В ДВУХ ПИНКАХ ОТ ПЛУТОНА
ЧАСТЬ 1.
ЗЕМЛЯ – ПЛУТОН, ВЕНЕРА – ПО ТРЕБОВАНИЮ
«ЗВЕЗДНЫЙ» В ЧАС
После сильного удара, кабина наполнилась дымом. На пульте управления тре-вожно замигали сигнальные лампочки.
- Кажется, приехали… - мрачно произнес капитан-генерал. – Вот, Сеня, что, значит, выходить на трассу с неисправными, не прокаченными тормозами! Придется тебе выбираться наружу. Посмотри, что там?
Сеня вздохнул и стал отстегивать ремни безопасности.
- Где тебя учили вождению, Сеня? – укоризненно покачал головой капитан-генерал. – Поставить на ручной тормоз забыл?
Сеня послушно потянул на себя рычаг «ручника». Затем оттолкнулся от кресла и поплыл к шкафу, где хранились скафандры для работы в открытом космосе. Вскоре он парил в безвоздушном пространстве вокруг межпланетного корабля.
- Степан Трофимович! – закричал он. – Нашел! Мы наскочили на черную дыру!
- Здорово сели?
- Пустяки. Жмите на газ, а я подтолкну!
- Давай! Только в раскачку. Взялись! Раз, два, три!
Двигатели взревели, корабль несколько раз качнулся, и, потихоньку, начал про-двигаться вперед.
- И раз, и два! – командовал капитан-генерал
- И три! – выдохнул Сеня, упершись со всей силы плечом в корпус корабля.
Ракета вздрогнула, и вдруг, словно выпущенная из мощной пращи, стремитель-но понеслась к центру Вселенной. Секунда, другая, и корабль превратился в ма-ленькую звездочку.
- Куда же вы, Степан Трофимович? – закричал Сеня. – Тормозите!
- Эх, Сеня! – отозвался в шлемофоне голос капитан-генерала. – И почему ты во-время не отрегулировал тормоза?….
Голос становился все тише и тише… Зато раздался беспокойный звук сигналь-ного зуммера. Сеня скосил глаза на контрольный дисплей. На нем мигала желтая над-пись: «Кислород заканчивается!». Она сменилась ехидными словами: «Эх, Сеня, поче-му ты вовремя не заправил баллоны…». Затем промелькнули привычные зеленые цифры реестрового номера его страховки и завещания. Звук зуммера усилился, и на дисплее появились, слова: «Все! Молись!». Зуммер гремел на всю Вселенную…
Цветков проснулся и открыл глаза. Рядом с его кроватью надрывался телефон. Он снял трубку:
- Алло! Георгий Цветков слушает.
- Привет, Жорик! – В трубке раздался голос редактора газеты, где работал Цвет-ков. – Спишь?
- Нет, - соврал Цветков, – работаю.
- Ладно, Жорик, потом доспишь, - тоже соврал редактор. - Ты ведь у нас косми-ческими путешествиями бредишь, мечтаешь о межзвездных полетах, так у меня для те-бя сюрприз! Ты, слышал, что готовится космическая экспедиция на Венеру?
- Что-то слышал. Наверное, очередная «утка».
- Ничего подобного! Есть у меня один знакомый - он работает в Росавиакосмосе - так он мне по секрету сообщил, что у нас в «Звездном городке», полным ходом идет подготовка экипажа для полета на Венеру! Я тебе вчера весь вечер звонил. Где ты был?
- Весь вечер сидел дома.
- Значит, я не тебе звонил. Или звонил не я. Ну, да, ладно. Все нужные бумаги я уже через своего знакомого оформил. Николай за тобой заедет, и вы дуйте в «Звездный городок».
- Наверное, нужно ехать прямо в «Центр подготовки космонавтов».
- Тебе видней. Ты у нас молодой, сообразишь. Все необходимые документы Ни-колай привезет. Ну, там, аккредитацию, допуск и прочее. Приятель мой обещал, кому надо позвонить, чтобы тебе помогли.
- Надолго ехать?
- Как получится. Хоть до самого старта, если сможешь договориться. Ты же, ка-жется, книгу о космонавтах мечтаешь написать? Ну, удачи, молодой журналист! И, чем черт не шутит, может, твоими репортажами приподнимем тираж нашей газетенки!
Цветков медленно положил телефонную трубку. Тут до него, наконец, дошло! Он едет готовить репортажи о «проекте века»! О полете на Венеру! Вот и настал его «звездный час». Он будет писать не о каких-то там, «поп звездах», за интервью, с кото-рыми так бьются его коллеги, а о настоящей звездной экспедиции! Это же его сокро-венная мечта! С детских лет он грезил о космических путешествиях и хотел написать о космонавтах книгу. И вот, наконец, у него появилась возможность своими глазами увидеть, как готовится грандиозный полет.
- Вот это удача! – воскликнул Цветков, и стал собираться.
Машину то и дело покачивало и подбрасывало на ухабах недавно отремонтиро-ванного шоссе. Но это мало беспокоило журналиста. Жору, не подверженного морской болезни, больше тяготили рассуждения редакционного шофера. Ему уже надоело по-стоянное нравоучительное бубнение Николая.
«… Опять тебе, Жора, не повезло с заданием! – соболезновал шофер, пытаясь перекричать звучавшую из магнитолы, музыку, - других репортеров отправляют на пе-редний фронт, в гущу событий: на места убийств губернаторов, изнасилований депута-тов, на разборки авторитетов…. Они держат руку на лихорадочно-конвульсивно бью-щемся пульсе страны! А ты? Ты - вечно на задворках истории. А теперь и вовсе в «Звездный городок» затиснули. Космонавтика – атавизм нашей экономики! Уж лучше бы тебя, Жора, на хлебокомбинат направили, в продукции которого мышьяк обнаружили. Там хоть пару буханок урвать смог бы! А в Космическом центре, и стянуть него. Все уже давно порасстащили! Кругом – один бардак!»
«Да уж, - мысленно огрызнулся Жорик, - бублик с мышьяком неплохо бы иметь. Чтобы тебе, Колян, его на завтрак подсунуть. С маслицем из цикуты»
Но в слух сказал:
- Да как ты не поймешь, Колян, космос – это прекрасно! Звезды – это извечная мечта человечества!
- То-то - Космос! Вчера, вон, в гостинице «Космос» одного урку ухлопали. Вот и писали бы о «Космосе». Или, те же звезды… На днях у одной нашей поп звезды, ма-шину угнали. Так ты, вместо того чтобы о натуральных звездах писать, и об их маши-нах, пишешь о каких-то призрачных огоньках, мерцающих неизвестно где, и не извест-но для чего! А настоящие звезды каждую ночь тусуются в казино «Луна». Так тебя туда джипом не затянешь!
- Неужели тебе, Николай, никогда не хотелось полететь к далеким мирам? Неу-жели не хочется узнать, что твориться на Венере, Меркурии?
