Новый вид чувств

    Однажды, будучи уже в зрелом возрасте, я увидела фильм французского режиссёра Андре Тешине "Любимое время года" и  неожиданно для себя поняла, что события его, равно как и чувства персонажей, так глубоко тронули мою душу. Как будто душа моя проснулась и заработала на полную мощность, отыскивая что-то в прошлом опыте, осваивая новые пространства, открывая новые, мне не знакомые виды чувств, выросших из детской привязанности, такой чистой и бесконечной, как Любовь-Свет, к которой вечно стремится человеческая душа, но никогда не достигает её, потому что грешен человечек...  Где-то на своём пути, наделав роковых ошибок, он вдруг перестаёт видеть свою путеводную звезду и начинает беспорядочно метаться, вконец ослабевая, и обязательно застревает в какой-нибудь паутине или, того хуже, оказывается в какой-нибудь грязной луже.
    Когда же душа исполнена новыми знаниями о любви, неведомых ранее чувствах, начинаешь видеть события своей жизни более отчётливо, и порой даже понимаешь их глубинную суть.
    Я была единственным ребёнком в семье. И хорошо помню... не то что бы я страдала от того, что у меня не было брата или сестры, но я всегда мечтала о них и была уверена, что мы были бы очень дружны и близки. Наверное, подобные мысли - удел многих единственных в семье детей...  Особенно мне хотелось, что бы брат или сестра были старше меня.
А вот у моей подруги был младший брат... И это их история...
               
                ****

   ...30 декабря  1972 года мы собирались на Ёлку в Доме культуры "Прожектор". Тогда мне было десять лет, а Ромке шесть.К несчастью, и это случалось почти каждый Новый год, я заболела. И  в тот год заболела я именно 29-го, слегла с температурой 38,2.
Ромка расстроился, ведь мы так ждали этого вместе. Новогоднее настроение было уже испорчено, когда родители повели на Ёлку его одного. Мы остались с бабушкой вдвоём, и я, лёжа под двумя одеялами, отвернувшись к стене, тихо всхлипывала от досады. Ох, ну до чего же обидно, как будто жизнь проходит мимо, что-то очень важное не достаётся тебе. А потом, медленно водя пальцем по орнаменту на ковре, всё думала, что, вот они вернуться, принесут подарки... А Ромка, как в прошлом году, назло мне, за то, что заболела, по дороге слопает половину конфет из моего подарка. Но я ему даже ещё отсыплю из оставшейся половины, потому что виновата, заболела, глупая. И вообще, не так уж они меня и радуют, эти подарки...
               
                ****
               
    - Ты всегда заболевала на Новый год! Ты квёлая была, всё время портила мне праздник!.. А скажи, ведь ты не очень обижалась, что я съедал твои конфеты, правда?! Чувствовала свою вину. Хотя ты очень, очень обидчивая... А сейчас, Лёник, ты другая, ты стала злее, я тебя, наверное, раздражаю, - Рома сидел простуженный, с красным носом и немного опьяневший от чая с коньяком. Мы сидели на кухне, как раз перед Новым годом.
Он снова пришёл надоедать мне своими вопросами по поводу его взаимоотношений с женой.
    - А что, собственно, изменилось, я та же... наверное, это из детства идут наши взаимные обиды. Ну какая я другая? Я пищу, как мышь, разговариваю детским голосом, всё придуриваюсь... я-то та же, а вот ты в детстве меня больше любил... жалел меня, когда мне было больно. Я отлично это помню и не придумываю ничего, а теперь ты всё время не доволен из-за каких-то пустяков, ты тоже стал злой, злишься, когда я на чём-то настаиваю, а ведь это простая забота... А Марина твоя даже и не хочет знать о тебе каких-то важных мелочей, я пыталась ей навязать полезную, как мне кажется, информацию о тонкостях твоего характера, но ей это не интересно, она на меня смотрит как на придурочную! А мне хочется, чтобы у вас всё наладилось. Может, поедете куда-нибудь, в Италию, например,  вдруг вы взглянете друг на друга как-то по-новому и там забудутся ваши проблемы...
    - Послушай! Проблемы, как ты говоришь, у нас с тобой и из-за тебя, не лезь ты к Марине со своими советами, как ей со мной жить. Ты лучше своему мужу советуй...
    - Так, всё, надоело, иди-ка ты, братец, к себе домой... и вообще, какого чёрта ты пришёл, трезвонишь всё время, на работу-то зачем позвонил? Сам разбирайся со своей супружницей. Я бы на твоём месте никогда на ней не женилась... В ней искренности ни на грош, вот ты и трезвонишь мне, дурак, поговорить-то не с кем, - я не на шутку разошлась, Рома молча поплёлся к двери.
               
