Был поздний вечер. Над землёй чёрной бездной с холодно мерцающими на Млечном пути бриллиантами крупных и мелких звёзд раскинулось низкое южное небо. Время от времени жёсткий, порывистый ветер, доносивший с собой тепловозные гудки и звонкое лязганье товарных вагонов, прогонял по нему куда-то на юго-запад тёмно-серые, насквозь прожигаемые ярким серпом молодого месяца, облачные лоскутья. Большая влажность добавляла в его порывы столько стужи, что, налетая, они в момент, словно сито, продували насквозь зимнюю одежду и пробирали до самых костей.
Здесь, в пристанционной полутьме, вытянулся в походную колонну и замер в готовности к дальнейшим приказаниям комбата, прибывший и полчаса назад закончивший выгрузку танковый батальон. Сейчас, без сновавших вокруг него, словно муравьи, солдат, с заглушенными двигателями и потушенными фарами он выглядел каким-то необычайно тихим, всеми покинутым и не живым. По крайней мере, именно так показалось Сергею, в нетерпеливом ожидании выглянувшему из люка.
С минуту он всматривался вперёд, пытаясь что-нибудь разглядеть или хотя бы уловить какое-либо движение, но очередной ветреный порыв, вновь вплотную приблизивший железнодорожный гул, шустро пробрался ему под куртку и, пробежав мурашками по ещё не остывшему после беготни влажному телу, заставил спрятаться обратно.
-Ну, что там? – нетерпеливо спросил хрипловатым голосом невидимый из башни механик- водитель Игорь Бриз.
-Совещаются ещё, пока не видать никого, – ответил Сергей, глядя на сидящего слева, как казалось, с трудом умещавшегося в узком пространстве места наводчика-оператора Виктора Одинца.
Худой и жилистый, под два метра ростом, обязательно умывающийся с утра и перед отбоем с голым торсом, он напоминал Кащея из сказки. Сейчас же, облачённый в перепачканный масляными пятнами и грязью комбинезон, придававший объём его нескладной фигуре, больше походил на знаменитого актёра Арнольда Шварценеггера, который, по слухам, к их всеобщей мальчишеской гордости в прошлом тоже служил в танковых войсках.
Как и Сергей, Виктор пытался разглядеть что-нибудь впереди, но только через прибор ночного виденья, не подставляя свой высокий «организм» под холодный ветер. В экипаже он был самым молодым по сроку службы, всего пару месяцев, как из учебки, однако, не смотря на это, от роду ему уже было двадцать шесть. На все вопросы со стороны сослуживцев, начавшиеся ещё на призывном пункте, по поводу того, как его угораздило в столь зрелом возрасте сюда угодить, Одинец, усмехаясь, отвечал, что во всём виноваты его совесть и сознательность, не давшие спокойно откосить, а иначе он ни когда бы здесь не оказался. Правду же даже в роте знали немногие, только те с которыми он успел накрепко сдружиться.
Поговорка «солдат спит, служба идёт» была не про Виктора. По своей деревенской привычке, приобретённой за несколько лет до армии, он вставал ещё до команды «Подъём», хотя ложился много позже большинства. Наделённый отличной памятью и огромной жизненной энергией, Виктор был неутомим в поиске новых познаний, особенно, что касалось техники. Так, после любых тактических занятий или стрельб, он не просто, абы как, устранял, случавшиеся во множестве механизмов и приборов, не нового танка, неисправности, а для начала, разбирал вышедший из строя «агрегат» до последнего винтика, вникал в суть работы каждой мелочи и только после этого, устранив неисправность, собирал всё обратно. И за что бы он не взялся, всё в его сильных грубых руках с длинными узловатыми пальцами «оживало», начинало вращаться, зажигаться, передавать и принимать.
Бриз, который без надобности, лишний раз старался ни чего не трогать, поначалу с опаской относился к такой инициативе, но потом успокоился. Отличный водитель, но плохой механик, он, прежде, пока они с Серёгой оставались в экипаже вдвоём, постоянно просил посмотреть поломку кого-то из «стариков», потом, порой так и не поняв до конца её природу, злясь и ругаясь, чтобы не делать самому и не доломать окончательно, напрягал набиравшуюся опыта молодёжь. Теперь же, заполучив Витька, Игорь подобрел, словно почтальон Печкин, которому подарили велосипед, и не без удовольствия принял отведённую ему новую роль. Без каких либо амбиций он подавал Виктору инструменты, приподнимал и опускал то что тот просил или занимался другими мелочами. Главное, для него теперь, не было головной боли, что там вышло из строя и как всё исправить. Хитрый и дальновидный, он даже обучил Виктора вождению и порой, когда предоставлялась возможность, доверял ему управление, хотя это и было запрещено. Последний радовался этому, словно пацан, и с удвоенной силой лез со своим энтузиазмом в обслуживание машины после пробега.
Относительно недавно Одинец и сам не мог представить, что из него получится такой хороший танкист «на старости лет», но раз так вышло, то, видно, так оно и должно быть. На судьбу он ни когда не обижался.
По окончании школы Виктору уже исполнилось восемнадцать, о поступлении в институт он тогда и не думал, хотел, как и старшие товарищи, отслужить для начала срочную, а потом уж и высшее образование получить. Армейскую лямку то всё равно тянуть придётся, а как говорят фартовые раньше сядешь, раньше выйдешь. Халявить и в мыслях не было.
Но родители полагали иначе. Мать сумела настоять на своём: «Забудешь всё за два года, потом вспоминать! Нам с отцом не довелось выучиться, так ты хоть в люди выйди, пока мы тебе помочь можем».
Пришлось её послушать. Когда окончил «политех», вовсю шла перестройка, по телевизору всё чаще стали показывать передачи о развале армии, творящейся там дедовщине, произволе офицеров. Да и Виктору было уже не восемнадцать, чтобы его гоняли младшие по возрасту старослужащие. «Сразу не пошёл, теперь там делать нечего!» - решил он и выехал к деду, проживающему в расположенном неподалёку от города селе, где думал переждать хотя бы ближайший призыв, а дальше видно будет. Чтобы не сидеть без дела, удачно устроился на работу в кузню, «подмастерьей», как в шутку называли его должность кузнецы. Появившиеся тогда первые сказочно разбогатевшие коммерсанты и бандиты, строившие в округе шикарные дачи и дома, подбрасывали один калым за другим: кому прочные ворота, кому калитку с вензелями, а кому и оградку на могилку. В общем крутился Витёк с утра и до позднего вечера, но и зарабатывал прилично.
Как-то на одной из дискотек в сельском клубе, познакомился с симпатичной девчонкой, оказавшейся дочкой местного агронома. Задружили. Этой же осенью сыграли свадьбу. Тесть, души не чаявший в непьющем хозяйственном Викторе, помог приобрести дом на соседней улице и «Ниву», за которой сам стоял в очереди не один год. Обжились они с молодой женой своим добром, родили сына. Виктор про армию уж думать забыл, а прошлой весной случилась неприятность.
Выехали они субботним вечером с супругой в город, навестить его родителей, благо полчаса езды на машине, да на свою беду зашли на обратном пути в недавно открывшееся кафе. Посадив супругу за столик, Виктор отправился к стойке за коктейлем с мороженным. Он уже делал заказ, когда увидел троих сильно подвыпивших, модно одетых парней, на вид лет по семнадцать - восемнадцать, не больше. Судя по тому, как они уверенно и развязно прошли к мягкой зоне у окна, а один из них в знак приветствия небрежно махнул рукой бармену, здесь они явно были завсегдатаями.
Сначала они стали задирать компанию, сидевшую за соседним столом, а когда те, решив не связываться, ушли и заиграла музыка, один из сопляков подошёл к его жене и, не церемонясь, взяв за руку, потянул танцевать. От неожиданности та даже чуть не упала со стула. В мгновение озверев от такой наглости и нанесённого оскорбления, Виктор, подскочив к ним треснул своим костистым кулаком по пьяной похабной улыбке негодяя. От чего тот перелетев через стол и «собрав» телом стоявшие за ним стулья, грохнулся на пол. Поспешивших к нему на помощь приятелей, через некоторое время ждала та же участь. Не зря Виктор три с лишним года трудился в кузне. Теперь, как настоящий коваль, он мог отковать что угодно и кого угодно даже без молота. Правда, эти двое то же успели зацепить его пару раз, разбив губу и бровь, но это были мелочи.
Вызванные кем-то сотрудники милиции доставили всех в отделение. Туда же, чуть позже, прикатили с адвокатами на своих иномарках и родители модных парней. И вывернули они всё так будто бы вовсе не их, со всех сторон положительные сыновья, студенты престижного университета, час назад пьяные борзели в кафе, а он, Виктор, жлобяра эдакий, пристал к их невинным детишкам и жестоко избил ни за что, ни про что. Этого, они ему так не оставят.
Так бы, наверное, всё и было, если б немолодой участковый не первый раз сталкивающийся с этой гоп-компанией. Надоели они, видать, ему уже до смерти, потому, что не стал он слушать их россказни, а прошёл обратно в кафе, где, предварительно переговорив с хозяином, узнал от бармена и официанток, как всё на самом деле было.
Но настырные мамаши не унимались. Пошли дальше, требуя возобновить разбирательство и по достоинству наказать злодея, а заодно возместить им моральный ущерб.
Тут-то и посоветовал Виктору участковый уйти в армию, пока в отношении него уголовное дело не возбудили. Как не крути, хоть прав он был, хоть не прав, а телесные повреждения, пусть и лёгкие, негодяям этим он всё-таки причинил. Статья конечно пустяковая, но с их связями неизвестно, как впоследствии может дело вывернуться. Надо ли ему это? А уйдёт в армию, дело и возбуждать никто не будет.
Вот так и оказался Виктор на службе. А через месяц, в письме, жена передала ему привет от «правильного» участкового, где только такой термин услышала, который сообщил ей, что те недоноски, обнаглев от безнаказанности, совершили то ли грабёж, то ли разбой. Недавно их задержали и теперь им всем не до Виктора, служить он может совершенно спокойно. «Да, теперь можно служить спокойно. Вот гады! Не могли они на месяц раньше замолотить этот грабёж-разбой» - в сердцах выругался Виктор и сплюнул. Но делать нечего, уже ни чего не изменишь.
Отучившись в учебке, Одинец прибыл к ним в часть. В тот же вечер, командир взвода, молодой накачанный лейтенант, как на глаз определил Виктор, на пару лет младше его, построил всех четверых прибывших из учебного центра солдат, в спортуголке. Тут же под единственной штангой пыхтели по-очереди трое раздетых по пояс старослужаших. Ещё двое, облокотившись на подоконник, нахально уставились на них. Один, что-то шепнул на ухо другому, и оба они ехидно заулыбались. «Скорее всего, обо мне, нескладном, шепчутся,- подумал Виктор, - Ну да ладно, мы верим не в мышцы, мы верим в сухожилия, как говаривал дед».
Прочитав короткую лекцию о пользе тяжёлой атлетики в армии, а тем более в танковых войсках, и о том, что им необходимо теперь будет заниматься этим ежедневно, лейтенант по-очереди стал подзывать их к пудовой гире. Для первого раза, поднимали, кто сколько сможет.
Виктор вышел последним. Желая показать, что далеко уже не пацан, и силой, не смотря на внешность, не обижен, он не церемонясь протянул свою длинную жилистую руку к стоящему немного в стороне «двухпудовику». Точно такой же, в основном применявшийся как груз для закваски капусты, стоял у него дома на веранде, иногда он баловался им по утрам или после работы.
Даже не подступив к нему для удобства поближе, в миг напрягшись, зло рванул на себя, поднял на уровне плеча и перевернув вверх дном на секунду замер. Высоченный, разом побагровевший, со вздувшимися от напряжения венами, резко вздохнул, и трижды поднял перевёрнутый почти к самому потолку, словно хотел до него добросить и прилепить. Затем вновь на секунду задержал на уровне плеча и поставил на место. Кто-то из старослужащих даже присвистнул, а лейтенант слегка хлопнул по плечу и похвалил, теперь в их роте, кроме Бриза, был ещё один претендент, на звание «чемпиона» части по гирям, соревнования по которым, вместе с другими видами спорта, проходили чуть ли не каждое воскресение.
