Выпускной вечер на гаванском подфаке

    Учеба на подготовительном факультете подошла к концу. Валентина Иванна за пару недель до окончания учебного года, забрав детей, отправилась на все лето в Союз, поэтому последние дни в Сибонее прошли без меня. Однако вечеринку по поводу окончания подфака пропускать не хотелось, и я заранее договорился с Григорием и Андрюхой, чтобы они оповестили меня по телефону о дне и часе нашего выпускного бала. Мы отправились в Сибоней вместе с Лурдес, одевшей ради такого случая одну из своих новых блузок из валютного магазина. 
     Столы накрыли в просторной гостиной двухэтажной виллы, превращенной после революции в студенческое общежитие. Каждый принес что-то свое, и в результате получился стол под названием "Дружба народов". Палестинцы притащили какую-то мелкую крупу, залили ее растительным маслом и наперебой учили неверных макать в образовавшееся месиво куски хлеба, радуясь при этом как дети. Грек-киприот Петрус притащил банку маслин и большую бутыль вина. Болт приволок довольно вонючее вяленое монгольское мясо и бутылку водки. Девушки-болгарки сделали бутерброды с брынзой. Русские студенты раздобыли на "отоварке" несколько банок консервированного говяжьего языка и пару бутылок грузинского вина "Гурджаани". Мы с Лурдес присовокупили к общему столу две банки армейского колбасного фарша и бутылку рома. Мелкий хлопец из Лаоса за неимением доступа к блюдам национальной кухни утащил в столовой большую миску вареного риса, оставшегося от ужина. Самуэль с Сейшельских островов принес экзотический салат из манго, сделанный по туземному рецепту его далекой мамы.
     Северные корейцы Ли и Ким не принесли ни еды, ни выпивки, зато пришли с толстыми пачками красочных брошюр, с обложек которых широко улыбался великий лидер Ким Ир Сен.
Праздник удался на славу. Молодежь с разных концов света, на разный лад перевирая язык великого Сервантеса, произносила тосты за окончание учебного года, преподавательницу Берту и гостеприимную Кубу. Перепробовав все закуски и напитки, народ с удовольствием приступил к танцам, а северные корейцы - к раздаче наглядной пропаганды.
     Недоуменно поглядывая на снующих среди участников вечеринки Ли и Кима, Лурдес сказала:
- Слушай, все эти азиаты, конечно, на одно лицо, но, мне кажется, как раз этих двоих я видела у себя на факультете. Они всем подряд раздавали какие-то журналы, как и сегодня.
- Это их главное занятие, по-моему. С тех пор как они выучили первый десяток слов на испанском, посольство стало регулярно снабжать их журналами о Северной Корее. Мне наши ребята рассказывали, что они после занятий пообедают, а потом до самого вечера ходят по общежитиям и раздают свою литературу.
     Из угла, где в окружении хохочущих болгарок стоял Петрус, раздались первые звуки назревающего скандала. Огромный, похожий на Демиса Руссоса, бородатый грек был добрейшей души человеком, готовым в любую минуту помочь однокурснику словом и делом. Достаточно сказать, что только он мог помирить палестинцев, постоянно ссорившихся между собой из-за различия в подходах к освобождению своей родины от проклятых сионистов. Обожал рассказывать о том, как замечательно было жить на Кипре, пока турки не затеяли войну и не отхватили у греков добрую половину острова. Ко всем однокурсникам Петрус относился с одинаковым добродушием и с трудом выносил только двоих - Ли и Кима.
     Надо сказать, что у меня эта сладкая парочка все месяцы нашего совместного обучения вызывала повышенный интерес. На переменах я внимательно наблюдал за ними, пытаясь разгадать, что за люди эти северные корейцы, живущие в одной из самых закрытых стран социалистического лагеря. Ли был старше Кима всего на пару лет, но относился к нему как генерал к рядовому, и было видно, что тот слушается его абсолютно беспрекословно. Они никогда не ссорились, видимо, по той простой причине, что солдат по определению не может поссориться с генералом. Разговаривал по большей части Ли, и речь его со стороны больше всего напоминала короткие военные команды. 
     Судя по их более чем скромным успехам на занятиях, испанский язык давался обоим неимоверно трудно, и все попытки поговорить с ними никогда ни к чему не приводили. При этом у меня почему-то всякий раз возникало ощущение, что на самом деле Ли и Ким не так уж плохо понимают все, что им говорят, но старательно делают вид, что не могут поддержать разговор по причине плохого знания труднодоступного для азиатов европейского языка.