                ****

    Ни в какую Италию они не поехали, на какое-то время всё затихло и телефонные звонки раздавались изредка,  по праздникам. Я ни о чём не спрашивала, а Рома ни о чём не рассказывал и в разговоре казался обычным, как и большинство мужиков - толстокожим, немногословным,и всё только по делу! В общем, настоящим засранцем!
Как-то перед Новым годом я столкнулась с ним, когда выходила из своего НИИ, он пёр на меня как танк.
    - Ну что, сестрёнка, как ты, здорОво, с наступающим тебя!
    - Спасибо, и тебя... - сказала я без тени улыбки. - Рома, кажется, несколько напрягся.
    - Что, Тёпа, опять хандришь? Что-то случилось?
    - Да так, болячки старые одолевают, ну а ты как? Что, случайно мимо проходил?
    - Ну да, сама знаешь, конечно, случайно. Я тут подумал, Лёник, а ты не хочешь познакомиться с новым человеком? Пообщаться на новенького?
    - Сейчас?! Мне домой надо, меня больше беспокоят старые знакомые. А кто это ещё?
    - Моя новая... неужто не любопытно?
    - Я, в принципе, не против новизны, - я очень растерялась от такого заявления. - Но такого рода новизна меня почти пугает!
    - Рита классная девушка, вы с ней споётесь, не бойся! - голос у Ромы звучал как-то бравурно.
    Мы отправились в сторону метро, в кафе нас должна уже была ждать Рита. Взглянув на неё, я была шокирована, - она была слишком молода, совсем юная, и ... даже красивая, яркой запоминающейся красотой! Щёки как персики! А кокетка, страшная! 
    Мне казалось, что мы уже вечность сидим в кафе, я чувствовала внутри сильное напряжение, от которого у меня начинала болеть голова, и которое происходило из-за моей растерянности, а её  я, конечно, хотела скрыть. Даже не могу вспомнить, о какой ужасной ерунде мы болтали целый час. Но, слава богу, Роман, кажется, понял, что я, действительно, плохо себя чувствую, и не стал обижаться, когда я  решила слинять!
    В ужасном полуобморочном состоянии я приковыляла домой. Внутри у меня всё тряслось от нервного перенапряжения! Ну и дела! Я всегда хотела для Ромки самого лучшего... вот только лучшее это должна была принести ему я сама на блюдечке, а тут такое... Я столько лет старалась примирить его с женой, ведь у них дети, столько потратила нервной энергии на эту норовистую кобылу, а он её легко сменил на нимфетку... И ещё привёл её ко мне с таким невинно-влюблённым видом. Всё, это конец! Больше я не хочу переживать из-за его личной жизни, в конце концов, у меня своя жизнь!
    Мне всегда казалось, что я нужна своему брату, как естественная опора и поддержка, но думаю, я искажала реальность. На самом деле, какая там поддержка, какие я вообще могла ему дать советы...  например, по воспитанию детей... это просто смешно, у него было двое, а я была бездетна; он закончил институт, аспирантуру, защитился, нашёл приличную работу, а меня как будто швыряла из стороны в сторону какая-то неведомая сила,  сначала издательский техникум, потом вдруг художественное училище, потом итальянский язык, вот только я не стала ни художником, ни переводчиком, всю жизнь работаю редактором в издательском отделе НИИ за смешную зарплату. Роман был умнее, целеустремлённее, крепче меня, не только физически, но характером. Поэтому, конечно, я обманывала, прежде всего, саму себя, когда считала, что забота и поддержка старшей сестры так ему нужны. Я тогда очень расстроилась... но потом решила самоустраниться, прикинуться безразличной и даже никогда первой ему не звонить! Но вышло всё не совсем так, как я предполагала... Оказалось, таких нимфеток, да и других разных было много и они быстро сменяли друг друга...  Роман без конца звонил и рассказывал мне о своих приключениях! И даже внаглую звал меня знакомиться с ними. Я отбивалась как могла! Это было настоящее безумие!

                ****

    На Пасху стояла замечательная погода, солнце было необыкновенно тёплым. Мы с Алексеем сходили освятили куличи в церкви Ильи Пророка на Преображенке, и на Праздник отправились в гости к родителям. Все были друг другу очень рады! Ромка был один... он всё время острил и сам же хохотал над своими шутками! Мы хвалили мамины куличи, они действительно были очень хороши, объедались всякой маминой вкуснятиной, упивались облепиховой настойкой, зажгли свечи в виде красных яиц! Алексей брался то за фотоаппарат, то за камеру и гонялся за всеми нами по комнатам, заставляя нас что-нибудь болтать или читать стихи, и снимал, снимал, пугая нас вспышкой. Потом они с Ромкой заставили маму в камеру петь российский гимн, а я ей тоненько и высоко подпевала... получалось и трогательно и очень забавно, потом папа читал снова "В глухие дни Бориса Годунова, во мгле российской пасмурной страны...", потом, когда Алексей снова бросился на меня со своей аппаратурой, я не выдержала и, закричав: "Бей папарацци!!!", накинула куртку прямо на него вместе с его камерой. Потом все стали просить меня сыграть на гитаре, спеть романс "Изумруд"...
Необыкновенный романс, мы с Ромкой в юности обожали его, особенно в исполнении Валерия Агафонова, и пели вместе.
               