Хороший парнишка взводный, уставом слишком не донимал, считал, что его должно быть в меру, за дисциплину спрашивал со старослужащих, но опять же следил, чтобы они палку не перегибали, имел лишь один недостаток на взгляд солдат, чрезмерно увлекался физкультурой да всякими там оздоровительными комплексами. Прошедшей осенью посетила его новая затея, начал упражняться в закаливании, обливаться после утренней зарядки холодной водой, позднее, с началом зимы, пошёл дальше, как выпадет свежий снег, обтираться им. Предлагал заняться этим и подчинённым, но желающих не нашлось, Сергея, от одного только взгляда на эту процедуру озноб прошибал. Итог. Не всегда то, что полезно одному, идёт на пользу другому. Батальон здесь, а лейтенант с застуженной почкой в госпитале. Ротный рассказывал, когда они его с замполитом батальона навещали перед отправкой, тот чуть не расплакался, зубами на самого себя скрипел от обиды. А что ещё остаётся? Ни чего не поделаешь. Вместо него, временно, командиром взвода был назначен уже далеко не молодой, имевший свыше тридцати лет выслуги, однако отличавшийся от других таких же, как он, по армейским понятиям стариков, отменным здоровьем, старший прапорщик Сидоренко. В части, все уважали его за справедливость, орден Красной звезды и «тяжёлую руку», которой он не стесняясь, раздавал подзатыльники нерадивым бойцам.
До этого Сидоренко лет десять удачно заведовал складами ГСМ, посему, на зависть многим офицерам, ездил на новенькой девятке и квартиру упаковал не хуже чем какой-нибудь комдив, вернувшийся из Германии. Опытен был, хитёр, однако, как и все его предшественники, однажды всё-таки «погорел», не успел подготовиться к очередной нагрянувшей проверке. За это и поплатился. Был снят. Хотели даже уволить, но за него вступился замполит части, с которым они вместе служили ещё в Афганистане. По слухам, там же Сидоренко то ли вытащил его, раненного, тогда ещё старшего лейтенанта, из подбитого танка, то ли прикрыл своим, за что тот был теперь ему по-человечески обязан. И, как показало время, о долге своём не забыл.
- Курить охота, – опять донёсся снизу голос Бриза, – Может, я подымлю по-быстрому, а, товарищ командир? – обратился он к Сергею.
- Подыми, коль жизнь не дорога, – поддерживая весёлый тон, отозвался Сергей.
- А что с моей жизнью может случиться?
- Кончиться может твоя жизнь, – нарочито серьёзно вмешался в беседу Одинец, бросив наконец, возится с прибором, - Расстреляют по закону военного времени за невыполнение приказания комбата. Он в части бьётся, бьётся за дисциплину, а толку нет. Здесь шлёпнут тебя одного, как Гитлер трамвайных безбилетников, глядишь, остальные бояться будут, – и, озорно подмигнув Сергею, добавил, - Небось, когда ты до службы рэкетом занимался, у вас в банде порядки построже были.
- Во-первых, не банда. Не надо наговаривать на наш когда-то дружный коллектив, – парировал Игорь, - Мы просто занимались охраной расположенных на нашей территории коммерческих учреждений за соответствующее вознаграждение.
- На вашей территории? – с заметной подковыркой в голосе, переспросил Серёга, – Как же вы её метили? – и они одновременно расхохотались с Одинцом.
- Ладно, начинаете! – притворно заворчал Бриз, сам улыбаясь тому, как его ловко поддели, - А насчёт порядков ты прав, дисциплину блюли строго. Хотя чего обижаться, сами знали куда шли, - и, помолчав, добавил, – Да…, было время …
Чуть ниже Сергея, крепко сбитый и шустрый, Игорь ненамного уступал в силе Виктору, в отличии от которого, ему пришлось развивать в себе самому и с детства. Отец у него был военным. Его постоянно переводили с места на место, следом за ним через какое-то время выезжала и жена с Игорёхой. С малых лет он понял, что не все дети, так же как и взрослые в кинофильмах, одинаковы, среди них то же есть свои добрые и злые, правдивые и хитрые, щедрые и жадные. Часто меняя детские сады, а затем и школы, Игорь так же чётко усвоил, что не всегда, как в сказке, добро побеждает зло, и лидер в коллективе, хотя и детском, должен быть положительным, как это им твердили воспитатели и учителя. Поэтому чтобы в нём утвердиться, нужно уметь быстро со всеми дружиться, хитрить и давать сдачи, если тебя задирают, а чтобы дать сдачи нужно быть не только смелым, но и сильным.
Когда ему купили первые гантели, он уже не помнил, но занимался с ними каждый день. Со временем, приобретал более тяжёлые, позже увлёкся штангой, потом вошедшим в моду культуризмом. К десятому классу, отца, наконец, перевели в Москву, где Игорь, получив среднее образование, поступил в один из вузов на экономический факультет. Одновременно с этим он заметил, как рядом забурлила новая, неведомая доселе, заманчивая жизнь. Кто-то открывал фирмы, кооперативы, магазины и рестораны, приносившие бешеный доход, кто-то собирал дань, кто-то кого-то крышевал, вел переговоры и устраивал разборки. Всех обуяло стремление жить богато любыми способами. Постепенно среди знакомых Игоря появились все представители вновь нарождающегося делового мира, однако первыми сделали предложение «о трудоустройстве» всё же те, кто в главную очередь ценил физическую силу.
Так Игорь стал братком одной из многочисленных московских ОПГ. При этом, отдать должное, институт сразу не бросил, так же, как не бросил читать книги. Проблемы с пропусками занятий, зачётов и экзаменов, зачастую решал с помощью денег, которые теперь, как в блатной песне, шуршали в кармане, словно трава. Так продолжалось пару лет, потом в одной из разборок погиб один из «старшаков» его «бригады» и Игорь занял его место. Заодно, сначала из жалости, а потом уж и всерьёз, сам не поняв, как это получилось, стал поддерживать тесные взаимоотношения с вдовой павшего товарища, красивой, ухоженной блондинкой, немного старшей его по возрасту.
При таком раскладе, учёбу всё же пришлось оставить. Вскоре он объявил родителям о намерении жениться и проговорился, что средств на отдельное существование у него больше чем достаточно. Только тогда у отца, занятого целыми днями службой, возникло подозрение относительно занятия его сына. Мать, видимо, поняла это давно, но, зная крутой нрав мужа, боялась говорить с ним на эту тему. Теперь скрывать свои догадки смысла не было. Отец сдержал ярость, предупредил мать, чтоб молчала, и уже через несколько дней отвёл сына в военкомат, там вовсю шёл осенний призыв. Игорь был застигнут врасплох. В институте где ему давалась отсрочка, он взял «академ», а с докторами на счёт справки, ещё не договорился. Всё было некогда, да теперь уже и поздно, отец сам со всеми договорился и если даже он попытается сбежать, то получит только срок.
Но даже не уголовное наказание послужило основной причиной его покорности судьбе. Главным было то, что Игорь, давно переставший бояться и чёрта, и дьявола, и милиционеров, не смог в этот момент перечить отцу, точно так же, как не смели перечить этому худощавому, среднего роста, полковнику находящиеся в его подчинении боевые офицеры, некоторые из которых имели не по одной награде за проявленное мужество. Вставая при его появлении и встречаясь с жёстким, волевым взглядом, они почему-то тут же забывали своё лихое прошлое и ощущали себя всего лишь его подчинёнными, готовыми выполнять приказания.
В тот же вечер, воинский эшелон, умчал впервые за последние пару лет растерявшегося Игоря, служить далеко за Урал. Так Бриз оказался в танковой «учебке». Полгода он осваивал специальность механика-водителя, потом начальник учебного центра, за профессионализм, с которым тот водил танк, оставил его у себя инструктором, и он пару месяцев учил вождению курсантов. А затем Игорь получил послание одного из старых корешей, в котором тот сообщил, что его любовь, подозрительно долго не отвечающая на письма, выходит замуж за другого.
Из парка в тот день он так и не вернулся. Сначала, чтоб хоть как-то развеять охватившую вмиг смертельную тоску, употреблял принесённую заботливыми товарищами водку, а когда дошёл до кондиции, прямо оттуда в промасленном комбинезоне, поглубже натянув потёртый шлемофон, отправился на железнодорожный вокзал, решив сейчас же ехать в Москву, где разобраться и со своей возлюбленной и её новой пассией. К его немалому пьяному удивлению, как только он оказался на перроне и попытался договориться с проводниками, то тут же был задержан милицейским патрулём и доставлен в отделение.
Допитая им по пути из части, далеко не лучшего качества, бутылка водки, сделала своё дело. Затуманенный мозг сообразил, наконец, что он в плену, а окружавшие его мужики в серой форме, не иначе, как враги, стремящиеся выведать кто он и откуда. Ничего им не сказав, и пока дело не дошло до пыток. А судя по невнятным воплям, дикому хохоту и стуку, похожему на шлепки ладоней о стену, за дверью явно кого то пытали. Игорь решил «уходить». Причём «уходить» красиво, так делают либо в кино, либо такие же пьяные идиоты - вспоминал он впоследствии, под громкий гогот товарищей, которые буквально катались, слушая его рассказ.
Улучив момент, когда в дежурке остался один сотрудник, Игорь перемахнул через барьер, вскочил на лавку и со всего маху прыгнул в закрытое окно. Выбив полусгнившие «столетние» рамы и такую же державшуюся на двух ржавых гвоздях решётку, он, под визг отскочивших пассажирок прокатился по перрону и нырнул под ближайший состав. Это было последнее, что он помнил. Ночью дежурный офицер забрал его с гауптвахты.
Данный инцидент командованию удалось замять, вставив в отделении милиции новое окно и произведя там косметический ремонт. Бриз же, через три дня после этого продолжил службу уже в их части.
- Сколько можно совещаться? – опять донёсся снизу его голос. Ему, сидящему там в одиночестве, явно было скучно, и он был не прочь продолжить весёлый трёп.
- Сколько нуно, - начал Виктор.
- Столько и моно, – закончил Сергей.
- Вот я и спрашиваю, сколько нуно? – продолжал беззаботно бурчать Игорь, – Чего там думать. Главное до супостата добраться, в грязи этой не застрять, а там первая рота с фронта, вторая с тыла, третья с фланга, одним могучим ударом громим врага, и он бежит, бежит, бежит. В общем, всё как на учениях.
- Молодец, Игорёха, не ошибался я в тебе, не поленись, сходи до командиров, объясни им всё по-быстрому, да поедем уже, - посоветовал Одинец, снова пытаясь рассмотреть что- нибудь в триплекс.
- И кто это тебе, Игорь, в учебке всего лишь младшего сержанта присвоил? – поддержал подначку Сергей, – на его месте я бы тебе как минимум майора дал. Был бы ты сейчас во главе нашего батальона и давно вёл нас на встречу к победам и воинской славе.
- Да… - словно действительно сожалея об этом, театрально протянул Бриз, – Жаль, что ты не тот человек, который присвоил мне всего лишь младшего сержанта! – вновь вызвав хохот друзей.
- А вообще, как считаешь, - уже серьезно обратился Сергей к Бризу, зная о его начитанности - Долго все это здесь продлиться?
- Как сказать, - задумался на секунду Бриз - Я где-то слышал, что на Кавказе один раз ружьё выстрелит десять лет эхо идет. Но думаю, найдутся умные головы и в Москве и здесь на Кавказе, разрулят проблему.
Их разговор прервал резкий стук металла по броне.
«Всем экипажам собраться у танка ротного» - донёсся с улицы приглушённый ветром голос наводчика того же танка Симакова, молодого шустрого солдата.
- Ну вот, свершилось, наконец, - ворчливо буркнул Бриз, чем в очередной раз развеселил товарищей.
Секунду они ещё продолжали смеяться, затем, представив, как будут на леденящем ветру, съёжившись и втянув голову в плечи, словно пингвины, «месить» ногами сверкающую под лунным светом слякоть до танка ротного, ругаясь, стали выбираться.
Капитан долго разглагольствовать не стал, в своей краткой речи, состоящей сплошь из воинских терминов и матюгов, он доходчиво объяснил, как будет двигаться колонна и какую держать дистанцию. При этом строго предупредил, что в целях маскировки пользоваться можно только внутренней связью, радиостанции выключить. Все приказания он будет передавать на остановках и только через связных. Никому не спать, всем повышенное внимание. Оставив командиров взводов и экипажей, на карте указал им маршрут движения колонны. Как оказалось, с батальоном их рота пройдет всего пятьдесят километров, затем будет поддерживать десантную бригаду, до которой им добираться самостоятельно ещё тридцать.
Колонна двигалась медленно. За три часа, они прошли с батальоном только чуть больше половины пути. Несколько раз останавливались, Сергей выглядывал, ждал возможного появления связных с указаниями комбата, но их не было. Минут через пять-десять, вновь начиналось движение, такое же медленное и муторное. Заморосивший мелкий, противный дождь, забрызгивавший крошечными капельками стёкла триплексов, окончательно испортил и без того неважную в темноте видимость. Сергей взглянул на Виктора, чтобы в нецензурной форме поделиться с ним своим негодованием по поводу погоды, но, увидев, что тот дремлет, уткнувшись головой в прицел, передумал. Пусть поспит, когда ещё теперь придётся.
