадности. Им попросту жалко тратить время на сон. А потом, вследствие этого у них случаются депрессии, нервные срывы, стрессы… и еще эти, как бишь их? …» – именно так рассуждал про себя Кирилл, устраиваясь поудобнее в спальнике уже практически провалившись в спокойный целительный сон. 

VI
Не стоит удивления тот факт, что день у этих двух сурков начался после обеда, когда солнце уже палит настолько нещадно, что даже куры уже не деловито капаются в перегнивающем навозе, а попрятались кто куда.
- Можно пойти на речку искупаться, правда, вода уже парная, так что удовольствие будет несколько ниже среднего – без особого энтузиазма в голосе предложил товарищу Валера.
- Тогда давай купание до ночи отложим – кстати, я еще вчера хотел спросить где вы тут моетесь, но как-то не подвернулся случай, а запах от меня еще тот…
- Все довольно просто; есть такая комнатка, называется она почему-то «титан», начинка в ней следующая: котел, ванна, трубы и гусак. Котел топится дровами и углем, он нагревает воду, а водой в свою очередь моются. Есть в хуторе пара-тройка летних душей, который со стороны похожи на туалет, только у них баки сверху присобачены, вода нагревается в баке от солнца и к вечеру уже довольно теплая.
- Замечательно! Тогда я, для начала, посетил бы такой вот душ, а потом, если тебе не сложно, проводишь меня на кладбище к могилке?
- Конечно. У тебя с собой все необходимое есть для душа?
- А мне что, много надо? Шампунь, мыло, бритва да полотенце!
- Вот и ладушки! Дуй тогда за своими мыльно-рыльными, и пойдем плескаться.
Стоявшее в зените солнце все ж таки не успело полностью прогреть воду, и потому душ парни приняли контрастный. Кирилл – прохладный, так как в баке успел прогреться только верхний слой воды, а Валера, как человек, скрывающий за галантностью свои не дюжие опыт и бытовую хитрость, мылся уже под струйками воды имеющими температуру, которую можно охарактеризовать фразой: «Сама то!». Выходя из душа, Валера спросил у дожидающегося его Кирилла, не появилось ли у того после ночевки на поверхности его организма пятен в виде небольших пальцев. Отвечая, Кирилл первым делом поблагодарил товарища за то, что тот, хотя бы, таким образом, а не визуально во время принятия Кириллом душа, добывает интересующую его информацию. А затем огорчил Валеру уверением в том, что остался абсолютно цел и здоров, на что юный, но подающий большие надежды мистификатор лишь задумчиво покивал головой и сказал в полголоса: «оно ведь и Москва не сразу строилась…».
- А это-то ты к чему сказал? – не понял Кирилл.
- Да к тому, что зря ты хорохоришься, пусть сегодня ночь гладко прошла (на этих словах товарища Кирилла слегка передернуло от воспоминаний о минувшей ночи), но ведь у тебя еще пара ночей впереди, а съезжать ты, как я посмотрю, особо не торопишься…
- Валер, я понимаю, что тебе здесь скучно, что ты творческая личность и бурной фантазией; я не в коем случае не хочу тебя обидеть, но пойми, как бы скучно тебе не жилось, не стоит придумывать себе ни друзей, ни врагов. А уж, тем более, еще каких-то полу мистических монстриков.
- Признайся, тебе часто говорят, что ты упертый?
- Бывает.
- Не удивлен – примирительно улыбнулся Валера.
Кладбище оказалось довольно большим, но в большинстве своем могилы уже пришли в сильный упадок и здорово заросли сорняками. Всего несколько крайних захоронений выделялись среди общего запустения, одним из них и оказалась могилка бабы Шуры. Кирилл стоял над ней и прислушивался к своим ощущениям. Они были похожи на те, которые парень почувствовал, просматривая старенькие фотографии. Постояв несколько минут у креста, Кирилл молча развернулся и пошел обратно в хутор, Валера, тоже храня молчание, шел за ним. Одному Богу известно, сколько бы ребята играли в молчанку, не встреться на их пути Михалыч. Еще издали заметив его сутулую фигуру, Валера тронул Кирилла за рукав футболки и, кивая в сторону старика, проговорил: «Видать у соседа что-то случилось – уже за середину день перевалил, а он еще не пошатывается». Михалыч действительно шел довольно ровно и быстро, хотя и было почему-то ясно, что движется он без всякой цели. Так довольно часто бывает: идет человек и думает о чем-то его довольно сильно занимающем, и чем быстрее ход его мысли, тем более человек ускоряет шаг. Если сделать поправку на довольно преклонный возраст Михалыча, то можно сказать, что он галопом мчался в чисто поле. В поле. Вот собственно, почему у ребят сразу же возникла уверенность, что Михалыч спешит отнюдь не по делам – чего он в поле забыть мог?
Когда старика окликнули, он остановился не сразу, а когда все ж замедлил шаг, то еще некоторое время смотрел на ребят, как бы их не узнавая. Когда парни уже начали не в шутку беспокоиться за душевное равновесие старичка, взор Михалыча прояснился, дыхание потихоньку успокоилось, перестав быть сиплым. Через минуту он уже мог нормально говорить, и рассказ его был, по меньшей мере, интересен.
Оказалось, что Михалыч тоже прескверно провел эту ночь. После возлияния в доме, где ночевал Кирилл, наш горемыка отправился к себе домой, чтобы уснуть сном праведника, однако привидевшийся ему сон, и грешник-то не каждый заслуживает. А именно: приснился Михалычу эдакий мужичок-с-ноготок, который, откуда ни возьмись, возник на кровати у самых ног старика. Сначала Михалычу стало интересно, что это за живность такая ему примерещилась, и он попытался нащупать на ближайшей тумбочке коробок со спичками, чтобы получше рассмотреть гостя, но выяснилось, что ноги и руки его не особо-то и слушаются (не смотря на жару, у Кирилла по спине пробежал небольшой холодок от подобного совпадения). Поскольку Михалыч был еще довольно нетрезв, то данный факт его не слишком испугал, наш старичок-экстраверт решил с чудесным видением пообщаться, и тут выяснилось, что и говорить-то он может с горем пополам. Нет! Язык у него не заплетался, вернее, заплетался в строгом соответствии с количеством выпитого, но когда это Михалычу мешали в общении такие пустяки?! Но тут было что-то другое, и язык, вроде, ворочался как надо, и связки напрягались, а при попытке хоть слово сказать из горла вылетал еле слышный шелест, а крик можно было принять за тихий протяжный шепот. Таким вот шепотом Михалыч и покрыл с ног до головы (благо поле деятельности выдалось не большое) ночного гостя. Судя по всему, гость его понял и подобной встречей оказался недоволен, так как с недвусмысленными намерениями начал свое путешествие от изножья кровать к изголовью. Может он, конечно, в бесстыжие глаза ругающегося как сапожника старика хотел заглянуть, а может, имел и менее безобидные намерения – сего Михалычу знать было не дано. Испортил данный эксперимент вздорный характер одного из подопытных: как только ночной кошмар наяву оказался в непосредственной близости от лица, Михалыч, не долго думая, плюнул супостату в его заросшую физиономию. Еще секунду тот продолжал свое размеренное передвижение по окостеневшему хозяину кровати, но потом остановился с отчаянно изумленным видом (что характерно, на формулировке «изумленным» Михалыч настаивал особенно рьяно, хотя описать хоть какую-нибудь деталь внешности незваного гостя более или менее сносно был не в силах). Изумление быстро сменилось суетливыми попытками стереть с зарослей щек клейкую слюну оборонявшегося пенсионера и негромким, но отчаянным визгом, когда эти попытки начали увенчиваться успехом. Непонятный мужичек буквально пузырился в тех местах, где он незащищенными волосами частями тела касался «ядовитой» слюны. Немного покатавшись по простыне и кое-как оттершись от плевка, этот бабайка спрыгнул с кровати и затих. Собственно, в момент его прыжка с кровати Михалыч и проснулся, и все бы ничего, сны-то разные бывают, но уж больно в комнате горелым воняло, а источника запаха старик, как ни искал, не нашел.
Кирилл слушал это повествование, прямо-таки раскрыв рот, а вот Валера с каждой фразой рассказчика только плотнее сжимал губы.
- И часто тебе, дед, такие сны снятся – в лоб спросил Валера.
- Такое? Такое впервой причудилось. И так натурально… Кому расскажи – не поверят! Ни почем не поверят!
- Ты смотри – бабкам не рассказывай, а то скажут, что напился ты до чертиков, и не нальют тебе больше! – давал бесплатный совет парень.
- А мне больше и не надо! Я, чай, свою  меру знаю! – отшучивался старик.
Все-таки, правы люди, утверждающие, что всеми переживаниями стоит делиться с близкими. Не успел дед поведать ребятам свою историю, как практически полностью успокоился, и, не прощаясь, повернул к хутору. Кирилл тоже хотел последовать за ним, но Валера придержал его за руку:
- Вот тут я тебя в «странностях» уверять не буду – здесь явный клинический случай белой горячки, а про остальное все ж подумай, хорошо?
- Хорошо – выдал Кирилл социально ожидаемый ответ.
По дороге к видневшимся неподалеку домам Кирилл думал о том, что человек все-таки довольно взбалмошное существо. При этом ему вовсе не нужно быть какого-нибудь определенного пола, чтобы на все сто процентов оправдывать данную мысль. Если бы Валера стал и на этот раз утверждать его в том, что во сне Михалыча больше реальности, чем грез, Кирилл был бы просто возмущен подобное ахинеей, а когда товарищ категорично заявил о том, что все рассказанное им только что – чуть ли не бред больной обезьяны, настало время задуматься. Слишком много всякой глупой мистики вокруг. Валера ее видит везде, а Михалыч – только со стороны. Когда же со стариком самим происходит что-то не слишком тривиальное, он с легкостью готов списать это на подарок морфея или на худой конец на все ту же доморощенную горячку. А, тем не менее, на теле покойницы все же были пятна похожие на синяки от маленьких пальцев, и этот маленький засранец из «сна» Михалыча во-первых, имел соразмерные пальцы, а, во-вторых, лез по направлению к шее. Рассказ про то, что его плевок прогнал, действительно скорее бред, а вот над остальным неплохо было бы на досуге подумать.
Дальше мысли Кирилла приобрели более насущное и практичное направление: «В доме я поспал – не понравилось, однако, вроде бы, и себе и остальным я доказал, что ничего там страшного нет. Но оставаться там, желания все равно никакого нет. Чего греха таить; и смысла там ночевать изначально никакого не было, так, блажь нашла. Вопрос вот в чем: где оставшиеся до отъезда пару-тройку ночей переночевать? Если в спальнике на полу у Валеры, что логичнее и приемлемей, то может расстроиться баба Клава, а ее почему-то, расстраивать ну очень не хочется. Разве что одну ночь провести в одном месте, а другую – в другом?».
- Валер, так что мы вообще намерены в ближайшие дни делать, если ты вдруг чем-то сильно занят, то я могу и сегодня в обратный путь отправиться…
- И вот так вот оставить меня здесь дожидаться старческого маразма? Ну спасибо! Сказать по-честному, так я сегодня вечером и ночью буду действительно дико занят – заказ нужно сдать. Собственно, сдать его нужно было неделю назад, но завтра утром истекает срок последнего китайского предупреждения, а нарушение этого срока уже карается материально. Так что в оговоренный только что промежуток времени, и плюс полдня на отсып, ты на меня не рассчитывай, но потом я бы с удовольствием с тобой еще пообщался. Тока не вздумай уезжать: тут, на самом деле, еще куча всяких интересных занятий! На рыбалку можно сходить (если ловить с умом, то кое-что поймать можно), на охоту! Смотри, какие поля кругом и лесополосы! Знаешь скока здесь зайцев?! Ты только не уезжай, а?
- Да хорошо, хорошо! Не уеду я! Где я еще так отдохнуть смогу, как не здесь! Нашел, кого агитировать! Я хоть неделю у вас погощу!
- Ййййееехххууу! Вот я тебя на слове и поймал. А раз так, то, пожалуй, я еще и днем поработаю: все равно ты их хутора неделю никуда не денешься!
В общем, Валера сиял как медный грош.
Кирилл выглядел слегка озадаченным:
- А чем же мне прикажешь заниматься? Слоняться по окрестностям или с Михалычем на двоих соображать?
- Все-таки ты пессимист по натуре! У нас же не только Михалыч на хуторе живет! Ты вспомни; я ж тебе еще в поезде рассказывал про бабу Маню с ее идиотской задумкой по объединению старушечьих наследств? Поспрашивай хотя б мою бабушку об этой истории – много всего забавного сможешь узнать…
Но планам этим осуществиться было дано не скоро: на подходе к дому бабы Клавы ребят уже ждал все тот же вездесущий Михалыч. Причем он, судя по несколько осоловевшим глазкам, уже был навеселе.
- Михалыч, миленький, ты когда успел?! – не скрывал своего восхищенного удивления Валера – мы же от тебя всего-то на пару минут отстали! Неужели тебе бабушка налила? Чего ж ты ей такого наговорить-то успел, рекордсмен ты наш?
- Не поверишь! Сон ей свой сегодняшний рассказал, не успел дух перевести, а она уже мне налила, сама принесла, да еще и успокаивать взялась. Я аж перепугался немного: носом потянул – де не; вроде самогон, ну, так я его тяпнул и наружу. А тут – вы.
Последняя фраза Михалыча мало на тот момент уже мало соответствовала действительности, поскольку битый жизнью Валера уже вовсю удалялся от талантливого рассказчика, здраво рассудив, что балаболить тот может и до вечера, а работа, есть работа.
Не сказать, что всегда и во всем, но все ж большей частью, Валерины предсказания сбывались: Михалыч так искусно переходил от одного повествования к другому, что переходу «бодрствование-сон» по неуловимости не раз было дано сто очков вперед.
… ведь еще моя старуха, когда жива была, прям ужас как не любила, когда я за воротник закладывал. И ладно б я тогда действительно напивался, а то ведь выпью грамм двести для настроения или аппетита, а она уже и драться лезет. И ведь сама ж варила. Да не мне варила – на продажу, но я ж готов был ей платить по общеустановленному на нашу улицу тарифу. Так ведь не продавала же, зараза! Приходилось хитростью брать! Ой, Кирюша, куда она эти банки с самогонкой только не прятала: даже в туалет в авоське на веревке спускала: вобьет гвоздь в седушку под тряпками, туда вовнутрь засунется, загнет его и к крючку веревку привязывает! Я этот тайник неделю искал! Чуть, скажу я тебе, милок, с ума не сошел: знаю же, что варила, а не найду. Все перерыл, уже у соседей выспрашивал не отдавала ли на хранение, а вот в туалет пошел и на слух определил, что что-то там не то. Застегнулся, сбегал за фонарем – нате Вам, пожалуйста! Она родимая! Грязнющая, конечно, была – не без того. И запах, само собой, от банки жуткий. Но я ее отмыл, откупорил – высшего сорта напиток! Нектар!
А бабка моя, как выяснила, что схрон ее найден и подчистую разорен, плевалась потом неделю в мою сторону (да что греха таить: и в меня плевалась) и все не могла понять: как это мне не противно было из нее пить. А что тут понимать? Ей же не противно было ее туда прятать! Сама, в конце концов, виновата!
Торопиться Кириллу было некуда, и потому он не перебивал обрадованного подарком судьбы в виде благосклонного слушателя старика, и дед торопливо продолжал:
…но она мне отомстила: я ж тогда сторожем работал ночь – через две, а она каждое утро на работу шастала. И утро у бабки моей начиналось с того, что она меня будила, выставляла из комнаты и перепрятывала емкость с варевом, что б я за восемь часов не смог ее обнаружить и уничтожить. Вот как-то в очередное утро уходит она на работу, я захожу в дом, а посреди стола в зале стоит двухлитровая банка, и полнехонька, ну прям до краев! Я в восторге: «Ну, думаю, карга засобиралась и забыла-то банку припрятать!». Быстренько я к холодильнику метнулся, закусочки немудреной достал, стакан с серванту взял, протер его, налил половинку, взял в одну руку стакан, в другую огурец малосольный и каааак опрокину этот стакан себе в рот! А там, не поверишь, – вода! И такая ж она противная, что хуже уксуса! Нет, понятно, что вода обычная, но когда ожидаешь, благородного напитка, а пьешь эту гадость…
Отплевался я и слышу – смеются во дворе. Выглянул в окно, а там пол улицы бабок собралось – смотрели, как я опростоволосился. И моя ж среди них, красная вся от смеха! И трясется, трясется…
Кирилла тоже подмывало рассмеяться, но, боясь смертельно обидеть собеседника, парень сохранял самое что ни наесть серьезное лицо, вот только хмуриться приходилось чуть посильнее, да чаще наклонять голову и смотреть себе под ноги, когда уже скрыть улыбку не было никаких сил. Вдруг Кирилл вспомнил о самом первом на сегодня рассказе Михалыча и перебил его:
- Михалыч, а сны на подобие сегодняшнего, тебе раньше никогда не снились?
- Мне-то? Нет. Я вообще их не вижу. А если вижу, то не помню потом. Вот бабкам на хуторе, тем вечно всякое паскудство снится. Они потом собираются, да друг дружке его пересказывают.
- И что им чаще всего снится?
- Покойники сняться. Они ж уже всю свою родню, что постарше их была, похоронили, вот теперь им их покойнички и снятся. Когда в кошмарах, а когда – как будто в жизни такой гость заявится и ведет себя как ни в чем ни бывало… Еще частенько они их с собой зовут. А что еще старым больным людям сниться может?
Хотя, сдается мне, что Клавке что-то поганое снится: она все время сидит, слушает, а своего ничего не рассказывает, а только других успокаивает да утешает. И, вроде, нет тут ничего такого, а вот уверен я, что что-то она утаивает. Допытывался как-то раз – не отвечает. А вот сегодня, как свой кошмар ей пересказал – сразу прониклась…
Спустя добрых полчаса Кирилл все-таки освободился от компании Михалыча и отправился искать бабу Клаву, ему просто хотелось пообщаться с пожилым, серьезным и умным человеком, который не станет мистифицировать любое событие на хуторе, как скучающий от однообразия Валера, и не будет травить байки, как вечно праздный Михалыч. Не сказать, что Кириллу их общество было неприятно, очень даже наоборот, но порой бывают такие моменты, когда хочется просто сменить обстановку. Однако пообщаться в тот момент с начитанной старушкой не вышло – она усердно и самозабвенно пропалывала кукурузу; хоть время было еще и жаркое, но небо как-то незаметно хорошо заволокло облаками, чем предприимчивая и непоседливая старушка и не преминула воспользоваться. Кирилл понаблюдал за этим ее размеренным занятием (благо смотреть за прополкой менее утомительно, чем ее совершать) и пошел бродить по хутору. Первое, что бросилось парню в глаза – обилие кошек. По соседству с домом его бабушки такого пестрого кошачьего разнообразия не наблюдалось. Кирилл, было, удивился такой разнице, но потом вспомнил, рассказ Валеры о том, что тот своими умелыми ручками соорудил генератор, отпугивающий мышей – видать кошки после этого и ушли с «нерыбного» места. Хотя, судя по холенному внешнему виду, котяры промышляли не одними мышами, их явно подкармливали и подкармливали очень даже неплохо. Наверняка охоту за мышами эти представители местной животной элиты воспринимали как изысканное удовольствие.
Потом в глаза Кириллу бросилось три дома, которые не походили на остальные дома в хуторе. По большому счету, дома здесь делились на жилые и разваливающиеся, а эти три вроде и не собирались еще рушиться, но и было в них что-то от пустующего жилища. «Наверное, это уже пустующая часть кооператива» - смекнул Кирилл. Действительно, правдоподобной выглядела догадка о том, что хозяйственные деревенские жители ухаживают пусть и за абсолютно ненужным, но, все-таки, своим добром.
Как бы то ни было, а обойти по периметру практически опустевший хутор оказалось не таким уж и быстрым делом, для внимательного и любознательного молодого человека. Только спустя полтора часа Кирилл смог на пару минут заглянуть к Валере и из-за плеча посмотреть, как тот кодит, полностью отрешившись от окружающей его действительности. Кирилл мог бы понаблюдать за этим процессом и подольше, но еле ощутимые, но все ж уже пленительно вкусные запахи сообщили ему о том, что баба Клава уже вернулась с огорода и занимается уже гораздо более интересными делами. Направляясь к ее дому, Кирилл размышлял о том, что нет ничего удивительного в ситуации, когда ему так интересно общество мало знакомого ему человека. Ведь он толком и не знал своих родных бабушек, так уж сложилась их, а соответственно и его судьба.
Наверняка он и сюда поехал без особой неохоты, чтобы хоть как-то проникнуться этим неизвестным ему чувством, которое внук испытывает к своей любимой бабушке. Почему-то образ бабушки у Кирилла начал неотрывно ассоциироваться с бабой Клавой, потому он и относился к ней с добротой, вниманием и пониманием.
- Обалдуй мой работает? – не оглядываясь, спросила старушка у только что вошедшего Валеры.
- Да. А как Вы догадались? Он обычно всегда в это время занят?
- Нет, как правило, если дрыхнет в субботу до вечера, значит, в понедельник утром работу сдавать надо. Не понимаю я, как можно ночью работать? Нехорошее это время. И мысли, соответственно, в голову хорошие не придут. Ночь, она на то и ночь, чтоб помолиться да спать ложиться. Ты, небось, тоже любитель по ночам работать?
- Нет, за меня можете быть полностью спокойны, я жаворонок. Поспать, конечно, люблю, но долго дрыхнуть не могу – бока болят.
Старушка улыбнулась и промолчала.
Витавшие по кухне запахи дурманили сознание. Кто сказал, что летом по жаре аппетит пропадает? Может, конечно, у кого-то и пропадает, но если ты молодой, здоровый парень, а перед тобой домашняя бабушкина еда, ты просто не можешь не иметь аппетита!
- А знаешь, Кирюш, что меня больше всего удивляет? – внезапно снова заговорила старушка – сейчас я пойду внуку относить еду. Он эту еду умнет за обе щеки, а если у него спросить, что он ел, то не ответит – не вспомнит. Я даже эксперименты ставила. Вкусное он проглатывал и не помнил. Съедобное он ел и тоже вспомнить потом не мог. А вот практически помои (сложно было приготовить, но я для чистоты эксперимента расстаралась) он слопал только наполовину. Я тарелку убрала, когда он ее на пол составил, и утром поинтересовалась, помнит ли он. И ты знаешь, большую часть он помнил. Обидно как-то…
С этими словами баба Клава составила на противень тарелки и вышла, не преминув объяснить, что через минуту вернется и накроет стол для них. Минуту Кирилл готов был выждать, хотя дало это ему нелегко. Спустя четверть часа после начала еды парень понял, что уже может менее быстро орудовать ложкой и даже делать попытки вести светскую застольную беседу. Разговаривали они с хозяйкой долго и непринужденно и оба остались довольны беседой и друг другом. Ужин закончился логично – уничтожением всей имеющейся на столе снеди. Сердечно поблагодарив хлебосольную хозяйку, Кирилл попытался встать из-за стола и не смог. Вернее приподнять себя с табурета у него получилось, но вместе с этим к нему пришло вдруг осознание того, что еще одно движение и он лопнет. В буквальном смысле этого слова. С испуганными глазами парень быстро (насколько позволяло его состояние) плюхнулся назад. Но раз «затрещавший по швам» желудок не удовлетворился принятыми мерами и продолжил угрожать взрывом. На помощь незадачливому гостю тут же пришла баба Клава, она осторожно, но довольно настойчиво взяла Кирилла под руку и буквально поволокла к стоящему в соседней комнате дивану. Там она уложила его на бок и велела парню немного подогнуть к животу ноги.