                Ни пурпурный рубин, ни аметист лиловый,
                Ни наглой белизной сверкающий алмаз
                Не подошли бы так к лучистости суровой
                Холодных ваших глаз,
                Как этот тонко огранённый,         
                Хранящий тайну тёмных руд,
                Ничьим огнём не опалённый,
                В ничто на свете не влюблённый
                Тёмно-зелёный изумруд...

    Но сейчас я пела одна... Роман как-то стушевался и смотрел не на меня, а куда-то скосив глаза, похоже, думал о своём. Потом все как-то стихли, наверное, немного устали, и разошлись по углам... Папа с Алексеем уединились за партией в шахматы, мама села записывать рецепты салатов, которые я ей принесла с работы, а мы с Ромкой сели поболтать.
    - Спасибо, Лёник, что ни о чём не спрашиваешь меня... - сказал Рома.      
    - Честно говоря... так и подмывает спросить... - усмехнулась я.
    - Мне сейчас так спокойно, я с вами по-настоящему отдыхаю... так повеселились, я буду долго вспоминать.
    - Ну так о чём будем говорить? - нетерпеливо спросила я. - Может, расскажешь, не собираешься ли докторскую писать?
    - Вообще собираюсь, и даже кое-что стало складываться, здесь просто не должно быть суеты, - он говорил очень спокойно и серьёзно.
    - Можешь на меня полностью рассчитывать по тексту, я всё тебе прочту, поправлю, ты не думай, я для тебя постараюсь.
    - Вот бы жёны были такими же заботливыми как сёстры, может, было бы легче жить, - он посмотрел на меня с тоскливой улыбкой.
    - А я-то думала, что так тебя достаю своей навязчивой готовностью помочь...
    - Мне достаточно уже одной готовности... - Рома засмеялся, а я вдруг подумала, что на самом деле это ведь он старше меня, и когда он успел так повзрослеть! - Скажи, ты ведь не считаешь меня толстокожим и бездушным, мне это важно знать, ты со своей тонкой душевной организацией заставляешь меня волноваться об этом, в последнее время ты стала со мной какой-то уж слишком ненавязчивой, я к этому не привык... совсем не звонишь,
может, я провинился в чём-то?
    - Пожалуй, оставлю этот вопрос без ответа, а то снова поссоримся, лучше про детей расскажи, почему бабку с дедом оставил без внуков на Пасху?
    - Гришка уехал с группой выживания в лес дурью маяться, а Алька сопливит... я не стал рисковать, тащить её в такую теплынь в метро, вспотеет ещё, потом продует... она такая восприимчивая к простудам.
    - Какой же ты всё-таки правильный отец, откуда в тебе это, ты говоришь почти как женщина... вспотеет, продует, обычно это женщин беспокоит. А представляешь, какой бы я была матерью, вот бы дети от меня волками выли... тут не болит?, здесь не колит?, ужас, они бы от меня, наверно, в лес убежали...
    - Дурочка ты... Послушай, - Рома стал говорить почти шёпотом, -  вернёмся к нашим прошлым баранам, я на всё согласен, прошу тебя найди мне нормальную женщину сама, я сдаюсь на твою милость...  я ни на что не годный, старый неудачник в личной жизни, ну правда, а вдруг у тебя получится!
    Вот это был шок, что случилось с его головой?! Что же мне делать? Я оторопела.
    - Прежде чем что-то тебе ответить... - сказала я наконец. - Я всё-таки хочу понять... ну... извини, конечно, про вас с Мариной, может, я что-то пропустила?..
Лицо Романа стало каменным.
    - ... Должен сказать, что... всё зашло в тупик, прошлым летом, помнишь... она ездила с подругой в Карловы Вары, так вообще-то этой подругой был её босс, добрые друзья всегда доложат правду, ты же знаешь, а я ещё, помню, подумал, что-то даже денег не попросила на поездку, премию что ли получила? Дальше больше, под Новый год не пришла ночевать, как будто загуляли на корпоративке в ресторане до утра... Деньги у неё появились не маленькие!Помнишь, как она здорово меня раскручивала в магазинах, подчистую, а тут вдруг не просит, а одежды становится всё больше, потом машина появилась... это просто отпад... а детей  в школу всё равно только я вожу... ну вот я и решил... всё, это предел... Я, вот, думаю... Как же тебе повезло с Алёшкой, а точнее, это ему с тобой повезло! Вы так спокойно живёте друг с другом. Вы, я помню, ссорились в самом начале... а потом ни разу не слышал, как это вам удалось?!
    - Просто мы на самом деле любим друг друга, поэтому  мы всегда договариваемся... Ладно, послушай, ты пока родителям не говори ничего про вас с Мариной, ладно? - я перешла на шёпот, но мама закончила свои записи и позвала меня на кухню готовить
всё к чаю.