Он и сам был бы рад кемарнуть, но не мог, на то была серьёзная причина, перевернувшая с недавнего времени всю его жизнь.
Сергей был самым молодым в части, но по иронии судьбы служить ему оставалась меньше, чем любому старослужащему. Если бы кто - нибудь пару лет назад сказал ему, что в свои восемнадцать он уже отслужит срочную и демобилизуется, Сергей, наверное, просто посмеялся бы над этим, как над глупой шуткой, ведь к десятому классу все его товарищи и подруги знали, что свою последующую жизнь он готовится посвятить армии и будет не кем иным, как офицером. С самого детства его тянуло к машинам, с малых лет с отцом в гараже, позже с дядькой в сельском «МТМ», поэтому и профиль службы был определён заранее - технический. Вот только до последнего не мог определиться Сергей с выбором военного училища: танковое или автомобильное. Противоречия рассеял всё тот же дядька: «Поступай Серёга лучше в танковое. Оно, во-первых, поближе, сможешь по возможности чаще дома бывать, а во-вторых, всю колёсную технику, не так подробно, конечно, но и там изучают».
Прозвенел последний звонок, пролетели последние недели беззаботной юности с гитарой и песнями вечером возле клуба, и, наконец, в его не полные семнадцать скорый поезд унёс Сергея в соседнюю область, где и размещалось выбранное им для поступления танковое училище. За вступительные экзамены Сергей не боялся: конкурс в то время был небольшой, тем паче, что школу он окончил без троек, «физо», да и вообще спорт, любил. Месяц «абитуры» прошёл тяжковато, пока не перезнакомились и не втянулись в распорядок новой для себя жизни, а потом поступившим выдали форму и загрузили учёбой и работой в парке военной техники настолько, что дни полетели, как осенняя листва.
Стало не до тоски по дому и старым друзьям-товарищам. Теперь после подъема была одна мысль: быстрее бы отбой. Со временем привыкли и к этому. Принятая ими вскоре после этого воинская присяга сделала их настоящими военнослужащими. Проходили недели, утреннее подметание листопада с закреплённой территории сменилось на уборку рано выпавшего в том году снега. Впервые встретили Новый год, не дома, а в казарме, со стоящей у центра высокой, но кривой сосной, украшенной самодельными бумажными фонарями и поделками из солдатской фурнитуры, отдалённо напоминающими ёлочные игрушки.
Вскоре после этого пришло время заступать в первый караул. Как назло, накануне у Сергея непонятно отчего разболелся зуб. Весь день он мучился, мечтая побыстрее вернуться в казарму. Но беда одна не ходит - вечером, уже после ужина, ротный затеял строевую подготовку, затянувшуюся до самого отбоя, где Сергей вдобавок ещё и застудил ни на секунду не перестававший ныть зуб. Ночь прошла в сплошном кошмаре. Временами боль становилась просто адской, не в силах её терпеть, Сергей мычал в подушку. Даже анальгин помог не сразу. Забылся он только под утро, словно на мгновение провалился в тёмную, безмятежную пропасть. Проснулся оттого, что его тряс за плечо, уже на половину одевшийся Пашка, сосед по койкам. С трудом раскрыв глаза, Сергей вдруг радостно обнаружил, что не испытывает больше той ужасной зубной боли, которая почти целые сутки не давала ему покоя. Забыв про сон, ощутив неожиданный прилив сил, он проворно вскочил и оделся.
Ещё ни когда Сергей не ходил с таким удовольствием на зарядку, он был доволен собой и жизнью, ведь сегодня ни что не помешает ему вместе со всеми заступить в свой первый караул, с которого вчера, его уже хотели снять. Молод был, конечно, глуп. А тогда, тогда он ликовал, шагая в вечерней темноте по хрустевшему под сапогами свежевыпавшему снегу. Помкомвзвода, такой же молодой и неопытный, сделал ему доброе дело, поменяв перед самым разводом с его поста на пост № 1: «В штабе будешь стоять в тепле», за что Сергей по дурости был ему благодарен.
Однако уже после первой смены, проведённой им у знамени, благодарность сменилась на негодование. Стоять на одном месте в тепле оказалось гораздо труднее, чем ходить на улице по морозу. Сильно сказывалась бессонная ночь перед караулом. Под конец смены он дважды задремал стоя и чуть не упал. До этого Сергей даже не представлял, что можно так заснуть, теперь же на собственном примере понял, что сравнение «деревья умирают стоя» не выдумка старшекурсников.
Перед следующей сменой, удалось минут сорок поспать. Но что такое эти сорок минут, если не спал почти уже двое суток. Пробежав быстрым шагом за разводящим в морозной ночи до штаба, Сергей немного взбодрился, словно заснувшая вместе с ним кровь вновь забурлила по телу, весело отдаваясь пульсами по всем жизненно важным и не важным органам. Стуча каблуками, бряцая и шурша снаряжением, удалились сержант и караульные. Звякнул металлический засов закрываемой за ними дневальным по штабу входной двери, и во всём здании воцарилась гудящая лампами дневного света тишина. «Вот так и стой «столбиком» два часа, - с тоской думал Сергей, - На улице хоть бродишь по маршруту, а здесь попробуй, отойди от знамени! Напротив парадный вход да здоровенные окна - любой проверяющий первым делом в них смотрит, часовой как на ладони».
Периодически поглядывая в них, Сергей в какой уж раз рассматривал панно, выложенное поверх окон из осколков разноцветного стекла. На нём вся история СССР: Ленин на броневике, солдат и матрос, штурмующие Зимний дворец, возведение ГЭС и другие стройки, затем Великая Отечественная война, где Т-34 давит вражескую пушку и солдат, купол поверженного Рейхстага, потом, видимо, уже после войны, колонна танков непонятной модификации, по дну преодолевает какую-то водную преграду. Заканчивалось всё как всегда ветераном в окружении подрастающего поколения на фоне необъятного поля спелой ржи.
Чтобы хоть чем-то себя занять Сергей стал в воображении дорисовывать каждый из сюжетов в отдельности. «На часы не глядеть, пока всё не додумаю». Вновь подробно, с добавлениями из своей фантазии, прошёлся по истории. Прошло, вроде, полчаса, не меньше - но нет, ленивые стрелки отсчитали всего семь минут.
И вновь парадный вход, слепые тёмные окна, панно и знамя училища в стеклянном саркофаге, и так раз за разом. Две минуты прошло, четыре, опять всего лишь две. Глаза слипаются, сил нет. Быстрей бы смена, быстрей бы в караулку, там хоть в пол глаза, но можно покемарить, а потом в отдыхающую смену спать, только бы побыстрее пришли разводящие. Чем быстрее они сменят караульных, тем дольше спать.
В какой то момент всё вдруг смешалось, ожили идущие на панно в атаку солдат и матрос, завращали своими башнями краны на стройках, ночь сменилась днём, и Сергей очутился со школьными приятелями у клуба. И вдруг всё это блаженство прервала резкая команда: «Подъём!».
Открыв глаза, Сергей ужаснулся - так и есть, он не уследил за собой, за своими мыслями и в какой-то момент уснул, уснул стоя, прислонившись к саркофагу со знаменем. Но не это было самым страшным. Он был не первым и не последним, кто вот так стоя засыпал на посту. Плохо было то, что прямо перед ним стоял и как-то неприязненно улыбался незнакомый ему подполковник, проверявший в эту ночь караул. За ним в бессильном негодовании, с плотно сжатыми губами, отвёл в сторону взгляд взводный. Правее - две сочувствующих физиономии: разводящего и нового часового. «Меняйтесь»- спрятав свою неприятную улыбку, приглушённым голосом сказал подполковник и, обращаясь к взводному, добавил: «Вот так вы и несёте службу».
Дальше всё было как в тумане: снятие с караула, утреннее построение всего училища, вызов из строя на середину плаца и жёсткий голос заместителя начальника училища, зачитывающий приказ о его отчислении и переводе в батальон обеспечения для дальнейшего прохождения службы.
Курсантам прощалось многое: плохая учёба, самоволки, пьянки, драки в увольнении, попадания в милицию и комендатуру, но с самого его образования не прощалось одно - сон на посту. Ночью ты уснул, утром будешь отчислен - это было возведено в закон.
Перешил Сергей свои курсантские погоны на солдатские и расстроенный, пожалуй, только теперь в полной мере начавший осознавать произошедшее, отправился в батальон.
Его новый комбат, прочитав у него в глазах неподдельное горе, объяснил, что ничего не потеряно: «Послужишь пока здесь, потом восстановишься, если желание не пропадёт. В этом ещё никому не отказывали. Главное, чтоб косяков не было».
И Сергей стал стараться, чтобы их не было. Через неделю его вновь вызвал комбат. Положив перед ним на стол лист бумаги и ручку, сказал: «К нам разнарядка пришла, так что пиши рапорт, поедешь в учебку, - и взглянув на опешившего Сергея, добавил - Ты ж учиться хотел? Вот и выучишься для начала на командира танка. Начнешь, так сказать, с малого, пройдёшь все ступени. Полгода поучишься, а там уж и новый набор в училище не за горами. Всё равно ты здесь без должности, то снег кидаешь, то технику драишь, то принеси-подай».
Так Сергей оказался в учебке и, пожалуй, только там понял, что значит служить по уставу. Распорядок дня был намного жёстче, чем в училище и тем более в батальоне обеспечения. Начиная с подъёма и до самого отбоя день был расписан буквально по минутам. За соблюдением распорядка и устава рьяно следили сержанты, малейшее нарушение приводило к занятию физическими упражнениями всем взводом. Но, как ни странно, Сергею это понравилось, именно такой он и представлял себе армию до поступления в училище. Что касалось учёбы, то теория здесь была сведена к минимуму, пройденный материал, тут же отрабатывался на тренажёрах и закреплялся на практике. Но знать этот минимум надо было так, чтобы, разбуженный ночью, ты мог рассказать любую пройденную тему, и слова при этом «от зубов отскакивали», сержанты любили это проверять.
Наконец прошли отведённые на учёбу полгода. Сергей на отлично сдал выпускные экзамены, за что ему и ещё нескольким курсантам, сразу присвоили сержанта, а не младшего, как всем остальным, и направили для дальнейшего прохождения службы в одну из частей. На его вопрос, почему не обратно в батальон при училище, начальник кадров лишь отмахнулся: «Подашь рапорт на учёбу и там. Ничего страшного».
Так Сергей оказался в этой части.
Приём был не очень тёплым. Дежурный по роте, спортивный, подвижный ефрейтор, и тучный, круглолицый дневальный, оба из старослужащих, тут же попытались, что называется, обломать молоденького сержанта. Сергей, видя, что в какую бы сторону не пошёл разговор, всё равно по-доброму он не закончится, ударил первым. Дневальный, получивший этот неожиданный удар, дав задний ход, отбежал к стене и упал. Дежурный оказался пошустрее, от предназначенного ему удара успел увернуться и сам, ударив Сергея в живот, свалил его на пол. Но в борьбе Сергей оказался ловчее, так как пару лет до поступления в училище тренировался после уроков в школьном спортзале у физрука-самоучки, мечтавшего со временем поставить этот вид спорта в их городке на широкую ногу. После недолгого сопротивления, он сумел прижать к полу дежурного, так что тот ничего уже не мог сделать. Рядом безуспешно пытался подняться с пола очнувшийся дневальный. Наконец, на шум сбежались находившиеся в казарме солдаты и растащили их.
Вечером, этого же дня Сергея позвали в каптёрку, где уже находились старшина роты по прозвищу Тур, чуть ниже него ростом, коротко стриженый крепыш с широченной грудью, мощь которой подчёркивалась индивидуально ушитым в талии кителем, и несколько сержантов и солдат из «стариков», среди которых были и те двое, с которыми он дрался.
Подкурив, старшина затянулся, пробежавший по сигарете огонёк уменьшил её сразу почти на треть и, выпустив хорошо видимую в полумраке на фоне окна длинную конусообразную струю дыма, ничего хорошего не предвещавшим тоном спросил:
- Сынок, тебе известно, что старших обижать нельзя?
Сергей промолчал.
- Ну? Чего молчишь? Или тебя ещё не научили этому? – встав со своего места, вновь спросил старшина и, подойдя вплотную, так, что Сергей почувствовал исходивший от него запах табака и одеколона, добавил, - Тебе сколько отроду, малый?
- Семнадцать, – машинально буркнул Сергей.
- Сколько? – переспросил старшина удивлённым тоном, – Семнадцать?
Гнев, только что сверкавший в его карих, слегка суженых глазах, готовый вот-вот вырваться наружу, вдруг как-то сразу перегорел и погас. Оглядев собравшихся в каптёрке и неожиданно улыбнувшись, он сел обратно на стул.