     Никто и никогда не видел Ли и Кима без значка с изображением Ким Ир Сена на груди. Мне кажется, потерять значок было бы для любого из них равносильно смертному приговору. И если иногда корейцы что-то и произносили по-испански, то это были старательно выученные фразы типа "Великий вождь Ким Ир Сен делает все для счастья корейского народа", но произносились они в таком исковерканном виде, что понять их смысл было нелегко. Все расспросы о том, как живут северные корейцы, заканчивались немедленной демонстрацией очередного номера журнала "Северная Корея", где на каждой фотографии улыбался Ким Ир Сен, окруженный восторженными толпами трудящихся. После этого в ход шли книжечки в красных обложках, содержащие цитаты Ким Ир Сена на испанском языке.
     Услышав звуки назревающего скандала, мы с Лурдес перестали танцевать и подошли поближе. Судя по всему, Петрус был крайне недоволен тем, что распространители пропаганды о счастливой жизни северокорейского народа испортили ему праздник, попытавшись в очередной раз всучить ему свою глянцевую продукцию. Бешено вытаращив блестящие карие глаза на Ли, он громко возмущался:
- Послушайте, корейские братья, сколько можно приставать ко мне с вашими картинками? Вам что, больше делать нечего? Лучше бы хоть раз в жизни выпили чего-нибудь, честное слово.
- Дологой Петлус, твоя должен взять одна жулнала "Севелная Колея".
- Ты ошибаешься, дорогой, я никому из вас ничего не должен. Если я коммунист, то это еще не значит, что я должен с утра до вечера изучать идеи вашего великого лидера.
- Жулнал "Севелная Колея" очень сильно интелесный.
- А вы, кроме этого журнала и своих цитатников, вообще хоть что-нибудь читали?
- Сто ситали?
- Ну не знаю, книжки какие-нибудь. Вы хоть знаете, что кроме Северной Кореи и Кубы есть другие страны в мире?
- Великий воздь Ким Ил Сен усит нас длузить со всеми сосиалистисескими стланами.
- А вы хоть что-то делаете без указки вашего великого вождя? Мне кажется, вы едите только потому, что этому учит вас великий вождь, пьете только потому, что этому учит вас великий вождь, и в сортир ходите только потому, что этому учит великий Ким Ир Сен. И еще ответь мне на один вопрос: почему вы все такие худые и только один ваш любимый вождь такой толстый?
     Последние фразы произвели на корейцев эффект разорвавшейся бомбы. Ким покраснел как рак и выжидательно уставился на своего старшего товарища, горящим комсомольских взглядом требуя от него дать немедленный и всесокрушительный отпор в ответ на гнусные происки презренного идеологического противника. Ли приосанился, важно выпятил вперед грудь, указующим перстом уперся в лохматую грудь Петруса и произнес историческую фразу:
- Нессястный глек, ты нисего не понимаесь.
     Корейцы синхронно развернулись и дружно направились к выходу.
     К Петрусу подошел наблюдавший за дискуссией Григорий.
  - На твоем месте я бы сегодня спал с надежно запертой дверью, Петрус. Разозлил ты их не на шутку. Месть будет страшной.
- Что, побьют, думаешь?
- Попробуй тебя побей, если ты один весишь, как два Ким Ир Сена. Нет, они тебя сонного свяжут и всю ночь будут с корейским акцентом читать свою любимый цитатник. К утру гарантированно сойдешь с ума и не вернешься на свой любимый Кипр, останешься навсегда в кубинском сумасшедшем доме.
     Петрус громогласно захохотал.
- Ну тогда надо еще немножко выпить и потанцевать сиртаки.
     С этим словами он допил содержимое своего стакана, неожиданно легко взгромоздил свое грузное тело на стол и принялся притопывать посреди полупустых тарелок и бутылок. Болгарки весело завизжали и принялись хлопать в ладоши. Их с готовностью поддержали палестинцы, обожавшие сольные мужские танцы.
     Топоча на столе, как слон посреди цирковой арены, Петрус затянул песню на греческом языке.
 - О чем поешь, Петрус? - спросил его Григорий, прихлопывая вместе со всеми.
 - Пою о том, как хорошо, что я родился на Кипре, а не в Северной Корее.
