Мигающий зелёный

Её звали Зоя. Она лежала на животе и, не открывая глаз, хлопала по простыне слева от себя. Ничего не нащупав, открыла глаза.
Часть полутороспальной кровати была пуста. Она приподняла голову. Напротив – в другой кровати из-под одеяла виднелась чужая недовольная женская голова в непоколебимой прическе.
Зоя услышала телевизор. Провернулась на звук. На 180 градусов. Увидела маму. Она красила ресницы, стоя.
Зоя провернулась до конца, притянула одеяло к шее и еле заметно выдохнула.
Из телевизора без всяких затей раздалось: «Примерно в 6:20 по местному времени произошёл взрыв на втором блоке атомной станции Фукусима-1».

Зоя замерла, потом резко подскочила, чтобы посмотреть на маму и в телевизор.
«Опять…» - пробормотала она.

- Вот молодец! Вставай, вставай! - сказала мама, оценивая свои накрашенные ресницы. – Опаздаешь! (уже глядя на неё пристально)

Она поплелась в ванную, бросив взгляд на ручные часы – да, опаздывала. Чертыхнулась и включила воду.

Долго лилась холодная. Она проверяла её пальчиком, ждала, когда нагреется. Но та не нагревалась.
Ванная была гостиничная – огромная.
Зашла мама что-то выкинуть и куда-то отвентила кран - всё пошло.

В ванной было холодно. И в комнате - тоже.

Мама сидела в юбке и в лифчике и смотрела телевизор.
- Что там идёт? – cпросила она без интереса и прислушалась. – Гороскоп? Никогда не смотрю эту чушь…
Мама замахала ей рукой - дабы - «потише».
Она села на уже заправленную кровать - та громко хрустнула – недовольно поморщилась и, кажется, проснулась мамина соседка по комнате.
Зоя от волнения стала вглядываться в телевизор.
- Что там мне звезды говорят? – иронично поинтересовалась она у мамы.
- Так… Тебе сегодня нельзя ссориться с любимыми, - сказала мама, припоминая.
Она махнула рукой и стала искать колготки.
Мама проследила за её жестом и неожиданно остро скомандовала: «Одевайся давай!»
- А я что делаю? – обиженно буркнула она, мечась по комнате.

Она откусила намазанный маминой рукой бутерброд с маслом и стала вглядываться в телевизор.

- Ма-а-ам, иди сюда! Быстрей! Смотри!
- И что?
- Это мой мальчик.
- О-о-о… А!.. Красивый!..
- Да... Только я его не люблю.
- Почему это...?
- ... потому что он думает, что я прекрасный цветок…

Мама исчезла в недоумении или от недоумения.

- А вы с ним спите? – легковесно спросила мамина соседка, нанося себе крем на лицо по всем правилам.
Зоя посмотрела на неё в растерянности, потом перевела взгляд на свой подол – начала стряхивать крошки с платья:
- Нет… пока…

Соседка, приостановив процесс нанесения крема, окинула её взглядом и протянула:
«Пора уже начинать…»

Пока Зоя склонившись чистила сапоги, мама рассказывала ей про свои концертные платья – одно - чёрное, облегающее, другое – сиреневое, с широкой юбкой, в пол. Мама крутилась, кружилась, прикладывая их к себе.

- Нравится? - всё время cпрашивала она.
- На какие деньги? - интересовало Зою.
- У бабули взяла, в долг, - сказала мама, повернувшись к ней спиной.

Тетя Марина, мамина соседка, уже стояла на коленках на своей постели, опустив голову вниз – орудовала круглой расческой, потом резко вернув голову в нормальное положение, стала поправлять отдельные локоны рукой.

- Я так не умею, - протянула Зоя маме и натянула на голову беретку, не отрывая взгляд от тети Марины.
- Тебе это и не надо. Ты умом возьмешь...

Зоя посмотрела на маму – мама не шутила.

Они обе развернулись к зеркалу - проверить стойкость помад, а потом громко и на ходу попрощались с тётей Мариной. Она кивнула.

Лестница была мокрой. Зоя стала спускаться медленней.
Мама поздоровалась с уборщицей. Зоя - нет. Она осматривала себя в коридорное зеркало гостиницы и, не отводя глаз, спросила:

- Ты зарядку мне положила?
- ... Где оставила - там и ищи...

Зоя рванула по мокрой лестнице вверх.

Когда она вновь показалась в комнате, тетя Марина даже не посмотрела в её сторону.
Она мазала руки кремом, кажется.