VII
Кирилл лежал на стареньком диване в позе недовернувшегося калачика. Ему было хорошо. Он не лопался, более того, на тот момент он был счастлив. Это было локальное счастье сытого человека, парень не думал ни о чем плохом или гнетущем, он вообще практически не думал в те минуты, что не удивительно, ибо все усилия организма в это время были направлены на помощь желудку. Кровь отливала от головы, сонливость из крадущейся превратилась в наваливающуюся…
Просыпался Кирилл долго. Как и всякое пробуждение от вечернего сна, это было долгим, неохотным и неприятным. Побаливала голова, сильно пересохло горло, сознание никак не хотело проясняться, настроение было куда как ниже среднего. Получасовое валяние на диване смогло помочь только в плане прояснения сознания, все остальные аспекты неуместного сна и пробуждения таким пассивным методом устранить было сложно. Изначально Кирилл слышал, что где-то неподалеку работает телевизор, по диалогам, раздающимся из него, легко можно было догадаться, что идет одна из миллионов мильных опер. А, судя по тому, что за весь срок пробуждения показ ни разу не прерывался рекламой, канал явно был не федеральным, видимо Валера расстарался на какое-нибудь восьмое марта. Сделав подобное умозаключение, Кирилл одновременно пришел к выводу, что уже способен более или менее логично мыслить, и, следовательно, он однозначно существует. Парень привстал на диване, протер все еще слипающиеся глаза и вновь озадачился давешним вопросом: куда себя деть? Идти на звуки серила, было в данном случае буквально смерти подобно, выход оставался один – выход из дома. Выйдя на улицу, Кирилл даже удивился тому, что на глаза ему тут же не попался Михалыч, настолько парень привык видеть его при любой попытке войти в любое жилье или выйти из оного. Можно сказать, что на дворе уже стояла ночь, причем ночь просто сказочная! Все вокруг уже каким-то невероятным образом успело оправиться от дневной духоты, и воздух был довольно свеж, пахло лугом, землей и речкой. Небо над головой было сплошь усыпано звездами и казалось очень низким и бескрайним. В эту минуту Кирилл начал понимать, почему Валера, не смотря на свою скуку, не возвращается к городской жизни – красота была просто неописуемая, наслаждаться ей можно было бы часами напролет, если бы не затекала шея. Оторвавшись от завораживающей картины летнего ночного неба, Кирилл услышал странный шелест, порой перемежающийся с непонятным треском. Судя по всему, источник звука опять-таки находился наверху. Морщась, Кирилл снова поднял вверх голову и увидел невдалеке стайку довольно крупных стрекоз, деловито, снующих из стороны в сторону, видимо, их крылья и были источником незнакомого прежде Кириллу звука. Стайка в целом тоже не была неподвижной, она медленно перемещалась в сторону и уже была практически над самой головой Кирилла, и особым вниманием его не удостаивала. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что странным (по мнению Кирилла) своим поведением стрекозы обязанные небольшой тучке мошкары, на которую эти «вертолетики», как, в конечном итоге, оказалось, довольно азартно охотились.
«Ну да, все логично: рядом речка, значит, и комарье, и стрекозы, и всякая там разная живность» - довольной тем, что все раскладывается по полочкам, размышлял Кирилл. Из раздумья парня вывел, опять-таки логично вытекающий из его выкладок, комар. Потирая след от укуса и одновременно отметину от удара на шее, Кирилл заспешил обратно в дом.
После пребывания на улице в помещении было особенно душно, но еще раз отправляться на корм комарам тоже не хотелось. Мимо ходом пожалев о том, что не взял с собой в дорогу нормальные наушники, Кирилл достал из рюкзака, еще днем захваченного у Валеры дома в момент крайнего туда визита, свой незабвенный старенький ноут...
Вы верите в судьбу? Хотя нет, судьба – понятие не самое лаконичное и однозначное. Верите ли вы хотя бы в то, что все происходящее вокруг не случайно? Кирилл, например в это не верил, хотя в целом ряде случаев, убеждался в том, что подобные утверждения отнюдь не беспочвенны.
…который, как всегда, включился быстро и бесшумно. Был у Кирилла хорошо ему известный «пунктик», парень очень любил расчищать место на жестком диске. Он удалял с винчестера все, что только может удалить человек, находящийся в трезвом уме. Не залеживалось на ноуте практически ничего, но уж если что-то не удалялось в первые дни, то уж хранилось на нем годами. Остается лишь догадываться по какому такому капризу судьбы в папке «Видео» валялся фильм «Один дома». Уж чему-чему, а ему там места вот прямо никак не было. А, меж тем, валялся он там уже больше полугода, если не год – Кирилл сам не помнил, когда и зачем он его копировал. Само собой, дату узнать – проще простого, но кому это нужно, когда проще его удалить? Только не подумайте, что Кирилл не пытался этого делать: ни раз и ни два курсор приближался к этому, безусловно, лишнему здесь фильму, но каждый раз до него так и не добирался. То Кириллу кто-то в этот момент звонил, то он сам вдруг вспоминал о чем-то гораздо более важном, то взгляд его падал на какой-нибудь из любимых фильмов, и возникало непреодолимое желание его посмотреть. А в крайний раз, когда Кирилл собирался стереть эту комедию, у него вообще зашевелился камень в почке, и отправился в путешествие. Боль, конечно,  нельзя было назвать адской, но пережитые тогда минуты, однозначно, не были самыми простыми в жизни. Проще говоря, получилось как с собаками Павлова: приближение курсора мыши к этому фильму с целью удаления однозначно ассоциировалось если не с чем-то болезненным, то уж с суматошным – точно.
В этот раз взгляд Кирилла, до этого практически намеренно избегавший даже вскользь прохаживаться по названию файла, упал именно на этот фильм: «Посмотрю его и убью» - неожиданно для себя твердо решил наш герой.
Порою фильм «улыбал», но, в целом, был для Кирилла посредственным, поскольку американский юмор здесь заставлял желать много лучшего. Во время просмотра самозваный кинокритик краем сознания отметил, что из соседней комнаты перестали доноситься звуки телевизора, но от поставленной цели уклоняться не стал и продолжил просмотр. Однако его наполеоновским планам в тот вечер не суждено было сбыться: неожиданно из соседней комнаты донесся приглушенный крик и звон бьющейся посуды. Автоматически, не осознавая, что делает, Кирилл поставил проигрыватель на паузу и бросился на звук. Глазам его открылась картина, к которой парень уже несколько привык и уже не так панически на нее реагировал – баба Клава, уже который раз с минуты их знакомства, находилась в полуобморочном состоянии: она сидела на полу, опершись одной рукой о стул, глаза ее закатились, а правой рукой старушка пыталась креститься.
Поднять с пола довольно-таки увесистую старушку было не очень легко, но Кирилл уже было, совсем справился, когда баба Клава и сама уже пришла в себя и стала активно помогать гостю. Кириллу оставалось только удивляться тому, как быстро старушка умеет возвращать себе только что помутившееся сознание.
- Опять он здесь – произнесла она вдруг – снова пришел. Не показывается, но я слышу. Я его издалека слышу! Мне он худого не делал, а сколько другого народу извел? Зачем он вернулся? Кого теперь заберет?
- Бабушка Клава, с Вами что-то случилось? Как Вам помочь?!
- Не отходи от меня! Слышишь?
- Слышу-слышу. Я здесь, я никуда не ухожу.
- Да нет же! Его слышишь? Ворчит!
- Ничего не слышу.
В комнате, действительно на тот момент повисла просто непробиваемая тишина.
- И я уже не слышу. Но слышала! Я его ворчание ни с чем не перепутаю! Глухо так ворчал издалека, но я услышала и узнала. Ох, я теперь ночь не засну. Да что там ночь… Опять весь месяц кошмары мучить будут. Он ведь как заворчит тут у меня, так в ту же неделю на хуторе кто-нибудь и умирает… А раз я его даже видела. Сначала услышала, а потом у видела…
«Бред?» - пронеслось в голове у Кирилла – «надо бы ей водой в лицо плеснуть, что ли». Но старушка крепко держала его за руку. Парень чувствовал, как дрожит ее рука, и судорожно сжимаются пальцы. Кажется, в прошлый раз она пришла в себя гораздо быстрее, что за звук мог так вывести ее из душевного равновесия? Что за ворчание? И почему Кирилл ничего даже отдаленно похожего не слышал?
Постепенно баба Клава успокаивалась, она уже отпустила руку Кирилла, и дышать стала гораздо ровнее, однако болезненная бледность с лица все не уходила.
- Ну все, внучок, все – успокоилась я. Может мне, дуре-бабе, и прислышалось это. Ты ведь ничего не слышал?
- Ни чего! Ни одного постороннего звука. Только то слышал, что в фильме было.
- В фильме! В фильме чего тока не бывает! Вон в сегодняшней серии у Софии второй раз амнезия приключилась! Я вон всю жизнь прожила, а только одну амнезию и видела – у мужиков наших по утру с похмелья. А тут – на тебе!..
Старушка, пытаясь отогнать подальше свои дремучие страхи, говорила с упоением, не умолкая ни на секунду. Кирилл в тот момент прекрасно ее понимал и не перебывал, а напротив довольно удачно делал чрезвычайно заинтересованный вид. Он вообще вопреки своему серьезному, а порой, даже и суровому характеру, был удивительно богат на темпераментную невербалику – мог корчить какие угодно рожицы, а мог изобразить и, казалось бы, неподдельные переживания, даже отдаленно их не испытывая. Эта особенность мимики и манеры жестикулировать помогала ему не только в детстве в драмкружке, но и в жизни, которая, как известно, – театр, а актером Кирилл мог быть тем еще.
Монолог бабы Клавы продолжался два часа к ряду. Он мог бы утихнуть гораздо раньше, но Кирилл, как профессиональный психолог вовремя задавал нужные вопросы, подразумевающие для себя развернутые ответы. В конечном итоге, старушка от своих эмоциональных пересказов выдохлась настолько, что бояться чего-то сил уже не осталось. Усталость накатила на пожилого человека внезапно – баба Клава просто задремала, во время очередной паузы, взятой на то, чтобы «дух перевести». Пока Кирилл в нерешительности стоял рядом и гадал: стоит ли ее будить или нет, она проснулась сама и, извинившись, завершила недосказанную ранее фразу, и объявила о своем решении оправляться на боковую. С лозунгом «меньше слов – больше дела» бабуля шустро постелила гостю на диване, пожелала ему сладких снов, разъяснила особенности работы дверной щеколды на двери в туалете, ибо: «ночью там за домом и черт, не к ночи будет помянут, ногу сломит».
Если прикинуть, сколько Кирилл проспал минувшим днем, и присовокупить к этому духоту, до основания прогревшегося за летний месяц дома, легко понять, что спать нашему товарищу уж точно не хотелось. Надев на себя футболку с длинным рукавом (в качестве защиты от комаров), парень направился к выходу. То, что ноги от кровопийц он не защитил, Кирилла не беспокоило – у большинства мужчин есть природная защита ног как от холода, так и от комаров.
На этот раз удивляться отсутствию поблизости Михалыча не пришлось. Старик присутствовал; сначала Кирилл учуял запах табака,  потом и увидел сбоку от крыльца тлеющий огонек сигареты. Верный себе Михалыч начал без прелюдий:
- Уже давно известно и не для кого не секрет, что бабы – дуры, не потому, что дуры, а потому, что бабы. А вот моя просто была дура! Самородок мне такой вот самобытный попался. Над ней же даже подшучивать было неинтересно: не понимала она, что над ней издеваются. Как-то раз она банку-то закапала. Натурально в землю зарыла. В саду, под яблоней. И замаскировала – окапала. Представляешь себе маскировку: стоит двадцать три (как сейчас помню) дерева; двадцать два – обычные, а одно – окопанное? А вчера, она самогон варила…
Дура, в общем. Раскапывал я схрон руками – боялся тару угробить. Раскопал, достал, в свою, заранее заготовленную банку перелил, в ее тару налил воды и назад закопал. День проходит, неделя, месяц – настает ее день рождения. Старуха моя отрывает свой клад и начинает его переливать из банки в графин и понимает, что запах-то не тот. Пробует – вода. Она ж – за скалку и ко мне, а я руки вперед выставил и кричу, мол, погоди, ты где банку-то хранила? Старуха приостановилась и так с подозрением спрашивает в том русле, что тебе старый хрыч какое до этого дело, а то, мол, сам не знаешь, где ты ее нашел, ирод, да выпил! Я ж иду в полный отказ, чего за мной ранее никогда не числилось, ибо кому ж как не мне в моем дворе самогон находить и выпивать?! А тут я – ни в какую! Не трогал, говорю, и все тут – баста! Старуха моя поуспокоилась и попыталась задуматься – получилось у нее плохо. Тогда она призналась мне, что в землю банку зарывала, на что я ей и скажи: «Дура! Весь спирт-то в землю ушел! Одна вода и осталась!». Сказал и жду, когда она за мной погонится, дабы за подобное издевательство со свету сжить, а не тут-то было: постояла она, губы пожевала да и поверила! Так она и верила, пока эту историю кому-то из товарок не пересказала, а та уж ее надоумила. Благо, я тогда райцентре был, так она охолонела трошки к моему приезду, а то была б беда.
«Действительно» – подумал Кирилл – «не понимать шуток обидно не только потому, что не участвуешь в общем веселье, но еще и потому что весьма вероятно, что ты сам можешь являться объектом этих шуток».
…вот от такого тирана в юбке я муку и принимал. Прям как дед Щукарь у Шолохова. Только тот к старушкам питал уважение и доверял им, а я так ко всему бабьему роду пролетарскую ненависть порой испытываю!
- А почему именно пролетарскую? – удивленно улыбнулся Кирилл.
- По привычке – с достоинством ответил Михалыч.
- Как мужчина-производитель? – уже во всю смеясь, продолжил Кирилл шолоховскую тему.
- Во-во! Как он самый! – все так же невозмутимо ответствовал старик.
Кирилл допустил серьезную ошибку: он начал поддерживать беседу, тем самым, открыв старику второе дыхание и продлив его монолог на неопределенно длинный срок.
Однако и тяга к общению у Михалыча не была бесконечной, старик начал позевывать и путаться в собственных мыслях. В итоге, в очередной раз кардинально сменив тему, он подытожил: «Бабам, им и слышать-то сплетни не обязательно, чтобы их распространять! Они же их, сплетни эти, и сами неплохо выдумывают!». Сказав это, Михалыч с победоносным видом, как всегда, не прощаясь, удалился, медленно и шумно растворившись в ночной темноте.
Крайняя его фраза вновь вернула Кирилла к событиям минувшего вечера. Мысль о том, что же все-таки слышала старушка, снова стала маячить в голове.
Вернувшись во все еще душный дом, Кирилл настроил проигрыватель на ноутбуке так, чтобы тот по окончании проигрывания фильма сам выключил компьютер и, устраиваясь на диване, продолжил просмотр комедии. Заснул он довольно быстро, но проспал не долго. Разбудила Кирилла тишина, которая наступила с окончанием фильма. Хотя… не только тишина была тому виной.
Как часто, разгадывая сканворд, мы мучаемся, и пять, и десять, и более минут, и не можем вспомнить нужное слово, а спустя пару дней, мимолетно взглянув на неоконченную страничку, мгновенно выдаем искомое слово? Не часто, но бывает. И не обязательно со сканвордом, просто этот пример наиболее нагляден.
Так и Кирилл понял, почему у него из головы не шло то самое «ворчание», которое так напугала такого вполне адекватного человека, как бабу Клаву. В голове парня несколько размыто, но, тем не менее, отчетливо оформился своеобразный несколько примитивный, но все же алгоритм:



…и конец!
Возникает резонный вопрос: что или кто могли быть источником звука, похожего на «ворчание»? Для того, чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо смоделировать обстановку в которой произошла данная ситуация. Старушка занималась своими мелкими домашними делами, Кирилл смотрел фильм. Дело, скорее всего, не в фильме, поскольку баба Клава утверждает, что и раньше не единожды это «ворчание» слышала. С другой стороны, нормальный повседневный деревенский звук она бы, как человек довольно рассудительный, узнала бы и не испугалась. Вывод напрашивается следующий: звук, напоминающий старушке ворчание, обычным для деревенского обихода не является, следовательно, либо его кто-то специально создает, либо старые конструкции избы, деформируясь, издают неестественные и непривычные уху звуки. Если рассматривать первый вариант, то нужно искать «генератор» данного звука. Если верна вторая догадка, то и искать никого и ничего не нужно. Единственно, тогда возникает вопрос: почему Кирилл не слышал ничего даже отдаленно похожего на то самое «ворчание»? В данный момент Кириллу хотелось, чтобы единственным ответом на все возможные вопросы был один – слуховая галлюцинация пожилого человека. Но самый простой путь редко бывает самым правильным…
К и так не слишком стройному алгоритму впору было добавлять еще одну позицию: при наличии звука слышал его Кирилл или нет.
Если Кирилл не слышал звука (а сам звук, опять-таки был), то источник его находился ближе к бабе Клаве. Если парень слышал этот звук и не придал ему значения, то данное «ворчание» ему очень хорошо знакомо, и сознание Кирилла мгновенно и правильно идентифицировало этот треклятый звук.
В рассуждениях и выкладках было слишком много «если», слишком много предположений и допущений. Все это было сложно держать в голове и одновременно осмысливать. Чтобы как-то систематизировать свои догадки и измышления, Кирилл решил хотя бы кратко все написать. С этой целью он и включил снова свой ноутбук. Минут двадцать у него ушло на составление несложной схемы собственных умозаключений. Осмотрев творение головы и рук своих, наш логик понял что, если и имеет смысл что-то или кого-то искать, то поиск должен быть направлен на возможный «генератор» возможного звука. Таким генератором может быть как неодушевленный предмет (перекрытия дома, скрипящие половицы, завывания ветра), так и кто-то живой (какой-нибудь необычный кашель соседей, нестандартное рычание собаки).
Позевывая, Кирилл решал, что завтра будет получше прислушиваться ко всем звукам, которые только можно будет расслышать, находясь в соседней комнате.
Засыпать снова было решено под звуки фильма. Этот самый фильм решено было выбирать наугад, так сказать «методом научного тыка». Кирилл, не глядя в монитор, дважды щелкнул по левой клавише тач-пада; и снова запустился тот самый фильм, которого на этом ноутбуке по всем раскладам не должно было быть. «Утром первым же делом его удалю» – потягиваясь, пообещал себе Кирилл.