- Да, твориться такой же бардак, как и везде! А, вот если бы мы направлялись, например, в вышеупомянутое мною казино, то, небось, нам бы дали не эту развалюху «Волгу», а выделили бы, специально купленный для ответственных случаев, «Форд». Его баранку крутить куда приятнее. Вот тебе и иные миры!
- Колян, разве ты никогда не смотрел с тоской на звезды? Какие ты знаешь со-звездия?
- Созвездие – это когда в одном концерте выступают много поп-звезд!
- Темный ты, Колян!
- Да, брюнет…
Жорик не стал продолжать полемику, и опять отвернулся к окну.
Вдоль дороги тянулся ветшающий бетонный забор. Редкие кустики и березки заслоняли трещины и дыры, которые проделали в бетоне время и люди. Местами снег уже полностью растаял и, на образовавшихся темных парящих проталинах колоритно обнажились первые кучи мусора. Среди ярких пустых консервных банок и пакетов кое-где робко пробивались желтые цветочки мать-и-мачехи и первые ростки изумруд-ной травы. Скоро весна сполна вступит в свои права, снег растает, и молодая трава и мусор сплошным ковром покроют придорожную пустошь.
Машина поравнялась с дорожным указателем. Серебристая надпись гласила: «Звездный городок». Жорик посмотрел на часы. Они показывали 13-00.
«Звездный» в час дня, – усмехнувшись, подумал журналист, - мой звездный час…»
Вскоре машина свернула с магистрального шоссе, и, проехав еще несколько ки-лометров, остановилась у ржавых ворот. Около контрольно-пропускной будки, грея на весеннем солнышке живот, стоял солдат. Повязка «Дежурный по КПП», надетая им на лоб, вместо руки, позволила Жорику догадаться, что это и есть дежурный по КПП. Одинокий боец, не успевший вовремя удрать в «самоволку», грустно смотрел на небо, не обращая никакого внимания на подъехавшую машину. Сиротливый, отрешенный взгляд воина словно высказывал: «Зачем я проспал свой звездный час! Почему я вме-сте со всеми не ушел в «Комитет солдатских матерей»!
Жорик вышел из машины и подошел к дежурному.
- Доброе утро! – сказал он воину, - я журналист Георгий Цветков. Командиро-ван редакцией в Центр подготовки космонавтов. Сегодня в 14-02 у меня назначена встреча с начальником центра. Посмотрите, пожалуйста, журнал, на нас должен быть выписан пропуск.
Солдат лениво перевел свой взгляд на журналиста. Затем с тоской посмотрел на старенькую редакционную «Волгу». Потом опять на журналиста.
Наконец, почесавши свою ляжку, он ответил:
- Дежурного офицера нет!
- Так, вы сами просмотрите! Не гоже мне опаздывать к генералу.
- Может, оно и так. Может вы, и значитесь в журнале, и пропуск на вас есть, только я ничего смотреть не буду. Много вас тут. А я? То открывай ворота, то закры-вай ворота… Я вам не привратник, чтобы задарма петлями скрипеть!
Жорик растерялся. В его карманах лежали командировочные деньги. И, ради ре-портажей из космического центра, он готов отдать все до последней копейки, но тон дежурного солдата, и его отношение к представителю прессы, показались ему неумест-ными.
- Это почему же… - начал, было, журналист.
- А потому же! - прервал его воин. – Езжайте себе куда плыли! А то я и стрель-нуть могу!
- Да я сюда и плыл! – вспылил, было Жорик, но, спохватившись, решил пойти на попятную. «Все-таки, - подумал он, - дело важнее! Руганью, я так чувствую, здесь ничего не добьешься. Дам-ка я ему взятку».
Жора полез в карман, и вытащил бумажку достоинством в пятьдесят рублей.
- Вот вам, за труды…
Воин взял деньги, и, зажав их в кулак, молча побрел прочь от ворот. Туда, где вдоль шоссе притулились пестрые коммерческие ларьки.
- Молодой человек! – взмолился Жорик, - а как же мы?
Солдат обернулся и удивленным взглядом поглядел на корреспондента. Весь его вид выражал удивление. Вся его поза словно возглашала: «И как это им не понять, что я сам спешу?»
- Граждане! – сказал воин, - теперь, когда у меня есть пятьдесят рублей, мне и вовсе незачем рыться в пропусках, а уж тем более, открывать-закрывать ворота. У меня времени нет! Мне пиво пить надо! А то, может, и водочки хлебнуть. Какие уж тут во-рота… А вы езжайте вдоль забора, там, метров через двести, дырища будет, туда и свернете. Ну, мне пора! Застоялся я на посту!
Сказал так, и побрел, увеличивать прибыль владельцам палаток.
Журналист сел в машину.
- А что я тебе говорил? – сказал шофер, - везде – бардак!
Поехали вдоль забора. Через двести метров дыры не оказалось. То есть дыры, как таковой. Просто, через двести метров забор кончился. Но, Жорик, с детства вла-девший знаменитым методом дедукции, по некоторым признакам, определил, что дыра здесь, действительно когда-то была. Потом дыра, по мере расхищения плит, из которых состоял забор, превратилась в солидный пролом. А затем, растащили и оставшийся за-бор. Ничего удивительного. У нас нынче много строят!
Повернули. По наезженной колее добрались до центральной улицы. По тому, что это была единственная, очищенная от снега и мусора, дорога, Жорик решил, что она и приведет к начальнику центра. Так оно и случилось. Машина уперлась в серое, облицованное с признаками поблекшей белизны плиткой, здание. Золотые буквы гла-сили: «Центр подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина». Тут же красовались и другие надписи: «Обмен валюты», «Туристическое агентство», «Гадаю, отвожу пор-чу», «Буфет Кафе-Бар», «Приносить и распивать…» и прочие жизненно важные и судьбоносные таблички.
Оставив Коляна караулить машину, Жорик вошел в здание.
В холе за столом сидел дежурный офицер. Уткнувшись в газету, он яростно раз-гадывал кроссворд. Жорик засунул руку в карман и нащупал, на всякий случай, купю-ру. Но офицер не обратил на корреспондента никакого внимания. Он пыхтел и кряхтел, тщетно пытаясь втиснуть в отведенные квадратики слово «Сниккерс». В задании значилось: «Спутник Марса, пять букв». Но, отгаданный офицером спутник, не хотел помещаться. Что же еще как, не «Сниккерс»! Где «Mars» там и «Snickers». «Сладкая парочка» тем более не подходит! Дежурный ругал, на чем свет стоит безграмотных составителей кроссвордов, и тщательно вписывал по две буквы в один квадратик.
- Простите, - обратился к нему корреспондент, - вы не подскажите, как пройти к кабинету генерала Левобезбрежного.
- Ступайте на третий этаж, - не отрываясь от своего занятия, буркнул офицер. И, довольный, тем, что ему удалось, все же, втиснуть нужное слово в кроссворд, вслух прочитал: - Форма земли.
- Что за черт! – Через секунду воскликнул он. – Теперь и «блин» не лезет! Одну клетку не дорисовали!