- Чиж, Зудя, – обратился он к тем двоим уже повеселевшим тоном, – Вы что ж, вдвоём малолетку не смогли сделать?
Все собравшиеся, кроме тех, к кому были обращены слова, хохотнули.
- Ну, ладно,- продолжив всё тем же весёлым тоном, сказал старшина, обращаясь к Сергею, – давай, сержант, выкладывай, как ты к нам попал.
Сергей коротко рассказал всё без утайки, как мечтал стать военным, как поступил в танковое училище, как на свою беду заснул у знамени, как закончил учебку и был направлен к ним в часть.
- Человек предполагает, а бог располагает, – выслушав его, философски сказал старшина и вновь с иронией добавил, – служи спокойно до совершеннолетия, но и дедов мне больше не обижай. В следующий раз случится, сам голову оторву, не посмотрю, что сопляк ещё.
И Сергей вновь служил. Старослужащие его не трогали, одногодки и молодёжь уважали. Толкового сержанта, который не только сам во всём разбирался, но и умел спросить с подчинённых, заметили так же офицеры. В конце лета, Сергей подал рапорт о желании восстановиться в училище, но ротный и комбат его не одобрили, мотивируя предстоящими в октябре показательными учениями и нехваткой грамотных сержантов, обещая отпустить после.
Прошли учения, за отличные результаты комбат стал майором, ротный капитаном, Сергею присвоили старшего сержанта, назначили помкомвзвода и вновь ожидание. Как сказал комбат: «Повременим немного. Людей в батальоне итак не хватает, скоро ещё добрая половина на дембель уйдёт, про сержантов, я вообще молчу. Давай, дождёмся молодёжь, поднатаскаем хоть немного и… Тебя когда отчислили? В январе? После нового года поедешь в училище. Даю слово офицера».
Опять потянулись серые осенние дни ожидания. Затем на смену словно зависшим над частью дождевым тучам однажды ночью пришли снежные. Снова уборка листопада сменилась уборкой заискрившегося и выпадавшего чуть не каждую ночь снега. Батальон пополнили молодёжью, потянулись домой группы счастливых дембелей. С уходом старшины Сергей был временно назначен на его должность, которую так и исполнял до января. После новогодних праздников, комбат сам вызвал Сергея и передал подписанный рапорт.
- Держи. Как обещал. Давай, передавай обязанности Сивцову, оформляй документы и вновь за учёбу. Окончишь училище, может, ещё послужим вместе?
- Я непротив,- расплылся в улыбке Сергей.
- Это хорошо, что непротив. Сержант ты толковый, желаю, чтоб таким же и офицером стал. Ну, всё, давай, действуй.
Два дня Сергей усердно действовал. Передавал обязанности довольному новой должностью Сивцову, носился от одного командира к другому, собирая подписи в обходном листе, а на третий день батальон был поднят по тревоге. Далеко не победоносная война на Северном Кавказе, которую они видели каждый день в новостях по телевизору, сравнимых с кинохроникой второй мировой войны с её разрушенными и сожжёнными селениями, подбитой и исковерканной взрывами бронетехникой, пришла и к ним в часть.
Согласно пришедшему приказу через две недели батальону, в котором служил Серёга, предстояло туда отправиться. Там батальон будет воевать, воевать без него. Наверняка кого-то подобьют, кого-то ранят, возможно, не хочется об этом думать, но будут и погибшие. Ведь это война. На войне без потерь не бывает, а, судя по новостям, мясорубка там серьёзная. Пацаны готовятся: с утра на полигон, потом допоздна будут обслуживать технику в парке. Командир части все две недели будет их драть. На первом же построении так и сказал: «Новости все смотрите? Так вот, не хочу, чтоб вы так же горели и по-глупому гибли! Хочу, чтоб все вернулись живыми».
Полковник, во всём приверженец слов Суворова, начиная с «тяжело в учении, легко в бою» и заканчивая «кальсоны продай, а с бани выпей», солдаты это знают и к этому готовы.
Мыслями пацаны уже там, так же, как и он последние два дня мысленно был уже в училище. Всё было уже сдано, все необходимые документы подписаны и оформлены. Можно ехать сегодня же вечерним поездом, а на душе кошки скребут, и сердце готово разорваться надвое. Он будет сидеть за партой, а пацаны воевать. Что по этому поводу он скажет новым однокурсникам и старым товарищам? Тут что ни говори, как ни объясняй и как ни крути, получается, что он просто вовремя сачканул.
На следующий день Сергей вместе со всеми был на полигоне, при этом все восприняли это как должное, словно бы ни кто и не думал, что он может в этот момент уехать. Так, утром слегка поподкалывали и повеселились в курилке над его дуростью, но по оживлённому блеску в глазах и поведению Серёга чувствовал - парни рады тому, что он не уехал, остался с ними. Жёсткий по характеру комбат, увидев его перед выходом на учения в строю и улыбнувшись одними глазами, тонко подметил: «Ну что, Серёга, как говорится: «он не мог поступить иначе». Лады, пойдёшь с нами. Сивцова здесь оставим, пусть казарму сторожит, к обязанностям привыкает», - чем вызвал секундный, волной прокатившийся по строю смех. Сивцов усмехнулся вместе со всеми и нисколько не обиделся. Он любил покомандовать, любил выслужиться перед начальством, но только не на войне.
В четвёртом часу, как и предупреждал капитан, их рота, свернув с разбитого шоссе на грунтовую дорогу, пошла отдельно. Дорогой это месиво можно было назвать с трудом. Временами, особенно в низинах, Сергею казалось, что танк просто плывёт по какой-то земляной жиже и если на секунду остановится, то тут же утонет.
Вскоре въехали в стоящее на пути селение с тёмными неосвещёнными улицами и домами, многие из которых, особенно расположенные ближе к центру, были частично или полностью разрушены. Тут же на перекрёстке стояли два прокопченных, исковерканных взрывами и пламенем остова БМП. И всё это не на экране телевизора, а здесь, рядом, всего в нескольких шагах. Можно выйти и дотронуться. За всё время пути впервые по-настоящему дохнуло войной. От осознания того, что она совсем рядом, по телу пробежал холодок.
- Маскируются, – послышался в динамиках недовольный голос Бриза, как только остались позади последние строения, – «радиостанцией не пользоваться, свет не включать», а сами маршрут через селения прокладывают.
- Ну и что в этом плохого? – не понял повода для недовольства Одинец.
- А то, что противник к утру будет знать, что мы здесь.
- Каким это образом?
- А таким, что в этом селе сто процентов есть люди, которые уже звонят, радируют или ещё каким либо образом передают супостату, что мы только что прошли мимо них и в какую сторону.
- Ты - то откуда знаешь?
- Читал отцовские книжки по военной истории. В курсе, что ещё в древние века полководцы, чтобы скрыть своё передвижение, всех встречающихся им путников с собой тащили?
- Зачем?
Серёга уже понял, куда клонит Бриз, но до Одинца это пока не доходило.
- А затем, что бы они не могли о том, что видели, до поры до времени никому рассказать. Усекаешь?
- Грамотно, – согласился Одинец.
- Грамотно-то, грамотно, – вмешался в разговор Сергей, – но сейчас не древние века, а может здесь и дороги другой нет. Хуже будет…- но закончить мысль он не успел. Бриз стал притормаживать, так как идущие впереди танки остановились.
- Опять зачем-то встали, – констатировал он, остановившись совсем.
- Военную историю, наверное, вспомнили, – тут же сострил Одинец, – решают теперь, возвращаться в село за населением или нет.
- Смейся, смейся, – ничуть не обиделся Бриз, – военная история, это тебе не молотком махать в твоей кузне, это если хочешь знать…
Что такое военная история Сергей слушать не стал. Отключив тангенту, он на всякий случай выглянул из люка, как требовал это делать на остановках ротный. Вглядеться вперёд не успел - его окликнул шедший к началу колонны от своего, замыкавшего её танка Сидоренко.
– Пошли Серёга, капитан чего-то зовёт.
- А чё случилось?
- Хрен его знает!
Спустившись в низину к танку ротного, они увидели стоящий перед ним до невозможности замызганный тентованный армейский ЗИЛ. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что нагруженный до отказа коробками с тушёнкой, перловкой и сгущенным молоком грузовик засел в грязи по самый бампер. Помимо водителя «сверчка», здорового, судя по общению, простоватого мужика, с грубым и, как в шутку говорится, не обезображенным интеллектом лицом, были ещё трое оставленных для охраны десантников. Эти были срочниками - сержант и два бойца.
По виду и разговору Сергей сразу определил, что в армии они не первый год. От всех четверых несло водкой. Как пояснил водитель, когда ротный поморщился от дохнувшего на него перегара: «Иначе замёрзли бы совсем, торчим здесь уже пять часов».
По тому, как они топтались на месте и, съёжившись, чуть ли не стуча зубами, кутались в бушлаты с надетыми поверх бронежилетами, было видно, что он не врёт.
Из короткого объяснения Сергей понял, что вчера вечером они шли вместе с колонной как раз в ту бригаду, которой они теперь были приданы, и здесь застряли. Старлей оставил для охраны троих бойцов, обещая прислать БТР, но, видимо, что-то не получается. «Так что, братья славяне, – закончил он, – если вы не поможете, то мы либо замёрзнем здесь совсем, либо, что ещё хуже, на нас могут наткнуться духи, которые бродят здесь повсюду».
На вопрос ротного, смогут ли они показать дорогу в бригаду, водитель ответил, что он со станционного автобата шёл с колонной одной из авторот, сам дороги не знает. Сержант тоже отрицательно помотал головой. С его слов, неделю назад, когда они по заданию уехали на станцию, бригада был ещё в селе, которое они только что миновали, а сейчас километров на двадцать-двадцать пять где-то впереди, где, точно не знает.
Ротный взглянул сначала на командира второго взвода, командир первого был в головном дозоре, затем на Сидоренко, после чего они все втроём посмотрели на Сергея, и тот без лишних слов понял, что «зилок» вытаскивать придётся ему.
- Мы итак опаздываем, – начал без вступительных слов капитан, – давай вытаскивай его, – мотнул он головой в сторону старшины, - и полным ходом за нами. Бриз - лучший водитель в батальоне, догоните. Маршрут ты знаешь. Только не телись долго.
- Может лучше людей на броню, а грузовик - Бог с ним? – предложил прапорщик.
- Куда он до утра денется! – поддержал командир второго взвода, – С рассветом вернёмся.
- Ты уверен, что он достоит здесь до утра? Всё, по машинам. Серёга, не копайся.
После последних слов всем стало ясно, что торг здесь не уместен. В принципе ротный был неплохой мужик, однако чересчур уж упрям и самолюбив. Отдав приказ, он не терпел возражений. Даже если впоследствии понимал, что был не прав, в силу своей натуры отменить его уже не мог.
Дождавшись, пока пройдёт вся колонна, Бриз подогнал танк к грузовику. На то, чтобы его вытащить, ушло минут десять. Подгоняемые мыслью, что кругом могут бродить духи, работали без лишних слов, десантники даже помогали выталкивать машину, хотя этого совершенно не требовалось. Ещё минут десять освобождённый из грязевого плена «ЗИЛ» вхолостую свистел стартером и отказывался заводиться.
Пока водитель вместе с сержантом и поспешившим на помощь Виктором метался из кабины, нырял под капот и вновь прыгал за баранку, бесцеремонный Бриз у всех на глазах, как он выразился, «в зачёт оплаты за услугу», перетащил из кузова в танк по коробке находившихся в ней консервов. Бойцы, по команде сержанта вставшие один за грузовик, а второй у танка, только ухмыльнулись такой наглости, водителю ж в тот момент было не до того, чтобы считаться с несколькими коробками, он отдал бы хоть все, лишь бы уехать отсюда.
Серёга поначалу вскипел, поражённый, как Бриз в такой момент мог думать о жратве, но, вспомнив слова деда, что на фронте, особенно в наступлении, со едой бывали перебои, приходилось о своих желудках самим заботиться, остыл.
Наконец, после очередного продолжительного скрежетания, двигатель, пару раз чихнув, взревел, словно разъярённый мамонт, и заработал. Дав «движку» немного прогреться, они по окружавшей их ночной темноте двинулись догонять своих, которые по всем расчетам должны были уйти недалеко. Однако странное чувство того, что они их не догонят, овладевшее Сергеем, с того времени, как только в ночи скрылся последний танк роты, не покидало. «Наверное, это просто страх, - погнал он от себя дурные мысли, - просто не привык ещё. Привыкну, и всё будет нормально. Торчали же здесь полночи эти четверо одни, и боязни на лицах у них не читалось, только усталость да насквозь пробравший холод».