VIII
Как это часто бывает, едва коснувшись подушки, голова Кирилла несколько прояснилась, и сон отступил. Пришли мысли, разные: умные и глупые, веселые и не очень. Большей частью, конечно, они были «глупые» и «не очень», и от осознания этого становилось несколько грустно.
В конце концов, думы переросли в дрему, которая, в свою очередь уже совсем было собралась эволюционировать до сна, как сознание Кирилла явно выделила из общего шума фильма звук, довольно похожий на ворчание.
Окончательно пришел в себя Кирилл уже стоя на ногах, еще секунд пять он вспоминал, что именно заставило его вскочить. Когда же в голове все прояснилось, парень глубоко вздохнул и опустился на диван, придвинув поближе ноутбук. Отмотав фильм на пару минут назад Кирилл в течение нескольких минут пялился в экран и вслушивался в доносящиеся из маломощных динамиков звуки. «Ворчание» и не думало повторяться. Тогда Кирилл отмотал еще дальше, но результат остался неизменным. «Приснилось» - мелькнула сама собой напрашивающаяся мысль, с которой парень уже совсем было вознамерился согласиться, как эту провокаторшу сменила другая – «Ты же именно услышал «ворчание», так что отмотай еще раз и слушай, закрыв глаза, только не засыпай». Подумано – сделано: Кирилл в очередной раз отмотал фильм и, смежив веки, принялся за прослушивание. Не прошло и минуты, как он, находясь в здравом уме и трезвой памяти, услышал тот самый звук. Мгновенно открыв глаза и молниеносно нажав паузу, Кирилл уставился в экран.
Эврика!
Как он сам не догадался, услышав это звук в полудреме?!
Хотя, если хорошенько подумать, то чему тут удивляться? Звук, издаваемый движущейся игрушечной машинкой на радиоуправлении, довольно трудно назвать «ворчанием»!
Кирилл поднялся с дивана и начал взад-вперед расхаживать по комнате – так ему всегда лучше думалось.
Шли минуты, картина вырисовывалась, по меньшей мере, странная. Хотя, что может получиться не странного с изначально абсурдной истории?!
По большому счету, новый факт просто добавлял в воображаемую графу «генераторы звука» еще одну строчку в виде детской игрушке на радиоуправлении, которой и в хуторе-то ни у кого быть не может.
А не может ли? У того же Валеры вполне может быть такая игрушка. Почему нет? Но что страшного в издаваемых ею звуках, даже при условии, что самой машинки не видно? К тому ж, она, кажется, говорила, что видела этого загадочного «его». Уж игрушечную машинку она бы узнала: если в жизни не видела, то по телевизору – уж точно.
Кирилл остановился и уставился в окно, ничего, кроме собственного отражения в темном стекле он не увидел, да, собственно, он и не пытался ничего разглядеть. Парень был поражен догадкой.
Интуиция у Кирилла была из рук вон плохой: он это еще в школе заметил, когда понял, что за всю жизнь ни разу не написал правильно незнакомое ему слово. Но, зная эту свою слабую сторону, парень все равно продолжал периодически доверять обманчивому чувству. Так и сейчас Кирилл был уверен, что цепь странных случайностей не просто так привела его к этой дурацкой машинке на радиоуправлении! Новоиспеченный разоблачитель стремительно двинулся к выходу. И минуты не прошло, как Кирилл стоял за спиной и Валеры и тряс того за плечо.
- Да подожди ты две секунды, сейчас мысль оформлю и повернусь к тебе – досадливо отмахивался от него Валера, с головой погруженный в нелишенную творческой составляющей работу.
- Ты просто ответь на один вопрос, и я отстану!
- Ага – монотонно произнес фрилансер.
- Что ага?! – нервно переспросил Кирилл.
- Да. Секунду. Одну. Сейчас.
- Ва-ле-ра!
- Ну что у тебя там? Какой вопрос? Говори быстренько, у меня зуд рабочий, если пропадет – не управлюсь к сроку.
- У тебя есть машинка на радиоуправлении?!
- Твою дивизию!! И это все? Да, есть. В соседней комнате стоит между диваном и стенкой. Это все?
- Да – выдавил Кирилл.
До этого момента Кирилл находился под властью своеобразного азарта. Он, подобно охотничьей собаке, взял след и не сходил с него, пока не наткнулся на «дичь». Вот только эта «дичь», во-первых, была гипотетической, а, во-вторых, ею оказался ни кто иной, как Валера.
В голове рождались сотни мыслей, но, практически не задерживаясь, уходили в небытие. Кирилл сейчас держался только за основную: «Валера, как минимум, может быть причастен к тому, что его бабушка уже несколько раз была на грани сердечного приступа». Кирилл уже давно не читал произведений в жанре детектива, он считал, что прочитанные им ранее Конан Дойл и Кристи уже написали, что было нужно. Правда, он не так давно прослушивал кое какие произведения Акунина (кое-что, в принципе, понравилось), но это на его убеждении не отразилось.
Да, Валера мог (случайно или нарочно) пугать свою бабушку. Если он действительно тут замешан, то вряд ли это получилось у него случайно, так как, судя по всему, происходило это не единожды. В таком случае, возникает вопрос «Зачем?». Иными словами, каков мотив? С какой целью внуки обычно целенаправленно доводят бабушек до инфаркта? Что за идиотский вопрос! Идиотский, но, черт возьми, правильный!
Кирилл вышел из дома и начал бродить взад и вперед по улице. На свежем воздухе думалось лучше, и решения теряли свою поспешность.
Кирилл понимал, что народная мудрость, гласящая, что утро вечера мудренее, была здесь как нельзя кстати, ведь слишком много в его логических построениях было «если». Невообразимо много. Нельзя на основании каких-то глупых ночных домыслов обвинять человека.
Может, имеет смысл пойти и посмотреть на машинку? Найти ее будет не сложно, а Валера сейчас в таком состоянии, что не только Кирилла, но и марширующего мимо слона не заметит…
Игрушка стояла там, где и сказал Валера. Рядом, в тени, отбрасываемой диваном, лежало какое-то тряпье, на которое Кирилл не обратил особого внимания, поскольку сразу увлекся тщательным осмотром машинки. Игрушка была чуть больше, чем ее товарка из фильма и окрашена была производителем в свински-синий довольно неприятный для глаза цвет. Колеса, и этот факт Кирилла ни сколько не удивил, были основательно покрыты пылью. Все медленно, но верно складывалось одно к одному. Не хватало лишь мотива. Зачем (за что) Валере нужно было так издеваться над старушкой?
Над тем, действительно ли это были издевательства, Кирилл, забыв о презумпции невиновности, уже и не сомневался. Азарт снова обуял его, от выбросов адреналина захотелось активно и продуктивно действовать; мозг медленно, но верно сдавал позиции, лидирующее место занимала бестолковая энергичность.

… Чаще всего мы сами выбираем свой круг общения, по тем или иным критериям, но, под час просто приходится какой-то промежуток времени общаться с различными людьми.
Люди, в нашем ближайшем окружении в большинстве своем приятные неглупые, в какой-то мере симпатичные создания, вполне адекватные и социальные. Но есть и такие, глаза которых лишены игривых жизнерадостных искорок, любознательности, интереса, как будто затянутые пленкой – как правило, большие, грустные и какие-то коровьи что ли…
И это – еще полбеды, попадаются и подобные субъекты: неумные, не сообразительные, но упрямые, гонористые, мнительные и даже гордые (хоть убейте, не понятно, чем они все-таки гордятся). При встрече и общении с такими экземплярами, фантазия сразу рисует эстонский танк (не факт, правда, существуют ли такие в природе), который неотвратимо и бездумно прет напролом прямой бесхитростной дорогой, пока не упрется во что-нибудь еще более бездумное своим бронированным «лбом».
Порой такая манера жизни просто возмущает. Хочется упереться этому кадру в лоб и крикнуть: «Стой! ТПРУУУ!! Куда же ты прешь?! Да остановись же и подумай, вдруг тебе сам этот процесс понравится?!». Но останавливает мысль, что вряд ли это поможет: танк ведь, все-таки…

Вот Кирилл сейчас напоминал что-то в роде такого вот танка, только, разве что, немного более маневренного.

IX
Спустя пару секунду он уже снова стоял за спиной у Валеры и тихим, почти ласковым голосом осведомлялся, закончил ли тот свою работу.
- Вот не поверишь! За мгновение до твоего вопроса отправил работу на проверку!
В голосе Валеры сквозила целая гамма чувств: были здесь и радость с облегчением от того, что работа окончена, и усталость от нагрузки, и тайная гордость, за сотворенный только что мини-шедевр. Однако, все-таки, больше всего в голосе было усталости, которая логично грозилась перерасти в сонливость. Эти ее планы Кирилл намерен был пресечь на корню.
- Зачем ты это делаешь?!
- Забавный ты. Деньги я этим зарабатываю. Да и нравится мне программировать.
- Я не об этом!
- Так, подожди. Я еще не совсем от работы отошел – мозги еще не переключились. О чем вообще ты говоришь?
- О твоих издевательствах над бабой Клавой! Что, думал я не узнаю?!
- Об издевательствах?.. Ты меня, конечно, извини, но я все равно тебя не понимаю. Издевательство – термин, хоть в целом и однозначный, но довольно разносторонний…
- Уж мне-то мозги не пудри! Все ты прекрасно понимаешь! Думаешь, я совсем дурак и дальше своего носа ничего не вижу? А я все очень даже хорошо примечаю! Выбирай: либо ты сам рассказываешь, зачем все это затеял, либо я тебе помогу…
- А бить меня не будешь? – с какими-то непонятными, но однозначно неприятными нотками в голосе спросил Валера.
- Не вынудишь – не буду – с уверенностью буркнул Кирилл.
Услышав это суровое обещание, Валера опять-таки как-то очень уж странно улыбнулся, деланно, как показалось его визави, потянулся, откинулся на спинку кресла, потер руки и выдал:
- Рассказывай мне, дружище, все как на духу!
Тут бы Кириллу самое время немного смутиться и задуматься над поведением «дичи» – уж больно оно было не адекватным, но мозг, отдавая должное пока еще темному времени суток, большей (и лучшей) своей частью дремал, и Кирилл не смутился.
- Хорошо, «дружище» – проскрипел охотник – я начну по порядку:
Первое: Ты знал, что у твоей бабушки в части нервов слабое здоровье?
- Прошу присяжных заседателей отметить тот факт, что обвинитель намеренно приписывает мне близкое родство с потенциальной жертвой – она мне доводится не родной, а всего лишь двоюродной бабушкой!
- Не перебивай, а отвечай по сути – сухо прервал его Кирилл.
- Знал и помнил. И на данный момент не забываю!
- Второе: настраивал ли ты ей мистические телевизионные каналы?
- Не исключено, что в числе более чем сотни настроенных мною каналов есть и мистические. Уверен, что есть и гораздо более «веселенькие», правда не у нее, а уже у меня! О них говорить будем?
- Третье: приобретал ли ты за последние несколько лет без видимой причины и насущной необходимости довольно мощную игрушку в виде машины на радиоуправлении?
- Возражаю, Ваша Честь! Не прокурору решать была ли у меня необходимость в покупке игрушки, о которой я мечтал всю часть своей несознательной жизни!
- Это не просто игрушка! Это орудие преступления!
В ответ на эту гневную реплику Валера лишь комично выпучил глаза и с деланно испуганным выражением лица сделал жест пальцами перед губами, давая понять оппоненту, что больше ни единого неуместного слова с этих губ больше не сорвется.
- Иными словами, покупал.
Четвертое: Использовал ее в непосредственной близости от дома бабы Клавы?
- Да – на этот раз абсолютно серьезно ответил Валера – что греха таить, прям в доме и использовал. Без предварительного предупреждения. То бишь, еще и без спроса.
- Уже лучше.
Пятое: знал, к чему могут привести подобные действия?
- Знал, но не задумывался, пока не привели.
- Замечательно! Остается только выяснить мотивы.
- Да-да! Для меня эта часть нашего процесса тоже обещает стать самой интересной! – снова оживился, поникший было Валера – я не то, что перебивать, я дышать обещаю через раз и тихо, как мышка!
- Вот только не строй из себя паяца! Не тянешь ты на шута. А, если говорить о мотивах, то их может быть несколько…
- А я вот раньше думал, откуда взялось слово «паясничать» и почему оно пишется не через «о», а ларчик-то просто открывался! – не выдержал (не захотел сдерживаться?) Валера.
- Не-пе-ре-би-вай-ме-ня – теряя остатки уравновешенности, практически прорычал Кирилл.
- Все-все-все! Презумпция невиновности – говно! А я умолкаю! – поднял руки к потолку обвиняемый.
- Так вот, мотивов может быть несколько, рассматривать имеет смысл самые вероятные, а, следовательно, и правдоподобные:
сильная личная неприязнь, допустим, на бытовой почве;
корыстные (а почему бы и нет? – постоянного стабильного заработка ты не имеешь, а старушки обычно откладывают немалые суммы «на смерть») побуждения;
ты просто психически неуравновешенный человек и тебе приятно доводить людей до безумия или смерти.

Последняя версия возможного мотива была выдвинута Кириллом спонтанно и очень его заинтересовала.

…а что? Сидишь тут себе сам на сам с Интернетом. Из города почему-то уехал. Мистику, опять-таки, здесь разводишь. Ладно, старикам это впаривать, а мне-то зачем?! Или – еще лучше – ты сам во всю эту чушь веришь! В карликов своих мифических, в смерти таинственные! Может, это ты всех тут к краю подталкиваешь? У тебя какой-то гениальный в своем сумасшествии план осуществляется? Зачем ты стариков в гроб вгоняешь? Какую цель преследуешь? Молчишь? Удивление на лице изображаешь? Ага, теперь улыбаешься – актер, актер! Вот если б ты только талант свой в землю зарывал, так нет же… Что тебе от этих пенсионеров нужно? Ты же не совсем дурак. Ты же работаешь, деньги тебе нужны, зачем тебе в деревне столько денег? Что с ними собираешься делать?
Стоп-стоп-стоп. Вот оно! Сиди на месте. Не двигайся! Прищучил я тебя! Предупреждаю: если только начнешь рыпаться – вырублю и свяжу и таким вот Макаром без дальнейших разбирательств поволоку в милицию!
Что, Валерик, а ведь сложно своими наполеоновскими планами не делиться с умными людьми? Ведь, вроде, и рассказал им все – на блюдечке с голубой каемочкой, можно сказать, преподнес, а они, лопухи, и не понимают-то сути. Или ты думал, что я тебя вполуха слушаю? Или что я не запомню ничего?! Так вот, юный ты наш фюрер, все я прекрасно слышал и все практически дословно запомнил. Как же у меня раньше все в одну картину не сложилось? Это все ты, со своей дружелюбной веснушчатой физиономией – ангелочек, глаза мне отводил. Фермерские хозяйства на бывших колхозных землях ты мне говорил. Паи пенсионерские, переходящие по наследству, говорил…
Кооператив бабы Мани упомянуть не забыл, где все один последний наследует.
Ведь все к одному, Валера. Эх Валера-Валера… Зачем тебе все это? Предупреждаю, не вздумай коленца какие-нибудь выкидывать – я тебя как муху прихлопну, можешь не сомневаться – уж с программистом-то я справлюсь. Подводишь, значит, Валера, ты пожилых людей к смертному одру, чтобы в итоге, последней свою родню в гроб вогнать и все наделы земельные унаследовать. Зачем они тебе? Тут что, нефть или газ под землей? Или ты, ирод, в фермеры записаться решил? Мечта у тебя такая была? И ты к ней по трупам идешь? Да я тебя сейчас своими руками, как куренка придушу!

X
Кирилл сам не заметил, насколько сильно он себя накрутил во время озвучивания своих обвинительных домыслов. Он уже начал свое движение с однозначными намерениями к Валере, но остановился в недоумении – Валера плакал.
Валера плакал от смеха. Слезы градом катились из его глаз. Парень смеялся беззвучно, поскольку сил ни на какие звуки у него не хватало. Слишком много их было потрачено в последние минуты на сдерживание безудержного смеха. 
- Оой… Живоот… – это и все, что смог он из себя выдавить более чем за минуту.
На Кирилла подобное поведение произвело очень и очень отрезвляющее действие. Он остановился, опустил уже занесенные для удушения «изверга» руки и начал, наконец, нормально думать.
Как это часто бывает, после трезвой оценки произошедшей уже ситуации, стало неприятно и даже стыдно. Пока что это был аморфный стыд, он еще не обрел ясных очертаний, но стремился к этому чуть ли не с первой космической скоростью.
Валера, вдруг, резко успокоившись, поспешил замедлить процесс краснения бывшего оппонента:
- Да ты ж, урод, меня линчевать собирался! Лапища вон уже вытянул!
Валера собирался еще что-то присовокупить уже к своей обвинительной речи, но его вновь накрыл приступ хохота.
Кирилл молчал. Уже и ежу было понятно, что наш незадачливый сыщик, пойдя на поводу своей гнилой интуиции, в конечном итоге сел в лужу; в глубокую, широкую, грязную, да еще и с душком.
В это время Валера, все еще красный от смеха, но уже полностью владеющий собой, поднялся со своего кресла, похлопал Кирилла по плечу и кивком головы позвал его за собой на кухню.
Ребята сидели за столом. Перед ними стояла бутылка коньяка (водку Валера в доме не держал), рядом лежали дольки лимона и плитка шоколада. Первым молчание нарушил хозяин дома:
- Повеселил ты меня, дружище. Испугал, конечно, не без того, но и повеселил. Даже не помню, когда я последний раз так смеялся. Наверное, никогда.
- Да, нехорошо как-то получилось…
- Ага! Особенно в том месте, когда ты меня душить собирался! Ну, и с обвинением в массовом убийстве, так сказать геноциде хутора тоже хорошего мало было! – снова заулыбался Валера.
- Не напоминай. Всю жизнь теперь стыдиться буду. Здорово меня накрыло, ничего не скажешь. Но ведь логично же местами было… Правда, я не все ясно помню, особенно те места, где у меня уже эмоции пошли…
- О! Ну тут можешь не волноваться: эти места уже я на всю жизнь запомнил! – снова развеселился Валера.
- Да ну тебя! С кем не бывает…
- Действительно! Ладно, какой бы ты там пурги не намел, но были в твоих рассуждениях, так сказать, зерна истины. Есть в этом деле что-то нехорошее. Дыма ведь без огня не бывает, а дыма ты напустил…
- Ну, хорош уже подтрунивать. Я ведь извинился!
- Кстати, нет – язвительно заметил Валера.
- Извини – как-то совсем по-детски надушись, буркнул Кирилл.
- Принято! Забыли! Хотя бы на сегодня. Так вот само дерево жужжать не может, значит, кто-то в нем жужжит. Давай по порядку.
Кирилл буквально в двух словах объяснил товарищу ход своих мыслей и описал историю и хронологию их появления.
Выслушав его, Валера помолчал немного и включился в эту их новую игру в детективов.
- Многое здесь просто элементарно, дорогой Ватсон! Для начала я возьму на себя смелость объяснить тебе, зачем вообще машинку покупал. Задумка моя была проста как апельсин: на корпус машины крепились телефон с громкой связью и видеокамера, передающая сигнал по радиоканалу мне на монитор. С помощью этой нехитрой и неоригинальной идеи я хотел общаться с бабушкой на случай, если уж очень жарко, например, на улице будет, тогда я не сам пойду к ней, а вот это устройство отправлю. Почему нельзя было просто ограничиться сотовым телефоном? А вдруг она спит? Нехорошо получится – разбудить человека, большую часть времени страдающего бессонницей. Я его потом модифицировать хотел термическим кожухом, зонтом, брызговиками – интересное бы и функциональное получилось бы шпионское устройство!
К сожалению, в день испытаний я, как уже и сказал на допросе, бабу Клаву о готовящихся мероприятиях не предупредил…
Оно как получилось-то: жара стояла тем летом несусветная, дождя не было больше месяца. Мне под кондиционером – нормально, а вот бабушка мучалась, вот я тогда решил и посланника своего опробовать и ее в гости под «кондер» позвать. Сам понимаешь, что когда долго дождей нет пыли на улице много, вот я и обмотал свое изобретение тряпками, какие под руку попались, оставив открытыми только объектив камеру, да динамик с микрофоном на сотовом.
Я тогда, собственно, и сказать-то ничего не успел – бабушка в обморок шмякнулась, когда это мое чудо увидела.
- И, кстати, услышала. И слышала она его не единожды!
- Ну, не знаю, после первого же испытания я сие чудо инженерной мысли разобрал, и доживает машинка свой век уже в образе пылесборника.
Так что, думаю, первый раз ее испугал вид и звук перемещающейся, обмотанной в лохмотья машинки, а потом уже, ее пугали похожие звуки. Или – еще лучше – умирал кто-то, а она потом «вспоминала», что слышала это самое ворчание на кануне. Чем человек старше, и чем больше его одолевают болезни и неприятности, тем он религиознее и тем больше набирается предрассудков. Хотя, зная бабушку, трудно поверить, что она станет выдумывать себе чертика из табакерки. Не того склада человек. Первый раз она испугалась, а второй – взяла бы швабру в руки и…
В общем, насколько я понимаю, все твои догадки строились на этом самом ворчании. Значит, тут у нас тупик. Если бабушка видела своего ворчуна один раз, то здесь лишь я замешан.
Ты своей обвинительной речью показал мне, насколько несуразны могут быть ничем толком не подтвержденные догадки, но я все ж не могу выбросить из головы те следы на шее у бабы Шуры. Я помню, что ты считаешь все это бредом, но ничего не могу с собой поделать – интуиция мне подсказывает, что отсюда нужно отталкиваться!
- Ага, мне интуиция сегодня тоже много чего подсказывала!
- Ну, ты сравнил божий дар с яичницей! У всех интуиция разная.
- То бишь, у тебя божий дар? – не смог не съехидничать Кирилл.
- На лету схватываешь! – не остался в долгу Валера – я, конечно, понимаю, что тут ты мне не помощник, но можно я периодически буду при тебе вслух думать, ты не станешь от этого ядом плеваться?
- Да пожалуйста! Начинай!
- Пока не над чем размышлять, кроме того, о чем я тебе уже и так не преминул рассказать. Буду сидеть себе и наблюдать. И тебя в курсе дела держать. У тебя же аська или скайп есть?
- Ты думаешь, что в ближайшее время ничего особенного не случится?
- А с чего оно должно случаться? Я же говорю, что здесь скучно. Если б здесь часто что-то непонятно творилось, то скучать бы мне было некогда. В любом случае, поживем – увидим. Ты ведь не передумал оставаться на недельку? Хотя после твоих детективных исканий, я с тобой, мисс Марпл, на охоту не пойду.
- Какая я тебе мисс Марпл? – снова насупился, отошедший было от смущения Кирилл.
- Как показала практика – плохая! Понизим тебя до Лестрейда! Помнишь такого? Дядька хоть и недалекий, но зато очень энергичный.
- Слушай, дружище, я ведь таким макаром могу и вернуться к варианту физической с тобой расправы – деланно угрожающе привстал со стула Кирилл.
- Да кого ты лечишь? У тебя ж на лице написано, что ты и мухи не обидишь, душитель ты наш!
- Слушай, давай на время забудем о моих былых бреднях и вернемся к твоим насущным?
- Хорошо, господин Ниро Вульф! Я продолжаю настаивать на том, что смерть твоей бабушки была вызвана не естественным ходом событий. Иными словами, ее кто-то приблизил или ускорил посредством удушения ее чем-то похожим на руки небольшого размера.
- Подожди секундочку. А как можно маленькими руками удушить человека? Разве не нужно полностью пережимать горло, ведь для этого длинные пальцы нужны…
- Тут, как раз, все довольно просто: во-первых, перекрыть кислород человеку можно, просто пережав сонную артерию, и делается подобное даже просто пальцем, при сноровке или условии, что жертва неподвижна, и есть некоторое время. Во-вторых, не факт, что родственница твоя умерла именно от удушья. Я не специалист, но мне кажется, что подобная смерть легко угадывается при внешнем осмотре тела. Не исключено, что у нее, например, сердце не выдержало, когда ее душить начали…
- Знаешь, какая проблема здесь возникает? Такая же, как и у меня, когда я тебя обвинить пытался – мотив. Кому нужно так изгаляться, чтобы лишить жизни и без того на ладан дышащую старушку? Ради чего? Какие мысли возникают? Это не явная глупость со стороны возможного злоумышленника, поскольку дурак не додумался бы до такой странной «приспособы» как «маленькие ручки». Кто в хуторе на подобное способен? Никто. Посторонние в ночь перед смертью бабушки в хуторе были?
- Нет.
- Значит, бабушка в этом, довольно-таки личном, вопросе обошлась без посторонней помощи.
- Между прочим, то, что логично, очень часто бывает неправильным. Кирилл, не забывай, в какой стране, и в какую эпоху мы живем. Здесь и сейчас в большинстве своем логике и здравому смыслу ничего не подчиняется…