- Куда это «блин» не влезает? – вежливо поинтересовался Жорик.
- Да, в кроссворд. Заказали «форму земли», а слово «блин» не помещается! А вы поднимайтесь по лестнице, там увидите кабинет генерала.
Журналист поднялся на третий этаж, повернул направо, и, пройдя несколько шагов, увидел большую дверь с табличкой «Начальник центра подготовки космонав-тов». Жорик постучал, но никто не ответил. Тогда он осторожно приоткрыл дверь. Пе-ред ним появилась пустая комната с одиноко стоящим стулом. Слева он увидел еще одну дверь. На ней висела табличка: «Левобезбрежный Степан Трофимович». Пройдя по комнате, где, как показалось журналисту, некогда сидел адъютант генерала, Жорик постучал костяшками пальцев чуть ниже таблички.
- Да! Входите! – послышался, приглушенный, все еще дубовой дверью, голос генерала.
Георгий, подавив нахлынувшее на него волнение, поежился, набрал в грудь по-больше воздуха, словно, собирался окунулся в холодную воду, открыл дверь и шагнул в кабинет. Словно в прорубь нырнул.
В просторном кабинете, сидел генерал Левобезбрежный. Жора оглядел кабинет. Три больших стола сдвинуты буквой «Т». Около них, и вдоль стен – стулья. Судя по отметинам на паркете, когда-то и столов, и стульев было в этой комнате гораздо боль-ше. На стене, прямо за генералом, висели портреты Ю. А. Гагарина в космическом ска-фандре и С. П. Королева в штатском. Слева – фотография К. Э. Циолковского, который устремил свой взгляд на стеллажи с моделями космических аппаратов. Моделей было много, и они частично загораживали окна. Стекла были мутными, а один проем был аккуратно заколочен фанеркой. Именно эта фанерка, почему-то, и привлекла внимание журналиста. Волнуясь, и робея посмотреть в глаза легендарного генерала, он не мог оторвать свой взгляд от злополучной деревяшки.
Аккурат, посреди портретов, между улыбающимся Гагариным и суровым Коро-левым, и восседал с безнадежно уставшим лицом, генерал Левобезбрежный. На знако-мом с детских лет по фотографиям и телевизионным передачам лице руководителя космонавтов, уже отразились признаки старости, тяжелой работы и некачественной водки. Он не походил ни на улыбающегося первого космонавта, ни на строгого Гене-рального конструктора. И уж тем более, на Константина Эдуардовича. Он походил на Степана Трофимовича Левобезбрежного.
- Здравствуйте, Степан Трофимович! – восторженно выдохнул из себя воздух Жорик, не отрывая взгляда от заколоченного окна. Тщетно делая вид, что любуется мо-делями космических кораблей. – Я корреспондент газеты «Старые Вести Новой Рос-сии». Георгий Сергеевич Цветков.
- Здравствуйте, здравствуйте! Я уже в курсе. Мне уже позвонили из Росавиакос-моса. Наконец пресса вспомнила и про нас, скромных тружеников орбит! А то, совсем, было, забыли. А, ведь, давно ли, кажется, любой журналист написать про наш центр, хоть пару строк, за честь считал! Фактура была!
Генерал перехватил взгляд журналиста.
- … Да… Когда-то глаза наших посетителей загорались от масштабов космиче-ских проектов… Теперь их поражает совсем другое… Теперь не то… Нынче нету того размаха! Вот, самому фанеркой пришлось окошко заколачивать. Разбили солдаты-озорники снежком под новый год. Напились, да и давай кидаться. Нынче на них упра-вы нет никакой. Чуть что – «дедовщина» кричат и матерям жалуются. Нам даже Гауптвахту закрыть пришлось. Чтобы не обвиняли в притеснении личности. В настоящий момент у них там дискотека. А я до сих пор стекло, вставить не могу. Не заделывать же мне дыру иллюминатором! Да, что же это я! Вы садитесь!
Жорик, наконец, оторвал взгляд от фанерки, смущенно посмотрел на генерала и сел напротив.
- Вы, наверняка, насчет подготовки полета на Венеру? – придавая голосу зага-дочность, спросил Левобезбрежный, пожав руку журналисту. - Так я вам сразу скажу: Никакого полета на Венеру не будет!
- Как не будет? – Жорик почувствовал, что у него отнимаются ноги, и лоб по-крывается испариной. Как он надеялся на этот полет! И теперь, когда у него появилась замечательная возможность, увидеть собственными глазами подготовку грандиозного проекта, ему говорят такие гадости: «Полета на Венеру не будет»…
Генерал с удовлетворением воспринял какой эффект произвели его слова на журналиста, и, улыбнувшись, добавил:
- Мы решили сразу лететь на Плутон! А на Венеру, может, и залетим на обрат-ном пути. Если космонавты мимо Земли проскочат. Хватило бы горючего! Удивил? Но это, пока строго секретная информация. Надеюсь, вы меня понимаете…
- Разумеется, товарищ генерал! – облегченно вздохнул Жорик, и пошутил: – Я понял: «Земля – Плутон, Венера по требованию!».
Генерал вежливо улыбнулся, и продолжил:
- Секретный-то он, секретный, но и для прессы мы кое-что найдем… Новые времена – новые веяния! Свобода слова в секретных делах – источник дохода. Не так ли, молодой человек? Как говорил покойный Карл Маркс: «Капитал в космосе не пах-нет!». Сколько вы мне заплатите за информацию? Предлагаю: сведения «ДСП» по руб-лю за строчку, информация «Совершенно секретно» – по два! Идет?
- Конечно! – Радостно воскликнул журналист. – Какие могут быть торги!
«Как здорово! – подумал Жорик. – Теперь у меня есть возможность получить информацию из первых рук! Да какую!».
- Договорились! Рупь – строка! – Улыбнулся генерал, и потер руки. - Я вам по полтинничку еще и пару анекдотиков вверну! Получите гонорар, рассчитаетесь.
Сейчас я вам расскажу о самом грандиозном проекте современности.
– Значит, теперь можно говорить о возрождении отечественной космонавтики?! – восхищенно спросил Жорик, открывая свой блокнот.
- Говорить-то можно. У нас нынче, вообще, много говорят. Но это не совсем так… А вы слушайте и записывайте. Только пишите пошире, и буковки рисуйте по-крупнее. Не мельчите, когда речь идет о большом!
Генерал поудобнее расположился в кресле. Ласково потрогал канцелярский прибор, сделанный в виде только что приземлившегося космического аппарата, и на-чал свой рассказ.
- Этот полет - моя идея! Нынче спутник запустить – раз плюнуть. Вот и запус-кают все кому не лень. Американцы, вообще, в 2015 году на Марс собираются. Тогда и решил я – нечего нам на задворках космических идей прозябать. Нужно опять играть главные роли! Исполнять ведущие арии! Танцевать, так сказать, в первых рядах! И предложил лететь сразу на Плутон! Все продумал и доложил свой проект в Росавиа-космосе. Главное в этом деле решить вопрос финансирования. И я его решил! Потому, что придумал я употребить для этой цели списанные с боевого дежурства баллистиче-ские ракеты! Да, да! Мы будем использовать их для нашего проекта! Чем зазря их уничтожать, и тратится на утилизацию, мы при их помощи покорим Вселенную! И по-кинем «колыбель Человечества»!