Зоя еще раз сказала «до свидания» почти про себя.

- А где уборщица? - cпросила она у скучающей мамы, которая стояла у зеркала и приподнимала отдельные локоны у корней.
- А тебе-то она зачем?
Зоя взметнула брови и отвела взгляд:
"Поздороваться..."

Вдвоем с мамой они шли по заснеженному лесу, мама рассказывала ей про режиссера их конкурсного концерта, про то, что он какой-то там уважаемый, про то, что он настоятельно советовал ей представлять себя на конкурсе следующим образом: «Я приехала из Тольятти. У нас в городе делают машины, но я не автомобилистка, я – психолог».

Зоя настоятельно советовала ей менять режиссера.
Мама смеялась.

- А эта Марина, которая с тобой в комнате, она вообще тебе серьезная конкурентка?
- Да ты что! Мы с ней подруги. У неё двое детей -  и у меня двое детей. У нас тут другая мармышка есть – у нее целых 18 детей(!): 8 своих, 10 приёмных – вот она скорей всего и победит. «Женщина России», блин.
- Это она что... каждый год рожает что ли?
- А чёрт её знает…
Мама повернулась к Зое и на ходу поправила ей и без того идеальный шарф.

Они шли.
Зоя резко схватилась за сумку и стала искать камеру.
Нашла! Начала снимать.
Мама кричала ей: «Не будь дурой, пошли, опаздаешь!»
А она снимала, снимала, снимала. Этот снег. Эти сосны. Этого охранника. Эти машины. И маму. Мама уходила всё дальше и дальше. Она призывно махала рукой, а Зоя стояла на месте.

К остановке подъехал микроавтобус - газель.
- Ну, всё, давай! - сказала мама, убрав пылинки с беретки дочери и начав выдавливать ей несуществующий прыщ. – Финал в этот четверг! – продолжила мама, не выпуская из рук её лицо.
- У меня работа - ты же знаешь! - нетерпеливо заскулила Зоя. - Не забудь стихотворе-е-ение, ой! которое я тебе сочинила, ай! для визитки! - сказала Зоя и хлопнула по маминой руке, беззастенчиво давящей её прыщ. - А этого режиссёра (уже освободившись от её рук), гони в шею!

- Отпроси-и-ись! - кричала ей мама.
- Не могу-у-у! - отвечал ей дочь.

Сев в автобус, Зоя через неудобное стекло пыталась проследить мамин маршрут.
Автобус двинулся. Она увидела бежащую за автобусом бабушку.

- Остановите! Женщина! – крикнула она водителю.

 - До Москвы? – задыхаясь, cпросила та у водителя, лихорадочно втискиваясь в автобус.
- Написано же! - бросил он ей.

Бабушка от резкого старта автобуса плюхнулась прямо на Зою вместе со своими котомками. Из её рта пахнуло.

По радио повторилась информация о Фукусиме.

На мгновение показалось, что автобус замер.

Женщина с голубыми глазами и редкими белыми волосами сказала, что «эти японцы не то что мы – ничего им не будет. Через полгода всё восстановят».

Издалека послышался молодой и усталый женский голос: "Мой вчера мобильник в сугробе потерял - даже точное место нам указал, но мы искали-искали, да так его и не нашли. Я ему сказала: "Если ты, Санёк, будешь плохо у меня учиться, куплю тебе мобильник, как у твоей бабушки».

- А что там с Верой? – вопрошала в трубку моя другая соседка по автобусу. - На каком она месяце? На каблуках ходит? Ужас... Девочка? А как с девочками-то управляться? Я вот и не представляю... C мальчиками понятно – "упал - отжался" - а с девочками как?

По радио разыгралась какая-то задорная советская песня. Чуть ли не «На недельку до второго»…

В окне мелькали дома сплошь какие-то жёлтые, а облака - тёмно-тёмно-голубые.

На одном из пустырей виднелся огромный щит "Канцтовары".

Она уставилась на него неморгающим взглядом, а потом достала из сумки толстенную тетрадь, похожую на книгу, полистала её - там были какие-то вкладыши, конвертики, рисунки... Она остановила внимание на вклеенной фотографии, где ей, малышке, мама заплетает длинную косу, а она, малышка, жмурится от солнца.

Зоя провела рукой по своим коротеньким волосам и принялась что-то записывать.