Все верно, во время разговора, между подколками и реакциями на них, между высказываемыми фактами и домыслами ребята не забывали наполнять и опустошать рюмки. Бессонная, переполненная эмоциями и переживаниями ночь давала о себе знать – беседа за столом медленно, но верно приближался к нетрезвому разговору на извечные русские темы.

XI
Проснулись товарищи от духоты (истошный петушиный крик Кирилл сквозь сон  вроде бы и слышал, но реагировать на него организм попросту отказался), поскольку Валера, выключив ночью кондиционер, перед сном просто-напросто забыл его включить. Проспав всего несколько часов, очнулись ото сна они практически одновременно: Валере дико хотелось пить, а у Кирилла сильно вспотела шея. Был у него такой бзик – с шеей. Физиология парня была несколько нестандартна: шея, как таковая, в организме почти отсутствовала. Когда на уроке анатомии учитель заявил, что шея любого человека состоит из семи позвонков, Кирилл усомнился и в компетентности преподавателя, и в безгрешности самой науки. Сомнения лишь усилились, когда про жирафа был рассказан тот же семи позвоночный «бред». Увлечение боксом только способствовало визуальному укорачиванию этого посредника между головой и плечами. Способствовало настолько, что как-то раз, на осмотре в военкомате хирург заставил его довольно долго крутить головой в разные стороны, дабы убедиться, что голова, растущая из плеч вообще способна на подобные манипуляции. И вот то немногое, что можно было назвать шеей Кирилла, периодически приносило ему определенного вида дискомфорт. Зимой эта «полоска» люто мерзла: не спасали от этого ни шарфы, ни свитера с «горлом», ибо мерзла она не только на улице, но и дома. Особенно ночью. Чтобы шея ночью чувствовала себя комфортно, одеяло на ней должно было не просто лежать, а лежать мелкими и частыми складочками. В итоге от таких манипуляций с одеялом мерзли оголяющиеся ноги, зато шея не подавала признаком беспокойства.
Ну а летом ненавистная частичка тела потела. Стоило на ней образоваться хоть одной складочке, как вскоре их это складки начинала активно образовываться испарина. И если к холоду привыкнуть Кирилл, с горем пополам, мог, то уж к потению…
Ну, а уж с ощущениями при «сушняке», кои на тот момент цветисто присутствовали у Валеры, большинство и так знакомо.
В общем, проснулись оба наших героя в довольно скверном расположении духа. Вытирая тыльной стороной ладони шею, Кирилл случайно взглянул на окно и не очень-то удивился, увидев сразу за ним Михалыча. Старик, соорудив над глазами козырек из ладоней, вплотную приблизил лицо к стеклу, силясь рассмотреть внутренность дома. Поскольку снаружи света было в разы больше, чем в доме, задуманное Михалычу не удавалось, но дед не сдавался – периодически менял угол обзора, но помогало это слабо.
- Глянь – обращаясь к Валере, кивнул на окно Кирилл.
- Ага, у него сейчас примерно те же проблемы, что и у меня. Скажи ему, чтоб заходил, а то, чувствую, если громко заговорю, голова взорвется.
Михалыч был не из тех визитеров, которым повторять приглашение нужно дважды; за стол он уселся и вовсе без приглашения. Бальзам на его раны в виде холодного пива оказал на старика неожиданное воздействие: Михалыч улыбнулся, закинул руки за голову, вытянул под столом ноги, откинулся на спинку стула и осведомился: «Ну, что расскажете?». Ребята отреагировали на эту фразу по-разному: Валера, на которого пиво еще не подействовало, все еще находился в себе и лишь скривился в ответ, а у Кирилла чуть не отвисла челюсть от осознания того факта, что Михалыч сам не собирается в данный момент ничего рассказывать.
Положа руку на сердце, Кирилл признавался сам себе, что большей частью Михалыч становится ему в тягость, постоянно отвлекая его своими рассказами. Парень уже давно заметил, что существуют люди, с которыми ему приятно общаться, но общение с ними почти всегда длится недолго, и завязывается, когда ты случайно на подобного человека натыкаешься. А есть люди, которые с видимым и даже ощутимым удовольствием крадут у тебя твое драгоценное личное время, подолгу и смачно рассказывая тебе что-то свое. И ведь впрямь как будто подстерегают они тебя повсюду…
Как-то раз, Кирилл даже решил было открытым текстом высказать все накопившееся подобному вору, но его остановила мысль о том, что порой и он сам может оказаться такой же обузой для приятного ему собеседника. Эта мысль сделала молодого человека гораздо терпимее к болтунам и немного сдержаннее и наблюдательнее к собеседникам.
Уже давно замечено, что фраза «Ну, что расскажете?», произнесенная скучающим, или благостно-умиротворенным тоном чаще всего напрочь отбивает желание ораторствовать, но в случае с Михалычем так произойти не могло. Старик готов был слушать и слышать окружающих и это, как минимум, удивляло.
- Да ничего, собственно, из ряда вон выходящего не случилось – бросив на Валеру быстрый взгляд, ответил наконец-таки Кирилл – спали в основном.
- О! Я ж у тебя вчера забыл спросить, как тебе на новом месте спалось! Считается, что сон может вещий присниться. Правда, там не только новое место должно быть, а еще что-то, но я уже не помню что. Это у старух спросить надо. Если что ненужное и пустяковое хочешь узнать, спрашивай у наших баб, они из этой обширной области все помнят; что твой компьютер.
По всему было видно, что словоохотливость Михалыча снова начинала набирать обороты. А потому, как удобно он умудрился устроиться на стареньком стуле, понятно было, что выпроводить его получится ой как не скоро. Все, на что еще можно было надеяться, так это попытаться направить разглагольствования старика в более или менее интересующее собеседников русло. К тому же Кирилл не хотел вспоминать свою первую ночевку в хуторе: вроде бы ничего и не произошло, а осадок на душе остался прямо-таки железобетонный. Поэтому, отчаявшись выжидать в монологе Михалыча хоть какую-нибудь маломальскую паузу, просто перебил его на полуслове:
- А тебе, Михалыч, этой ночью черти былые не снились?
- Снились? Не! Я ж говорю – мне вообще редко что снится. Ничего сегодня не снилось. Мне вот до этих чертей клятых сон последний раз еще в армии снился. Вот погодь, вспомню, какой это год был…
- Не мучайся, и так понятно, что давно это было.
- Давно – согласился старик – потому я даже чертям рад, а то почитай  больше полувека снов не видел.
- А, может, это и не сон был вовсе – наудачу, не обращая внимания на последовавшее Валерино хмыканье, спросил Кирилл.
- Что? Опять про белую горячку втирать мне будите? Я так скажу: если чертика этого видел один я, значит, видел я его во сне. И баста!
- А ты тогда после меня сразу спать пошел?
- А куда мне еще было в такую пору идти? Вестимо, спать.
- Ну, тогда у тебя в моем лице есть беспристрастный свидетель, того, что в тот вечер ты был в вполне вменяемом состоянии, а не в горячке – как-то вкрадчиво проговорил Кирюха.
И Михалыч дал слабину:
- Вот, паря, и я думаю: не приснилось мне это и не привиделось. Чего отпираться-то? Если в бога я верю, то в чертей верить мне и подавно положено. Вон ведь и ты говоришь, что не в хлам я был пьяный. Нет! Что не говори, а не снилось мне это. И не горячка это была. С чего бы это: полвека снов не видеть, а тут – на тебе…
Да и до горячки я еще никогда не допивался…
Я это… я в тот раз не сказал – тут старик внезапно сильно понизил голос так, что сидевший в стороне Валера должен был придвинуться к рассказчику чуть ли не вплотную – он ведь, гад, когда по мне полз, он ведь тяжеленный был! У меня под ним сначала ноги чуть ли не хрустели, а как он к груди начал подбираться, так ребра аж согнулись… Да что рассказывать, смотрите сами – с этим словами старик закатал штанину и предъявил в качестве доказательства свою худую ногу, чей цвет явственно отдавал не то синим, не то фиолетовым.
- Это ж где ты так стукнуться умудрился? – невозмутимо, будто и не слышал предыстории, почему-то тоже шепотом, осведомился Валера.
- В том-то и дело, что нигде. Это от гостя ночного следочки-то – продолжал шептать Михалыч – но раз он тогда сбежал и сегодня ночью не появился, значит, и бояться мне его нечего!
- А чего шепчешь тогда?
Произнесенные в полный голос слова прозвучали как раскаты грома, Михалыч с Кириллом даже немного подпрыгнули на своих стульях, вызвав у Валеры очередную усмешку.
Старик не смутился ни явным расхождением его слов с действиями, ни своей реакции на звук Валериных слов:
- А шепчу я больше по привычке, да от того, чтобы не накликать этого супостата. Я-то я его, может, и не боюсь, а вот заявится он к вам сюда, что тогда делать станете? Я-то отплююсь, а вы чем крыть будите?
- Ну, и мы отплюемся – пришла очередь улыбнуться и Кириллу.
- Так он ваших ребячьих плевков и испугается!
- Хочешь сказать, что ты в свой феерически победоносный плевок всю свою вековую мудрость и пролетарский гнев вложил?
- Вложил – не вложил, а на что угодно об заклад побьюсь, что ни один из вас так бы не сумел.
- Я Михалыча давно знаю – не выдержал, вступил в перепалку Валера – он просто так спорить не станет. Тут нам в любом случае не выиграть: допиться до такой степени мы, пожалуй, не сможем, а его чертей прогнать только врачам под силу.
- Валер, вот я тебя не понимаю – не таясь Михалыча, напрямую заговорил Кирилл – ты ж сам с первого же дня мне в уши дул про то, что что-то неладное творится, фотографии показывал, тезисы выдвигал, а как только стали появляться первые засвидетельствованные подтверждения твоих догадок – ты их в штыки воспринимаешь. Где логика?
- Вот только не нужно меня, мистер Коломбо заставлять заниматься самоанализом – на моей памяти никому это ощутимой пользы еще не приносило. Думаешь, я не понимаю, что все мои сомнения направлены на слишком неправдоподобные вещи? Понимаю, и все мое сознание, весь мой здравый смысл это не приемлют, но логика и интуиция, которые рядом почти никогда не ходят, говорят мне иное. И у меня баланс внутренний. Пусть противоречивый, но баланс. А тут появляется Михалыч и все рушится, да еще и ты на его сторону становишься. И вот тут я превращаюсь в барана и гну свою линию…
Блин, зря мы пивом увлеклись, вон глянь на Михалыча – он уже спать под стол моститься, да и я уже не намного лучше. Ну, да бог с ним, с Михалычем. Я и верю ему, и не верю. Верней верю, но хочу не верить. Все. Мне надо в душ, а то снова спать завалюсь, а потом как зомби по хутору шататься всю ночь придется.
- Подожди, вода в душе-то уже наверняка парная!
- Ну, так я в колодце ведро наберу, да долью в бак.
- А у вас тут еще и колодцы есть?!
- Да у нас вообще как в Греции: есть все, кроме греков и грецких орехов.
- Это такое устойчивое выражение? Потому что деревья ореха я у вас тут видел…
- Можно и так сказать. Ты здесь остаешься или со мной за компанию?
- С тобой схожу. Мне б еще побриться, а то зарос уже немного.
Валера провел рукой по подбородку и щеке, задумался на несколько секунд и выдал вердикт: «Это такое дело, что можно и до завтра потерпеть; здесь ни начальства, ни девушек нет, так что стараться особо не для кого!».
Аргументы показались оппоненту довольно весомыми, и он быстро с ними согласился.
Колодец находился недалеко от душа, и оставалось только догадываться, каким образом Кирилл умудрился в прошлый раз его не заметить. Не смотря на долгие недели летней жары, вода в колодце действительно оказалась довольно холодной: «студеная» – всплывало из памяти редко употребляемое слово, при первом же глотке. В начале Кириллу не в какую не хотелось пить из непонятной ямы непонятную воду, но Валера пил ее с явным удовольствием, даже как-то порыкивая, так что городской житель быстро капитулировал.
Доподлинно не известно, что помогла буйным головам стать еще и ясными: колодезная вода или прохладный душ; главное, что факт был на лицо – от недосыпания и невоздержанности в питие не осталось и следа.
- Вот мы с тобой, Кирюха, опять в самую жару и активизировались.
- Странно, что бабушка твоя не пришла нас будить.
- А она до вечера и не придет – знает, что я после ночной работы поспать должен, так что она даже и не готовила еще ничего. Ты, кстати, как на счет поесть?
- Не то, чтобы очень, но можно было б.
- Тогда пошли назад, я курицу готовить буду. Ты готовить умеешь?
- Умею.
- Тогда тебе особое предупреждение: на кухню не вылазь, за плечо не заглядывай и советы не давай, а то буду злиться и ругаться. Может даже по матушке.
- Убедил. И носа на кухню не покажу, грозный ты наш.
Михалыч к их приходу все еще спал и всем своим смиренным видом давал понять, что в ближайшее время в его состоянии не произойдет никаких особо значимых изменений.
Пока Валера кашеварил на кухне, Кирилл плюхнулся на диван и начал с пультом в руках переключать телевизионные каналы. Не успел он перевалить за седьмой десяток, как Валера с кухни заявил, что кушать подано. Удивляясь скорости и, следовательно, качеству сервиса Кирилл безропотно отправился на зов. Зашел на кухню он со словами: «Ну ты прям электровеник…» – но закончить фразу у него не получилось, не смотря на довольно подозрительную скорость приготовления, Кирилл все ж ожидал увидеть отварную, зажаренную или запеченную курицу (мало ли: может там какая скороварка или пароварка есть?). Нормальную такую не слишком старую настоящую деревенскую курицу. Однако от курицы на столе не было и следа. Был только намек на нее, причем намек довольно прозрачный, а именно: несколько поджаренных на сковороде полуфабрикатов в виде куриных ножек. Кирилл не знал плакать ему или смеяться.
- То есть вот это ты называешь гордым словом «курица»? – выбрал второй вариант Кирилл.
- Ты погоди смеяться, Агата, ты наша, Кристи! Ты погоди! Чужое добро каждый обхаять рад! Ты б сначала попробовал, а потом бы уже и издеваться начинал!
- Да я вообще не пойму, зачем тебе при такой бабушке полуфабрикатами травиться? Ну, ладно, ты меня травануть хотел, местами я этого заслуживаю, но ты ведь и из расчета на себя готовил!
- Послушай меня, в этих полуфабрикатах довольно много мяса. Если хочешь знать, то это лучшие полуфабрикаты из всех, что я пробовал (а пробовал я много). А что касается бабушки, то тут все просто: любому человеку периодически хочется съесть или выпить какую-нибудь неполезное и не супер-вкусное. У меня это – полуфабрикаты.
- А у меня – лапша быстрого приготовления – покаялся Кирилл.
- И ты еще после этого надо мной смеялся? Чудовище – улыбнулся Валера.
- Ладно, думаю, что пора приступать. Приятного тебе аппетита.
- Погоди, ты когда-нибудь задумывался над этой фразой?
- Какой? – не сразу понял товарища Кирилл.
- «Приятного аппетита». Что такое аппетит? Не задумывался никогда? Я вот не так давно задумался. По Далю аппетит в переводе с латинского означает «позыв на пищу, на еду; голод…». Как может быть приятным «позыв на пищу» и уж тем более – «голод»? Если вдуматься, то очень глупая фраза! Согласись!
- Вот поем, а потом и подумаю!
Блюдо действительно оказалось довольно вкусным и даже мясным. Не прошло и четверти часа, как перед ребятами уже стояли пустые тарелки.
Первым нарушил сытое молчание Валера:
- Раз перед едой ты не опротестовал свое звание Агаты Кристи, то и посуду мыть тебе. Глядишь, за одно еще какой детективный сюжет придумаешь!
- Ты прям как Маугли…
- В смысле? – проявил заинтересованность Валера.
- Дергаешь смерть за усы! – скорчил комично-страшную рожу Кирилл.
- Давай-давай – направь весь свой гнев на борьбу с загрязнением посуды!
Кирилл открыл было рот, чтобы по возможности достойно ответить своему визави, но его неожиданно перебили. Причем перебили в стихах:

- Прошу, незнакомец, не лей
  Ты слез над могилой моей.
  Как в радости, так и в беде
  Я был равнодушен к воде!