При этих словах генерал уважительно посмотрел на портрет Циолковского. Жо-рику даже показалось, что Константин Эдуардович при этом одобрительно покачал бородой.
- При условии, что мы не возьмем из госбюджета ни копейки, наш проект, есте-ственно, утвердили! Конечно, этим мы поставили себя в стесненные рамки. Дефицит людей и средств. Зато энтузиазм, так и прет! Как в далекие шестидесятые!
При этих словах, генерал, будто что-то вспомнил, и лицо его на секунду прояс-нилось. Затем оно приняло обычное, заурядное кисло-квашенное выражение, и Лево-безбрежный продолжил:
- Но, шестидесятые - дело далекое, а нынче у нас просто катастрофическая не-хватка средств и штатов! Правда, источник финансирования мы нашли, а вот штаты… Каких солдат-новобранцев нам присылают? – генерал покосился на забитое фанеркой окошко, - Грех, а не солдаты! Коперник их подери! В этот набор нам выделили всего 20 новобранцев. Когда нам нужно, по крайней мере, 200 человек. Да и те, все как на подбор, дефективные. Кто инвалид по зрению, кто глухой, у кого шесть пальцев на руке… Дарвина на них нет! Теперь мы любые команды, особенно по учебной тревоге, передаем как звуковыми сигналами, так и пишем на специальном световом табло. Табло – для глухих, а сирена для слепых, и тех, кто не умеет читать.
А, которые поздоровее, те сразу убежали жаловаться на «неуставные отноше-ния» - на «дедовщину». Дескать, их притеснят и мордуют «старики». А откуда у нас «деды-старики»? Было двое, да и те шестой месяц из «самоволки» не возвращаются. Так и живем…Есть, правда три-четыре нормальных солдата. Одного из них вы, навер-ное, на КПП видели. Если пиво не ушел пить. Он у нас ходок. До призыва три ходки имел. В места не столь отдаленные… Ну, ничего, скоро новый призыв. Придет попол-нение!
А уж как мы для них стараемся! Даже клубы по интересам для бойцов организо-вали! Для молодых – «Клуб солдатских матерей», а для дембелей – «Клуб матерных солдат».
Да, что солдаты, у нас и офицеров-то не хватает! Не идет к нам молодежь! Нет перспектив. Отсюда, ведь, ни в большой бизнес, ни в депутаты ГосДумы не улетишь… Отсюда только один путь…
- К звездам? – мечтательно перебил генерала Жорик.
- Нет, на убогую пенсию. Поэтому офицеры тоже работают на одном энтузиаз-ме. Да и штатские тоже…
Жорик, освоившись в генеральском кабинете, и умиротворенный речами слово-охотливого начальника, осмелел. Он вспомнил дежурного офицера, виденного им в холле.
- Степан Трофимович, вы меня извините, но там внизу офицер сидит, кроссворд отгадывает. Он уверен, что Земля имеет форму блина. Этот тоже на энтузиазме здесь работает?
- Нет, этот здесь по дурости. Вот видите, с кем приходится работать! Служит в Космическом центре, а не знает, что Земля круглая. Такая круглая, что если двигаться все время вперед, то со временем обязательно попадешь в первоначальную точку. В этом не трудно убедится самому. Я как-то сел в автобус, да и заснул. А проснулся, опять на станции Чкаловская! Прямо Галилео Галилей получается!
Да что же это мы с вами сидим. Вам ведь, наверняка, на Центр посмотреть не терпится. Познакомиться с будущими героями космоса. Побывать в лабораториях и тренажерных залах. Вы к нам надолго?
- Мне хочется описать весь путь становления космонавта. От подготовки до старта. Хочу книгу написать.
- Вот и превосходненько! – воскликнул генерал. – Осталась неделя до отъезда на космодром. А, может, и меньше – нас вечно торопят. Поживите у нас в городке. Все хорошенько осмотрите, ознакомьтесь и понапишите, этак, тетрадок шесть. Чем больше строк, тем лучше для всех. Не так ли?
- Конечно, Степан Трофимович. Я благодарен вам за такое предложение. С дет-ства мечтал прикоснуться к таинствам космонавтики. Спасибо.
- Прикоснетесь, молодой человек. Еще как прикоснетесь! Так вляпаетесь, что навсегда к космосу прилипните!
Жорик, совсем осмелев, откровенно посмотрел на золотые звезды, блестевшие на груди генерала. Одна - Героя Социалистического Труда, другая – Героя России.
- Ах, это… - засмеялся Левобезбрежный, перехватив взгляд журналиста. – Это за мои космические достижения. Звезда Героя Соцтруда – за создание и становление, столь нужной отечеству, советской космонавтики, а Героя России – за успешный раз-вал, никому не нужной отечественной космонавтики. И то и другое далось не легко. Все это большого напряжения сил требует. И средств.
Циклопический размах дерзкого проекта поразил Жорика. «Лететь на Плутон! – подумал он, - это грандиозно! Но реально ли? Возможно ли, при современной технике, попасть на самую отдаленную планету?»
- Степан Трофимович, - робко обратился он к генералу, - сразу лететь на Плутон - это здорово, Но, не далековато ли? Путь не близкий!
- А мне сюда каждый день из Москвы ездить? Это как? Путь тоже, не близкий! Однако ж езжу. Надо, значит - надо! Здесь, молодой человек, главное - воля! А техника подведет, на характере долетят! Экипаж у нас – орлы! Не подкачают!
Генерал на мгновение задумался. На лицо его набежала тень тревоги.
- Вот только бы сам Плутон не подвел… Как бы эта планета в сторону не соско-чила.
- Как это?
- А кто его знает как. Это же самый отдаленный от центра регион солнечной системы. Если уж у нас, под носом у самого солнца, творится бедлам, то нетрудно представить что творится на задворках. Везде – бардак!
Насчет «бардака», Жорик согласился.
- Ну, что, пошли, – сказал генерал. - Как сказал Суворов солдатам перед взятием Измаила: «Вперед, на винные склады!». И знаете, что, мой юный друг, зовите меня просто, по-свойски, по-дружески: «Товарищ генерал». Идет?
- Есть! – весело отозвался Жорик и вскочил со стула.
Генерал тоже поднялся, подошел к окну и поглядел вниз. За мутным стеклом угадывались все признаки весны: слякотная распутица и прочие, связанные с этим, не-урядицы.
- Эх, - посетовал генерал. – Жаль, пешком придется тащиться. Моя машина куда-то запропастилась. Вместе с водителем. Вообще-то он хороший водитель. В аварии попадает не чаще чем раз в неделю. Да и пьяным его за рулем не часто увидишь. Но сегодня он в «самовол» куда-то уехал. Приедет, я ему уши надеру!