Там, в части, да и по дороге сюда война эта представлялась Серёге иначе, так как это было на учениях, особенно в последние дни перед отправкой: наступление, оборона, отход, вновь наступление. О том, что придётся вот так, по одному в ночи, догонять своих, Серёга не предполагал, так же, как не предполагал, что здесь нет ни линии фронта, ни тыла. У боевиков, как оказалось, тоже строгого порядка не было. Помимо законных вооружённых формирований, как они сами себя именовали, были ещё какие -то незаконные. Пока Серёга так и не понял, в чём между ними разница.
Последние, со слов сержанта, вообще беспредельщики. Воюют, как хотят и где хотят. Раз дошло до того, что они во время очередного перемирия перекрыли дорогу в нашем тылу, если его можно так назвать, и не пропускали колонну. Начштаба, не долго думая, вызвал командира законников, чтобы узнать, в чём дело. Тот недоумённо развёл руками и со словами «сейчас разберёмся» удалился. Через час в месте, где засели боевики из числа незаконных, была стрельба. Ещё через час дорога была свободна.
- Вот такая здесь война, - закончил сержант.
На первый взгляд, всё рассказанное было похоже на «басню», но с другой стороны, это были первые встреченные здесь бойцы, которые уже успели повоевать и знали об этой войне не понаслышке, оснований не верить им не было.
Сергей то и дело торопил Бриза, хотя тот и так вёл на максимальной скорости при таких условиях. Он понимал это и всё равно торопил. Но, как ни старался Игорь, прошёл час, за ним стрелки циферблата необычайно быстро, отмотали другой, а впереди так никто и не появлялся. Только пустая, извивающаяся среди голых холмов, измолотая гусеницами и колёсами, грязная лента дороги да время от времени серо-белые, искажённые инфракрасным излучением, тени оголённых ветвей кустарника по обочинам.
Оторвавшись в очередной раз от прибора ночного видения, Сергей заметил слабые пульсирующие отблески в правом триплексе. Машинально глянул в него и развернул командирскую башенку назад. Так и есть: порядочно отстав, им сигналил фарами «ЗИЛ».
- Игорь, стой. Машина отстала, – тут же подал он команду.
- Не понял, – отозвался Бриз, но, тем не менее, сбавив скорость, остановился.
- Грузовик опять встал что-то, – разъяснил Одинец и уже зло добавил, – сигналит светом на всю округу, чёрт бы его подрал.
Задним ходом они сдали к грузовику. Но вытаскивать его не пришлось, он просто по непонятной причине намертво заглох. Напрасно водитель раз за разом пытался его завести. В ответ тот только вхолостую скрипел стартером.
- Что там? – подбежал к распахнутой дверце Серёга.
- Да хрен его знает, – ответил за водителя сержант, после чего оба выскочили из кабины к открытому капоту. Повозившись с минуту, водитель вновь занял своё место и, матерясь, попытался в очередной раз завести, но тщетно.
- Думаю, Серёга, надо брать их на буксир и за нашими, иначе мы до утра здесь не расчухаемся! – предложил Одинец.
- Затормозим резко, врежутся в нас по темноте, – засомневался Сергей.
- По такой грязи, если их не тянуть, машина сама через метр остановится. Верно я говорю старшина? – аргументировал Виктор.
- Давай на буксир, – согласился Сергей, – другого выхода всё равно нет. Скорей бы уже рассвет.
Но рассвет облегчения не принёс. Вместе с утренними сумерками на землю опустился туман. Скрылись, растворившись в его мутной синеве, и тёмное небо и окружающие холмы. Со взятым на буксир «зилком» они еле ползли, Бриз вынужден был снизить скорость совсем до минимума. Несмотря на это, настроение всё же немного приподнялось.
- На своих не наткнись, соберёшь всю колонну! – попытался подбодрить Виктор Игоря.
- Добраться бы до них, – вяло отозвался тот.
- Доберёмся, – поддержал Сергей. По его расчётам уже скоро должен был быть населённый пункт, указанный ротным как место сосредоточения.
Дорога несколько раз вильнула, затем какое-то время они взбирались на подъём, выбрались на относительно ровную дорогу и вновь, который раз за ночь, Сергей почувствовал пологий спуск. Когда достигли подножия, Бриз остановился.
- Чего стоим, кого ждём? – поинтересовался Виктор вперёд Сергея.
- Перекрёсток. Серёга, посмотри, куда там дальше, – не поддержал Одинца Игорь.
Сергей смотрел на разложенную на коленях карту и не мог понять, где они. Никаких перекрёстков, на карте не было, здесь была одна дорога, которая через пару километров должна была привести их к селению, где ожидала рота.
- Странно, - сказал он, глядя то на дорогу, то на карту, – пойдём, Вить, посмотрим поближе.
Выбравшись из танка и тут же ощутив, как под одежду постепенно проникает промозглый, леденящий тело утренний холод, они подошли к тому месту, которое Бриз назвал перекрёстком. Множество разъезженных, заполненных грязью, скрещивающихся колей ситуацию не прояснило. Подошли водитель «Зила» и сержант, закурили, тоже молча поглядели на перекрёсток.
- Ну, и хмарь. Может, подождём, пока совсем рассветёт, туман рассеется? – предложил Одинец.
- Ты уверен, что он скоро рассеется? – возразил сержант, поёживаясь и пряча руки под бронежилет.
- Нет, ждать нельзя, – поддержал сержанта Сергей, – надо что-то думать.
- Чего думать, по рации надо связаться, – высказал своё мнение старшина водитель.
«Связаться с ротой по рации, это было бы проще всего, - размышлял Сергей, он сам уже подумывал об этом, останавливал его только запрет комбата, - Хотя, комбата сейчас нет, а ротный на этот счёт никаких указаний не давал. Да они и сами, наверное, уже заметили, что их до сих пор нет».
Додумать не пришлось. Неожиданно мерно работавший сзади двигатель танка взревел, потом ещё раз и, плавно сбавив обороты, заглох. Ещё не до конца уловив наступившую тишину, все обернулись на торчащего до половины из люка Бриза. Сняв шлем и глядя на них осоловелыми глазами, он к чему-то прислушивался. Поняв его задумку, Сергей тоже стянул шлемофон.
Сначала была только туманная тишина, накрывшая их словно матовым колпаком, затем из её глубины справа донёсся слабый, еле уловимый рокот танковых двигателей. Звук то усиливался, то глох. Точно так же порой среди деревенской ночной тишины Сергей прислушивался к тарахтению трактора. Тот был невидим, но, в зависимости от ветра и местности, звук его дизеля доносился по-разному. Когда шёл по полю, казалось, вот он, рядом, въезжал в лес или спускался в низину, был еле слышен, а то и вовсе пропадал.
- Слышите? – посмотрел Сергей в напряжённые лица остальных.
- По-моему, где-то справа, – подтвердил Одинец, держа приподнятым наушник.
- По-моему тоже, Игорь слышишь? – обернулся к нему Сергей.
- Слышу, слышу, – подтвердил Бриз, в голосе которого прозвучали нотки превосходства человека, только что элементарно решившего задачу, минуту назад казавшуюся неразрешимой, – садитесь, поехали.
- А если это не наши? – обратился Серёга к обгонявшему его и торопящемуся к машине сержанту.
- Наши, ваши, какая разница. Догоним, посмотрим, спросим. Язык до Киева доведёт! – возбуждённо крикнул он, открывая дверцу кабины.
Резко фыркнув, нарушая установившуюся тишину, взревел, не успевший остыть и вновь запущенный Игорем двигатель, и они сквозь всё густеющий туман тронулись в ту сторону, откуда доносился спасительный звук.
И снова растянувшееся в бесконечность муторное движение в студенистую пустоту по выползающей из под неё, то и дело извивающейся, серой ленте дороги, при беспрерывном взгляде на которую Сергею стало казаться, что они едут по большому кругу.
После вынужденного перекура у перекрёстка он постепенно согрелся. Разлившееся по телу тепло, пахнущее выхлопами соляры, промасленной ветошью и окружавшим со всех сторон железом, окончательно притупило чувство опасности. «Да наши это, кто же ещё, - думал он, непроизвольно впадая в дремоту, – Скоро нагоним. Здесь одна дорога. Куда они денутся?». В последний момент он огромным усилием воли не дал отяжелевшим векам сомкнуться, потряс головой и посмотрел на Виктора, продолжавшего, как и прежде, отупело таращиться в ставший из-за тумана слепым триплекс.
С напряжением потянув ручку, Сергей приоткрыл крышку люка, в который тут же вместе со свежим воздухом ворвались грохот двигателя и лязг гусениц. Чтобы окончательно развеяться, Сергей выбрался по пояс на поверхность. Долгое время ехали прямо. Затем дорога плавным поворотом пошла влево, вокруг холма, и к шуму, издаваемому танком, прибавился постепенно нарастающий бурлящий гул. Река рядом - понял Сергей. И точно, когда закончили поворот и дорога вновь выровнялась, усилившийся справа шум бьющихся о камни, стремительно переплетавшихся перекатов возвестил, что они совсем рядом. Слева сквозь туман проступало подножие обогнутого ими холма.
Окончательно окоченев, Сергей нырнул обратно в танк.
- Игорь, слышишь меня?
- Слышу.
- Справа от нас река, слева - крутой подъём. Будь осторожен. Может, остановимся, посмотрим?
- Не надо, дорогу я вижу, а будем через каждые три километра останавливаться, до вечера никого не догоним. Ротный нас порвёт.
- Его самого порвать надо! – буркнул Одинец, – Первый раз за то, что этот драндулет заставил вытаскивать, вместо того, чтоб бросить. Второй раз за то, что на перекрёстках не додумался никого оставлять, если уж нельзя радиостанцией пользоваться.
- Доедем, я его для тебя подержу, – поддержал товарища Бриз.
- Договорились.
В тёплом чреве танка Серёгу через некоторое время вновь потянуло в сон. Накопленная за сутки усталость навалилась всей тяжестью. Мечтая хоть полчаса подремать, он силился смотреть вперёд через триплекс, но в какой-то момент всё же «поплыл», провалившись в вязкую темноту. Очнулся оттого, что танк, дав газ и резко преодолев невысокий, но крутой подъем, выбрался, как ему показалось, на широкую шоссейную дорогу и, плавно вытянув за собой грузовик, повернул вправо.
- Игорь, почему вправо? – ещё не до конца отойдя от короткого сна, не понял Серёга.
- Справа мост должен быть. Может, найдём там кого,…
- Будка какая-то – перебил их Одинец.
- Где?
- С моей стороны.
Сергей хотел глянуть в левый триплекс, но сделать этого не успел от перехватившего дыхание спазма.
- Сейчас посмотрю, может, есть кто там, – завозился на своём месте Одинец, устраиваясь поудобнее, чтобы выбраться наружу.
- Стой! – хрипло выдохнул Серёга, – Назад! Игорь не останавливайся!
Поняв по Серёгиной интонации, что случилось что-то, из ряда вон выходящее, оба беспрекословно выполнили приказание. Бриз, не снижая скорости, продолжал вести танк. Одинец же, секундой ранее отдёрнувший руки от крышки люка, словно от раскалённой сковороды, недоумённо глядел на Серёгу, а тот всё ещё никак не мог оторваться от триплекса, через призму которого на него глядел стоящий метрах в пяти от обочины и при этом приветливо помахивал рукой необычный военный. Другая его рука, лежала на висящем на груди автомате, до которого немного не доставала чёрная окладистая борода, растущая, как казалось, из-под самой глубоко надвинутой на глаза вязанной шапки.
- Вот и мост, – раздался в наушниках голос Бриза, выведший, наконец, Сергея из оцепенения.
- Давай вперёд, не останавливайся.
- Что случилось-то? Может, скажешь, наконец?
- Потом. Вперёд. Всем внимательно глядеть по сторонам. Если что необычное, сразу докладывать мне.
Медленно двигаясь вперёд, они въехали на мост. Под натасканной на него колёсами и гусеницами грязью ощущалось разбитое асфальтовое покрытие. На другой стороне никого не оказалось.
Сергей приказал Бризу вновь свернуть вправо на грунтовку, а, когда туман плотной стеной закрыл их от шоссе, велел остановиться, заглушить двигатель и продолжать внимательно смотреть вперёд. Знаком указав Одинцу выбираться наверх и отсоединив тангенту, выбрался сам.
Как показалось, туман начал понемногу рассеиваться, но гремящего потока пока так и не было видно.
- По-моему, мы к духам заехали, – сказал Сергей, глядя на вопросительную мину Одинца и задранную в их сторону плутовскую физиономию Бриза, всё-таки, вопреки его указанию, вылезшего к ним со своего места до половины туловища.