Стихи эти произносил ни кто иной, как Михалыч. Валера, не оборачиваясь, без малейшего удивления, строго заявил, что пиво закончилось. И даже если Михалыч начнет фокусы показывать или колесом тут ходить, материализоваться из воздуха оно все равно не сможет. Кириллу же, пораженному новой открывшейся ему гранью старика, Валера поспешил все разъяснить:
- У Михалыча любимая, а может и единственная, книжка – сборник испанских классических эпиграмм. В переводе, конечно же. Не знаю, как она у него оказалась и почему приглянулась, но помнит ее старик наизусть.
- И как часто он их цитирует?
- Да как понадобится ему что-нибудь, так и цитирует. Исключительно в корыстных, так сказать, целях. Можно сказать, что в данном конкретном случае искусство состоит на службе у настоящего приспособленца.
- Ну, ты там того, полегче – насупился Михалыч – что я, виноват, что с похмелья мне они лучше всего вспоминаются?
- Твоя правда, Михалыч, не виноват ты в этом – пошел на попятные Валера – но пива все равно больше нет – кончилось.
На это Михалыч, как бы под нос себе, но вместе с тем довольно громко и разборчиво продекламировал:

- Лежащий в гробу ростовщик
  Не стал исключеньем из правил:
  Он все, что награбил, оставил.
  Какой сердобольный старик!

- Михалыч, ты неисправим! Если хочешь, можешь сам посмотреть в холодильнике. Что найдешь спиртного – все твое.

На что Михалыч не преминул, правда, уже пятясь к холодильнику, ответить:
- Скупой Томас (стряслось такое чудо)
  Во сне калеке подал два эскудо.
  Воспрянув ото сна, решил Томас
  Отныне спать, сомкнув один лишь глаз!

Как только отзвучало последнее слово, Михалыча как ветром сдуло. Увидев все еще не прошедшее удивление на лице Кирилла, Валера еще раз взялся разъяснить ситуацию: «Я за второй год и сам всего третий раз подобное наблюдаю, так что тебе повезло, но длится это не долго и вряд ли в ближайшее время еще повторится».
- Почему?
- Потому что в холодильнике есть пиво. Михалыч сначала его выпьет, а потом обидится, и разговаривать в моем присутствии не будет. А когда обида у него пройдет, пройдет и настроение декламировать эпиграммы.
- Я поражаюсь: ты всегда так категорично говоришь. Я всегда считал что умные люди не могут быть чересчур категоричными… Какой напрашивается вывод?
- Элементарно, ты ошибался – улыбнувшись, подытожил Валера.
- Кто б сомневался – тоже с улыбкой согласился Кирилл и принялся наконец-таки за мытье посуды, посчитав, что это справедливо, поскольку в приготовлении еды он участия не принимал.
Закончив возиться на кухне, Кирилл начал искать Валеру и нашел его в так называемом кабинете. Тот сходу заявил, что нашел хорошую сетевую игрушку и Кириллу нужно бежать за ноутбуком. Все отговорки гостя мол, ноут старенький и не потянет, были пресечены на корню. В общем, Кирилл отправился за ноутбуком. Бабы Клавы в доме не было, вкусным ничем не пахло, поэтому и отвлекаться особо было не на что. Единственно, парень вдруг вспомнил о телефоне, который уже больше суток не брал в руки, и попытался его найти. Попытки быстро увенчались успехом, и мобильник нашелся на диване под подушкой. Никто не звонил и не писал, за исключением двух смс от оператора с предупреждением о возможной надвигающейся буре и откровенным спамом. Тем не менее, аккумулятор уже разрядился более чем на половину. Немного поколебавшись, парень бросил к ноутбуку в сумку еще и зарядное устройство для телефона.
Вернувшись к Валере, Кирилл первым делом предупредил хозяина, что намерен злостно воспользоваться халявной электроэнергией, и, не дожидаясь ответа, тут же поставил телефон на зарядку.
Игра оказалась довольно увлекательное, и не исключено, что продолжаться она могла сутки на пролет, но еще до полуночи (бабушка Клава к тому моменту уже дважды наведывалась с чем-то съестным) Валеру оторвал от монитора звонок. Звонил заказчик, он же работодатель. Валера получил небольшой, несложный, но важный, срочный и, как следствие, высокооплачиваемый заказ. Разводя руками, Валера сохранил игру и вышел из нее, Кирилла выкинуло автоматически. Только тут он понял, как с непривычки от долгого сидения за монитором и напряженного всматривания у него устали глаза. Кирилл осознал, что скоро уже полночь, а прошлой ночью он практически не спал. Валера, тем временем, закончил свои какие-то приготовления и приступил к непосредственному выполнению заказа. Гость его тихо поднялся и, оставив к комнате все пожитки кроме зарядившегося под завязку телефона, вышел на улицу. Увлеченный работой Валера не заметил Кирилла, ни когда тот забирал у него из-под носа свой телефон, ни когда он закрывал за собой дверь-сетку.
На улице было уже темно, но все еще довольно душно. Свет в доме бабы Клавы не горел, и Кирилл решил не беспокоить никого понапрасну, а снова переночевать в доме бабушки, если там осталось постельное. Хотя, какая разница? Было бы желание, а заснуть можно практически в любых условиях. А желание было и росло оно в геометрической прогрессии.
На этот раз Кирилл сразу запер дверь и на крючок, и на засов. Постельного белья на кровати не оказалось, зато перина с подушкой были на месте, и это радовало.
Пока Кирилл думал о том, стоит ли ему раздеваться или нет, пытаясь одновременно выставить на телефоне будильник, организм все сам за него решил, в полусне повалившись на кровать.

XII
Сон – штука хорошая, но странная. Порой, ни с того, ни с сего просыпаешься и лежишь – пялишься в потолок как дурак, а порой спишь, и проснуться никак не можешь. Однако каким бы крепким и беспробудным сном не спал человек, инстинкт самосохранения в мгновение ока не оставит от грез и следа. Позже, вспоминая детали и пытаясь анализировать ситуацию, Кирилл решил, что именно инстинкт заставил его в тот миг открыть глаза…
Когда ты открываешь глаза и не только видишь, но еще и каким-то шестым чувством сознаешь, что через мгновение на тебя кто-то набросится, у тебя есть только два выхода: окаменеть от страха или развить кипучую деятельность в плане самообороны. Подумать у Вас времени не будет, раздумья в подобной ситуации тождественны первому выходу. Кириллу в тот момент повезло как минимум трижды: он видел момент нападения, он точно знал, что опасность более чем реальна и, наконец, до нападения было еще целое мгновение.
Кирилл спал, лежа на спине. За отведенное ему время, парень успел прижать подбородок к груди и поднять вверх ближнее к нападавшему плечо. Первые несколько секунд борьбы Кирилл помнил как-то очень странно. Нет, помнил он их довольно отчетливо, но вот все ж было у него при этом ощущение какой-то нереальности, присущей скорее сну, чем яви. Все, что Кирилл успел сделать в первую секунду, было совершено неосознанно – помогли старые боксерские навыки, а вот дальше пришлось не только действовать, но и думать. Нападали на Кирилла сбоку и пусть заочно, но знаком парень с нападающим был: на грудь сонной жертвы навалился недавний «гость» Михалыча – тот самый «мужичок с ноготок». Он что-то злобно и недовольно бормотал, пытаясь дотянуться до шеи. Не смотря на свои маленькие размеры, он был действительно очень и очень тяжел – грудь Кирилла буквально сжали тисками, когда нападающий на нее навалился и начал пытаться протиснуть свои скрюченные пальцы к горлу. На эти бесплодные попытки у твари ушло несколько секунд, мышцы Кирилла как будто окаменели, и никакая сила не могла заставить его оголить шею. Левой рукой он пытался оттолкнуть противника или хотя бы удержать его на расстоянии, а правой попытался нанести удар в область со всех сторон заросшей волосами головы. Поскольку Кирилл все еще лежал на спине, да к тому ж еще и вдавленный в перину, удар получился довольно слабым, и это буквально спасло парня, поскольку руку тотчас же пронизала острая боль – впечатление было такое, что бьешь кирпичную стену. Когда до агрессора, наконец, дошла вся тщетность его усилий, он, не обращая ровным счетом никакого внимания на сопротивления Кирилла, изменил тактику – начал переползать на другую сторону, туда, где шея с боку еще не была прикрыта плечом. Кирилл поспешил исправить это досадное недоразумение и сразу же стал похож не то на ежика, не то на черепаху – голова настолько усердно ушла в плечи, что казалось – даже уши, и те спрятались. Видя это, неудачливый душитель остановился на полпути, устроился прямо посередине груди Кирилла и попытался, не отводя его плеч от шеи, протиснуть в стык пальцы. Из-за жары и ожесточенного сопротивления парень здорово вспотел, и каменные руки противника медленно, но верно преодолевали миллиметр за миллиметром. Осознавая это, Кирилл попытался еще раз ударить убийцу, но результат остался прежним. И тогда, вспомнив приемы уличной драки, периодически даваемые тренером (бокс, конечно, хорошо, но порой уж очень благородно и, следовательно, глупо), парень просто с силой ткнул указательным пальцем в глаз нападающему. Незваный, с позволения сказать, гость до этого момента абсолютно не интересовался атакующими действиями Кирилла. Либо ему было не до этого, либо злодей был уверен, что жертва просто не может нанести ему сколь либо значимых повреждений. В любом случае он был неправ – в любой броне модно найти брешь. Ахиллесовых пяты у нападающего было как минимум две (а, точнее, уже одна) и обе они были на лице.
Кирилл наносил этот удар уже без всякой веры в его эффективность, он уже практически слышал хруст ломающегося пальца, но в это мгновение, не встретив по пути никакой преграды (противник даже моргнуть не удосужился) погрузился во что-то мягкое, но упругое. Пальца нападающего, уже вплотную приблизившиеся к намеченной цели, сначала остановились, а потом и вовсе были вырваны наружу. Все-таки какие-то рефлексы работали и у этой твари – она тянула свои руки к тому месту, где находился очаг боли. Видимо, ощущение боли было для этого странного создания либо новым, либо хорошо забытым старым. Трудно сказать, находилось ли это существо в тот момент в шоковом состоянии от боли или оно было просто дико удивлено и обескуражено случившимся, наступление свое оно прервало на довольно приличное время. Воспользовавшись предоставлено передышкой, Кирилл поднатужился и столкнул супостата с груди, а заодно и с кровати. Однако противник был не так прост, как выглядел: падая с кровати, он ухватился курой за край и тут же вскарабкался обратно. Кирилл уже ждал его, но все ж на секунду замешкался, осознав, что враг теперь надвигается на него, накрепко смежив веки. Кирилла обдало жаром – парень почувствовал, что у него появляется шанс на спасение. Злобный карлик двигался хоть и медленно, но довольно уверенно, видимо, хорошо ориентировался на слух или запах, а может – на то и на другое. Привстав на колени, схватив в одну руку подушку, Кирилл, стараясь дышать как можно тише, стал ждать подходящего момента, и когда оппонент, делая шаг, только начал переносить вес на переднюю, еще не нашедшую опору ногу, парень с силой ударил врага торцом кулака по лодыжке. От прилива новой волны радости Кирилл даже не почувствовал боли в ушибленной руке: удар оказался нужной силы и пришелся в нужный момент и в нужное место – противник заваливался набок. Не теряя ни секунды, Кирилл геройски накрыл его подушкой, и навалился на нее всем телом. Но и этого парню показалось мало, он спустил руки вниз и, ухватившись за борта кровати, начал что есть силы вдавливать себя в подушку. Силы было много – организм не жалел адреналина, кровь стучала в висках. Кирилл уже практически поверил в победу, как вдруг почувствовал, что руки его больше не сгибаются в локтях, а находятся навытяжку, и пальцы вот-вот соскользнут с опоры – противник поднимал его вверх вместе с подушкой. Понимая, что и дальше из его затеи ничего хорошего не выйдет, Кирилл соскочил с подушки и сразу же спрыгнул с кровати. Единственно верным способом спастись теперь было банальное, но эффективное бегство. С крючком на двери беглец справился быстро, а вот засов, как назло, переклинило…
И тут Кирилл запаниковал: спасение было так близко и вдруг оказалось так далеко. Уже практически в истерике парень пытался расшатать идиотский заклинивший непонятно где деревянный брусок. В себя героя привела несильная боль в руке и довольно громкий треск разлетающегося от удара о стену стула. Что ж, первый раз недавно окосевший карлик промахнулся, но судя по его стремительному движению ко второму стулу, вторая попытка была не за горами и грозилась оказаться куда более успешной. Оставаться на одном месте нельзя, но и, бегая по комнате, засов не откроешь…
- Что тебе от меня нужно – с большим трудом надсадным шепотом задал глупый вопрос Кирилл.
И так было понятно, зачем сюда явился нападающий, но в подобной ситуации, наверное, любой вопрос звучал бы глупо и остался бы без ответа. Атакующий не реагировал ни на какие раздражители, он пытался притворить в жизнь задуманное. И, что греха таить, скорее всего, это ему это рано или поздно удалось, но когда довольно ловко и грамотно зажатый в угол Кирилл уже потерял всю надежду на спасение, его осенила догадка: «Если Михалыч спасся от него плевком, то должно это сработать и у него!». То, что старик уверял, будто ни чьи другие плевки ночного разбойника не остановят, Кирилл на тот момент предпочел не вспоминать.
Естественно, во рту было сухо, как в пустыне, но что-то Кирилл все-таки смог насобирать и впервые в жизни откровенно пожалел, что не является заядлым курильщиком: как метко и смачно они обычно плюют на улицах! Подпустив противника поближе, парень, нагнувшись, выплюнул все накопления в сторону противника. Слюна, подобно шрапнели разлеталась на довольно широкий радиус и в нескольких местах попала на карлика – тот отпрыгнул, чуть ли не на метр и начал быстро стирать ее рукавом. Затем злодей остановился, как бы прислушиваясь к ощущениям, и его заросшую окривевшую физиономию украсил оскал, который должен был, видимо, изображать улыбку – слюна этой добычи не причинила ему ни малейшего вреда. Единственным полезным результатом от этой попытки явилось то, что Кирилл успешно выбрался из угла, в котором только что был надежно заперт. Однако, больше рассчитывать парню было не на что: кричать он не мог, к двери его противник не подпускал, и то, что в конце концов Кирилл скора вновь окажется загнанным в угол, сомнений ни у кого из собравшихся в комнате не вызывало. Подобно хватающемуся за соломинку утопающему, наш герой все еще тешил себя надеждой, что ночной гость с рассветом исчезнет. Но вот как скоро наступит рассвет было не очень-то и понятно, поскольку ставни были еще с дневного времени закрыты снаружи, часов нигде не было видно, а времени, как он нутром чуял, оставалось очень мало. Кириллу еще повезло, что он заснул, не потушив свет, а то в потемках бегал бы он недалеко и недолго…
Противник тем временем, учась на собственных ошибках, прижмурившись, раскинув руки, грамотно используя меблировку и планировку комнаты, снова начал наступление. Не прошло и нескольких минут, как Кирилл снова оказался в углу без малейшей надежды на спасение. Все, что ему оставалось – это молиться. Ни одной молитвы он не знал и делал это как умел. Он ждал чуда, и чудо свершилось: карлик уже снова тянул к нему руки с явным намерением повалить на пол и продолжить прерванное занятие, как вдруг вся комната наполнилась петушиным ором. Карлик, воя и как бы причитая, заметался из стороны в сторону и вдруг как будто провалился под пол. Не теряя ни секунды, перепрыгнув то место, где только что находился уродец, Кирилл опрометью бросился к двери. На этот раз засов поддался сразу и парень со скоростью света бросился на улицу.
Окрыленный успехом, но все еще дико напуганный, он успел сделать два шага, прежде чем остановиться. А остановиться он был вынужден по одной просто причине: на дворе было непроглядно темно.
«Почему в темноте орал петух? Куда он делся? Куда делся карлик?» – все эти вопросы пришли позднее, в тот момент стояли только два вопроса: «Где сейчас наиболее безопасно и как туда добраться?». Думал Кирилл не долго, поскольку глаза очень быстро привыкли к темноте, которая, кстати сказать, была не такой уж и непроглядной, как сразу показалось, и парень со всех ног припустил к дому Валеры. У дверей он немного отдышался и без стука зашел. Валера сидел напротив входа, демонстративно смотрел на наручные часы и вид имел самый, что ни на есть самодовольный. Его лицо в тот момент являло собой жизненное кредо любой среднестатистической сволочи: «Сделал гадость – жизнь в радость!».