- Товарищ генерал, у меня машина есть. У крыльца стоит.
- Тогда в путь!
Через три минуты, «Волга», разбрызгивая лужи и грязь, весело неслась по ули-цам городка. ЦПК - это действительно целый город. С улицами и переулками, огром-ными зданиями и небольшими строениями. Впору пускать городские автобусы или рыть свое метро. Но выглядел этот город непривычно пустынно. Людей на улицах почти не было.
Колян украдкой поглядывал на генерала. Ему, конечно же, было бы куда прият-нее везти какую-нибудь известную поп звезду. И, не обязательно супер-пупер-поп-звезду, а, хотя бы небольшую, только восходящую, попку-звездочку. И не на «Волге» а на «Форде».
Сначала заехали в гостиницу. Типовое трехэтажное здание, какие обычно в шестидесятые годы строили в некоторых Подмосковных пансионатах, еще полностью не развалилось.
Увидев из окошка, что из машины вылезает сам генерал Левобезбрежный, на крыльцо выскочил комендант. Стряхнув с капитанских погон хлебные крошки и ква-шеную капусту, он широко улыбнулся:
- Мы завсегда гостям рады! – сказал он, обращаясь к генералу. – А это еще кого нелегкая занесла? Что за хрен без погон?
- Это журналист! - невозмутимо ответил генерал. Будто и в самом деле Жорик походил «огородное растение без погон», и спорить с этим не было нужды. - Будет писать статьи и книгу о проекте «Плутон».
- Вот этот шибзик сам пишет статьи в газету? - удивился комендант.
Генерал согласился и с шибзиком. И, даже подтвердил:
- Да, он сам и пишет!
- Вот это да! – восхищенно произнес комендант, - Ай, да культя-мультя!
Вот с этим, генерал мириться не стал:
- Говорят тебе - корреспондент, а не культя-мультя! Проводи нас в комнату!
- Прошу, прошу, - залебезил капитан. – Свободных комнат много, но лучше все-го расположиться на втором этаже. Там теплее. И потолок не протекает, как на третьем. И не так воняет канализацией, как на первом. Второй этаж будет в самый раз!
Поднялись на второй этаж. Капитан вынул из кармана ключи и отомкнул одну из дверей. Вошли. Номер напоминал небольшую однокомнатную квартиру.
- Располагайтесь! – сказал комендант. – Отдохните с дорожки, а я за пивком сле-таю…
- Прекрати, Василий, - строго оборвал его Левобезбрежный. – Не до пива. Мы тотчас поедем центр осматривать
- Ну, потом, так потом… - легко согласился комендант.
- Ты прибери здесь пока, а мы поехали.
Жорик бросил свою дорожную сумку на кровать, и они с генералом направи-лись к выходу. По дороге генерал сказал:
- Потом возьмешь у коменданта, его зовут Василий Васильевич Забодайло, све-чи, печку буржуйку и комплект дров к ней. Это на случай если отопление отключат и электричество.
Вышли на крыльцо. Но машины на месте не оказалось. Видимо, Колян, решив, что его миссия выполнена, со спокойной совестью уехал домой.
Левобезбрежный увидев, что машины нет, тяжело вздохнул и сказал:
- И этот убег! Ах, он – геморроидальная шишка! Что б у него Кибальчич в пря-мой кишке вырос! Вместе со своим летательным аппаратом.
И, затем уже спокойным голосом добавил знакомые Жорику слова:
- Везде бардак!
Левобезбрежный тоскливо посмотрел на, широко и привольно раскинувшуюся слякоть, на бескрайние лужи, потом на свои генеральские ботиночки и сказал:
- Вообще, я люблю ходить пешком. Но по лужам хорошо бродить, когда ника-ких забот нет, когда тебя хорошее настроение распирает! А до этого еще далеко!
Затем, голосом, в котором одновременно слышались и просьба и приказ, спро-сил:
- Может, и вправду, пошлем капитана за пивом. А я тебе историю проекта «Плутон» расскажу. А уж потом, по лабораториям и тренировочным залам прошвырнемся.
Жорик мысленно представил себе прямую кишку Коляна, в ней сгорбленную фигуру Кибальчича, дергающего за рычаги своего летального аппарата, и стремящего-ся вырваться на оперативный простор Вселенной, вздохнул, бросил тоскливый взгляд на далекие корпуса лабораторий, и согласился.
А в холле гостиницы уже раздавался громкий голос генерала:
- Ну, кто бежит за «Клинским»?!
…Вскоре, утомленный первыми впечатлениями, Жорик заснул. А генерал все говорил и говорил…
СОСИСОЧНО-САРДЕЛЕЧНЫЙ «ПЛУТОН»
Генерал все говорил и говорил. Ни на секунду в шлемофоне не смолкал его го-лос:
- До посадки 30 секунд. Осторожно, под модулем кратер! Бери левее, Джордано тебе под зад! Теперь хорошо! Включай посадочный режим! Внимание… Есть касание! Сели!!!
Спускаемый аппарат, подняв кучу грязного снега и льда, сел на далекую плане-ту. Двигатели затихли, и, чуть накренившись на бок, корабль замер. Посадка получи-лась не такой мягкой, как хотелось бы. На пульте управления тревожно замелькали красные сигнальные огоньки неисправностей. Бортовой компьютер сообщил: повреж-дена одна посадочная нога, есть огрехи в блоке ориентации, выедена из строя система отопления и кофеварка. Безнадежно испорчен пылесос и заклинило выходной люк.
Из динамика громкой связи раздался торжественный голос:
- С успешной посадкой, друзья! С приплутониванием! Поздравляю! Молодцы!
Все земляне гордятся вами! Совершить посадку на далеком Плутоне! И сделать это но-чью! В кромешной темноте! Молодцы! А теперь - спать-отдыхать! Утром выход на по-верхность!
Несмотря на все трудности и препоны, искусно избегая колдобин черных дыр, столкновений с астероидами и инспекторами дорожной службы, Степан Трофимович и Сеня, все-таки, долетели до Плутона. И это при сильном боковом солнечном ветре! На склизкой, после метеоритного дождя, трассе! А сколько трудов стоило капитан-генералу подобрать Сеню из открытого космоса! Без тормозов, с подсевшим аккумуля-тором, с неисправным стеклоочистителем (!), он умудрился выполнить сложнейший маневр, вернуться к оставленному, но не забытому, Сене, и спас юного космонавта! Которого, уже по пояс засосала коварная черная дыра! Командир корабля и космонавт-разведчик прильнули к иллюминатору. Но в кромешной темноте ничего не было видно. Внешние прожектора светили тускло. Сказывались повреждения в энергосис-теме. В кабине стало прохладно.
- Придется ложиться спать, Сеня, – сокрушенно сказал капитан-генерал. – Де-лать нечего. Выполняй приказ!
