Был ли полёт Гагарина?

В начале девяностых после развала СССР в открытую печать и на телевидение прорвало тех борзописцев, которые, до этого певшие «осанна» достижениям советского народа, вдруг, пресмыкаясь перед новыми властями, стали «опровергать» и подвиги Гастелло, Матросова, Зои Космодемьянской, Александра Матросова, маршала Жукова и др. в годы Великой Отечественной войны, и приоритет советской науки в некоторых областях.
Досталось и Первому Космонавту.
Я тогда ещё подумал: вот глупости – полёт Юрия Гагарина готовили и обслуживали миллионы специалистов, разве такое можно скрыть? Но голоса этих людей не слышны, а расчет был на то, что до кого-то, услышавшего клевету, не дойдёт опровержение, да и СМИ могут эти опровержения не озвучить.

В 50-е годы, когда вовсю разгоралась «холодная война», в СССР было развернуто больше десятка мощных коротковолновых пеленгаторных центров. Они были размещены по периметру границ: Ленинград, Мурманск, бухта Тикси, бухта Угольная, Дальний Восток, Алма-Ата, Ташкент, Ашхабад, Гардабани (Грузия), Одесса, Львов, Москва. Эта сеть позволяла определить местоположение любой КВ радиостанции на глобусе, в том числе – летательных аппаратов в атмосфере Земли и в Космосе. В то время не было сети наземных УКВ-СВЧ радиосредств и спутники работали в верхней части КВ диапазона волн – на тех частотах, когда радиоволна не только отражалась от ионосферы (что позволяло держать связь на большие расстояния), но и проникала сквозь ионосферу в космос.

Распределение по окончании военного училища было ко мне благосклонно: я попал на должность оперативного дежурного радиопеленгаторного узла под Ленинградом, но через год был переведен офицером ЛИР – лаборатории исследования радиоизлучений. Начальником был капитан А.Борисов, старшим офицером В.Захаров; третьим офицером был я; в штате были ещё один сверхсрочник и один солдат.
В конце 1960-го – начале 1961 года нам приходилось определять и пеленговать самые разные объекты: плотики с магнитофоном и передатчиком, которые шпионами сплавлялись по Волге и озвучивали антисоветскую пропагаду; воздушные шары с фотоаппаратурой, которые запускались американцами в Северной Европе, пролетали над территорией СССР и приземлялись в Канаде и на Аляске по командам с земли; спутники Земли различного назначения.
С нового 1961 года в ЛИР поступило странное задание: в назначенное время записывать на магнитофон сигналы с определенных частот и, не перематывая плёнку, отправлять в Москву. Это задание я назвал странным потому, что настроенные радиоприемники должны работать в телефонном режиме.
Мы решили, что предстоит испытание спутника-ретранслятора телефонии. Таких еще не было ни у какой страны, но если спутники полетели, то почему бы и этой заявке фантастов не стать былью?

К декабрю 1960 года кое-какой опыт появился и у меня. Теперь Борисов на всякие мероприятия, которые проводились в ночное время и в выходные дни, ставил не старшего лейтенанта Виктора Захарова, а меня, лейтенанта, "салагу" по меркам офицерского корпуса. Постороннему глазу это могло показаться своего рода "офицерской дедовщиной", но я с таким трепетом переступал порог "святилища ЛИР", работал с таким самозабвением, что моим старшим коллегам приходилось выгонять меня из ЛИР в конце рабочего дня.

Тренировки продолжались 2-3 раза в месяц. Мы получали сигнал "Готовность" и сигнал "Отбой". Сигнала "Начать работу" все не было.

Наконец, 23 февраля 1961 года прозвучал долгожданный сигнал. Я почти 3 часа записывал шум, ставил на магнитофон новые кассеты… Потом пришло указание "тренировку закончить, материал не отправлять". Пришлось на всякий случай "почистить" пленки, удаляя запись шумов. И до апреля больше не было ни одной тренировки.
Сейчас, спустя пол века, я так и не услышал ни от кого, кто в выступлениях по СМИ доказывал свою причастность к запуску первого космонавта, что там у них произошло 23 февраля 1961 года. Могу только предполагать, что хотели сделать "подарок" советскому народу к 23 февраля, но что-то не сложилось.

В первых числах апреля поступило указание возобновить операцию. Была назначена дата – 12 апреля 1961 года.
В ленинградской области этот апрельский день разгорался во всей весенней красе. Небо слепило голубизной, солнечным был весь день. Но эту красоту я увидел только в полдень.
 