- Нессястный глек, ты нисего не понимаесь.
Гриша скопировал Ли настолько похоже, что все собравшиеся дружно захохотали...
... С тех пор прошло много лет, мир сильно изменился. Когда-то столь привычное для нашего слуха словосочетание "дружба народов" ушло в прошлое и вряд ли вернется в обозримом будущем. А есть ли она вообще, эта дружба? По идее дружить между собой должны в первую очередь соседи, но ведь вся история человечества - это не что иное как история войн между соседними странами. Кого ни возьми. Советский Союз, в котором выросло мое поколение, образовался в результате столетий, на протяжении которых наши предки вели почти непрерывные войны с соседями. С кем мы только ни воевали, начиная с татаро-монголов и заканчивая Финляндией, Германией и Афганистаном.
     В последние годы, после того как жители России получили возможность свободно ездить за границу, мне часто приходилось слышать удивленные возгласы: "За что они нас так не любят?" По-моему, проще всего ответить на этот вопрос другим вопросом: "А кого и где любят?" Мне довелось достаточно поболтаться по всему белу свету, и нигде я не видел никакой особой любви между отдельно взятыми странами. Начиная с Соединенных Штатов, жителей которых недолюбливают в Канаде и откровенно не любят в Мексике. И если бы у США было больше сухопутных границ, этот список не был бы таким коротким. Но кроме соседних стран есть еще огромное множество других, и везде американцев так или иначе недолюбливают или открыто не любят. Мало того, есть страны, где их просто ненавидят, и таких стран на самом деле очень много.
     Когда я приехал в Аргентину, то с удивлением обнаружил, что местная публика считает себя полуевропейцами и откровенно презирает всех без исключения остальных латиноамериканцев. И надо сказать, те платят им полной взаимностью. Ни о ком в Латинской Америке нет такого количества анекдотов, как об аргентинцах, которых повсюду считают высокомерными и заносчивыми людьми.
     В Испании соседей-португальцев считают туповатыми деревенщинами, навсегда отставшими на пути к прогрессу от остальной Западной Европы. Но точно такое же мнение до недавнего времени бытовало во Франции, но только уже в отношении испанцев. А португальцы своих соседей просто не любят, в чем я убедился на собственной шкуре, обратившись однажды к группе португальских крестьян на испанском языке в поиске дороги к одному приморскому городку. Суровые небритые мужчины, не разбирающиеся в тонкостях акцента на испанском, не поняли, что для меня этот язык не родной, но тем не менее прекрасно поняли мой вопрос и дружно направили меня в диаметрально противоположном направлении. Спохватился я только после того, как увидел, что дорога все круче забирает в гору, а не спускается к побережью.
     Соседние страны могут развязать войну друг с другом из-за любой ерунды, например из-за футбола. Сальвадор с Гондурасом в конце шестидесятых затеяли войну, продолжавшуюся шесть дней и унесшую две тысячи жизней с обеих сторон, из-за того, что сборная одной страны проиграла сборной другой. И это давние соседи, которые живут рядом испокон века, а что говорить о палестинцах, которые неожиданно для себя увидели, что на их исконных землях образовалось совершенно новое государство и принялось выдавливать их в соседние страны? С палестинцами на Кубе мне приходилось общаться достаточно много, и единственное, что я понял наверняка, так это то, что между ними и израильтянами прочного мира не будет никогда.
     Дружба народов? А как быть с дружбой внутри одного и того же народа? Те же Ли и Ким выросли на ненависти к Южной Корее, а ведь там живут те же корейцы, но только не боготворящие ни Ким Ир Сена, ни его сына Ким Чен Ира. Да и так уж боготворят своих вождей Ли и Ким? Полной уверенности в этом у меня не было никогда, как нет и сейчас.       
     Жизнь показывает, что народы не любят друг друга, а по большей части просто терпят друг друга. В лучшем случае один народ вызывает у другого симпатию. Интересно, что в категорию тех, кому, как правило, симпатизируют, неизменно относятся кубинцы. Живут они на острове, то есть соседей, с которыми можно ссориться, у них просто-напросто нет. За всю историю Кубы там была одна-единственная полномасштабная война, да и та освободительная - против испанцев. Кстати, после того как испанцы ее проиграли, они каким-то образом остались с кубинцами лучшими друзьями. Например, отец Фиделя Кастро испанец, а мать - кубинка. И таких примеров море.