Сеня посмотрел на пульт управления. Зеленая лампочка с надписью «Тепло» за-мигала и погасла. Вместо нее загорелась желтая, с надписью «Бодрящая свежесть». Термостат давал сбой.
Оба космонавта залезли в спальные мешки, и, благодаря специальным, многомесячным тренировкам, через десять секунд уже спали.
Вдруг, ровно в 00 часов 00 минут по плутонийскому времени, в люк корабля постучали.
Космонавты проснулись, и, услышав повторные удары, удивленно перегляну-лись. Что это? Ветер, дождь, снег? Или град барабанит о корпус?
В корабле было чертовски холодно. Вылезать из теплого спальника не хотелось.
- Наверно, это ветер, - с надеждой пробормотал капитан-генерал.
- Или дождь… - поддержал его Сеня.
Но стук повторился. Более того, удары стали более настойчивыми и требова-тельными…
- Кто бы это мог быть? – в тренированном мозгу командира гипотезы выстраи-вались в стройные ряды:
- «Местные насекомые-убийцы? Чудовища-пожиратели пирожков? Плутонский волк? Волчий Плут? Участковый? Тетя Клава?»
Домыслы мелькали как страницы телефонного справочника.
- «Кролик-акула? Круглоголовый квадрат? НКВД…».
Совсем другие мысли возникали в голове молодого Сени:
- «Кто эта прекрасная незнакомка, иззябшая на плутоническом ветру, и стуча-щая к нам своей маленькой ручкой, в надежде найти приют и сочувствие? Принцесса Сатурна? Королева Марго? Царица Тамара?».
Удары по люку усилились.
- «Нет, это не маленькая ручка… - Сообразил Сеня. – Это большая нога! Кто же этот незваный гость? Который, хуже дяди из Казани, и паршивее тети из Уфы? Неуже-ли теща погостить приехала?».
Сеня задрожал всем телом. Не от страха – страх не ведом бесстрашному сердцу космонавта – от холода. Космическая стужа оказалась сильнее испорченной системы отопления, и проникла в помещение.
Дрожь перекинулась на корпус корабля. Спускаемый аппарат забился в кон-вульсиях и угрожающе стал оседать на покореженную посадочную ногу…
Стук в дверь продолжался.
Жорик проснулся. Остатки сна исчезли вместе с космическим кораблем. Оста-лись холод и стук в дверь.
- Кто там? – Спросил Жора.
- Это я, комендант Забодайло. - Пора вставать.
- Входите, - отозвался журналист, - не заперто.
Вошел комендант.
- Генерал приказал поставить вас на довольствие, – сказал он, - Вот, я вам зав-трак принес.
И, с этими словами капитан поставил на тумбочку рядом с кроватью две бутыл-ки пива.
- Холодненькое…
- Спасибо. Не надо холодненького. Мне бы, наоборот, чего-нибудь горяченько-го. Тут и так холодно.
И, увидев хитрый прищур глаз коменданта, быстро добавил:
- Я имею в виду чай, или, лучше, кофе.
- Сделаем и чай. Вы одевайтесь и заходите ко мне. Первая комната от лестницы. А что у нас холодно, так это, как и везде. Или у вас в дома тепло?
- Да нет, дома у меня тоже «бодрящая свежесть».
- То-то и оно! Всю Россию бодрит! Бодрость духа и свежесть тела по всей стра-не! Ну, так я пошел чай ставить. А то через 28 минут генерал явится. Он решил над ва-ми шефство взять.
Генерал приехал вовремя. Ровно через 28 минут.
Короткое приветствие с начальником центра подготовки, и машина, перепол-ненная парами перегара извергаемыми водителем, повезла их по городку.
Через пару минут она остановилась у серого здания.
Прямо в дверях их встречал полковник. Но погоны и петлицы его были не си-ними, как у летчиков, а красными.
- Мой заместитель по теоретической подготовке полковник Ухов, - представил генерал своего коллегу. – А это корреспондент из газеты. Книгу про нас пишет. Мож-но сказать, летописец проекта «Плутон».
Ухов расплылся в улыбке, и, тоненьким голоском сказал:
- Очень приятно!
- Очень приятно!
- Ухов!
- Цветков!
- Очень приятно!
- Очень приятно!
- Да, пойдемте уж внутрь! – перебил поток вежливости генерал.
Вошли в холл.
- Значит, вы интересуетесь проектом «Плутон», – переспросил Ухов. - Очень приятно!
- И мне очень приятно.
Услышав, что корреспонденту в очередной раз «очень приятно», полковник ра-достно вскинул руки и с пафосом произнес:
- Проект «Плутон» – это грандиозно! Самый дерзновенный проект всех веков и наций! Когда еще в прошлом году, на заседании коллегии, я предложил проект «Плу-тон», надо мой сначала смеялись. Но я не сдавался. Я все хорошо рассчитал и пошел прямо в правительство! Я шел напролом….
- Гм-гм. Э-э-э. Ы-ых! – Это генерал начал издавать громкие невнятные звуки, словно прочищал горло. – Х-хэ-х-х!
Зато смысл этих невнятных звуков был совершенно понятен.
Намек понял не только Жорик, но и полковник, который тут же замолчал.
Ничуть не смутившись, тем, что его прервали, Ухов развел руки в стороны. И застыл в позе физкультурника: «руки в стороны, ладонями вверх». Через секунду он продолжил:
- В этом здании, - сказал он, меняя тему разговора, - в основном ведутся занятия по теоретической подготовке космонавтов.
Здесь, в просторных, недурственно оборудованных, и хорошо проветриваемых, кабинетах, они изучают: астрономию и космическую навигацию. И, конечно же, физи-ку, с ее теорией вероятности. Так же другие дисциплины. В которых, теория есть, а вероятности нет. Например, баллистику. Вот, где перепутались практика, теория и вероятность! Теоретически мы можем попасть ракетой мухе в глаз, но вероятность того, что муха будет спокойно сидеть, и ждать, пока мы сделаем ее калекой, стремиться к нулю. В то время как ракетное топливо, уже достигло означенного выше предела. Поэтому, на практике, бьем этих назойливых насекомых мухобойкой! С чем могу справиться не только военно-космические войска стратегического назначения, и летчики транспортной авиации, но и солдаты «стройбата!».
- Очень интересно! – сказал журналист. – А причем здесь солдаты с мухобойка-ми?
- Абсолютно не причем! Так, к слову пришлось. Еще, мы обучаем космонавтов искусству владеть собой. С ними работают лучшие психоаналитики. Ведь им предсто-ит долгий и непростой путь. И все это в ограниченном замкнутом пространстве.
- Знаю, знаю, - проявил свою эрудицию Жорик, - Психологическая совмести-мость экипажа!
- Совершенно верно. Но, поскольку, мы не имеем возможности, свободно под-бирать членов экипажа - не из кого выбирать – то, мы решили составить нужную нам упряжь, из имеющегося материала. Запрячь, так сказать, в одну тележку и ишака, и трепетную лань. Или как там сказал поэт? Не важно. Словом, каждый из них посещает курс психотерапии и обязательно, занимаются самостоятельно.