                ****

    Наступил май. Надо было открывать дачный сезон. Как-то родители возвращались с дачи и мама поторопилась на трамвай и упала, повредив руку. Перелома, вроде бы, не было, но боль от растяжения и ушибов не позволяла даже поднять кастрюлю. Ей сейчас нужна была поддержка, а я как на зло чувствовала себя совершенно разбитой. Страшно болела нога, снова случилось обострение артрита. Просто беда, как тяжело было ходить, и я решила позвонить Роману, попросить его съездить с папой или Алексеем на дачу и отвезти на машине очередную порцию вещей и продуктов на лето.
    - Машина сломалась... давай позже... а что твой муж купит когда-нибудь машину или нет?! - сказал Роман раздражённо и отключился. - Я, конечно, тогда очень обиделась.
Господи, почему всё плохое всегда наваливается сразу, накатывает словно огромный снежный ком, и кажется, что ты задыхаешься и совсем нет выхода...

    Лето. Мы были на даче. Птичье гнездо было устроено прямо в центре куста пиона, птенцы уже вылупились и всё лезли, лезли вверх, толкаясь и залезая друг на друга... Дождь был сильным, и становился  всё сильнее, мы с мамой взяли старый зонт и как могли закрепили его над гнездом. Мамаша птица была совсем рядом и сразу же впрыгнула к деткам под зонтик...
    Мы отгадывали сканворды, мама читала вслух анекдоты из журналов, за окном лило ужасно сильно! Родители переселились на дачу на всё лето. Мы с Алексеем приезжали
на выходные. 25 июня  в субботу у родителей должен был быть юбилей свадьбы, 50-летие совместной жизни... большая дата! За неделю до этого я позвонила Роме, честно говоря, боялась, что он забудет.
    - Нет-нет, Лёник, я помню, обязательно буду... - с готовностью пообещал Рома.
    - И, пожалуйста, привези детей, будет здорово! - сказала я как могла настойчиво.
    И вот 25-го в полдень из машины вышли друг за другом все, неожиданно приехала даже Марина. Мы накрыли стол в саду, было очень тепло, почти жара, взрослые болтали, потягивая вино, дети резвились, рылись в земле, бегали и громко орали что-то и хохотали... Все были, кажется, довольны друг другом. Бывают такие минуты в жизни, когда кажется, что всё спокойно и хорошо, что так было всегда и будет всегда...
    Я водила Альку по участку, показывая наши посадки, Алексей с Гришкой пытались играть в футбол, Марина беседовала с родителями... я поискала глазами Рому и не нашла.
Вдруг запел соловей, да так близко, отчётливо, я очень тихо подкралась к высокому кусту сирени, где он сидел, и смотрела, как мелко дрожит его крошечное горлышко, издающее такие прекрасные звуки... Рома стоял с другой стороны ограды и тоже рассматривал его.
Я, увидев Рому, засмеялась, и соловей улетел.
    - Ну что же ты, - прыснул со смеху Ромка. - Ну точно, ты Тёпа!.. Пошли к озеру прогуляемся, я хочу поболтать... Мы побрели в сторону озера, в детстве мы часто болтались на берегу, сидели в воде или ловили стрекоз.
    - Я помню, как ты всё время хотела рисовать, "на этюды", и всё тут, я тащил этот ужасный этюдник, ух, такой тяжеленный. Мне так хотелось погонять на велике, а я должен был тебя пасти... ну не смотри так осуждающе, я нарочно... тебя подзуживаю, никуда я не хотел на самом деле, я вообще психом становился, если ты куда-то шла одна, поэтому родители никогда и не беспокоились за тебя, ведь я таскался за тобой повсюду, как сторожевой пёс.
    - Я никогда не могла до конца понять, когда ты шутишь, а когда нет... Мы с тобой совершенно разные. Не понятно, как вообще такие люди, как мы, могут быть родственниками?!
    - Ну хватит! Это обиды в тебе говорят, накопленные годами, ты же их копишь, я тебе всегда говорил. Мы с тобой видим друг друга насквозь, далеко не все родственники на такое способны. Всё ты прекрасно понимаешь, а особенно... ха-ха-ха, какой я ужасный болтун.
    - Хорошо, что вы все приехали, родители хоть порадуются... здОрово!
    - Я хочу извиниться, за то, что сорвался тогда, ты просила съездить на дачу, а я... я не мог объяснить, какая была ситуация. - Рома замолчал.