XIII
Настолько ехидным было выражение лица, что Кирилл даже на время позабыл о своих насущных проблемах и только и смог, что вопросительно повести бровью.
- Вообще-то, я ждал тебя минут через шесть-семь, но ты, видать, со сна быстро соображаешь! Надеюсь, опять физической расправой мне грозить не будешь? А то что-то уж больно ты странно выглядишь.
На секунду Валера замолчал и всмотрелся в лицо Кирилла, выражение его собственного лица при этом очень быстро менялось.
- Кирилл, дружище, что-то случилось?
- Случилось. Подожди. Это, значит, ты поставил на сигнал будильника петуха, и время – на ночное?
- Да. Ты скажи, что у тебя случилось? На тебе лица нет.
- Не удивлюсь… Спасибо тебе, Валер. Кажется, ты меня слегка спас…
- Бог мой! Ты, в конце концов, мне что-нибудь объяснишь?!
И Кирилл объяснил – рассказал, как все было, не упустив не малейшей детали. Оказалось, что он запомнил все даже лучше, чем можно было рассчитывать все мелочи (видать, с перепугу) накрепко укоренились в его памяти. Конечно, речь эту от первого лица надо было слышать, но не менее увлекательно было и смотреть на то, как отвисает челюсть Валеры, а брови его одна за другой на перегонки мчатся к макушке.
Когда Кирилл только начинал свой монолог, Валера еще сомневался: верить ему или нет, шутника долго не покидала мысль о том, что эта история – своеобразный розыгрыш, месть за шутку с будильником. Но придумать такую историю за пару минут, прошедших между побудкой и приходом Кирилла было, как минимум, очень трудно...
Рассказчик же говорил с таким выражением лица и сопровождал свое повествование такой темпераментной невербаликой, что не поверить ему было просто невозможно.
Когда Кирилл в своем рассказе дошел до момента с плевком, он вдруг неожиданно для самого себя вспомнил, что усмотрел на волосатом лице карлика проплешину в районе подбородка, и тут же высказал догадку, что именно туда плюнул ему меткий Михалыч.
На этом же месте монолог был прерван торжествующим криком Михалыча: «Вот теперь-то вы мне поверили! Белая горячка! Как же! Выкусите!».
Оказалось, что забытый всеми старик всласть выспался после злоупотребления находками в холодильнике и как раз успел к самому началу рассказа.
Покорно выслушав упреки Валеры в том, что говорить «Выкусите» в его Почтеннов возрасте – верх неприличия, Михалыч смерено предложил собеседнику не встревать в рассказ Кирилла со всякими глупостями в виде псевдо нравоучений (правда, сказано это было несколько иными словами, но суть от перефразировки изменений не претерпела).
Как только Кирилл завершил, наконец, свое чуть ли не театрализованное повествование, в комнате воцарилась прямо-таки мертвая тишина. Слушателям, при веем желании, очень сложно было поверить в реалистичность описанных событий, и Кирилл их прекрасно понимал. Его самого последние минуты не раз уже мучил вопрос: точно ли он не спит в данный конкретный момент? От ответа на этот вопрос могла зависеть судьба его, уже и без того покачнувшегося, душевного равновесия. Словно прочитав мысли друга, Валера встал, подошел к Кириллу и довольно ощутимо ущипнул его за внутреннюю сторону предплечья – Кирилл поморщился от боли. Удовлетворенно кивнув, наш естествоиспытатель проделал тоже самое с Михалычем, и, дождавшись ожидаемой реакции, благосклонно кивнул.
- Что ж – подытожил он – двух опытов вполне достаточно: мы не спим.
- А может как раз таки это и есть твой сон? – ехидно осведомился Михалыч.
- Ну, уж нет – встрял Кирилл – я могу быть гарантом того, что если это и сон, то уж точно не Валеры!
- Успокойтесь. И ежу понятно, что мы не спим, и что с ума мы пока не сошли, потому как еще Успенский в свое время подметил, что с ума поодиночке сходят… И вот уже отталкиваясь от этих двух неоспоримых фактов и нужно действовать.
- И что ты предлагаешь предпринять? – Кирилл смотрел на Валеру усталым и безынициативным взором; слишком много за очень короткий срок ему пришлось сегодня пережить – организм стал давать сбои и начал видимо с мозга.
- Для начала нужно не спать по ночам. Раз эта сволочь исчезла при петушином крике, значит, это ночная сволочь. Следовательно, ночью нам нужно не только бодрствовать, но и держаться всем вместе, да к тому ж еще и стараться не особенно слоняться по полу, раз это чудо-юдо сквозь полы проходить умеет.
- Так может он тогда и через стены ходить умеет? – все еще пытался мыслить Кирилл.
- Логично, вероятно, но не факт. Не перебивай, отвлекаешь меня от главного. А главное для нас – это его обездвижить и дать Михалычу его заплевать.
- Один могу не справиться – счел своим долгом предупредить Михалыч.
- Вот это самый интересный вопрос: почему твоя слюна для него как кислота, а плевок Кирилла – как слону укус комара?
- Чего не знаю, того не знаю. Ты ж у нас умный, ты и думай! К тому ж, не факт, что слюна Михалыча для него смертельно опасна: пойдет он волдырями, а дальше-то что?
- Ну, ты знаешь, предполагать можно что угодно: например, что в организме Михалыча могут находиться и другие жидкости, опасные для карлика.
В ответ на это предположение Кирилл не смог не улыбнуться, представляя, как Михалыч со спущенными штанами гоняется паникующим из-за страха и неопределенности карликом.
Тем временем, выждав небольшую паузу, Валера продолжил:
- Я предлагаю, до наступления ночи, постараться выжать из нашего смертоносного Михалыча как можно больше жидкостей. Михалыч, миленький, постараешься?
- Ну, чем смогу – помогу. Тока пивка нужно побольше…
- Пивко у нас твоими стараниями закончилось. Ехать за ним далеко, и займет такое предприятие не меньше, чем полдня. Значит, пить придется воду, ну или там – чай, а со слюной проблема тоже решаема.
- Как стоматолог отсос ему вставишь – не удержался от ехидства Кирилл.
- Зачем? Сам сплевывать будет. Мы его кормить сегодня не будем, я тем временем с какого-нибудь кулинарного сайта фотографий блюд накачаю. Потом, ближе к вечеру, мы ему эти фотографии покажем – он нам стаканчик-другой и наплюет!
- Смотрю я на Михалыча – начал Кирилл – и вижу, что ему твоя идея не очень-то и нравится. Давай рассматривать долгосрочные перспективы. Если этой ночью никто не появится, ты, наверняка, захочешь новых жидкостей, поскольку старые могут оказаться недейственными. Значит, придется Михалыча еще день голодом морить, ведь он у нас с такими тенденциями и неделю не проживет, не будем, кстати, забывать еще и о ночном бодрствовании: нам то нормально, а для него – стресс.
Выслушав Кирилла, Михалыч медленно и с достоинством кивнул. Ему явно нравилось чувствовать себя значимым, не будучи при этом пьяным.
- Готов выслушать твои конструктивные предложения – не стал упираться Валера.
- Получать слюну не посредствам фотографий с едой, а с помощью, например, переливания самогона из одного стакана в другой.
- Нет! Уж лучше не есть! – рьяно запротестовал Михалыч.
Вспомнив, что дело происходит в демократическом государстве, провели голосование, и Михалыч был вынужден подчиниться мнению большинства.
Времени решили даром не терять и отрядили Кирилла к бабе Клаве за самогоном. Почему именно Кирилла? Вероятность того, что данную миссию сможет выполнить Михалыч, была равна нулю в силу сразу двух обстоятельств:
1.Михалычу бы просто не дали бы вожделенного напитка;
2.Если бы он и смог добыть искомое, то получить слюну все равно не удалось бы – уничтожил бы раздражитель, не донеся до штаб-квартиры.
Валера дал себе самоотвод, мотивируя это тем, что у бабушки никогда самогона не просил и выглядеть это будет странно и подозрительно. Кириллу такие доводы показались неубедительными, но ради общего дела, спорить он не стал и покорно принял возлагаемую на него миссию. Через пару часов он уже стучался в дверь.
На сей раз, бабу Клаву удалось застать дома. Поскольку она недавно перебирала старые фотографии, то теперь, что логично, она наводила порядок в своих религиозных «талмудах». Почему логично? Потому что на фотографиях она увидела и еще раз вспомнила дорогих ей уже умерших людей, и сама задумалась и он них, и о том, что у нее самой уже не за горами… Вот и села перебирать скопившиеся за годы жизни листочки да тетрадки с молитвами.
Кириллу без лишних расспросов она выдала литровую пластиковую бутылку, предупредив, что она крепкая, градусов в шестьдесят. Кирилл хотел сразу уйти, но взгляд старушки заставил его задержаться. Баба Клава смотрела и на него и, вместе с тем, в никуда. Парень хотел было спросить, все ли у нее в порядке, как она сама с ним заговорила:
- Я тут перебирала у себя. Нашла листок с двумя молитвами. А потом и в тетради их же прочитала, видимо, переписала когда-то и позабыла. Так мне этот листок, вроде как, и не нужен, а выбрасывать такое не следует. Возьми его себе: никогда ведь не знаешь, что и когда может в жизни пригодиться.
Не давая Кириллу и слова сказать, она удивительно быстро подошла к нему, вложила в руку несколько раз сложенный пополам листок и снова вернулась к прерванному его приходом занятию. Кирилл тихо поблагодарил старушку и вышел, в одной руке держа молитву, а в другой зеленого змия. Поставив бутылку на землю, парень развернул лист и здорово удивился. Во-первых, он ожидал увидеть рукописный текст, а в руках у него явно был какой-нибудь десятый ксерокс когда-то распечатанного листка. Второй причиной для удивления послужила подборка молитв на листе. Как и говорила старушка, их было всего две, но обе они были как нельзя к стати:

Молитва перед сражением
Господи Сил, с нами буди: иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы. Господи Сил, помилуй нас.
Суди, Господи, обидящия нас, побори борющия нас. Прими оружие и щит и восстани в помощь нашу.
Всесвятая Богородица, во время живота моего не остави мене, человеческому предстательству не ввери мя, но Сама заступи и помилуй мя.
Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим.

Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящи Его.

Молитва от страха
Взбранной Воеводе Победительная…:
Взбранной Воеводе Победительная, Яко избавльшися от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои Богородице: но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: радуися Невесто Невестная.
Всемогущий Боже! Час твоей славы настал: умилосердись надо мною и избавь великого несчастья. На Тебя возлагаю мои надежды. Сам же я беспомощен и ничтожен. Помоги мне, Боже, и избавь меня от страха. Аминь.
Господи! Буди Воля Твоя.
Благословен и Свят Бог во всех делах Своих.

До дома Валеры идти было слишком недолго, и поэтому Кирилл размышлял, остановившись сразу за калиткой двора бабы Шуры. «Кое-где нормальным языком написанное, а местами, не то, что выговорить, прочесть без запинки сложно. Как будто, разные люди писали и ту и другую» – размышлял Кирилл, двигаясь к штаб-квартире и пряча листок в карман шорт.

XIV
Самогон пах довольно основательно, но слюна у Михалыча выделялась почему-то как-то хиленько. Старик утверждал, что забыл вкус «этой пакости», и ему нужно его вспомнить, чтобы слюноотделение стало поактивнее. Ребята, чувствовали, чем дело пахнет и доводам хитреца не внимали. Утешало то, что сосуд с другой жидкостью был заполнен минимум на две трети. Михалыч еще долго потом хвастался невольным слушателям тем, как четко работает его уже не молодой организм: «В туалет хожу не то, что по минутам, а прямо-таки по секундам!» – поднимал он вверх указательный палец.
Пока Кирилл ставил опыты над Михалычем, Валера бродил по округе в поисках материала, с помощью которого можно было бы обездвижить карлика. Каким конкретно образом наши стратеги собирались это сделать, было пока не до конца ясно и им самим. Радовал уже тот факт, что один раз Кириллу удалось таки лишить эту нечисть (Михалыч настаивал на потустороннем происхождении карлика, а ребята особо и не спорили) равновесия. Однако были и неприятные моменты. Валера попросил Кирилла еще раз повторить всю историю с начала и записал ее на компьютер с помощью микрофона, затем сам добавил то, о чем Кирилл упоминал в первый раз и забыл сказать сейчас. Вдумчиво и внимательно переслушав несколько раз получившуюся историю, Валера пришел к неутешительному выводу: «обучаемость» у карлика была просто запредельной. Он практически мгновенно учился на своих ошибках. Если рассматривать два случая его нападений, то видно, что на Михалыча нападал глупый и примитивный дилетант, в то время как Кирилл столкнулся уже чуть ли не подготовленный по спецпрограмме диверсант. А, исходя из дальнейшего его поведения с Кириллом видно, что «поумнел» карлик не в течение двух суток, что давались ему на передышку, а сразу – по ходу встречи. Получив в глаз, он начал повторную атаку, зажмурившись. Упав сослепу от подсечки, в другой раз атаковал на расстоянии, бросая стулья, а, приближаясь, прикрывал целый глаз пальцами так, чтобы и видеть жертву, и обезопасить единственный оставшийся невредимым орган зрения.
- Уже когда ты рассказал, что нападал он на тебя с боку, я понял, что эта тварь учитывает свои ошибки – продолжал рассуждать Валера – он не дал тебе времени проснуться, не дал, как ему казалось, шанса даже пошевелиться, не то, что бы плюнуть. А ведь судя по дальнейшему поведению, он явно боялся твоей слюны. Помнишь, как он обрадовался, когда твой плевок ему ни капли не навредил?
Кирилл в ответ молча кивнул. Большего, для продолжения мысли, Валере и не требовалось.
- Когда он не смог силой дотянуться до шеи, то включил соображалку и прибегнул к хитрости… В общем, уступает он нам разве что только размерами, ну, еще у нас все-таки коллективный разум, а он, смею надеяться, в одном экземпляре. Что меня еще очень сильно смущает, собственно, больше всего смущает, так это его уход. Как так можно просто взять и уйти сквозь пол? Как-то это с законами физики врозь идет.
- Так я ж говорю, что нечисть это – внес свою лепту в мозговой штурм Михалыч – куда ж ей, как не сквозь землю проваливаться, деваться? Зря вы все это затеваете: нужно подкараулить его, водой святой облить, да крест нательный ко лбу ему приложить и не станет аспида!
- Ты считаешь, что святая вода его обездвижить сможет? – спросил Валера
– как вариант, можно рассмотреть… только где ее к вечеру взять? Опять Кирилла к бабушке посылать?
- Подожди, Валер, если он может сквозь пол пройти, а ничего кроме как связать его мы не придумали пока, где гарантия, что он и сквозь проволоку или там веревки не пройдет?
- Гарантии, Кирюх, нету, но посуди сам: если б он мог через все, что хочет проходить, разве стал бы он к тебе сбоку подбираться? Он бы тебя тепленького сзади через кровать схватил бы и поминай, как звали.
- Сплюнь!
- Не, это тебе к Михалычу, сегодня он у нас за всех сплевывает!
Шутка отчего-то показалась всем очень смешной. Видимо, нервы шалили у всей честной компании.
- Подобьем итоги – сказал Валера, создавая на рабочем столе компьютера текстовый файл и составляя в нем список. У нас есть три возможных орудия борьбы с так называемой «нечестью» (перечислим их в порядке убывания вероятности эффективности):
1. Слюна Михалыча – средство верное, проверенное.
2. Святая вода – судя по тому, что законы физики в данной ситуации периодически попираются, то логично предположить, что законы божьи тут будут как нельзя к месту.
3. Пардон, моча Михалыча – наверняка не сработает, зато она из него и ее у нас много.
Что нам нужно?
а) крепкая веревка, проволока или, на крайний случай, что-нибудь типа шнура от кипятильника;
б) оружие для самообороны…
Здесь Валера снова повернулся к остальным и начал рассуждать вслух:
- Сначала я хотел предложить в качества вооружения что-то вроде, топоров и вил: мол, прижать вилами к стене и покромсать, но думается мне, что мы его и с места не стронем, а топор от него наверняка отскочит. Предлагаю воспользоваться еще одним нашим преимуществом, которое до этого я не учел: электричеством! У меня есть дрель и довольно мощный шруповерт. Как, Кирилл, ты говорил? «Все равно, что в стену бить»? Вот мы и попробуем эту стену посверлить. Возьмем сверла для бетона и для железа – глядишь, что и выйдет путное. Помимо этого, предлагаю взять обычный провод, с одной стороны оголить изоляцию, а с другой – прикрепить штепсель. Может его ток возьмет? Но током нужно баловаться до того, как всю комнату разного рода жидкостями зальем!
- Думаешь, ему хватит напряжения от розетки? – усомнился Кирилл.
- Дело не в напряжении, а в силе тока!
- Да это мне понятно, просто выразился не так. Меня от розеток всю жизнь бьет и, как видишь, живехонек.
- У тебя есть идея получше?
- Молчу, молчу.
Довольный своей маленькой победой, Валера снова отвернулся к монитору компьютера и продолжил составлять список:
в) что-то наподобие водяного пистолета и распылителя, хотя, при необходимости, можно будет обойтись и обычным веником…
Кириллу, вдруг, в голову пришла довольно простая мысль, настолько простая, что ее легко можно было бы назвать гениальной:
- Подожди! Что мы заморачиваемся с этими слюнями да водами? Воспользоваться ими более или менее успешно у нас практически не получится до того, как мы его обездвижим, а если мы сможем надежно его запаковать, то просто выкатим его на улицу и подождем, пока петух не заорет – не зря ж он его так панически боялся!
- В том-то и дело, что «если» сможет запаковать. Эту бестию теперь врасплох застать будет ой как трудно! Во всяком случае, на запись петушиного ора мы его уже не купим, да и при электрическом свете он, скорее всего, больше не пойдет на дело, отсюда что? Отсюда следующий пункт:
г) электрические фонарики, желательно, на манер шахтерских, чтоб руки не занимали.
- Кирилл, он тебя исключительно только задушить хотел?
- Угу. За исключением летающих стульев. Но мне как-то и этого хватило.
- Ну, это-то понятно. Я вот думаю: может как-то шеи попробовать обезопасить. Я корсеты в кино видел специальные…
- Ага, и через месяц мы во всеоружии на него выйдем! – язвительно заметил Кирилл – тут не понятно, где фонарики брать, тем более, с головным креплением, а ты уже корсеты планируешь.
- Ну?
- Что «ну»?
- Предлагай! Критикуешь – предлагай свои идеи.
- Нужно устроить засаду: один еще днем куда-нибудь в комнате прячется и сидит там до нужного времени, второй стоит за дверью и тоже ждет, а третий – будет приманкой. Заранее отмечу, что приманкой может быть любой из нас, разве что Михалыч под небольшим вопросом, да и то я уверен, что после моего безвредного плевка он уже Михалыча не испугается и клюнет на него как миленький.
- Я, между прочим, не червяк и не мотыль, чтобы на меня клевали! – не весть от чего обиделся вдруг Михалыч.
- Погоди немного, дай договорить – урезонил его Кирилл и продолжил – «живец» наш вооружится какой-нибудь брызгалкой со святой водой и стаканом слюны Михалыча, даже если подсадной уткой у нас будет сам Михалыч – вдруг, от страха во рту пересохнет.
Здесь Кирилл сделал небольшую паузу, ожидая получить следующую порцию негодования со стороны старика, но тот видимо счел разумным не убеждать всех собравшихся в своей храбрости хотя бы до принятия решения о личности «наживки».
Не дождавшись ни вопросов, ни комментариев, Кирилл продолжил:
- Нападать наш диверсант скорее всего опять будет с позиции ближайшей к шее: либо с боку, либо со стороны макушки. Тут Валера действительно был прав: шею как-то нужно попробовать защитить, но как, я пока не знаю. В любом случае, наступать дважды на одни и те же грабли мы не станем. Лбы ведь у нас не казенные? А? – и Кирилл подмигнул соратникам, пытаясь хоть немного разрядить давно уже ставшую гнетущей обстановку.
В ответ Михалыч хмыкнул:
- Ты, парниша, когда грабли-то настоящие последний раз видел?
- А что? – опешил Кирилл.
- А то, что если наступить на грабли, которые лежат зубьями вниз, то зубья в землю уйду, а держак на земле останется. А если грабли будут лежать кверху зубьями, то скорее ты себе ногу пробьешь, чем по лбу получишь!
- Ну нет! – встрял Валера – полбу во втором случае наверняка все-таки получишь!
- Но ногу-то повредишь? – не уступал Михалыч.
Так обстановка постепенно и разрядилась.
Когда полушутливый спор закончился, Кирилл продолжил разъяснять план возможных действий:
- С корсетами на шею у нас ничего в ближайшем будущем не получится, а вот придумать какую-нибудь сигнальную систему, предупреждающую об опасности, было бы очень даже не плохо.
- Беру это на себя – тут же оживился Валера – поставить у изголовья два датчика движения и к светодиоду или динамику их присоединить!
- Хочешь сказать, что у тебя есть датчики движения?
- А как, по-твоему, у меня в туалете свет загорается, при открытии двери? По волшебству?
- Убедил. У тебя их ровно столько, сколько тебе понадобится?
- Угу.
- Сколько тебе нужно времени, чтобы все установить и настроить?
- Пара часов. Сюда же входят и испытания.
- Хорошо, нужно все это сделать именно днем. Скорее всего, лучше будет задействовать светодиод, а еще лучше, что-нибудь наподобие гирлянды – звуки его уже раз обманули, попробуем отвлечь его внимание иллюминацией.
- А может нам просто батюшку позвать? Он всю нечисть и выгонит – внес рацпредложение Михалыч.
- А бабушку Шуру он отпевал не в доме?
- В доме.
- Как-то мне не верится, что это поможет…
- Да я и сам не шибко верю – признался Михалыч – у меня старуха несколько раз избу святила, а ко мне эта гадость тоже приперлась…
- Так он что, весь хутор терроризирует, что ли? – рефлекторно захрустев пальцами, нахмурился Кирилл.
- Над этим я уже тоже успел поразмыслить – в очередной раз воспрянул духом Валера – совсем даже не обязательно, что весь. Если представить себе план, и отметить на нем дома, где он появлялся, то видно, что есть крайние точки, где его наблюдали, но вреда он не причинял – дом бабы Клавы – есть точки, где он вел себя агрессивно – дома бабы Шуры и Михалыча. И знаете, что больше всего меня в этом плане беспокоит?
Ответом ему был немой вопрос, написанных на лицах слушателей. Но и этого хватило:
- А беспокоит, нет, не верно, смущает меня во всем этом то, что мой дом находится как раз между вашими. На вас нападают, а я ничего подобного никогда не видел и не слышал. И нутром чую, что в этом что-то есть…
- Я предлагаю над всем этим потом подумать. Сейчас есть проблемы по насущнее: кому из нас быть живцом? Очень не хочется прибегать к слепому жребию, нужно подойти к решению этого вопроса логически. На нас с Михалычем он уже нападал и здорово отхватил. После плевка Михалыча он к нему на следующую ночь не пришел, а появился через сутки у меня, изменив тем самым место преступления и объект. Выводов из этого может быть несколько, но я склоняюсь к тому, что, ему все равно на кого нападать, лишь бы нападения были в этих двух домах, которые выделил Валера.
- На самом деле у нас всего лишь два опыта, и это очень мало, чтобы делать хоть какие-то оправданные выводы и перспективой на будущее – рассудительно заметил Валера – долго думать над вопросом «наживки» не стоит. Объективно, ею должен быть ты. Ты из нас самый сильный, а брызгалка со слюной Михалыча сделает тебя еще и смертельно опасным. Если же, вдруг она не сработает, то ты единственный из нас, кто сможет продержаться до подхода засадных полков.
Слушая друга, Кирилл только задумчиво кивал головой. Он понимал, что выбор на главную действующую роль его кандидатуры в данной ситуации наиболее разумен. Ему было страшно. Причем страх был не за жизнь и не перед карликом, это был просто страх. Страх, который, как бы глупо это не звучало, был беспричинным.
Сделав над собой огромное усилие, Кирилл тряхнул головой и прочистил сознание:
- Ты прав, Валер. Но, раз уж я нахожусь на таких привилегированных условиях, то внесу еще два предложения: к тому, кто будет сидеть в засаде за дверью, тоже нужно будет провести светодиод от нашей сигнализации, а еще мне нужна будет брызгалка с самогоном.
- А с самогоном-то зачем?! – ошарашено хлопая глазами, спросил Валера.
- Меня на это не купишь – параллельно с ним заговорил Михалыч – согласился идти, так удочки на меня не закидывай!
- Успокойтесь – выдавил из себя улыбку Кирилл – я просто подумал, что в слюне Михалыча во время того судьбоносного плевка могли быть примеси спиртного…
- Кирилл, слюна выделяется специальными железами – медленно, как ребенку, начал объяснять Валера.
- Да я это все понимаю, но не хочу упускать даже самую маленькую возможность!
- Извини, все правильно. Делай, как считаешь нужным. Наше техническое оснащение я беру на себя. Ты, Кирилл, думай над тем, что и как будешь делать, в общем анализируй. Михалыч, тебе главное сегодня днем получше выспаться. Да, забыл, Кирилл, сходи к бабушке еще и за святой водой, уверен, у нее есть. Только придумай какую-нибудь правдоподобную причину. Окей?
- Окей.
- Михалыч?
- Уже сплю!
- Правильно! Что ж, за работу!
Под эти слова все поднялись со своих мест и разошлись в разные стороны. Михалыч – к дивану, Валера – в свой кабинет, а Кирилл – на улицу.
Идя к бабе Клаве, парень не старался ничего выдумывать, после напряженной работы голова хотела хоть чуть-чуть побыть пустой, и Кирилл ей это разрешил.
Старушка не стала расспрашивать, гостя, зачем ему нужна святая вода, молча достала ее из-за образца и протянула со словами: «Бери, у меня еще есть». И добавила с участием: «Молитвы, что я тебе дала, положи за образок дома и не потеряешь и место им там самое то».
Поблагодарив нелюбопытную старушку, Кирилл вернулся обратно к дому Валеры. Храп Михалыча слышался уже в прихожей – старик пока лучше всех справлялся с поставленной задачей. Валеру в кабинете найти не удалось, не помог и осмотр всего дома. Немного подумав, Кирилл направился к дому бабы Шуры. Наш юный техник оказался именно там, он стоял у дверей и рассматривал поле недавнего сражения. От этой картины на Кирилла снова накатил страх, но уже не такой сильный и безотчетный, наметившаяся тенденция радовала.
- А где он сквозь пол ушел показать можешь? – с надеждой в голосе спросил Валера.
Кирилл молча подошел, стал возле искомого места и ткнул в него пальцем. Валера азартно кинулся осматривать пол в этом месте, но через пару минут с разочарованием поднялся с колен:
- Ничего. Совсем ничего. Я ожидал увидеть хоть что-то. Опалину или еще что. А тут даже пыль и та на месте. Не понятно. А точно здесь?
Кирилл кивнул.
- Странно. А ты уверен, что не растворился в воздухе, а именно сквозь пол провалился?
Еще один утвердительный кивок был Валере ответом. Кирилл не хотел сейчас разговаривать – боялся, что голос может дрожать.
- Ладно. В любом случае засаду будем делать у тебя в доме, а не у Михалыча. Там я уже был и убедился, что там – не вариант. Так что ты сильно сегодня не переживай: я так думаю, что эту ночь он пропустит, как и с Михалычем тогда. А вот на следующую может и нагрянуть. Так что ты не перегори до завтра, но ночью все равно будь на чеку.
- А почему у Михалыча не получится?
- Обстановка не та. Да и не нравится мне там как-то.
- Хорошо. Это ж все-таки теперь и мой дом, значит и крепость тоже моя – грустно улыбнулся Кирилл.
На этом разговор прервался. Некоторое время Кирилл постоял и понаблюдал за работой Валеры, устанавливающего сигнализацию, а потом вышел на воздух. На улице ему сразу стало немного спокойнее. Потом он вспомнил за телефон и вернулся во внутрь помещения. На кровати телефона уже не было. Увидев, что Кирилл роется в перине, Валера протянул другу его мобильный:
- Я зашел, а он через полминуты как заорет – сам чуть сквозь пол не ушел.
- Спасибо. Отключил будильник?
- А то! Хватит мне и одного инфаркта!
На этот раз Валера улыбнулся уже чуточку веселее.
- Как работа продвигается?
- И полчаса не пройдет – испытывать будем!
- Ну, тогда я далеко не отхожу.
- Да ты побудь со мной – деланно небрежно предложил Валера – вдвоем как-то веселее.
Кирилл уже во всю улыбался. С пониманием в глазах он утвердительно качнул головой и уселся на чудом уцелевший после событий минувшей ночи стол.
Чувствуя, что тылы теперь надежно прикрыты, Валера с удвоенным рвением принялся за работу и уложился ровно в двадцать минут.
- Своеобразный рекорд! – гордо окинул он взглядом творение рук своих – ну ложись. Тут все настроено на карлика, так что сначала я проверю, а потом машинку на управлении притащим, посмотрим, среагируют ли датчики на нее.
Испытания прошли удачно. Правда, машинку, на целый корпус выехавшую из-под кровати датчики не с реагировали, но в остальном отработали безупречно. Пока что они были подведены только к одному светодиоду, но Валера обещал уже в течение часа все исправить.
Глядя, как работает товарищ, Кирилл размышлял о том, как бы еще усовершенствовать меры по безопасности. Единственное, что пока пришло на ум из осуществимого, так это обмотать ударную руку полотенцем, чтобы в случае чего не размозжить об карлика костяшки пальцев. Но заранее ведь не узнаешь, с какой стороны удобно будет бить, да к тому ж еще полотенце напрочь лишит активности пальцев, а именно они в прошлый раз и нанесли основной урон нападающему. Интуиция твердила Кириллу, что нужно просто поехать в районный центр, купить там баллончик со слезоточивым газом или бензопилу и уже во всеоружии встречать супостата. «На худой конец» – нашептывала она – «и правда, позовите попа, и если у него ничего не получится, тогда и думать будите!». Но Кирилл не поддавался на уговоры предательницы, подводящей его из раза в раз.
Через обещанный час все было готово – даже не смотря на то, что ставни были открыты, и свет заливал комнату, новая гирлянда светила довольно насыщенно, особенно радовали глаз светодиоды, мигающие свински-синим светом. Этим зрелищем успел насладиться заспанный Михалыч, пришедший рассказать, что у него есть не сгнившие еще сети на сазана. Что ячейки в них хоть и крупные, зато нитки очень крепкие: «…считай, что новый капрон». Инициатива, как давно доказано, наказуема – побежал Михалыч за сетками в ту же минуту, как о них упомянул. Сеть действительно выглядела довольно прочной, но Валере в ней все-таки что-то не нравилось. Он долго и скрупулезно изучал ее и, не найдя, в конце концов, к чему придраться буркнул: «Я думал – будет лучше. Выглядит она как-то, не могу передать как; дешево, что ли?».
- Ты не путай приятель мой
  Ценность вещи с ее ценой!
- Вот это да, Михалыч! Ты ж, вроде, не с бодуна, чего это тебя опять пробило так скоро?
- Тебе не понять – гордо ответствовал старик.
На том и порешили. Михалыча назначили заведующим сетью, убедившись предварительно, что на небольшой неподвижный предмет в виде пенька во дворе набросить он ее может весьма лихо. Старик заверил, что он внесет в нее пару модификаций с помощью грузил, и она станет еще эффективней. После чего он удалился с сетью через плечо, гневно грозя в пространство сухим кулаком.
Народная мудрость, гласящая, что долог день до вечера в том случае, если нет дел, оказалась верна и от обратного – вечер подкрался к нашей группе сопротивления довольно незаметно. Опомнились они уже, когда до заката по подсчетам Михалыча, позже подтвержденных интернетом, не более двадцати минут. В срочном порядке было проведено собрание, на котором решили, что в момент заката Валера со своим оборудованием и частью жидкостей прячется в заблаговременно приспособленный для ожидания шкаф, стоящий недалеко от кровати. Кирилл же с Михалычем еще час-другой (до наступления темноты) доделывают на улице все то, что еще не доведено до ума, а потом старик остается за дверью, а «наживка» идет в кровать и ждет там момента «икс». Валера еще раз предупредил Кирилла, что по его прикидкам нападения сегодня быть не должно, но все равно стоит быть предельно осторожным.
Валера внес еще пару предложений: оставить ставни на окнах открытыми с восточной стороны и выдать ему солнцезащитные очки.
Если с первым предложением все было белее или менее понятно, то второе пришлось пояснять:
- Фонарь, крепящийся на голове мы нашли только один, остальные – ручные, предлагаю быть готовым к следующему: срабатывает сигнализация, если у меня получается, то я соскакиваю с койки и бегу к выключателю; свет загорается и ослепляет карлика, а я в очках и замечательно его вижу! И вот у нас есть еще несколько секунд его вынужденного бездействия.
- Хорошо – согласился Валера – очки у меня есть и даже не одни. Михалыч, тебе очки нужны будут?
- Нет, ночь нынче лунная – в комнате с улицы быстро проморгаюсь.
Тем временем солнце уже практически закатилось за горизонт. Валера проверил все свое оборудование и пошел развешивать его в шкафу на приделанные им сегодня крючочки. Уходя, он бросил через плечо:
- Надеюсь, увидимся утром!
Но судьбе в тот вечер было угодно, что бы увиделись они раньше…