- Знаю! – опять проявил свою эрудицию журналист, - аутотренингом!
- Точно! «Развитием магнетической силы» и «Волевой гимнастикой». «Школа самообладания», так сказать!
- И как психологическая совместимость экипажа? Я, правда, еще не знаком с командой, но все же, как они?
- Совместимость на уровне. Были некоторые трения. Особенно между космонавтами Бегуном и Скорлупским. До мордобоя доходило. Сядут они в карты играть, а Бегун всегда выигрывает. Мухлюет, вот и выигрывает. А Скорлупский злится. Проиграется в пух и прах, последний скафандр заложит, а потом какой-нибудь железякой обидчика по лбу! Тот тоже не смолчит. Железок на корабле пруд пруди. Но мы эту проблему решили!
- Запретили в карты играть?
- Нет. Скорлупского тоже жулить научили.
- Да…, - протянул Жорик, - психология – вещь изощренная! А что еще изучают космонавты. Кроме психоанализа и шулерства.
- Еще мы ввели в курс обучения «Закон божий». Без этого никак нельзя. Нынче веяние такое. Теперь даже самый ярый дарвинист, прежде чем заявить, что человек произошел от мартышки, осенит себя крестным знамением!
Подобный курс в свою программу ввели многие учебные заведения. В некото-рых школах, уже давно. Я полагаю, что такой предмет нужно вводить, учитывая спе-цифику заведения. В одном театральном институте, например, к этому подошли твор-чески. Они изучают «Закон божий» по системе Станиславского. С лозунгом: «Не ве-рю!». А в гончарном училище – приняли лозунг «Не боги горшки обжигают». Я счи-таю этот подход правильным.
- Какой лозунг у вас? – поинтересовался журналист.
- Мы взяли слова из знаменитого «Марша авиаторов»: «Все выше, и выше Все-вышний, Стремим мы полет…» и так далее. Вам нравится?
- Песня? Да! Особенно слова: «Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью!».
- И во Фрязинском электроламповом техникуме, тоже очень хорошо удумали. Их дозунг: «Да светится имя твое!», – продолжал Ухов.
- Ну, будет! Мы здесь не горшки с лампочками делаем! – оборвал его генерал.
Тут он о чем-то задумался. И, как бы про себя, добавил:
- Хотя могли бы… Какие помещения пустуют… Это надо обмозговать…
Затем, уже ясно и громко сказал, обращаясь к журналисту:
- Пойдем, Георгий, я покажу тебе компьютерно-тренажерный комплекс.
А ты, Ухов, иди, работай. Я на днях смотрел, как Скорлупский карты тасует. Срам один! Больно смотреть! Этот пробел нужно устранить! Запомни, Ухов, в косми-ческом полете мелочей не бывает!
- Позвольте, я провожу вас? Хотя бы до «Черной комнаты», - обиженно спросил полковник.
Генерал легонько кашлянул в кулак, и моча пошел вперед.
Пройдя несколько шагов, Жорик спросил Ухова:
- Что такое «Черная комната»?
- Вот она. Сейчас увидите.
С этими слова Ухов отворил одну из дверей.
Из образовавшейся щели в коридор из комнаты хлынула чернота. Жорик просу-нул голову в таинственную комнату, и кромешная тьма ослепила его.
- А для чего служит «Черная комната»? – спросил он шепотом.
- Это мое изобретение. В этой черной комнате наши будущие покорители звезд-ных миров учатся ловить черную кошку.
- Зачем???
- В таком серьезном путешествии нужно быть готовым ко всему!
- Ладно, Ухов, иди уж! – сказал генерал, который стоял чуть поодаль. – Защитил на ней кандидатскую, и хватит об этом!
Ухов, явно обиженный таким невниманием к своему детищу, торопливо попро-щался и ушел.
Жорик подошел к генералу. Он стоял рядом с дверью, на которой весела над-пись: «Спортивный зал»
Жорик приоткрыл дверь. В просторном, светлом зале вдоль «шведской стенки» стояли скамейки. На них навалом лежали старинные рвано-штопанные маты. Снятые с производства еще во втором квартале 1968 года. За ненадобностью такой низкосорт-ной продукции. Посреди зала натянута рваная волейбольная сетка, на стенах - баскетбольные шиты с кольцами, совсем без сеток, даже рваных.
В одном углу, где стены расцвели пестрыми следами потеков от прорвавшейся пять лет назад канализации, находился деревянный помост, на котором лежали блины от штанги и гири.
В другом углу, где штукатурка отвалилась по иным причинам, стоял велотрена-жер. Не только без колес, но и без педалей и руля.
- А где же знаменитая «бегущая дорожка»? – спросил журналист. – Мы по теле-визору привыкли видеть тренирующихся на ней космонавтов.
- Стопталась. Да и зачем она? Куда им в космосе-то бежать? За «Клинским»? Однако ж, как видишь, сейчас здесь нет никого. Вообще-то, это старый зал. Здесь еще Николаев с Терешковой в баскетбол играли. Стены его помнят и Титова, и Поповича, и последний ремонт 1976 года. У нас есть новый зал Просторный, светлый и теплый. Но там сейчас одна фирма свои оптовые закупки компьютеров хранит. Мы им зал в аренду сдали. Под склад. Этот не подошел. Сказали, что в таком «холодильнике» их аппаратура лопнуть может. А нашим орлам – ничего! Тренируются! Стальные люди!
- Гвозди бы делать из этих людей… - тихо произнес журналист.
- Да! – поддержал его генерал, и продолжил стихотворение:
- Не было б в мире дешевле гвоздей! Ладно, пойдем дальше.
По переходу перешли в другое строение. Несколько коридорных поворотов, и генерал отворил перед журналистом металлическую дверь.
- Вот мы и в виртуальном мире! Здесь у нас компьютерный тренажер. На нем наши ребята отрабатывают стыковку. Все как в реальности! Но – нереально!
В кабине, которая полностью имитирует космический корабль, сидит наш кос-монавт Федор Лукич Скорлупский. Или, просто - «Наш Лукич». Он – гордость ЦПК. О нем я тебе расскажу особо! Так вот, в данный момент он производит стыковку с орбитальной станцией ручном режиме
Как у него дела? - это генерал обратился к инженеру, сидящему в окружении мониторов, пультов и цветных кнопочек.
- Как обычно. Лукич состыковывается с третье попытки. С первой попытки он, в реальной ситуации, помял бы солнечную батарею, а во второй, разнес бы все к ядре-ной Фене! Зато с третье – прямо в глаз!
- Нужно же быть снисходительнее к старичку. Заслуженный человек, а ты: «яд-рена Феня». Нельзя так с ветеранами. Метателю молота на олимпийских играх, и то, шесть попыток дают. А тут с третьей, и «в самый глаз»
- Так вы, товарищ генерал, забыли про итоги второй попытки! К чему бы наш «молотобоец» в реальности после нее пристыковывался бы?