    - Не хочу вспоминать об этом, сейчас ведь всё хорошо? Или как? - тревожно спросила я.
    - Я  вот... смотрю на закат... помнишь у тебя были стихи... "... А над гладью пруда остывает раскалённый жарою закат... реет вечер волшебною птицей, колдовству подчиняясь Луны..." а дальше не вспомнить.
    - Я вообще удивляюсь, что ты помнишь такое, даже я не очень помню... это ты так пытаешься уйти от ответа?
    - Мне сейчас так спокойно, не хочу ни на что отвечать... - он отвернулся, наклонился, что-то сорвал. - Смотри, ведь это серебристая полынь, та самая, душистая,  мы так хотели её найти и посадить на участке.
    - Да, помнишь, мы её пытались сажать, но она жила только два года, на второй год она разрасталась, я собирала, засушивала, и потом использовала от моли. А на третий год она куда-то исчезала. Думаю, просто это двухлетнее растение. Какой же это чудесный запах.
    Солнце уже наполовину скрылось, а небо приобрело какой-то яркий малиновый оттенок.
    - Видишь, какое небо малиновое... завтра погода испортится, - сказала я уверенно.
    - Не каркай, и так лето плохое... а я люблю... жарууууу... - Ромка состроил страшную рожу. Я отпрянула.
    - Дурак!.. Что ж ты такой дурак у нас, а?! - я засмеялась. Видно было, что Роман как-то особенно раздухарился, всё строил рожи, кривлялся и дурачился ужасно...
Мы бродили по бугру над озером, постепенно всё пространство вокруг охватывал туман... Начало темнеть, впереди было видно только тропинку...
    - Послушай... а давай исчезнем вместе с туманом... может, мы попадём в коридор времени, я бы хотел вернуться в детство... я только сейчас стал понимать,
что там я был счастливым...  а знаешь, вот тебя любят все... родители, муж...
я, конечно, даже мои дети... а меня? Я очень удивилась такому повороту в нашем разговоре.
    - Странный поворот! Что у тебя такое в голове?..  И тебя тоже любят... Причём тебя любят не только все вышеперечисленные, но ещё и твои многочисленные любовницы...
Я, вот, кстати, думаю, не пора ли тебе остановиться, а? На какой-нибудь одной, или, может, вдруг вспомнить, что у тебя жена есть, законная, между прочим! И сейчас она совсем недалеко... с твоими детьми! А ты... ты просто аморален, и всё! - я  чувствовала, что завелась и не могу остановиться... и вдруг увидела, как Рома смотрит на меня, и испугалась. Он подошёл ближе, очень зло смотрел на меня. Я сжалась, мне показалось, что он сейчас меня стукнет. Рома молчал, может, собирался с мыслями. Я торопливо сказала:
    - Ладно, извини, я такая зараза, ну, я вовсе не хотела про это говорить... -
я поправила ему чёлку. - Ну что, Ромк, может, скажешь что-нибудь! Я больше не буду
к тебе лезть с этим, это твоя жизнь, ну всё, прости... зачем я испортила тебе настроение. 
    - ... Ненавижу тебя... А знаешь, почему их так много... любовниц, я тебе скажу! Не догадываешься? Ты случайно не знаешь, чего я в них ищу... а точнее, кого я в них пытаюсь найти? И не нахожу...  Тебе это в голову не приходило? - моё сердце сжалось. - Я же не могу ни с кем разговаривать так... как говорю с тобой сейчас, ты это понимаешь? - его голос стал каким-то очень низким. - Я не могу быть самим собой с другими людьми, кстати, независимо от возраста и пола... меня это мучает, возможно, я ненормальный...
    - Почему ты не можешь жить как другие, спокойно?! - сказала я.      
    - Я давно понял, что не могу быть полностью спокоен, пока не вижу тебя где-то
в обозримом пространстве... Вот сидим мы, например, за столом, болтаем, и мне...
хорошо, спокойно.   
    - Всё, хватит, ты несёшь какую-то ерунду... болтун... ты же пьяный, всё, пойдём домой... -  внутри у меня стало тревожно. - Наверно, ты перепил сегодня, я отказываюсь понимать тебя...
    - Ладно, пойдём, а то нас искать будут с собаками... Может, тебе котёнка подарить?
А? Ты будешь с ним играть, за него переживать! - Роман говорил со мной как с ребёнком, да просто издевался. Господи, скорей бы кончился этот день... Может, у него крыша поехала. Как же трудно... с родственниками...