На горизонте маячили белые ночи, но когда я мчался в ЛИР, было ещё совсем темно. Задолго до назначенного времени я был на посту. Проверил все соединения, сделанные накануне, включил аппаратуру на прогрев.
Дежурный по связи передал мне полученный из Москвы  сигнал готовности. Я был давно готов, маялся, то разбирая бланки фотографий и электрохимической бумаги, на которых были зафиксированы какие-то сигналы, анализом которых я занимался в силу своих повседневных обязанностей; то ещё раз проверял, не ушла ли настройка радиоприёмников, что могло произойти в процессе прогрева, то звонил дежурному по связи, напоминая, что из Москвы вот-вот будет сигнал к началу работы, и, выслушивая его матюги в адрес желторотых лейтенантов, которым вечно не терпится выслужиться…

Ничто не предвещало экстраординарной ситуации. Обычная среда – середина рабочей недели. Захаров ушел в отпуск и уехал на родину жены в Архангельск. Борисов загрипповал и взял больничный. В ЛИРе я - самый самый главный.

Наконец, долгожданный сигнал пришел. Я включил два магнитофона. Приемники были настроены на частоты 14475 и 19995 килогерц.
Магнитофонные бобины крутятся, в динамиках – шум.
Но вдруг, как будто кто-то то ли кашлянул, то-ли просто сказал "к-хе". И тут же человеческий голос:

"ВСЕ НОРМАЛЬНО Я НА ОРБИТЕ".

Сомнений быть не может: в космосе – человек!
 Фраза "я на орбите" не может толковаться двояко.

Я по переговорке – оперативному дежурному:
- Человек в космосе! Позвони Зиновию Ефимовичу.
"Интеллигенция " КП обращается друг к другу не по званиям, а по имени-отчеству. Зиновий Ефимович – начальник КП.
- Станислав, не мешай, горю!

Я бросаюсь к телефону и сам звоню на квартиру Зиновию Ефимовичу. Жаль, что Борисов живет не в нашем городке, а в соседнем, там у него телефона нет, хотя его можно в случае тревоги вызвать по каналам ракетчиков или особого отдела. На велосипеде он добирается 20-25 минут.

Зиновий Ефимович – заместителю командира части по оперативной работе. Тот –  командиру и замполиту. Минут через десять все четверо – в ЛИРе.
Пришел сигнал "Закончить запись". Предстояло подготовить материалы к отправке в Москву.

- Станислав Иванович, может быть – показалась?
Стали слушать радиовещание. Я настроил и начал принимать буквопечатание – зарубежную прессу.

Надо заметить, что в те годы каждый час радиовещание начинало с передачи последних известий.

10 часов утра. Блока последних известий нет. Вместо известий передают "урок утренней гимнастики". Никогда урок утренней гимнастики не передавался после 9 часов утра.

Половина одиннадцатого.
В ЛИР заходит Борисов.
Он совершенно не удивлен присутствию начальства, поясняет:
- Как услышал в 10 часов утра урок гимнастики, так и рванул. Станислав Иванович, что случилось?
Приходу Анатолия Семеновича я был рад несказанно.
Больше всех напирал замполит:
- Смотай пленку, дай послушать! Здесь все свои!
Я что-то лепетал про то, что "не положено". Но что значит положено, а что не положено, когда тут такое начальство...
Теперь замполит Борисову:
- Вот, Анатолий Семенович, лейтенант не слушается начальство.
Борисов так ласково отвечает:
- Сейчас послушается. Только вы бумажечку напишите, что, мол, приказываете. На случай, если плёночка порвется…
- Тьфу на вас, перестраховщики.
Но больше требовать не стал.
Остальные подполковники только посмеивались, понимая правоту лейтенанта и его начальника.

11 часов утра. По радио музыка.

11 часов 45 минут.
"Работают все радиостанции Советского Союза. В 12 часов будет передано важное сообщение ТАСС".
Звучит песня:
"Заправлены в планшеты
Космические карты…"
Эта песня тогда прозвучала впервые.

11 часов 55 минут. Повторяются: "Работают все радиостанции…" и "Я верю, друзья, караваны ракет помчат нас вперед от звезды до звезды. На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы".

12 часов.
"Работают все радиостанции Советского Союза..."
Мы узнаем из сообщения ТАСС имя Первого Космонавта Планеты Земля – советский лётчик старший лейтенант Юрий Алексеевич Гагарин.
Радость переполняет наши сердца: мы – первые!
Каждый из нас чувствовал и себя первым. И мы имели на это право.