- Зачем опять в грязь свернули, надо было по шоссе, – услышали они голос подошедшего сзади водителя грузовика.
- Слушай, – спрыгнув на землю, обратился к нему Серёга, – Ты у моста никого не видел?
- Да нет, – почуяв в его вопросе неладное, посерьёзнел тот, – а кто там был?
- Мужик в форме, на боевика похож и с бородой.
- И большая борода?
- Во! – указал рукой Серёга на своей груди.
- Да, – озабоченно протянул старшина, покусывая нижнюю губу, – такая за месяц не вырастет.
Подошли сержант и боец, который ехал в кузове.
- Чего опять стоим? – позёвывая, поинтересовался первый.
- Приехали, – ответил водила, – кажись, к духам забрались. Старшой говорит, на той стороне, дядьку сильно бородатого видел.
От услышанного сон с их лиц тут же слетел. Они как-то вмиг подобрались и тут же, перетянув автоматы из-за спины к животу, словно приняв боевые стойки, одновременно посмотрели назад, точно бы хотели сквозь туман лично убедиться в этом.
На несколько секунд все замолчали, прислушались, но ни каких звуков, кроме речного гула, не было.
Первым молчание нарушил сержант.
- А тебе не показалось, может, заспал слегка, чего не бывает? – обратился он к Сергею.
- Я чуть дар речи не потерял. А ты - «показалось»! – возмутился тот в ответ, – Пойду, свяжусь с ротным, доложу.
- Подожди пока, рано, надо для начала осмотреться, чтоб было, что докладывать, – остановил его сержант.
По уверенности и тону, которым он говорил, было видно, что он из бывалых и отчаянных парней, которых стоит послушать.
- Пойдём по двое, – обратился он уже ко всем, - Мы с Лёхой к мосту. Ты, Петруха, – посмотрел он на бывшего с ним бойца, – пройдёшь со старшиной вперёд. Только тихо. По-возможности, никуда не ввязываться. Встречаемся здесь же. Ну, а вы, – обернулся он к Серёге, – стойте так же тихо и в случае чего будьте готовы нас прикрыть. В общем, всё, как в кино. Ну, расходимся.
Дождавшись, пока обе группы скроются из вида, Сергей забрался на своё место.
Возвращения их ждали молча.
Бриз, приподняв сидение по-походному, напряжённо курил, глядя в сторону ушедших вперёд сержанта с бойцом. Сверху была видна лишь его голова в испачканном шлемофоне, которая время от времени медленно поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Одинец, развернувшись и встав на сидение, слегка сгорбившись, смотрел на дорогу за грузовиком. Сергей же, глядя на карту, решил для начала определить точное местонахождение.
На этом берегу шоссе шло зигзагом сначала влево, потом, так же круто, вправо, взбиралось на высоту, перевалив которую, извиваясь километра два, спускалось к крупному селу. С другой стороны дорога от моста вела через ущелье меж вплотную сжимавшей её череды холмов и выводила как раз в то место, куда должна была прибыть рота. Судя по всему, они где-то, где, точно он не понял, так как карта, мягко говоря, была не очень подробной, сбились и взяли гораздо правее. Поняв это, Сергей молча поднялся наверх и, приподняв шлем и откинув наушники, глядя время от времени то в одном, то в другом направлении, попытался уловить какой-либо посторонний звук в заполнившем округу речном рёве. В таком ожидании прошло полчаса. Совсем рассвело. Сзади туман отступил далеко за машину, там теперь проступали размытые очертания моста на этом берегу. Слева засерел своей громадой поросший густым кустарником, почти вертикально уходящий вверх и терявшийся там склон высоченного холма. Впереди, метрах в восьмидесяти, зиял край большой ямы; дорога обтекала её слева и исчезала в молочно-серой мгле, из которой, словно из небытия, наконец, крадучись вышел старшина.
- Смотри, Серёга, – негромко позвал Игорь, - один, бойца впереди что ли оставил?
- Сейчас всё узнаем! – стараясь не греметь сапогами и не поскользнуться на сплошь облепленной грязью броне, ответил спускающийся Сергей.
Не доходя до них, сдерживая частое дыхание, старшина громко зашептал:
- Значит так. Метрах в трёхстах, может, чуть больше, слева от дороги танк. Дальше, ещё метров сто, сто пятьдесят, точнее трудно определить, туман, второй. Рядом никого, ни часовых, ни танкистов. Метров сто ещё дальше, большой каменный сарай, возле него трое бородатых курили, потом зашли. Скорее всего, все там.
- А что за танки? – уточнил Одинец.
- Модель не скажу, тонкостям не обучен, но не такие как ваш. Башни полукруглые, брони по бокам, как у вас, нет, гусеницы совсем голые, видны верхние маленькие катки.
- Поддерживающие, – поправил Бриз.
- Да, поддерживающие, – согласился старшина. Секунду помолчал.
– Да, и этой, как её, блин, пиротехники, – указал он на проступающие через грязь, словно панцирь доисторического животного, кубики динамической защиты на лобовой броне - единственном из-за нехватки защищённом ею месте на всём танке, – тоже вроде не видно, но точно не скажу. Они не чище вашего, да чуть в низине. Кстати, развёрнуты передом к реке.
- А пушки? – пытался точнее определить модификацию Одинец.
- Такие же, с такой же насадкой, – задержал тот на пару секунд взгляд на ресивере, будто припомнил и сравнил.
- «Семдесятдвойки»? – посмотрел на Сергея Виктор, – А, возможно, и «шестьдесятчетвёрки»?
- Какая разница, лишь бы без экипажа, а там пусть хоть американские «Абрамсы», - ответил Серёга, заметив спешащего к ним из-за машины сержанта. Вопрос о том, остался ли кто-нибудь в танках, мучил его сейчас больше всего.
- Боец, что с тобой пошёл, где?
- Остался чуть впереди, на всякий случай.
Вернувшийся к ним с противоположной стороны сержант сначала закурил, глубоко затянулся и, выдохнув струйку дыма, свернувшуюся в конце клубком, приглушённо сказал:
- Здесь, у моста, никого. Прошли дальше по дороге, тоже пусто, она метров триста вдоль реки идёт, потом резко вправо в гору, дальше не рискнули. А на той стороне духи.
- Точно они, – переспросил Бриз, видимо, всё ещё не веря в произошедшее.
- Они самые. Чего я, по-твоему, духов не видел? Сначала один ходил, потом второй подошёл, о чём-то переговорил, ушёл обратно. То ли проверял, то ли там, рядом, ещё один пост. Что впереди старшина?
Тот ещё раз поведал о том, что увидел впереди.
- Ну, что будем делать? – ни к кому конкретно не обращаясь закончил он.
- Может так же тихо назад? – предложил Одинец.
- Вряд ли дадут, – возразил сержант, – Сейчас они каким то чудом, я так понял, нас за своих приняли. Двинем назад - заподозрят неладное. Свяжись-ка, старшой, лучше со своим ротным, - обратился он к Серёге, - глядишь, они уже в бригаде, будем надеяться, там что-нибудь придумают. Только шифруйся, нас и чужие уши могут слушать.
О последнем Сергей знал: их предупреждали на занятиях перед отправкой. Предупредить предупредили, а объяснить, как общаться, не объяснили, сказали только, чтоб лишнего не болтали. Теперь попробуй, растолкуй ротному, где они, чтоб противник ничего не понял.
Но делать нечего. Немного подумав, Серёга, забрался на своё место и, подсоединив тангенту, включил радиостанцию, быстро настроил нужную частоту и тут же сквозь шумовой фон услышал бесконечно далёкий, словно тонущий среди волн эфира, знакомый голос наводчика танка, ротного Симакова, который монотонно, судя по всему уже не один десяток раз повторял одно и то же: «Буран-4, Буран-4, я Буран-1», – ждал пару-тройку секунд и вновь: «Буран-4, Буран-4 ответьте, я Буран-1». Дождавшись очередного перерыва, Сергей, торопясь, отозвался
- Буран-1! Я Буран-4, я на связи.
- Буран-4, Буран- 4, – затараторил, словно выйдя из транса, Симаков, – как меня принимаете? Где находитесь?
- Нормально принимаю, соедини с первым, – не ответив на второй вопрос, приказал Сергей.
- Подожди минуту, не отключайся.
Сергей взглянул вверх - над ним согнулись уже успевшие взобраться сержант и старшина, рядом на своё место опустился Одинец. Все напряжённо молчали. Минута, обещанная Симаковым, затянулась. Наконец, в шипении раздался голос ротного:
- Буран-4, я Буран-1. Как меня принимаете?
- Буран-1, принимаю Вас нормально.
- Где находитесь, Буран-4?
- В семи километрах юго-западнее отметки сосредоточения, – как можно понятнее для ротного и непонятнее для тех, кто их мог слушать, попытался указать своё местонахождение Сергей.
- Не понял. Подожди.
Видимо, смотрит по карте, догадался Серёга.
- Как там оказался? – спросил уже взволнованным голосом ротный.
- Сбились, – поняв, что капитан определил, где они, не стал оправдываться Серёга. Да это было и невозможно при таких условиях.
- Вы за преградой?
- Да, сразу, – чуть не добавив «за мостом», ответил Сергей.
- Ну и как там?
- Пока тихо.
- Ладно, будь на связи.
Вытерев грязным рукавом со лба выступивший от напряжения пот, Серёга вновь посмотрел на склонившихся над его люком старшину и сержанта. Последний тут же сделал вывод:
- С комбригом связываются, сейчас будут думать.
- И что они там могут придумать, – поинтересовался Одинец.
- Не переживай, что-нибудь придумают, на всех хватит, а нам, судя по всему, будет отведена главная роль раз уж мы здесь, – как-то туманно сказал сержант, заставив остальных задуматься над его словами.
– Дай-ка друг, я тоже послушаю, – подобрался он к Виктору, указав на его шлемофон.
- Дай ему, – ответил Серёга на вопрошающий взгляд Одинца.
Через минуту их вызвал незнакомый грубоватый голос, обозначивший себя позывным командира роты. «Комбриг» – прочёл Сергей по губам сержанта.
- Такие же, как ты, рядом есть? – первым делом поинтересовался он.
Такие же, как я, не сориентировался Сергей и взглянул на сержанта, который жестами на пальцах указал цифру «два» и ткнул рукой вперёд.
- Да двое, – поняв, что речь идёт о танках противника, ответил Серёга.
- Как вы прошли туда?
- Взяли правее, шли на звук двигателей.
- Там свободно?
- Не знаю…Туман сплошной стеной.
- Вы прошли у них на хвосте. Значит так, эти двое твои. Понял?
- Так точно.
- Те, кому вы помогали, с тобой?
- Да.
- Их задача - конструкция, что рядом с вами. Мы идём к вам. Ваша задача - дождаться нас. Ты меня понял? Дождаться!
- Я понял.
- Надеюсь на вас. До встречи.
Некоторое время Сергей слушал пустое шипение в динамиках, затем, сняв шлемофон, в который раз посмотрел на сержанта.
- Я ж говорил, что нам будет основная роль! – тут же дал пояснение тот к сказанному им ранее, и, уже вылезая, дополнил, – Духи специально танки отвели за реку. Знали, что всё равно бригада нащупает дорогу, по которой мы сюда приползли, и они нас, растянувшихся на том берегу, отсюда всех перещёлкают.
- Скорее всего, они нас тут ждали, – вмешался Бриз, – Вас-то чего им бояться, с вашей алюминиевой техникой? Я ж говорил, им про нас сообщат из того села.
- Может и так, – не стал спорить сержант.
- Откуда у них танки? – поинтересовался Серёга.
- Остались от стоявших здесь воинских частей. В открытую не лезут, в основном из засад, несколько выстрелов сделают и спрячутся.
- Теперь понятно. Что предлагаешь дальше?
- Дальше, пока не рассеялся туман, я со своими бойцами переберусь на ту сторону. Пока я удерживаю мост с той стороны, вы разбираетесь с танками и вместе с водителем удерживаете его с этой.
- Ясно.
- Ого. Ты где его взял? – обратился сержант, к уже возвращавшемуся к ним от грузовика старшине.
Помимо висящего на плече автомата, тот нёс с собой ещё и РПК.
- Где взял, там уже нету! – избито отшутился водитель, – Выменял по случаю у одного прапора-сладкоежки на сгущёнку. Как знал, что понадобится.
- Хороший бартер, – одобрил сержант, – прикроешь нас, а в случае чего и танкистов, от моста с этой стороны.
Передав пулемёт сержанту, старшина сбегал за оставленным перед танком бойцом, и они все втроём, махнув им на прощание, вытянувшись гуськом вдоль дороги, отправились к мосту.