                ****

    То лето оказалось действительно на редкость плохим, потому что по иронии судьбы на нас надвинулась такая страшная жара, какой не было уж на нашей памяти точно, и даже на памяти наших родителей... это было настоящее испытание. Жара достигла  39,5  градусов и остановилась, замерла на этой отметке, словно решила остаться навсегда! Мы еле выжили в то лето... Кислорода не хватало катастрофически. Вокруг Москвы горели торфяники, нас с небольшими передышками затягивало дымом, мы каждые два часа смачивали простыни и развешивали по окнам. Редко выходили на улицу. Таким вот незабываемым был наш с Алексеем отпуск в Москве. Вентиляторы и кондиционеры, как единственные средства выживания, стали абсолютным дефицитом или продавались за фантастическую цену! Мы очень переживали за наших стариков... но они, как ни странно, оказались даже более приспособленными к трудностям и не унывали. 
    - Ты оказался пророком, - сказала я Роме по телефону. - Вот тебе жара... Ты же любишь жару! Это ты накаркал! Ещё одно такое лето и я сдохну, точно!
    - Всё-таки ты нытик... вы же дома, вам легче, а некоторые на работу вынуждены ходить, ты просто бессовестный нытик!!! - Рома усмехнулся. - Я завтра зайду к вам.
Назавтра он пришёл с бутылкой "мартини", старым вентилятором и флешкой с частью своей диссертации...
    - Мог бы и по электронке прислать текст, - заявила я.
    - Ты что мне не рада? - Роман усмехнулся. - Я, может, хочу с вами выпить. -
Он посмотрел на Алексея. - Как тебе моё предложение? Лёша улыбнулся. - Очень даже нравится! Я принесла фужеры, апельсины, и всё прошло чинно и было очень вкусно...

                ****

    Осенью я слегла в больницу. Всё было так тяжело, тревожно. Готовилась к операции, прогнозы были плоховаты. Это была большая опухоль в груди. Я начала подводить итоги, поймала себя на мысли, что мне самой уже так надоело бояться, что я больше беспокоюсь за состояние Алексея, родителей... Мама извелась, за неё я очень переживала. Заснуть можно было только с таблетками. Я лежала в Сокольниках. Ночью по Стромынке движение не прекращалось... было очень шумно, чудовищно шумно до самого утра. Роме я совсем не хотела звонить, а сам он не проявлялся. Вечером перед операцией, мой хирург предупредил, что во время операции берётся фрагмент ткани на экспресс-анализ, который длится полчаса, и в зависимости от его результата следуют два варианта действий, либо удаление молочной железы и тогда меня будят и просят подписать согласие, либо удаляют фрагмент и везут
в палату. Внутри всё затряслось мелкой дрожью, которую было трудно унять. Судьба моя пока была неизвестна, и это, конечно, мучило. Я мысленно молилась...
    В больнице, на этот случай, оказывается, был свой метод. По палатам разносили разрезанные куски марли, большущие стопы, и женщины сворачивали их в тампоны, которые потом использовали во время операций... это было какое-никакое занятие, отвлечение от тягостных мыслей, так что, действительно, в какой-то степени помогало коротать время...
    На следующий день после "часа икс" я очнулась уже по пути в палату, и вздохнула с облегчением: пока, кажется, пронесло... слава богу! Я, едва ворочая языком после наркоза, поговорила с Алексеем по мобильнику, даже немного похихикала, он, поговорив с врачом,тоже, кажется, наконец-то смог расслабиться! Теперь надо было ждать результата длительного анализа и восстанавливать силы. Весь день до вечера я не вставала с постели, потому что как только я принимала вертикальное положение, начинала кружиться голова. Я почти всё время дремала.
    Вдруг почувствовала присутствие Романа, именно почувствовала, не открывая глаз, в полной тишине - он стоял у кровати! Я улыбнулась, он был похож на памятник... стоял, замерев, даже глаза почти не моргали.
    - Ну что уставился? Не узнаёшь брата Колю? - я захихикала. - Ты мой брат или его памятник? Садись!
    - Мне, конечно, не хочется тебя сейчас упрекать, но ты, похоже, совсем от рук отбилась... как ты могла... не позвонила... просто ужас! Ты за кого меня принимаешь, вообще! Меня, конечно, успокоили, и мама, и Алексей... но, честно говоря, очень обидно, я, всё же, не чужой тебе! -- Рома всё стоял, словно боялся сесть.
    - Ну, сказала бы, и что? Ты ничем не можешь помочь... а теперь хоть что-то определилось, хоть какая-то перспектива забрезжила, можно расслабиться, поболтать!
    - Поболтать, меня до сих пор трясёт, не могу в себя придти, ну надо же, такое случилось, а ты... всё молчком, ты мне, похоже, не доверяешь?
    - Ты какой-то очень бледный, прямо бледно-зелёный, или голубой? - мне в рот, кажется, попала смешинка, я всё время похохатывала, сидя на кровати.
    - Тебе смешно! А я вчера напился с горя, вот так ты ко мне относишься... вот поэтому так плохо выгляжу!.. Ну что, кажется, нас пронесло на этот раз, Лёник?! Я немного посижу с тобой? Что-то кровать у тебя какая-то странная! Словно там бугры и ... ухабы какие-то! - И он пошёл требовать новый матрас. Было очень неловко слышать, как Роман  в коридоре что-то объясняет повышенным голосом, потом срывается почти на крик... потом появляется сестра-хозяйка с новым матрасом. И мы начинаем небольшой переполох с заменой постели. Отмечаю про себя, что мне теперь всё вокруг кажется прекрасным... и люди, и события, и любые предметы... когда твоя жизнь повисит на волоске, начинаешь ценить любые её проявления. Банально, но факт!
    - Какой у вас заботливый муж, - сказала вновь прибывшая  в нашу палату женщина, видимо, ставшая свидетельницей сцены в коридоре. А моя соседка ответила, усмехаясь:
    - Это её брат...  а муж точно такой же, всё бегает, чего-то требует, а вчера ещё отец был, ну с матерью, конечно, и тоже такой заботливый, всё спрашивает что-то, головой качает... -  все в палате заржали.
    - О некоторых по трое мужиков заботятся, а тут хоть бы один какой-нибудь завалященький позаботился! - снова хохот.