XV
Когда они остались вдвоем, Кирилл повернулся к Михалычу и сказал:
- Ну что, расскажи-ка мне что-нибудь интересное!
Михалыч в очередной раз удивил Кирилла, и, пожав плечами, ответил:
- Да нечего тут рассказывать, настроиться нужно хорошенько. Об одном жалею. Была у нас лет двадцать назад птицефабрика небольшая, так я на ней сторожем одно время подрабатывал, и было у меня ружье. Как-то раз заснул я, а когда проснулся, ружья-то и не нашел! Хорошо, хоть куры все на месте были. Так вот это ружье сегодня, глядишь, и пригодилось бы. Кожа то у него дубленная, но если солью, скажем, зарядить, то толк мог бы быть…
А ты тоже языком зря не мели, а проверь-ка лучше все свои брызгалки, что б в нужный момент не подвели.
Необычная для старика собранность и серьезность удивили и даже немного взбодрили Кирилла, и он принялся за инвентаризацию своего оборудования. Положа руку на сердце, боевое снаряжение парня нечестно было называть громким словом «оборудование». К моменту, непосредственно приближенному к часу «икс», в его собственности находились два стерилизованных на пару флакона из-под шампуня со святой водой и с самогоном. И какая-то резиновая штука с пластмассовым носиком, похожая на маленькую клизму со слюной Михалыча. Флаконы закрывались герметично и довольно просто открывались одним пальцем. «Клизма» была не приспособлена для герметизации, потому ее носик пришлось закупорить гвоздем, и выдернуть его можно было только зубами. От осмотра Кирилла оторвал странный звук, доносившийся со стороны Михалыча, устроившегося неподалеку на пеньке, который днем служил ему целью для метания сети. Подойдя к старику, Кирилл увидел, что тот, держит в одной руке маленькую чайную ложечку, а в другой – напильник.
- Что ты делаешь?
Михалыч вздрогнул, видимо, увлекся настолько, что не слышал шагов Кирилла.
- Да вот, подумал, что серебром тоже неплохо было бы вооружиться – всякое бывает. Я в эти сказки особо не верю, но береженного, как говорится, и Бог бережет.
- Так это серебряная ложка?
- А то какая же? Вестимо, серебряная! Сейчас я ее заточу, и станет она не только ложкой…
«Ну, с такими орлами мне вообще бояться нечего» – думал Кирилл, отходя назад к своим брызгалкам.
Поскольку размер ноги с Валерой и него был одинаковый, Кирилл попросил у друга самую твердую его пару обуви. Самыми твердыми, естественно, оказались зимние ботинки, по виду напоминающие берцы. Ногам в них было безумно жарко, и Кирилл их снял сразу же после примерки, но твердо решил обуть их, ложась в кровать: в таких «педалях» можно будет и стенку бетонную без вреда для ног попинать.
Михалыч быстро устали и Кирилл сменил его, взяв в руки горячую ложку и старый, видавший виды напильник. Уже через пять минут старик стал счастливым обладателем единственной в своем роде серебряной заточки от нечистой силы.
Оговоренное время подходило к концу, на землю опускались сумерки. Похлопав Михалыча по плечу, Кирилл собрал свое хозяйство в охапку и пошел к входу в дом. Обернувшись в дверном проеме, парень увидел, что старик, как может, делает гимнастику, разогревая давно поостывшие мышцы и осторожно потягивая сухожилия. Кирилл шел на самое опасное предприятие в своей жизни с улыбкой. Он вдруг понял, что нашел, наконец, родных для себя людей. Людей, о существовании которых он неделю назад и не помышлял…
Уже который раз за сегодняшний день, Кирилл тряхнул головой, отгоняя от себя сентиментальные мысли; нужно, чтобы голова была свежей.
Проходя мимо образка, Кирилл вспомнил про молитвы, которые дала ему баба Клава. Достав их, он дважды прочитал каждую про себя, второй раз даже без запинки и положил листок за иконку. Затем Кирилл несколько десятков раз прошелся от кровати до выключателя. Он проделывал это и открытыми и с закрытыми глазами, в итоге эффект получился одинаковый, и Кирилл остался доволен. Парень знал, что сквозь просверленный глазок в двери шкафа за ним наблюдает Валера, и от этого он чувствовал себя спокойнее и уверенней. Легко быть храбрым, когда ты не один, когда ты отвечаешь не только за свою жизнь, но и за жизнь дорогих тебе людей. Кирилл посмотрел в оставшееся не закрытым ставнями окно, на улице темнело так быстро, что кроме собственного отражения, парень ничего разглядеть уже не мог.
«Что ж, пора ложиться» – решил Кирилл, и начал обуваться. Как назло в голове вертелась любимая фраза одного ненавистного доцента, застрявшая в памяти еще с институтских лет: «перед смертью не надышишься». Хорошенько затянув и завязав шнурки, Кирилл подошел к выключателю, нажал на кнопку, и комната, уже надолго, погрузилась в непроглядную темноту.
Сперва, лежать было не очень-то и страшно; здорово отвлекал от дурных мыслей настоящий жар в ногах, но человек, как известно, может привыкнуть практически ко всему, и через какое-то время Кириллу стало несколько не по себе. Но и к этому чувству он смог привыкнуть и даже незаметно для себя начал подремывать, и как только его дыхание стало глубоким и размеренным началось самое интересное…