Серёгу поразила обыденность обстановки. Ещё вчера они ехали сюда в эшелоне, как к чему-то необыкновенному, которого нет там, в каких-нибудь ста километрах отсюда, и которое не каждому дано испытать. Сейчас же через несколько минут они вступят в бой, и никаких, как ожидалось, сверхъестественных крылатых ощущений - только переживание за успех, как перед первыми стрельбами в учебке, и лёгкая дрожь во всём теле, то ли от волнения, то ли действительно замёрз.
Приказав отцепившим трос с грузовиком Виктору и Игорю занять свои места, внимательно глядеть вперёд и быть готовыми к бою, Сергей, оставаясь на башне, проводил взглядом исчезнувших в тумане десантников. Теперь надо было ждать, когда они начнут, потом вступать в бой самим. Только как понять, что пора? От неожиданно вставшего вопроса резко бросило в жар. «Может, я ничего не увижу из-за тумана, а звуки выстрелов поглотит шум воды, вон она как грохочет. В конце концов, если повезёт, они и без шума могут там всех переколоть. Плохо, что у них рации нет. Как же я раньше об этом не подумал. Может, послать кого-нибудь к мосту или самому пойти?».
Он лихорадочно перебирал в голове варианты выхода из сложившейся ситуации, вновь целиком обратившись в слух и нервно поглядывая на часы.
«Нет, это не подойдёт. Пока добежишь обратно по этому месиву, уйдёт минуты три, не меньше, а здесь, судя по всему, счёт будет идти на секунды. Что делать то?»
Его волнения по этому поводу прервал слабо розоватый, с трудом пробившийся сквозь туман мгновенный всполох на той стороне моста и прорвавшийся следом сквозь речной гул глухой хлопок.
«Граната, - облегченно шепнул сам себе Сергей, - пошли десантники».
В следующее мгновение он, уже опускаясь на сидение, одной рукой натягивал на голову шлемофон, второй закрывал люк.
- Вперёд! – скомандовал он Бризу.
Последний, напряжённо ждавший этой команды, тут же рывком, без обычной плавности, сорвал машину с места.
Краем глаза Серёга заметил, как Одинец, уже слившийся с прицелом, без команды поворачивал пушку в то место, где приблизительно должен был показаться ближний танк.
- Бронебойный! – вновь коротко приказал Сергей, не отрывая взгляд от наведенного вперёд триплекса.
- Есть бронебойный! – тут же донёсся ответ Виктора одновременно с пришедшим в движение механизмом заряжания.
- Учти, туман отдаляет.
-Уже учёл.
Впереди мелькала качающаяся дорога. Большая, словно провал, вытянувшаяся к реке, яма справа. Плавный крюк вокруг неё, затем, как и говорил старшина, вновь прямая. Бриз сбросил скорость как раз в тот момент, когда Одинец доложил о готовности к стрельбе.
- Теперь мягко, Игорь.
- Вон он, Вить! Левее дороги, за камнями!
- Вижу! Кустарником прикрыли, маскируются с фронта!
- Мы их с фланга возьмём! Игорь. Короткая! Витя, огонь без команды!
Одинец выстрелил, не дожидаясь полной остановки. По сверкнувшей молнией трассе Сергей засёк, что она угодила точно в незащищённый, выступающий из-за камней обнажённый борт «семдесятдвойки», над моторным отделением которой тут же взвился чёрный дым.
- Попали! Игорь, дальше! Витя, бронебойный! – крикнул вошедший в азарт Серёга.
Танк вновь рванулся вперёд, а подчинённый Одинцу механизм заряжания досылал в пушку очередной снаряд.
Ещё не доехав до подбитого танка, Сергей заметил серевший в тумане силуэт второго, такой же лишённый всякой дополнительной защиты Т-72, стоящий в небольшой низине за дорогой. С противоположной стороны к нему бежали два человека. Видимо, из стоящего дальше, пока не видимого сарая - понял Серёга.
Одинец выстрелил сходу, без команды Сергея, и вновь точно. На открытом борту брызнули искры, и через секунду моторное отделение танка, как и в первом случае, окутал чёрный дым. Бежавшие к нему тут же попадали на землю.
- Игорь, стой!
- Витя, людей видел за танком?
- Видел.
- Дальше метров сто должен быть сарай. Возьми поправку и три осколочных туда.
- Понял.
Трижды в тумане мелькнули розовые всполохи.
Попали или нет, гадал Серёга, слегка поводя из стороны в сторону командирской башенкой. Какое-то время там было тихо, никаких шевелений и признаков жизни.
Затем справа к танку, словно из ниоткуда, протянулись сразу несколько огненных нитей автоматных очередей, пули которых градом застучали по броне. В ответ Одинец тут же выпустил в то место, где они рождались, длинную зигзагообразную очередь из пулемёта, затем ещё и ещё. Но автоматчики не унимались. За какие-то секунды к ним прибавилось с десяток, а то и больше. Всё новые и новые боевики, рассредоточившись по всему фронту перед танком, уже лупили со всех сторон по ним и рядом с ними, видимо, предполагая, что вместе с ними пехота.
- Игорь, давай назад к мосту, а то обойдут нас в тумане, – приказал Серёга.
Танк тут же задним ходом рванулся назад, секундой позже прямо перед ними справа налево что-то промелькнуло, затем ещё.
Гранатомётчики, понял Серёга. «Молодец, Игорь, правильно, надо задом, а то бы уже влепили нам, пока разворачивались» - похвалил про себя Сергей Бриза.
- Серёга, направляй меня.
- Хорошо! – развернул тот назад башенку.
Сильно мешало то, что Одинец, отвечая боевикам огнём из пулемёта, то и дело поворачивал башню из стороны в сторону. Они добрались уже почти до самой ямы, когда Серёга услышал в наушниках крик Бриза: «Витя! Твою, бляха, впереди! Впереди, мать его, справа!»
Серёга успел только развернуться, чтобы взглянуть вперёд, как тут же в глаза ударила яркая вспышка. Танк тряхнуло, над головой подскочила и приподнялась не плотно закрытая впопыхах крышка люка. Взревевший двигатель, резкое увеличение скорости, затем мгновенный провал в невесомость и вновь сотрясающий все внутренности танка и экипажа, удар, отключивший на секунду от реальности, и тут же вернувшая обратно, тупая, резкая боль в затылке.
Серёга открыл глаза. Сквозь лиловые круги и сверкавшие повсюду блики он еле разглядел матерившегося и поднимавшегося с механизма заряжания Одинца. Сам он при этом неудобно завалился на правый бок и на спину, впереди в триплексе лишь серая бездна.
-К машине! - выдохнул он, откидывая отяжелевшую крышку, и, выбравшись, первым скатился в грязную лужицу на дне остававшейся позади ямы, в которую сходу влетел потерявший управление танк. Следом за ним скатился Одинец. Последним из-под задранной вверх правой гусеницы нырнул Бриз.
- Что случилось? – прохрипел, глядя на него, Серёга.
- С гранатомёта по нам долбанули, прямо в лоб, - затараторил тот, – дух, как из-под земли вырос, метрах в пятнадцати прямо перед нами. Я вам ору, ору, сам смотрю на него, как завороженный, и про яму забыл, вот и влетели.
- Где автомат?
- За клык зацепился, вон он! – ответил Бриз, указав на болтающийся перед танком на ремне автомат. Он хотел сказать что-то ещё, но в это время прямо над ними от моста узким веером просвистела длинная пулемётная очередь, за ней вторая, после чего на край ямы упал человек. Бородатый мужик с выпученными и уже ничего не видящими глазами на искажённом злобой и испытанной за мгновение до смерти болью лице. Голова его вместе с одной рукой свесилась через край. Он лежал уже мёртвый, а перед ним всё ещё катился по грязному откосу выпущенный им при падении «Калаш».
От неожиданности все отпрянули назад, затем, не сговариваясь, рванули вверх к этому самому краю, где Серёга метрах в десяти увидел ещё двоих боевиков. Тот, который был чуть ближе и правее, широко раскинув вытянутые вперёд руки, уткнувшись лицом в грязь, лежал неподвижно. Второй ещё был жив. Неестественно подогнув под себя правую ногу, он лежал на спине и хрипел. Ещё ни разу не видевшие смерть так близко, Сергей с Виктором некоторое время заворожено смотрели, как над его повёрнутым к небу лицом то и дело образовывалось облачко пара. Затем, вместе с затихшим хрипом, перестал появляться и пар.
- Ну, что уставились? – подобрался к ним Бриз, вооружившись автоматом упавшего к яме боевика, – Мертвяков, что ль ни разу не видели? Это они по нам из граника долбанули, их рук дело.
- Ты чего, их запомнил, что ли? – понемногу приходя в себя от пережитого и увиденного, машинально спросил Серёга.
- Кроме них некому, шустрые ребята. Если б не водила со своим пулемётом, дай Бог ему здоровья, метко лупит, мы б уже не разговаривали.
Сзади вновь ударил длинной очередью ПК.
- Хорошего человека хоть не вспоминай, – перестав вворачивать в гранаты взрыватели и оборачиваясь назад вместе со всеми, подметил Одинец.
Но теперь водитель бил в противоположную сторону, по только ему видимому оттуда противнику. Поняв, что сейчас их будут жать с двух направлений, Сергей развернулся обратно и стал ожидать появления боевиков со своей стороны.
И они появились. Сначала их фигурки замелькали лишь слабыми тенями в порыхлевшей, разогнанной пушечными выстрелами и разрывами туманной мгле, затем, постепенно приближаясь, стали видны отчётливо. У многих были такие же чёрные бороды, как и у того, что лежал сейчас у края ямы, а отдельные элементы одежды напоминали наряды афганских моджахедов, виденных им до этого только по телевизору.
- Мы чего, в Афган что ли уехали? – тут же попытался сострить Бриз, беря лежавшие на гранатной сумке и уже снаряжённые Одинцом две «эфки».
В отличие от Сергея и Виктора, в моменты наивысшего напряжения рот у него не закрывался, из него так лезли всякие остроты.
– Это, наверное, их отборные войска.
- Тебе ж объясняли на политзанятиях, здесь каждой твари по паре, включая и братьев славян, – перешёл на шёпот Одинец, как будто его могли услышать за шумом реки, грохотом боя и не затихавшим пулемётом водителя.
- Объясняли, – согласился Бриз, тоже перейдя на шёпот.
- Ладно, хорош трепаться! – шикнул на них Серёга, рассовывая по карманам оставленные ему четыре гранаты и не спуская глаз с подступающих, переставших стрелять боевиков.
Человек двадцать, двадцать пять, как прикинул он на глаз, пересчитывать не было времени.
– Игорь, отползи правее к берегу, Вить, держи их слева, я по центру.
Один из боевиков присел и изготовился для выстрела из гранатомёта, но тут же прозвучала короткая очередь, выпущенная Бризом, успевшим занять указанную ему позицию, и боевик, так и не выстрелив, завалившись на правый бок, упал. Сергей с Виктором тоже выстрелили. Серёга не попал, тот, в которого он целился, предупреждённый очередью Игоря, успел присесть, и пули долей секунды позже прошли уже над ним. Остальные боевики тоже залегли, отвечая огнём из автоматов, отчего воздух над головой стал упругим, давящим к земле. Быстро и ловко, как ящерицы, беспрестанно что-то крича на непонятном языке и прикрывая друг друга коротким очередями, они ползком и перебежками от одного укрытия к другому, в виде многочисленных выбоин и камней постепенно приближались. Стрелять из гранатомёта они больше не пытались. Видимо, поняли, что танк если и не подбит, то опасности для них не представляет, во всяком случае, сейчас.
Стараясь сдержать их натиск, Сергей в минуту выпустил по этим вскакивающим и падающим перед ним в разных местах фигурам весь магазин, но тщетно - опытные и, вероятно, не раз участвовавшие в таких боях, они умело делали своё дело.
Несколько пуль, взбив грязь, впились в землю прямо перед Сергеем, в следующее мгновение, что-то ожгло слева голову и словно вихрем, сдёрнуло шлемофон, заставив машинально спрятаться за край ямы. Тут же наверху прогремел разрыв гранаты, за ним ещё, но разрывы эти, как понял Сергей, меняя опустевший рожок, были не рядом, а в десятке метров впереди.
Одинец, так же как и он, спрятался за край. Переждав разрывы, высунулся, дал две короткие очереди куда-то влево и с криком: «Проскочили за дорогой!», вскарабкавшись на четвереньках на противоположный склон, перемахнул через кромку и ползком скрылся за танком. Через секунду оттуда тоже донеслась стрельба, затем грохнули поодаль слева две гранаты, и вновь автоматная трескотня. Дальше у моста взахлёб продолжал строчить ПК водителя.