                ****

    Когда-то я думала, что сорок лет это настоящая старость... А теперь, когда мне исполнилось сорок восемь, я порой чувствую себя как неразумный ребёнок! И Алёша мне под стать, часто мне подыгрывает! А ведь в молодости был такой серьёзный... Думаю поэтому нам легко друг с другом, что мы умеем подурачиться, и не стесняемся вести себя как дети и глупить напропалую! А что ещё остаётся?! Детей у нас нет, и, наверное, подсознательно желая восполнить этот пробел, мы хотим себя вести и ведём себя как дети! А вот с братом мне стало сложнее, я всё больше начинала чувствовать себя рядом с ним совсем маленькой и глупой... особенно, когда прочла его диссертацию... просто слов не было. Я совершенно не ожидала, что он сможет так просто и чётко выстроить и изложить сложнейший материал!
Я действительно была в полном восхищении, почти в шоке, когда перевернула последнюю страницу... Думала... что и как я должна ему сказать! Текст был настолько хорошо структурирован, что надо было просто исхитриться, чтобы придумать какие-то замечания, хотя бы минимальные... Придётся сказать ему правду, - решила я, - он не просто настоящий учёный, наверно, он гений!..
    Мы встретились после работы на Октябрьской и пошли в ЦДХ на выставку Левитана, по четвергам выставка работала до 22 часов, и это было здорово. Мы обожали Левитана ещё с детства. Вдоволь наглядевшись на любимую живопись, мы перед выходом присели на диванчик отдохнуть... и поговорить.
    - Надо всех наших сюда вытащить, пусть даже силой... уж так здорово! Я папе на 23 февраля подарила как раз его альбом, но что может заменить натуральное письмо...
    - Знаешь, я так рад, что мы сюда пришли... и ещё раз хочу придти, давай, правда, всех возьмём и ещё раз придём, а? - Рома был впечатлён и действительно доволен.
Я развалилась на диване, вытянула ноги... Роман улыбнулся:
    - Ты смотри не усни! А то сползёшь ещё, придётся тебя с пола подбирать!.. Как же я любил, когда мы с родителями шли на выставку по выходным, скажи, ведь для нас это был праздник?!
    - Да... праздник! Молодёжь обычно не любит время проводить с предками, а мы были другие, нас, как говорится, хлебом не корми, дай с родителями на выставку сходить!...
А что ж ты никого из своих девушек не взял, кто там у тебя сейчас? - с издёвкой спросила я.  Роман скривил лицо.
    - ... Сейчас у меня Оксана, очень славная... изящная такая, танцует хорошо, отлично двигается, просто супер!
    - Та-а-а-к! Значит, теперь танцовщицы! Это что-то новенькое! А у меня тоже есть небольшой сюрприз!.. - сказала я как можно загадочнее. - Думаю, что для такого гения, как ты, одного изящества всё-таки маловато!
    Рома слегка подпрыгнул и театрально округлил глаза. - Неужели лёд тронулся...
и появилась претендентка на такого, как я? - и он выжидающе и несколько театрально смотрел на меня. - Ну, не томи!
    - Да есть... одна... и это женщина.
    - Неужели? Вот это настоящее извращение!
    - Да уж, прямо, и не знала, как тебе сказать, для такого извращенца и растлителя малолеток, как ты, она просто ископаемое, ведь ей уже больше тридцати!
    - Ну не мучай меня, Лёник, скажи наконец, кто она! - Рома заёрзал на диване, изображая нетерпение.
    - Зовут Евгения... дама, приятная во всех отношениях! Ясно тебе? Я зову её Женькой, мы приятельницы... вместе работаем... очень жизнерадостная, с юмором, по крайней мере, скучно тебе точно не будет!
    - ... Ты даёшь, Лёник, мне и так не бывает скучно... никогда, ты что это, веселушку мне какую-то подсовываешь? С такой фамилией, как у нас (а наша фамилия - Веселовы!), юмора и так вполне хватает!