Наверное, целую секунду Кирилл не мог понять, откуда взялись эти мигающие огоньки, пока в глаза ему не начал светить тот самый светодиод свински-синего цвета. И тогда тело сработало быстрее разума – в два прыжка парень оказался возле выключателя и, закрыв глаза, врубил свет. Не успел палец нажать на кнопку, а вторая рука уже шарила по вороту майки в поисках очков. Мгновение – и они уже на носу. Молниеносный взгляд в сторону кровати – никого не видно. Что со шкафом? Дверь начинает открываться и из нее медленно, со шруповертом наперевес выходит Валера, лицо его украшают такие же очки, как и на Кирилле: «Ну, ни дать, ни взять - терминатор» – мелькает в голове Кирюхи очень неуместная мысль. Валера тоже внимательно смотрит в сторону кровати и, видимо, тоже никого не обнаруживает. Вдруг тишину нарушает грохот со стороны двери; видимо Михалыч пытается открыть ее и у него это не выходит. Секунда и в дверь уже ощутимо ломятся. Еще секунда и кровать вдруг, ни с того, ни с сего, приходит в движение. Старая, здоровенная, тяжеленная, кованая кровать с поразительной быстротой начинает двигаться к двери. Валера и Кирилл одновременно понимают что происходит: не секрет, что еще ни один план сражения не пережил начало самого сражения. Так и здесь практически с самого начала все пошло не по плану: карлик (а кто ж еще? – кровати сами двигаться не умеют) материализовался в комнате в зоне действия датчиков движения и задействовал систему сигнализации. Однако иллюминация светодиодов его не удивила, а напугала, и незваный гость юркнул в ближайшее укрытие – под кровать. Когда же в дверь начали ломиться, он принял единственно верное в стратегическом плане решение – заблокировать дверь. Что с успехом и было им исполнено, и теперь он стоял и, прикрывая рукой единственный глаз, с удивлением на лице смотрел перед собой. Видимо, считать он умел и понимал, что жертв оказалось вдвое больше, чем он рассчитывал. Сначала он посмотрел на Кирилла, потом перевел взгляд на Валеру, секунда и с пронзительным криком он бросился по направлению к парню, не обращая не малейшего внимания на начавший жужжать шруповерт.
Кирилл сделал первое, что пришло ему в голову – бросился агрессору наперерез. Видя, что катастрофически не успевает его перехватить, сам не осознавая, что творит, он впервые в жизни совершил подкат. Да еще какой! Практически сто килограмм костей и мускулов с приличной скоростью врезалось в быстро перебирающее коротенькими ножками зловещее существо.
Ощущения от удара Кирилл мог предсказать со стопроцентной точностью – все та же стена, но если в твердости карлик от монолита мало чем отличался, то устойчивость у него все-таки подкачала – монстрик потерял равновесие и, грохнувшись, покатился в сторону.
В это же время произошло два других события: Валера отбросил шруповерт и взялся, наконец, за спасительные жидкости, и послышался звук разбиваемого стекла – Михалыч довольно быстро догадался, как не через дверь можно проникнуть в жилище.
«Эх, блин, сейчас бы цепь, хотя бы велосипедную» – мелькнула мысль у Кирилла – «захлестнуть ему вокруг ног одним движением, и полдела было бы сделано!».
Карлик вскочил на ноги быстрее Кирилла и снова бросился к Валере – тот уже был готов к отпору. Дав противнику подбежать на опасно близкое расстояние, («…прям, блин, Анка-пулеметчица!» – укорял потом друга Кирилл) Валера метко плеснул в него слюной Михалыча. Тягучая жидкость выливалась неохотно и большая ее часть так и не долетела до цели, однако долетевшая не принесла карлику прямо-таки никакого урона. В отличие от прошлого раза, он даже не испугался. Мгновение и Валера схвачен железными пальцами за обе щиколотки. Еще мгновение – и он уже на полу; полмгновения – на его груди уже лежит убийца, чьи руки уже в миллиметре от заветной цели. Но в эти же полмгновения укладывается и Кирилл, мощным ударом каблука, сшибающий уродца в сторону. Меньше секунды потребовалось ему, чтобы поставить оглушенного падением Валеру на ноги и начать вместе с ним отступать к уже практически проникшему в дом Михалычу.
Большая часть снаряжения Валеры осталась в шкафу, но он теперь был недоступен, зато кровать была в полном их распоряжении.
Карлик перестал вопить и начал медленно, видимо параллельно усиленно соображая, перемещаться по комнате с явным намерением оттеснить всю честную компанию от окна и двери.
Плюнув, на свое не оправдавшее надежд основное оружие (слюну Михалыча) ребята схватили с кровати брызгалки с самогоном и святой водой. Залп был дан одновременно, но опять-таки результата не принес – тупо не попали. Крепок задним умом русский человек: догадались парни, что из брызгалок тоже надо было потренироваться поливать! Второй раз били прицельнее, кинжально сводя струи. Удача! Паршивец заорал и начал сдирать себя одежду и выдергивать волосы, от него повалил неприятный для обоняния, режущий глаза дым. Кожа на карлике местами пошла пузырями, особенно досталось руке, прикрывавшей глаз. Не прекращая орать, эта демо-версия циклопа упала на пол, пропуская над собой все еще бьющие из брызгалок струи, и покатилась в сторону стола. Выбросив опустевшую брызгалку, Валера, опрометью кинулся к шкафу, Кирилл же бросился преследовать беглеца, с целью загнать его в угол и там добить. Достать струей он смог уродца и под столом, однако оказалось, что вред ему приносила именно святая вода, которая была в брызгалке опустошенной Валерой. Кирилл успел заметить, как с безумным торжеством сверкнул из-под стола злобный глаз, и принял решение временно отступить. При этом он окликнул Валеру, объясняя ему ситуацию. В ответ на окрик Валера кинул другу свою брызгалку со святой водой, а сам вооружился мотками проволоки, веревки и дрелью. Переглянувшись с Михалычем, в расчете на прикрытие со стороны Кирилла они быстро стали надвигаться на карлика.
Тот, в свою очередь, времени зря не терял: мгновенно оценив обстановку, он, с уже ни раз замеченной за ним невероятной силой, схватив за ножку стол, бросил его в самого опасного на то время противника – Кирилла. Момент был выбран им как нельзя более подходящий, поскольку как раз в этот момент рядом с парнем пробегал и Михалыч. Стол был большой, поэтому досталось обоим. Самым плохим в этой ситуации оказалось то, что при падении Кирилл выронил брызгалку. И здесь карлик допустил свой первый промах: вместо того, чтобы расправится с фактически беззащитными людьми, он решил полностью обезопасить себя, избавившись от святой воды. Он подбежал к брызгалке, набросил на нее полиэтиленовую скатерть, упавшую со стола, скатал это все в рулон невнятных очертаний и с такой силой запустил в разбитое окно, что приземлилось это все как минимум не нескольких сотнях метров от дома. Провозился с упаковкой брызгалки карлик довольно долго, и этого времени Кириллу хватило, чтобы подняться и сбросить стол с Михалыча. Старик был жив, но подняться самостоятельно пока не мог, судя по тому, как карлик снова двинулся в сторону Валеры, было понятно, что Михалыч сейчас интересует эту сволочь меньше всего.
Сегодня Кирилл чувствовал себя куда как увереннее, чем в ночь их с карликом знакомства. Он теперь был не один, он был морально, технически и физически готов к противостоянию, настрой был не только обороняться, но и атаковать. Тем более что в защите неприятеля виднелись явные розовые бреши в тех местах, где кожа слезла с тела под воздействием святой воды. Каким-то своим шестым чувством карлик понимал, что ничего для него смертельного люди больше предпринять не могут. Не факт, что он теперь вообще видел кого-нибудь кроме Валеры, который с самого начала так его заинтересовал. Подметив, что на него совсем уже не обращают внимания, Кирилл снова подскочил и, что есть силы, пнул уродца, стараясь угодить в лишенное кожи место на ноге. Получилось, даже ноге было уже не так больно, как в первые разы. Карлик издал какой-то звук и продолжил свое неспешное продвижение к Валере, правда, уже заметно прихрамывая. Валера, тем временем, тоже не сидел без дела: в подведенном к шкафу удлинителе уже было воткнуто два штепселя. К тому же, он уже успел снять дверцу со шкафа (видимо заранее открутил почти все болты креплений) и теперь отгораживался ей от нападающего, горизонтально поставив на пол. Рядом на полу лежала дрель, а в руке Валера держал оголенный на концах провод. Когда карлик, отчаянно пинаемый ругающимся, что под рукой нет топора Кириллом, вплотную приковылял к преграде из двери, он, недолго думая, сжал в кулак свободную от защиты глаза руку и ударил в двери. Против ожиданий собравшихся удар не отбросил, а пробил дверь насквозь – карлик попытался ухватить Валеру, но тот, немного отодвинувшись и криком приказывая Кириллу отойти, сунул уродцу в пятерню провод. Карлика затрясло, и он снова задымился. Это представление длило несколько долгих секунд. Ровно столько выдержала старая проводка…
В наступившей темноте быстрее всех сориентировался Валера. Он быстро включил закрепленный на лбу фонарик и, сняв с плеча моток веревки, попытался набросить его на все еще дымящегося, но уже не трясущегося карлика. Получилось плохо. Стряхнув с себя веревки, карлик, качаясь и прихрамывая, продолжил свое движение к Валере. Кирилл в это время метнулся к кровати за своим фонариком, но по пути налетев на опрокинутый стол, передумал и начал выламывать у него ножку. В мужчине вообще преобладает деструктивное начало, так что справился с задачей Кирилл мгновенно, и через секунду он уже обрабатывал дубиной охотника, который все никак не хотел признать себя добычей. В начале карлик реагировал на сокрушительные удары, которые один за другим приходились точно в цель – по незащищенным участкам, но потом он, видимо, полностью абстрагировался от окружающей действительности и нацелился только на то, чтобы добраться до Валеры. Тут, наконец, на помощь ребятам пришел Михалыч, поднявшись с пола, он размотал серь, жестом отодвинул Кирилла в сторону и аккуратненько, с каким-то хитрым подкрутом, накинул ее на уже чуть ли не ползущего карлика. Потом Михалыч все так же деловито взял у Валеры моток с проволокой и начал «пеленать» пленника. Тот пытался продолжить ползти, не обращая ни на кого внимания, но постепенно все сильнее запутывался сети и прочной проволоки из нержавеющей стали. Спустя несколько секунд, окончательно запутавшись, он остановился. Воспользовавшись этим, к добыче подскочили ребята и попытались добить это непонятное существо с помощь подручных средств: Кирилл – дубинкой, а Валера – при помощи шруповерта. От новой нестерпимой боли карлик пришел в себя и сконцентрировал все свои усилия на высвобождении. Результат этих усилий не заставил себя долго ждать: первой не выдержала сетка, не намного дольше нее сопротивлялась проволока – он снова полз…
Кирилл отступил на шаг, он внезапно понял, что ему напоминает представшая перед глазами картина – концовку первой части «Терминатора». И теперь эта мысль не давала ему покоя: «как там в своем время справились с роботом? Под прессом его на ноль поделили... Пресс...»
Оглядевшись по сторонам, Кирилл увидел валяющуюся практически под самым носом дверь от шкафа. Не долго думая, парень схватил ее и опустил, на все еще ползущего карлика, нажал на нее практически всем весом — движение сильно замедлилось. Не дожидаясь, пока Кирилл начнет кричать на них благим матом, Валера и Михалыч мгновенно присоединились к нему — движение прекратилось совсем. Вероятнее всего, тому было сразу несколько причин: тяжесть пресса в купе с сильной измотанностью и «измочаленностью», визуальная потеря ориентира в лице Валеры, да и просто ступор от того, что постоянно везде болит... Однако анализировать ситуацию нашим бойцам было особо некогда поэтому они сначала действовали, а потом уже думали. Собственно, действовал Михалыч: увидев дыру в двери, и заметив, что из нее видна часть карлика, он извлек на свет божий свою заточку и попытался ей ткнуть противника. Серебро погнулось не причинив нечисти никакого видимого или тем более ощутимого вреда. Тут начал действовать Валера. Вооружившись шруповертом, он стал просверливать дыры в дверце. Сверло было как раз такого диаметра, что в проделанное им отверстие могла легко войти заточка Михалыча. Первые две дыры не совпали с «опалинами» на теле карлика, а вот третья была просверлена довольно удачно: когда сверло, не встречая больше под собой деревянной преграды, скользнуло вниз, раздался очередной вопль карлика. Импровизированный пресс над ним сильно зашатался от нечеловеческих усилий пленника и ребята с Михалычем едва удержались от падения. Как только равновесие было восстановлено, старик нетерпеливо переполз на место Валеры, сдвинув его на свое. Велев парню светить на отверстие, Михалыч, воткнул туда все еще острую заточку, навалившись на нее всем своим весом...
Утром, очнувшись и полностью придя в себя, старик утверждал, что потерял сознание еще во время крика, и Кирилл склонен был ему верить.
...Как только серебряная заточка достигла цели комната наполнилась таким ужасным звуком, что, казалось, будто кроме него уже ничего и нет на этом свете. Но вслушиваться в свои ощущения Кириллу было некогда, потому что сразу же за криком последовал неимоверной силы толчок, и дверь с сидящими на ней людьми подлетела в буквальном смысле до потолка. Голова  бывшего боксера на проверку оказалась крепче, чем у программиста — приземлился на пол Валера уже без сознания. Спасло его тогда лишь то, что Кирилл упал между ним и карликом.
Не нужно было иметь какие нибудь специальные познания в области нечистой силы, чтобы понять: тварь доживает свои последние минуты. На Кирилла она внимания уже не обращала, с маниакальной настойчивостью, оставляя за собой мутные маслянистые следы, это создание медленно, но верно ползло к абсолютно беззащитной жертве. Когда карлик на пути к Валере подполз вплотную к Кириллу, парень смог, наконец, встать на четвереньки и, пятясь, не отрывая взгляда от мерзкого и вместе с тем ужасающего зрелища приближающейся смерти, принялся продвигаться к другу. Двигались они с карликом примерно с одинаковой скоростью. Приблизившись к Валере, Кирилл попробовал встать на ноги, у него получилось, но расплатой тут же послужили темнота в глазах и сильная тошнота — снова пришлось становиться на четвереньки и, продолжая ползти, пытаться тащить за собой и Валеру. Их настигали...
Вдруг, в отчаянии Кирилл понял, что из комнаты им все равно не выбраться: дверь закрыта, а в окно бесчувственное тело друга ему никак не вытолкнуть. Надежда была только одна: в хуторе не могли не слышать диких криков карлика, кто-то мог прийти на выручку. Мог, но не шел...
Уже толком ни на что не надеясь, Кирилл полз, пока не уткнулся в стену. Карлик уже был у самых ног Валеры, до горла оставалось чуть больше метра — несколько секунд. «Несколько секунд, и все закончится» - отрешенно подумал Кирилл - «сначала он разделается с Валеркой, потом, мимоходом, со мной, а там уж и Михалычу долго ждать не придется. Жалко. Хорошие ребята. И ведь как бездарно...».
...«Вот и все. Молитвы... Есть молитвы. Что от них толку? Поздно...» - думал Кирилл, но настырный организм никак не хотел смириться с неизбежным. Он опять стоял на ногах и тянулся к иконе, которая как раз оказалась у него над головой. Вместо листа бумаги в ладонь как бы сама собой прыгнула бутылка. Та самая бутылка, к которой в вечер знакомства прикладывался Михалыч... Не понимая еще толком, что он делает, Кирилл смотря, как руки карлика уже тянутся к горлу Валеры, отвинтил с бутылки крышку, набрал полный рот обжигающей жидкости и, подойдя к нечисти вплотную, распылил над нею «горькую». Снова крик. Крик, от которого можно сойти с ума или даже умереть. Тварь катается по полу, как бы пытаясь сбить с себя невидимое пламя. Вдруг, продолжая невыносимо орать, карлик вскакивает на ноги, и Валера понимает, что тот сейчас попросту опять уйдет от него сквозь пол. Шаг вперед — водка из горлышка бутылки льется на карлика, тот отскакивает в сторону, и начинает уже не орать, а сипеть — от него снова валит дым. Кирилл не может понять в чем дело, пока его взгляд не останавливается на полу под ногами умирающей твари — карлик отскочил как раз в то место, куда попала первая, не достигшая намеченной цели, струя святой воды из валеркиной брызгалки. Карлика корежит, он начинает плавиться — ног уже практически нет. На дымящихся руках он пытается отползти в сторону и исчезнуть. Позволить этого ему Кирилл никак не может: из последних сил он подскакивает к тому, что осталось от несостоявшегося убийцы и выливает на него все содержимое бутылки...
Наступившую тишину прерывает только шипение быстро испаряющейся грязной лужи на полу.
Секунда, другая и Кирилл валится с ног от усталости. Сохранив сознание, он поворачивает голову к окну и видит небо. Серое. Собственно, как и всегда перед восходом. Болит голова. Болят ноги. Дергается щека и верхнее веко.
«А из дома я выйду с седой головой, как философ Фома» - с ухмылкой думает Кирилл. В тот же миг где-то неподалеку начинает голосить петух. Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Сбоку послышались какие-то звуки, повернув голову, Кирилл увидел, как Михалыч пытается подняться с пола — десятилетиями приобретаемый рефлекс подниматься с петушиным криком зажег в старике, потухшее было сознание.
- Уже все?
- Все. Нет его больше.
- Ну, туда ему и дорога!
Поскольку во всей этой баталии именно Михалычу досталось меньше всех, на его долю и выпала почетная обязанность проверять, на сколько все плохо с состоянием Валеры.
Однако, когда старик доковылял, наконец, до парня, тот уже приоткрыл один глаз и ощупывал руками огромную шишку на макушке.
- Все живы — как ни в чем не бывало, осведомился Валера.
- Кроме плохих, да — облегченно вздохнул Кирилл.
Михалыч помог подняться Валере, затем уже вдвоем они подняли Кирилла, подвели его к кровати.
Как это порой бывает, достигнув желанной цели, путь к которой был долгим и очень нелегким, понимаешь, что выложился полностью, и даже радоваться победе, сил уже нет. То же самое сейчас испытывал и Кирилл, он, конечно, был безумно рад, что все закончилось относительно хорошо, но парень слишком устал и слишком многое понял.

XVI
Первой и единственной посетительницей в то утро стала у них баба Клава. Еще не успел осипнуть петух, а она уже осторожно заглядывала в разбитое окно. Дверь на этот раз Михалыч открыл безо всяких усилий. Пропустив соседку в дом, он тщательно исследовал и саму дверь, и пространство под ней; естественно, ничего странного или хотя бы лишнего обнаружить ему не удалось – минувшей бессонной ночью дверь не открывалась «просто так».
Старушка принесла с собой банку со святой водой и дала всем по очереди ей умыться.
- Что ж ты, ба, нам ее вчера-то не дала? – устало, с укором в голосе спросил Валера.
- Кабы вчера знала, зачем она вам, может, и той бы не дала и не пустила бы сюда – ворчала старушка, сливая на руки Кириллу. Тот умывался и чувствовал, что ему становится легче, боль отступает, а сознание проясняется.
- Не думал, что святая вода при сотрясении помогает – негромко пробормотал Кирилл.
Не смотря на тишину бормотания, услышали его все. Первой прореагировала набожная старушка: «Святая вода она от всего помогает. Лишь бы человек был хороший!».
- Ага – реагировал на ее пояснения Валера – особенно, когда она ледяная! Бабуль, ты ее часом не в холодильнике держала? Такая, кому угодно поможет в себя прийти!
Подобные высказывания со стороны неблагодарного внука избирательный слух старушки не воспринимал, потому и ответа на выпад ждать не приходилось.
Когда солнце уже оторвалось от горизонта, оно осветило довольно помятую, но в целом, вполне бодрую группу лиц. Лица эти наперебой рассказывали друг другу моменты из минувшей ночи так, как будто остальные там и вовсе не присутствовали. В конечном итоге все логически закончилось тем, что собравшиеся стали все меньше говорить, и все больше слушать одного человека.
Кирилл особо никогда не любил быть в самом центре внимания, но когда ты находишься в тесном кругу «своих» подобные мелочи тебя не волнуют. Михалыч и Валера слушали своего спасителя жадно и с диким интересом. Им было очень обидно, что развязка наступила как раз в те считанные минуты, когда они валялись без сознания. Естественно, всплыл вопрос о том, как Кирилл догадался полить нечисть водкой, и почему она помогла, в то время как самогон оказался абсолютно безвредным?
Наслаждаясь уже произведенным эффектом, наш герой скромно умолчал о том, что действовал он по большей части интуитивно и тянулся тогда вовсе не к бутылке, о существовании которой на тот момент ни за что бы не вспомнил. Мысли, пришедшие к парню, когда он рассматривал пузырящуюся на полу лужу, помогли Кириллу связно рассказать слушателям историю неизвестных им минут:
- На самом деле все было довольно просто. Изначально мы приняли за факт то, что слюна Михалыча для карлика смертельно опасна, однако на первых же минутах схватки он это блестяще опроверг. Далее, мы выяснили, что святая вода для него тоже не сахар, но развить данное ей преимущество у нас не получилось. Какой вывод можно было сделать на основе вот этих фактов имеющихся тогда в нашем распоряжении? Что Михалыч в ночь первого нападения плевался святой водой? Чушь! Но плевок ведь тогда сработал? Сработал! Почему? Элементарно, Ватсон (шутовской поклон в сторону Валеры) – все дело в примесях! К сожалению, я не сразу понял, что это были за примеси. А ими оказались остатки той самой водки, которую моя бабушка еще при жизни зачем-то освятила. Кто-нибудь знает, зачем вообще народ освящает водку? Ну, да ладно, не будем уходить от темы: Михалыч эту водку употребил, а, соответственно, пары от нее в организме у него остались. Так что, фактически, тогдашний плевок Михалыча на какой-то не очень значительный процент был святым. И если уж плевок тогда заставил его отступить, то полбутылки святости в чистом виде его просто-таки физически изничтожили!
Ничего смешного не было в словах Кирилла, но смеялись все собравшиеся над его последними словами долго. Нужно было как-то снимать стресс, не плакать же было победителям!
- Может, ты тогда еще расскажешь нам, что это за тварь была, и почему она именно моей персоной так заинтересовалась – поинтересовался вдруг Валера.
- Если честно, то у меня есть догадки и на этот счет – кивнул Кирилл – вот только я думал, что до этого ты сам сможешь додуматься – не удержался от подколки парень.
- Ладно, ладно, уел – поднял руки к небу Валера – рассказывай, не томи!
- Хотите – верьте, хотите – нет, а дело было так – начал свое новое повествование Кирилл:
Приехал как-то в черный-черный хутор молодец Валера, поселился в пустующей избушке и начал там жить-поживать, да добра наживать. И не понравились этому доброму молодцу, злые пакостники: мышки да таракашки. И придумал Валера на них управу: машинку собрал неслышимым голосом пищащую…
В общем, я почти уверен, что спровоцировал такое агрессивное поведение этого неизвестного науке карлика твой генератор частот, отпугивающих грызунов. Видимо, действовал он не только на мышей и не только в качестве «пугача». Но, судя по всему, приблизиться вплотную карлик все-таки к генератору не мог. Терпел он, терпел это дело и, в конце концов, не выдержал и начал потихоньку истреблять людей в радиусе действия генератора, чтобы как-то добраться до того, кто это все затеял. А, увидев сегодня ночью в комнате Валеру, он, видимо, узнал его и, забыв обо всех остальных, возжелал с ним разделаться. Как узнал? Кто ж теперь скажет, может по запаху…
Я тут кое-что сопоставил и думаю, что наш карлик, и нечисть из рассказа Михалыча, про то, как казаки могилу чью-то откапали, а потом один за другим Богу душу отдали, одно и тоже лицо. Как только этого паразита что-то начинало беспокоить, он устранял причину беспокойства и жил себе потихоньку дальше…
- Что ж это получается, если бы я не сделал генератор, то и баба Шура живой бы осталась? – нахмурился Валера.
- Не факт, что этим раздражителем был именно генератор, может – кондиционер, или спутниковая тарелка. Кто знает? Факт в том, что раздражитель (он же – ограничитель) находился в твоем доме, раз карлик «буянил» во всех домах рядом, но только не в твоем. Если б не ты обзавелся этим неведомым раздражителем, то, это мог сделать кто-нибудь еще…
- Все равно неприятно…
- Понимаю, но не думаю, что тебе стоит так себя казнить. Я прав, Михалыч? Что Валере посоветуешь?
- Мой стариковский вам совет такой:
  Не слушайте советы стариков!
- Помог, ничего не скажешь – снова развеселились ребята.
Так они и просидели, чуть ли не час, болтая теперь уже о всяких пустяках и смеясь по поводу и без.
Когда эмоции немного улеглись, все вдруг поняли, что безумно голодны. Помогли им это осознать пленительные запахи, доносящиеся из дома бабы Клавы. Готовя завтрак, она превзошла саму себя – объелись все. Михалыч даже заснул, уронив голову на стол, и напрочь отказывался изменить место дислокации. Ребята отправились на лежбище к Валере. Хозяин дома заснул на две секунды раньше, поскольку первым поравнялся с лежащим на полу спальником, Кириллу пришлось делать еще три шага до дивана, но уже на середине второго он, скорее всего, уже спал.

Как и обещал, Кирилл погостил на Черном хуторе еще четыре дня. За эти дни забеспокоился он только однажды, когда начал надевать сменные шорты и понял, что завязки, которые раньше помогали резинке справляться со своими обязанностями, стали уже не нужны.
Расставаться с полюбившимися ему людьми Кириллу был грустно. За эту неделю он успел привыкнуть и от всей души привязаться и к мудрой и доброй старушке – бабе Клаве, и к ставшему, вдруг, серьезным, в меру разговорчивым и пьющим Михалычу…
С Валеркой же он попросту подружился.
До реки провожали его все трое, пока Валера отвязывал лодку, уже успевшая расплакаться старушка, сунула Кириллу в руки довольно-таки объемный сверток «на дорожку», обнимала его, пока не вмешался Михалыч. Старик молча протянул парню руку для пожатия, а потом так же без слов вручил старенький, обернутый в газету томик – те самые испанские эпиграммы.
Кирилл открыл было рот, чтобы запротестовать, но старик властным движением руки (и откуда он таких манер-то по нахватался?) отмел все возражения, снизойдя, правда, до объяснений: «Я все равно их уже давно и навсегда наизусть знаю!».
Прощание со стариками было недолгим, но слезливым, во всяком случае, с одной из сторон. Когда Валера привязывал лодку на другом берегу, Кирилл оглянулся назад – старики все еще стояли и смотрели им вслед. Сердце  парня приятно замерло.
Валера проводил друга до вокзала и без особых церемоний, крепко пожимая руку, заговорщически подмигнул и сказал: «До скорого!».
- Удачи! – ответил Кирилл, заскакивая на подножку уже трогающегося поезда.
В этот раз Кириллу удалось приобрести билет на плацкарт. Полка была верхняя, и никто не тревожил его просьбами спрятать под полку чемоданы или иную кладь. Спать после недели отдыха особо не хотелось, и Кирилл отдался воспоминаниям и самоанализу. По истечении часа парень согласился с одной, не требующей доказательств, аксиомой: «Ту самую невероятную ночь победы он всегда будет помнить, как самое необычное, необъяснимое и не в какие рамки не укладывающееся событие!». И все бы хорошо, но чья-то аська, установленная на телефон своим «о-О» отвлекала от мыслительного процесса. Уверенный в том, что нарушителем спокойствия является сосед снизу, Кирилл свесился с полки и хотел, было, возмутиться, но увидел, что соседа снизу у него пока что и нет. Озаренный внезапной догадкой, парень полез в свой карман и достал свой мобильный: и когда только Валерка успел установить на него аську? И как Кирилл не заметил запущенного приложения? А меж тем, друг написал ему уже целую поэму, из которой Кирилл узнал, что товарищ его времени эту неделю зря не терял, а завел свой (точнее - их) блог, где и выкладывал потихоньку все, что с ними происходило с фотографиями, хронологией и красочными описаниями. Блог почти сразу стал пользоваться определенной популярностью, и к Валере уже на полном серьезе начали обращаться за посильной помощью. Как итог, наш блоггер писал Кириллу, что есть у него на примете очень и очень интересный случай, приступить к распутыванию которого требуется прямо-таки немедленно, дабы избежать возможных человеческих жертв…
Кирилл откинулся на подушку. Интуиция сейчас подсказывала ему, что выведенная совсем недавно аксиома – бред сивой кобылы.
И в тот момент его интуиция была права, как никогда в жизни!