Народ стал выходить. Она кинулась смотреть во все окна.
- Выходите… - грозно буркнул водитель, глядя в зеркало дальнего вида.
- Что-то мы бы-ы-ыстро… - недоуменно произнесла она, стремительно запихивая тетрадь в сумку.
- Выходите…
И она поплелась с народом к метро.
По дороге закурила.
Разбитной парень у метро спросил её: "Огоньку не найдётся?"
- Нет, - скромно пролепетала она, глядя в неизвестную точку, - не найдется... - выдыхая дым ему почти в лицо.

В вагоне метро она облокотилась на поручень, потом на заднюю противоположную выходу стеклянную дверь и надела наушники. Её мотало. Но она всё равно не держалась за поручень. Только расставила ноги пошире.

В конце ленты эскалатора она увидела его.

Он стоял в джентльменском пальто и с шарфиком у шеи. И с розой в руке.
Завидев её, он, естественно, замахал одинокой розой.

Он поцеловал её в щеку и передал розу.
Она приняла поцелуй и цветок безэмоционально.

- Прекрасно выглядишь! – сообщил он, разглядывая Зоино лицо.
- Опаздываем, - сообщила она. - Пара уже идёт...

Секундное замешательство.

- Ты слышал про Фукусиму? – продолжила она, глядя прямо перед собой.
- Взрыв что ли?
- Второй.
- И что теперь?
- Япония – это очень близко… - протянула Зоя.
- Ну, давай только без трагических гримас. МЧС сделает всё, как надо, - залихватски ответил он.

И она впервые за время встречи пристально посмотрела ему в глаза.

- А чё? Шойгу – молоток!.. А ну ладно, давай я тебе помогу. Сумка-то тяжёлая у тебя. Ты как-никак кирпичница!

Она смотрела куда-то вдаль. Он сам разжал ей руку и взял сумку. Она ойкнула.

- А вообще по правилам мужчина должен идти слева, - заявил Костя.
- И что же? Я должна терпеть эти правила? – оживилась Зоя.
- Ну, ладно… Иди, как хочешь. Тут дорога. Буду тогда тебя от машин защищать.

Она хмыкнула и спросила:  «Ты Чернобыль помнишь? Нет?»
- Где Чернобыль, а где я. Я-то позже родился, - пояснил он, размахивая её сумкой.
- Ну да, ну да…
Зоя посмотрела в бутоны его розы. - Чего ты мне эти цветы всё время таскаешь! Мы уже давно уже знакомы…
- Положено так – вот и таскаю.
- Ууу… - сказала она, причмокивая .- У родителей деньги вымогаешь!..

Послышалось гудение машинных моторов. Слышать друг друга стало тяжело.

- По-че-му-у-роди-те-лей? У-меня-и-свои-есть… - старался он перекричать автомобильный вой. – На-той-неделе-вон… опять в рекламе снялся… - сказал он, размахивая и своей, и её сумкой.
- Надеюсь, презервативов? – сказала она, усмехнувшись в асфальт.
- Почему это?

Вдруг из его руки на полном ходу какая-то мотоциклистка выдернула её сумку. Слишком быстро и слишком зримо. Почти незапоминаемо.
«С-У-У-У-У-У-К-А!» - неожиданно для себя закричала Зоя.
- ЧЕ-ГО-СТОИШЬ? – остолбеневшему Косте.- С-У-У-УК-А,-СТОЙ! – завопила Зоя снова и рванула за мотоциклом.
Зоя бежала, распихивая прохожих, ломая каблуки и задыхаясь.
В какой-то момент она сильно столкнулась с кем-то, что роза вылетела из её рук. Она развернулась, чтобы её подобрать, и её саму сбило, зашатало - она соскочила с бордюра и грохнулась на самом пешеходном переходе.
На светофоре мигал зелёный.
- С-У-У-УК-А, - неизменно кричала она. – КАМЕРУ-ХОТЬ-ВЕРНИ!

Разодранная колготка. Разодранная коленка. Тяжёлое пальто.

Зоя от бессилия выкинула этот своё цветок куда подальше.

Она видела, как на розу наехала машина.

Вдруг кто-то со спины схватил Зою за пальто - попытался поднять. Она завертела головой.
Костя стал тянуть её за руки – она не давалась.
- Куда ты смотрел, придурок! – кричала она.

Он схватил её, как младенца, и понёс на мигающий зеленый. – Там вся моя жизнь!.. – Вся жизнь! Поставь меня! Сука! Поставь! - ревела она и била его по плечам.
А он то подкидывал, то теснее прижимал её к груди, как будто она пушинка, как будто она прекрасный цветок.