Сказка для мальчика Яна-Ивана

Признаюсь, я был приятно удивлён, когда узнал, что сказы про приёмного внука Яги читают не только взрослые, но и дети. В приходящих ко мне письмах, они задавали разные вопросы, в том числе и такой - откуда у избушки взялись куриные ноги? Ну мы-то знаем, что это не настоящие ноги, а окуренные столбы, вот только это объяснение совсем не сказочное, а потому неинтересное… Пришлось написать мне ещё один сказ, пускай он и не совсем вписывается в цикл про Ивана. Но ведь дети просят! Итак:

 

 Сказка для мальчика Яна-Ивана.

 

 

      На лесной опушке, под ракитовым кустом, жил лисёнок Острый Нюх.  Был он шустрый, проказливый, а любопытный - страсть! И вечно ему то озорство да любопытство боком выходило.

То сунет мордочку в муравейник, поглядеть, как там мураши живут. А, как накусают муравьи ему нос, что тот со сливу вздуется, так бежит пушистик к себе под куст, бежит да охает. Или за жуком погонится, да в траве ежа не приметит. Вот когда визгу было, как наколол он нос об иголки острые!

А один раз и вовсе беда случилась: попал лисёнок в капкан охотничий. Лязгнули челюсти железные и перебили ему лапку переднюю. Заскулил тут лисёнок, заплакал, прочь бросился, дороги не разбирая за пеленою слёзной.

Но, на своё счастье, принесли его ноги на подворье бабы Яги - лесной ведуньи. Пожалела бабушка лисёнка, решила вылечить его, выходить. Вправила ему лапку перебитую да в лубок берестяной уложила. Чтоб, значит, срослась лапка ровно-правильно.

Ох, и заскулил же бедняга, когда Яга ему лапу вправляла! Но стерпел, сдержался - ведь не всякое лечение без боли обходится, иной-то раз и перетерпеть надобно, чтоб оно на пользу пошло. Смазала ведунья ему рану отварами целебными. А те отвары не простые – на воде живой да мёртвой сварены! О как! Сразу полегчало лисёнку, мигом боль унялась-притупилась.

Увидала Яга, что на лад дело у болезного пошло, порадовалась за него, да к хлопотам своим вернулась. У ней-то забот всегда полон рот. Вот намедни приходила в её избёнку женщина из села дальнего с бедою своей. Сын-то у неё уж взрослым стал, жениться пора, да он росточком не вышел. Куда бы сватов ни засылали, всюду им от ворот поворот: ни одна девка не хочет за недомерка малорослого идти.

Подумала Яга, посмекала и согласилась зелье сварить, чтоб парень подрос малость. Ну, или не малость - это уж каково варево выйдет. Ранее она-то такого не варила, всё незачем было. Взяла она травок разных, корешков толченных, икры жабьей да хвост мышиный, сложила в котелок и залила водицей ключевою, капнув три капельки мёртвой воды с одной капелькою росы утренней. Поставила посудинку на огонь нежаркий, что бы прело зелье, но не бурлило.

Токмо управилась, как послышался стук в дверь дубовую. Глянула баба Яга в окошко, а это мельник приехал, гостинцев привёз. Вышла к нему ведунья, гостинцы - яиц десяток да тушку куриную - с благодарностью приняла, на крылечко покудова положила, а сама с гостем беседу повела. Хотела было его в избу пригласить, а он отказывается, дескать, торопится сильно. Перемолвились они парой слов, сел мельник на телегу и поехал.

Обернулась Яга - яички в лукошке лежат, а курицы-то и нету! Куда девалась? А это лисёнок проказник тушку ухватил да под крыльцо и уволок втихомолку. Махнула Яга на него рукой, посмеялась да в избу пошла, за варевом следить. А лисёнок в горницу прихромал уж когда темнеть начало. Сытый, довольный, брюшко набитое, вон, чуть не по земле волочится.

На следующее утро сняла баба Яга лубок с его лапки. И так помяла, и эдак, видит - срослась лапа, знать выздоровел болезный, можно в лес отпускать. Вот они отвары чудодейственные, из воды ключевой да мёртвой! Налила ему миску молока напоследок, подождала, покудова он напьётся, да и в лес выпроводила.

А был у Яги кот-котейко, собою черный, словно ночь безлунная. Токмо не было его в избе, когда лисёнок лечиться приходил. Где кота нечистая носила - то мне неведомо, мож мышей ловил, а мож кошек деревенских навещал, кто его знает. Только вернулся кот домой после отлучки да, на свою беду, нос к носу с лисёнком и столкнулся.

Ведь кто такие лисы? Почти те же собаки, токмо хвост богат да морда острая! А кто исконный враг любого пса? Знамо дело, кошки! Вот лисёнок и набросился на котейко. Тот сначала спину выгнул, зашипел змеёю подколодной, да не испугать бравого лисёнка! Затявкал он в ответ, оскалил зубки острые, да как прыгнет на кота! Черный хвост в струнку и бежать, у Яги спасения искать.

В тот час ведунья к очагу пошла, чтоб зелье ростовое в баклагу перелить, когда ворвались в приоткрытую дверь два покрытых шерстью метеора.  С порога метнулся кот стрелой на лавку, с лавки на стол, со стола на полати, а оттуда прям на печку. А лисёнок не отстаёт, след в след за ним скачет да тявкает заливисто-грозно. Мол, всё одно догоню! И понеслась по горнице карусель звериная, у Яги аж в глазах зарябило. Словно машут перед её лицом шкурою тигровой, где всё сплошь полосы черные да рыжие.

Рассердилась ведунья, помело ухватила и давай буянов охаживать, да не тут-то было! Пуще прежнего разор усилился: теперь уж лисёнок на пару с котом от помела удирают, всё подряд на пол валя-роняя.  Шум, гам, грохот, с полок посуда падает, разбивается на мелкие черепки-осколочки. Избушка просто ходуном заходила, ажно крыша подпрыгивать начала.  Видит Яга - плохо дело! Шепнула она слово заветное да по иному помелом махнула. Само собой распахнулось тут окошко и вынесло в него кота, лисёнка да ещё и с филином в придачу.

В дому словно орда Мамаева прошлась, всё вверх дном перевернув. Стоит Яга, помело опустила да на погром в горнице смотрит сокрушенно. За что хвататься не знает. А тут вновь закачалась избёнка. Сначала налево качнулась, потом направо, а после ввысь пошла, словно её великан какой за крышу к небу тянет. Поднялась изба на целую сажень и остановилась, пошатываясь. Выглянула бабка в оконце, глазам своим не верит: выросли у избушки две ноги куриные, да здоровенные какие!

А это лисёнок всему виной: он-то тушку куриную ел-ел, да не доел, вот и решил, проказник, ноги поглубже под избушку спрятать, чтоб, значит, в другой раз догрызть. Когда же всё в горнице стало на пол валиться, во время той погони лихой, то разбилась склянка с водой мёртвой, вот водица-то и протекла сквозь щели в полу, да на припрятанное и попало! Приросли ноги к полу избушкиному, а тут на них ещё и ростовое зелье протекло, чай, котелок-то тоже опрокинулся! А напоследок их ещё и живой водицей оросило, вот и стала избушка на курьих ножках.

Сперва Яга хотела ноги те убрать, а потом передумала, решила оставить. А что, удобно ведь! Захотела на новое место перебраться, скомандовала ногам и пошла избушка сама собой! Вот только левая нога приросла неровно - чуть косолапила да при ходьбе в строну забирать норовила. Но то Яга мигом поправила, чай, ведунья лесная, ни кто-нибудь!

11.04.11