«Где же наши?» - думал Серёга, посылая очередь за очередью в находившихся уже метрах в тридцати боевиков. Слева, совсем близко, что-то шлёпнулось в грязь. Он вновь инстинктивно нырнул в укрытие. От близкого взрыва дрогнула стенка, стукнули и, взвизгнув, разлетелись срикошетировавшие о броню осколки. Снова приподнявшись, прицелился в одного из ближайших боевиков и нажал на спуск - вместо выстрела очередной глухой щелчок. «Гранаты, - вспомнил Серёга, - у меня же гранаты!»
- Игорь, пригнись! - скатившись почти на дно ямы, крикнул он Бризу и лихорадочно, понимая, что дорога каждая секунда, стал доставать их одну за другой из карманов, так же лихорадочно выдёргивать кольца и изо всех сил кидать справа налево по фронту. Кинув третью, Сергей вставил очередной магазин и, поднявшись к краю, вновь приготовился к стрельбе.
В местах, где только что разорвались гранаты, ещё клубились дымы, рядом с двумя из них стонали раненные. Серёга успел дать две коротких очереди по пытавшимся прорваться слева боевикам, после чего справа, обдав комьями грязи, его толкнула и скинула с края тугая, горячая волна. Ответная вражеская граната разорвалась между ним и Игорем, лежащим в небольшом углублении чуть впереди, причем, намного ближе к последнему, который, скорчившись от боли, уткнулся в землю и, яростно матерясь, держался за левое плечо. Сквозь грохот боя до Сергея долетали отдельные ядрёные слова. Боевик, бросивший гранату, был совсем рядом, в одном броске. Видимо, тоже услышав крики Бриза и подумав, что с ним всё кончено, он вскочил для последнего рывка и тут же упал, срезанный Серёгиной очередью, который уже подсознательно ждал его появления. Туда же швырнул гранату оправившийся от боли Бриз. Взметнувшийся взрыв раскидал ещё двоих укрывшихся духов. В это же время сзади глухо задудукал крупнокалиберный пулемёт.
«Наши» - мелькнуло в мозгу у Сергея до того, как он успел обернуться. Но не тут то было - это оказался то ли БТР, то ли БРДМ, двигавшийся с той стороны, куда до этого стрелял водитель «ЗИЛа». За туманом пока только было видно пламя, плясавшее на кончике ствола и толстые огненные нити, чертившиеся около укрытия старшины, которое на миг словно бы потонуло во вздымавшихся вокруг фонтанах земли. «Хана ему» - успел подумать Серёга, глядя на проступающие во мгле, контуры броневика.
Изрыгаемое им пламя на несколько секунд погасло, затем вспыхнуло опять, и очередь со звоном ударила уже по торчавшей из ямы части танка. Следующая хлестнула перед ним и правее, словно кто-то подсказал наводчику, где укрывался экипаж. Сергей кувыркнулся вниз. Мгновением позже несколько пуль вспороли скат, где он только что лежал. Опасаясь, что боевики сейчас же бросятся к танку, Серёга, укрывшись за ним от броневика, выглянул из-за кромки, но, вопреки ожиданиям, те наоборот поспешили убраться подальше за дорогу, чтобы не попасть под свой же огонь.
«Ну, вот и всё» - подумал он, нащупывая в кармане последнюю гранату и с болью глядя на сжавшегося под кинжальным огнём пулемёта Игоря, которого от вонзавшихся рядом с дымным шипением крупнокалиберных трасс спасало пока только то, что его перепачканный комбинезон сливался с окружающей поверхностью, оставляя невидимым для наводчика. Так же, наверное, не шевелясь, вжимаясь всем телом в грязь, лежит и Виктор, если ещё жив, конечно. «Сколько у нас осталось? Минута? Две? Потом подъедет БТР, и, наверное, конец… Нет, хрен вам! Мы ещё поживём! - оттолкнул он от себя мысли о смерти, - Успеют наши, успеют, только помоги нам Бог ещё немного продержаться» - вспомнив образ с иконы, стоящей в бабушкином доме на божнице, мысленно обратился к нему Сергей.
Словно в ответ на его молитвы, сзади грянул выстрел танковой пушки, на секунду покрывший шум боя, и тут же, как эхо, раздался близкий разрыв, тряхнувший округу. Перескочив на прежнее место и взглянув на мост, Серёга понял, что они спасены.
С той стороны на него въехала «семдесятдвойка», чья, он не разобрал. За ней, гуськом, низко пригибаясь, перебегали десантники. Только что строчивший по ним БТР резко развернулся и, мелькнув тёмно-серым бортом, помчался назад. Вдогонку ему, танк посылал снаряд за снарядом, которые, не находя прячущуюся в тумане цель, лишь кромсали подножие холма.
Вновь обернувшись к наступавшим на них боевикам, Серёга увидел, что те, тоже отходят. Сзади от поворота к ним длинными пунктирами тянулись очереди автоматической пушки БМД-2, успевшей проскочившей вслед за танком, но высоко. Проходя над головами отступавших, снаряды рвались далеко впереди. Увидев, что противнику теперь не до них, Сергей поспешил к Бризу и помог ему спуститься в яму, хотел посмотреть, что у него с плечом, но тот, кривясь от боли, выдавил:
- Помоги лучше Витьку. Его, кажись, тоже зацепило, да и у тебя башка с левой стороны в крови.
Одинцу Серёгина помощь не потребовалась - подоспевшие десантники уже спускали его к ним. Скатившийся следом за ними розовощёкий лейтенант, мельком оглядев их, шумно дыша, поинтересовался:
- Ну, как, живы здесь? – и, указав глазами на лежащего на краю боевика, добавил, – Жарко, видать, было?
- Живы, – ответил Серёга, глядя на Виктора, – Куда тебя?
- Сюда, – слегка прижал тот руку к правому бедру, перетянутому у самого основания автоматным ремнём, - когда из ямы на ту сторону выбирался, – перекрикивая тарахтение резво подкатившей бмдешки, закончил он.
- Ладно, главное, живы, – подбодрил их лейтенант, – сейчас перевяжем. Марат! – обратился он к бойцу, присевшему за танком, на краю ямы, – Ну-ка, глянь, где там Чуднов.
- Саня, – тут же крикнул тот, призывно махнув рукой.
- Как там ваши-то, на той стороне? – поинтересовался Серёга у лейтенанта, который, уже встав на склон, выглянул из ямы и смотрел в ту сторону, где скрылись боевики.
- Нормально, – не оборачиваясь, ответил тот, – такие же, как вы раненные, изодранные, но живые. Один, правда, совсем тяжёлый, но, будем надеяться, выкарабкается. И этот водила тоже жив, контужен только, ваши из пушки прямо над ним шарахнули, орёт благим матом, не слышит нифига, – расхохотался он, - их уже, наверное, в тыл отправили. Перед вами боевиков много было?
- Человек двадцать, двадцать пять.
- А что там дальше?
- Два подбитых танка…
- Подбили всё-таки. Молодцы!
- Да, чуть дальше, каменный сарай.
- Марат, – вновь обратился лейтенант, выбираясь из ямы к присевшему за танком десантнику, – давай со своим отделением вперёд, дойдёшь до сарая, осмотришься, доложишь, дальше посмотрим.
- Понятно! – кивнул Марат и, указав рукой на яму подошедшему сержанту с медицинской сумкой, скрылся за кромкой. Следом за ним последовали и те два солдата, что помогли спуститься Виктору.
«Чуднов» - понял Серёга, когда подошедший стал спускаться. Присев около Одинца, он без церемоний ловко распорол ему ножом штанину. Осмотрев рану, достал из сумки индивидуальный пакет с обезболивающим и только тогда, глянув на всё сильнее бледневшего Виктора, спросил:
- Знобит?
- Знобит, – подтвердил Виктор.
- Крови много потерял, вот и знобит, но ничего, не смертельно, жить будешь.
- Спасибо, успокоил, – сделал жалкую попытку улыбнуться Виктор.
- Не стоит благодарности, – закончил перевязку сержант, – Кто следующий?
- Он, – мотнул Сергей отяжелевшей головой в сторону Бриза. Только теперь ощутив боль ещё и в правом предплечье, и как неприятно холодит тело промокший комбинезон.
- Плечо? – подсел тут же к Игорю Чуднов.
- Плечо, плечо. Давай, «Склихасовкий», без сантиментов. Меня тоже знобит.
- Значит, тоже крови дофига потерял.
- Ты прям профессор, диагноз влёт ставишь.
- Станешь тут профессором.
- Отслужишь, не зарывай талант в землю, – не унимался Бриз – глядишь, новым светилой станешь.
- Поживём, увидим, – усмехнулся сержант и так затянул узел, что Игорь скривился от боли, – терпи, если слабее, слететь может, - после чего, подступив к Серёге, забинтовал его гудевшую, словно колокол, голову, а потом и руку. Как он пояснил, осмотрев её перед этим, в мякоти засел небольшой осколок, скорее всего от гранаты, нужно будет удалять. Затем по его просьбе стоявшие за БМД десантники, помогли им подняться наверх.
В это же время подкатила ещё одна бээмдешка и БТР, с которого тут же соскочили трое офицеров и направились к ним.
Шедший впереди здоровенный подполковник, показывая рукой в сторону вершины холма, что-то объяснял следующему за ним майору. Что именно, из-за шума реки и работающих двигателей Сергей не слышал. Последним из офицеров был их ротный.
- Комбриг и начштаба, – шепнул им один из солдат.
Слегка натянув на перевязанную голову шлемофон и не обращая внимания на всё усиливающуюся боль в предплечье, одновременно делая шаг вперёд, Серёга поднёс руку к виску:
- Товарищ подполковник, – только и успел начать он.
- Знаю, всё знаю, старший сержант, – перебил комбриг, глаза которого вмиг повлажнели, хотя его красное, обветренное лицо продолжало оставаться таким же твердым и решительным, с которым он шёл к ним, – Молодцы, танкисты, знал, что не подведёте. Спасибо за то, за то, что мост удержали, за то, что живы остались. Будем представлять к наградам. Правильно говорю начштаба?
- Обязательно представим! – улыбнулся разглядывающий их с интересом майор.
- Сержант, – обратился подполковник к Чуднову, - сажай их в мой БТР и в медсанбат! – подмигнув им напоследок, он двинулся к первой БМД и ожидавшему его там лейтенанту.
- Рад, что живы! – торопливо приобняв, пожал им руки ротный, – С танком что, подбили?
- Да вроде нет, так только, в яму слетел, да заглох, – ответил Бриз, – аккумуляторы надо посмотреть.
Одновременно втроём оглянулись назад на своего верного, торчащего из ямы товарища, грозная пушка которого теперь беспомощно смотрела вверх. Охватило странное неловкое чувство вины.
- Аккумуляторы. Ты его заводить-то хоть пытался? – спросил у Игоря Серёга.
- Заводить? Я с перепугу не понял, как в яме-то оказался.
- Ладно, – вернул их в реальность ротный, – посмотрим, не бросим вашего друга, вытащим, не переживайте, – и зачавкал по грязи вслед за комбригом и начальником штаба, – Выздоравливайте, парни. Давайте, пишите из госпиталя.
- Ну, вот и отвоевались! – констатировал Бриз, влезая в БТР, – Не прошло и суток.
- Больше и не надо, и так сполна хлебнули, – помогая Одинцу, успокоил его Чуднов, – теперь до дембеля в госпитале отваляетесь и домой с новенькими орденами.
- А комбриг ваш не шутник?
- Насчёт наград и гауптвахты комбриг не шутит. Удачи! – успел крикнуть сержант, перед тем, как наводчик закрыл створки бокового люка, и БТР, плавно набирая скорость, покатил по мягкой грязи.
Измученные и уставшие, ехали молча. После бессонной ночи и только что пережитого, которое стали осознавать только сейчас, сил не осталось даже на разговоры, да и не хотелось. В обогреваемом мощной печкой салоне быстро потеплело, и, не смотря на ранения, стала одолевать дремота. Первым заклевал носом Бриз, за ним, бережно вытянув раненную ногу вдоль десантного сидения, отключился Виктор. Серёга по привычке некоторое время пытался крепиться, но тоже, не выдержав, в какой-то момент не смог поднять отяжелевшие веки и вновь оказался в залитом солнечным светом сквере перед клубом. На обычном месте под гнусавую песню гитариста веселились его друзья и подруги, а он, оставаясь не замеченным, стоял под деревьями и, улыбаясь, с высоты прожитого наблюдал за ними. «Дети, совсем ещё дети - думал он, глядя на одноклассников, – вам ведь ещё только по восемнадцать, а мне, мне уже давно».
Буран 4
© Copyright: Родион Охотников, 2011
Свидетельство о публикации №211041001175
Свидетельство о публикации №211041001175
Рецензии