Миром должна править любовь...

Утром ехала в автобусе, и как всегда не удержалась от порыва нарисовать смайлик на запотевшем окне. Всегда рисую смайлики и смотрю через них на мир. Выдаю желаемое за действительное. Но все не так. Через некоторое время смайлик неизбежно начинает плакать. Из его глаз начинают литься ручейки слез. Медленно текущие струйки обезображивают его улыбку. Весь его образ становится каким-то жалким и нелепым. Как бы я ни радовалась ему в начале, не могу не испытывать жалость глядя на то, что с ним становится впоследствии. И все равно продолжаю их рисовать. Когда сегодня первые два ручейка потекли из его круглых глаз, я прочертила пальцем дорожку, чтобы они соединились и дальше текли вместе. Но они продолжали свое одинокое путешествие по окну и я ничего не могла с этим поделать… они текли по другую сторону. Над ними не было моей власти, и я беспомощно продолжала наблюдать, пока они не скатились к самому краю и не исчезли навсегда.

И я осталась одна со всем своим раскаянием и пониманием того, что не смогу больше ничего сделать. Когда разрушают птичьи гнезда, на их местах появляются новые, но они уже другие и в них живут другие птицы, ведь это так больно строить снова на том же месте, где ты когда-то испытал самое большое счастье, а потом пережил глубокое разочарование, столкнулся с пустотой, заполнить которую уже не хватит сил. И ты летишь куда-то строить новое гнездо, но постоянно оглядываешься назад на свое некогда уютное, теплое и обжитое местечко, в котором тебе было так хорошо и светло. Но теперь там живет кто-то другой и строит свое новое счастье и новую крепость. И твое настоящее, пусть и не менее привлекательное внешне, тускнеет и меркнет, когда ты смотришь на него не глазами тела, но глазами твоего сердца, в котором пестрит алая рана. Тебя лечат, дают лекарства, побочных эфектов которого тебе не избежать. Их подмешивают во все: в еду, напитки, мятную зубную пасту… и от этого все горчит. Шоколад, который когда-то доставлял тебе столько удовольствия, стоило лишь положить кусочек на язык, закрыть глаза и затаить дыхание, чтобы получаемое удовольствие было как можно ярче, теперь имеет привкус чего-то химического, ненатурального. И ты больше не закрываешь глаза и не останавливаешь дыхание, а просто прогладываешь, немного прожевав, и тут же забываешь. Вот только этот химический вкус и горечь никак не проходят.

Я сделала тебе больно. Я отравила тебя. При этом мне даже не пришлось прятать яд в медальоне на груди или маленьком сверточке в невидимом кармашке. Я просто наполнила комнату приятной дымкой благовоний, от которых у тебя закружилась голова. Потом я посмотрела тебе в глаза и ты утонул в моем бездонном взгляде, в котором видел неиссякаемое блаженство и забвение. И пока ты смотрел в мои глаза и нежился в лучах мягкого света, который медленно, словно прекрасная легкая мелодия, изливался из них, я наполнила твой стакан ядом, который умертвил твою душу. Когда же ты начал пить, так жадно, так быстро, я вдруг опомнилась и поняла, что убиваю и свою душу вместе с твоей, ведь они давно уже были одно, а не два. Я пошатнулась и почувствовала резкую боль, словно у меня забрали воздух, забрали небо, солнце, звезды и мою подругу луну. Я попыталась вырвать у тебя стакан, но ты уже все понял и решил не останавливаться и выпил все до самого дна… И наша душа погибла.

После смерти она не попала в рай, слишком быстро все произошло, что нам даже не удалось раскаять все то, чем мы так сильно ее опорочили. Богу не пришлось подыскивать нам мучителей. Он просто разъединил нашу душу и снова сделал из нее два. Затем он поставил нас на дорогу и сказал: «Идите». И с тех пор так и идем мы бок о бок по одному пути, встречаем новые души, которые пленяются нашей красотой, ведь так часто случается, что несчастье бывает столь прекрасным и притягательным, что проходящие мимо просто не могут устоять перед этой волшебной красотой. И нас окружает толпа других душ, которые поют сладкие песни и танцуют соблазнительные танцы, чтобы привлечь наше внимание. И мы порой отвлекаемся и заглядываемся на все это великолепие, вступаем в танцы и подхватываем мелодию. Но потом на короткое мгновение, когда кто-то из наших спутников присел, чтобы утолить жажду, в толпе появляется пространство, и я сразу же устремляю свой взор в твою сторону и наши глаза встречаются… и я вижу в них нашу погибшую огромную душу, некогда такую цветущую и счастливую. Все вокруг исчезает, замолкает и останавливается, лишь только мы стоим и слушаем биение нашего сердца, которое доносится откуда-то из далека, такое живое, такое страстное…

Но затем, поднимается, напившись вдоволь мой весельчак-спутник и я больше не вижу тебя, но продолжаю слышать, как бьется наше сердце. Танцы и песни вновь распространились вокруг меня, но я больше не попадаю в такт, наступаю на ноги, от чего мои спутники в недоумении отходят от меня подальше. Песня моя больше не сливается с общей, становится заунылой и больше похожей на оплакивание жизни, а не ее воспевание. Недовольные поющие отделяются и продолжают свое шествие без меня… Всё проходят и проходят мимо меня поющие и танцующие. И вот я совсем одна стою посреди пыльной дороги, на которой то там, то здесь разбросаны цветы и ленты, выпавшие из букетов веселящейся толпы. Стою и смотрю им вслед. Когда же они совсем скрываются из вида, я начинаю медленно идти вперед, навстречу горизонту, за которым садится уставшее за день солнце. Иду и надеюсь на то, что возможно утром, когда начнет светать и природа снова глубоко вздохнет и улыбнется новому дню, я набреду по дороге на тебя, также как и я отставшего от поющих и танцующих. И мы возмемеся за руки, повернемся к восходящему солнцу и попросим его снова сделать нас одной душой и одним сердцем, ведь миром ДОЛЖНА править любовь…