    - Юмора нам, конечно, хватает... однако, моё предложение ты сразу встретил  в штыки, как-то критично, и, я бы сказала, недоверчиво! С чего бы это? Ведь это изначально была твоя идея!
    - Наверное... потому, что всё как-то очень неожиданно, я уж от тебя и не ждал никаких предложений... а тут... дама! Я уже её боюсь!
Я захохотала.
    - Не боись, братишка, мы всё отлично устроим... Пригласим её к нам на Прощёное воскресенье! Я напеку блинов! Вы с ребятишками подвалите! Посидим... по- хорошему,
не загадывая, конечно! А потом, твоё 45-летие не за горами, опять же повод встретиться! Так, глядишь, и присмотритесь друг к другу! Ну, опять же не загадывая! И вообще, мне кажется, что всё получится... Знаешь почему? - Роман с искренним удивлением посмотрел на меня. - Хотя бы потому, что тебе неловко будет передо мной... её взять и бросить... ведь это я вас познакомила... к тому же это ты сам попросил меня найти кого-нибудь... так что избавиться от неё, братец, будет на этот раз не так просто... ха-ха!!!
    - В-ввот кто настоящий извращенец... ну не ожидал от тебя, - Рома даже поперхнулся. - Ну вообще! Какой извращённый ум, а?! Ну, сестрёнка, спасибо тебе, всё отлично спланировала! Оплела меня сетями! Свободу заведомо ограничила! Ты меня ещё в клетку посади, и показывай, как попугая!
    - Я вижу, что ты согласен! Вот и хорошо! - Я встала с дивана. - Ну что, пойдём по домам, братец?
    - Ты как хочешь мной крутишь... ужас какой-то! Ишь волю взяла! - Рома поднялся, возмущённо качая головой. - Вот был бы я старше... я бы тебе показал, кто главный...
Кстати, о лидерстве, сестрёнка... что ты хотела сказать, когда назвала меня гением? Думаешь, я мог такое пропустить мимо ушей? Ну-ка расскажи мне, что ты имела в виду.
Мы шли по Крымскому мосту... медленно... ноги утопали в снежной жиже, вдруг показалось, что и время замедлило свой ход! Я всё говорила, говорила, иногда расхваливала брата, подробно рассказывая, что мне особенно понравилось в тексте диссертации. Он почти таял от моих дифирамбов и становился похож на довольного лоснящегося кота, который, ни в чём себе не отказывая, слопал месячный запас продуктов из холодильника... Какие же все мужики одинаковые! Хлебом их не корми, только похвали за что-нибудь!

                ****   
      
    Столько лет прошло. Вот мы и состарились... незаметно, силы уходят постепенно, всё кажется неинтересным, потому что знакомо...  где-то уже было или происходило не один раз!
В нашей будничной жизни так мало новизны... Всё в мире банально, и слова, которые произносим, тоже... даже вкус еды не приносит прежнего удовольствия! Всё известно, всё приелось... Конечно, для души, которая остаётся молодой, в отличие от бренного тела, работы много всегда. Мы c Алексеем теперь часто сидели вместе с Романом на даче с его внуками. И... конечно, наша жизнь состояла из сплошных воспоминаний...
    - Я всё время смотрел тебе в рот, прислушивался к любому твоему мнению...
я всегда считал тебя очень мудрой... но боялся сознаться в этом. Я вообще в этой жизни боялся опозориться лишь перед тобой.
    - Ну, я не думала, что моё мнение было настолько важно для тебя.   
    - Мы с тобой всегда, с самого детства были очень близки и привязаны друг к другу... только немного стеснялись таких сильных чувств, а ведь это и есть родная кровь! - сказал Рома.
    - Но далеко не все близкие родственники испытывают такие чувства, наверное, это редкий вид чувств!
    - А может, это... новый вид чувств и он родился вместе с нами?!