- Чего ты придираешься. Лукич человек опытный. Найдет, куда приткнуться. Добрее надо быть к старикам.
Тут Жорик рассмотрел космонавта. В полумраке тренажера, действительно си-дел пожилой человек. Журналист удивленно посмотрел на Левобезбрежного.
- Я же тебе говорю – поразительный человек, – пояснил генерал. - Сорок пять лет в космонавтике! Еще с первым, «Гагаринским» набором к нам попал. Вечный дуб-лер. Скольких своих друзей на орбиту проводил, а сам так и не слетал. За эти годы он так привязался к космическим исследованиям, что его за уши не отодрать. Давно уж на пенсии, а все занимается. Привык. И, главное, работает без жалования! Мне, - говорит, - пенсии на жизнь хватает. А работа - для души! Так к нашему центру прикипел, что даже спал в центрифуге! Дедушка русской космонавтики!
Ты не смотри, что он в годах. Он любому молодому сто очков форы даст! Толь-ко давать некому. Не идет к нам молодежь. Все в бизнес норовят. Если уж не целиком в бизнес окунуться, то хотя бы одним боком прибизниться. А у нас нету для них простора. Вот и не идут.
Пришлось Лукича привлекать на должность бортинженера. У него для этой должности есть все: и знания, и, главное, опыт!
- А что же это он, с таким опытом, с первого раза состыковаться не может? – спросил журналист.
- Ну, не дано человеку! Зато, в другом деле - он мастак! Кое в чем, хватка оста-лась! Еще увидишь!
Он скоро в другой тренировочный комплекс перейдет. Пойдем посмотрим.
Генерал и журналист перешли в другое помещение.
Войдя в огромный зал, Левобезбрежный сделал широкий жест рукой. Каким обычно отгоняют комаров или сгоняют со стола кошку. Смахнув, таким образом, пыль, он начал говорить:
- Вот перед тобой целый комплекс различных кораблей, состыкованных в еди-ный модуль. Тут и транспортный корабль, и корабль, на котором космонавтов доста-вят на орбиту, и часть межпланетной станции, на которой уже сейчас полным ходом идут подготовительные работы.
Сейчас Лукич перейдет из компьютерного тренажера сюда. И мы посмотрим дальнейшие его действия, после того как, стыковка произведена. Смотри на мониторы.
На экране показался Скорлупский в синем комбинезоне и с папироской в зубах.
- Видишь, даже некогда по человечески перекурить! – Прокомментировал сю-жет генерал. - Сейчас он отворит переходной люк, и влезет на станцию
Раскрою секрет. Так как корабль будет очень большим, то собирают его на ор-бите. Уже сейчас полным ходом сборка идет. Крепеж, сварка, склейка, латание прорех в стареньких корпусах и так далее. Дел много. Но работа кипит. К сроку должны по-спеть. А что не доделают, то сами герои космоса, залатают уже в пути.
Сейчас наш Лукич отрабатывает встречу с космонавтами-монтажниками, кото-рые их ждут на орбите и готовят корабль.
- Стыковку?
- Нет, именно встречу. Ну, там, рукопожатия, обнимания, целования, тосты… Этот, и ряд других моментов, мы по телевиденью на весь мир транслировать собираем-ся. Тут промахов быть не должно! Мы даже пригласили специалистов кино и видных режиссеров, чтобы они правильно выставили некоторые мизансцены. Все должно быть солидно. Даже фраза «Кушать подано!», должна у нас звучать, как «Быть или не быть?».
К этому времени Лукич протиснулся на станцию. В полумраке он больше сма-хивал на тень отца Гамлета, чем на сына прототипа фантома. Затем бортинженер опять просунул половину своего тела в люк, и, кряхтя, вытащил оттуда картонную коробку. Когда он ее открыл, Жорик увидел, что она полна различных бутылок. Космонавт дос-тал одну из них, и, моментально вскрыл ее зубами.
- Видал, как ловко наш ветеран бутылку зубами откупоривает! – Восхищенно произнес генерал. - Ему бы в цирке с этим номером выступать! Мы это на весь мир по-кажем! Всю планету удивим! Уж сколько раз я этот фокус видал, а все не налюбуюсь! Я же тебе говорил: есть еще хватка у старика! Есть еще порох в пороховницах!
- А почему зубами? – спросил журналист, смотря как Лукич, выплюнув пробку прильнул губами к горлышку бутылки на которой было написано «Анапа».
- В космосе космонавт должен быть готов к любым неожиданностям. Вдруг в невесомости нужный инструмент затеряется. А он своими зубами, не только бутылку откроет, любую гайку завернет! Если потребуется.
- А нельзя ли взять с собой запасной гаечный ключ?
- Вот, вот! Запасной ключ… запасной молоток… запасную пилу… лопату… лом… экскаватор… Да, знаете ли вы, молодой человек, что в космическом полете каж-дый грамм на счету! Каждая копейка! Поэтому выгоднее взять запасные зубы!
А ты смотри, смотри! Во, дает! Сейчас к нему Иван, наш лаборант, залезет. Он космонавта со станции изображать будет. Сейчас такие рукопожатия, такие объятия, такие поцелуи будут! Сам Брежнев бы позавидовал!
Кстати! А где Иван? Почему его нет на рабочем месте? – обратился Левобез-брежный к человеку в белом халате, который следил за тренировкой.
- Он, товарищ генерал, после вчерашних упражнений придти в себя не может. Уж больно они вчера с Бегуном натренировались. Всю коробку опустошили. Слишком рьяно обнимания и тосты репетировали. Теперь с похмелья встать не может. Тут он, в аккумуляторном отсеке до сих пор спит.
- Так это его храп? А я думал в подвале работу маневровых двигателей прове-ряют… А заменить Ивана, конечно, не кем? Тогда скажите Лукичу, пусть заканчивает и вылезает. Я его с корреспондентом познакомить хочу.
- А может, не будем отрывать его от дел, – сказал Жорик, смотря как Скорлуп-ский, в гордом одиночестве с жадностью поглощает портвейн. Успешно демонстрируя свою «старую закалку» и «хватку». Забыв про тосты и рукопожатия, он с энергией хо-рошо тренированного атлета, быстро опустошал коробку.
- Ну, пусть тренируется.
- А что, они и в космосе будут пить «Анапу»? – поинтересовался Жорик.
- Конечно, нет. Для этой цели бутылка дорого коньяка припасена. Мы ее даже крупным планом по телевизору покажем. Дескать, знай наших! А дешевый портвейн так, для тренировки. Если мы их на каждом занятии «Камю» поить будем, у нас денег не то, чтобы до Плутона долететь, до Москвы доехать не хватит.
Журналист еще раз посмотрел на монитор. Лукич уже прикончил все запасы, и теперь жидким тенорком, тщательно выговаривая слова, пел: «Я люблю тебя Рос-сия…».
- Погоди, - сказал генерал, - сейчас он в присядку кинется.
И точно, Лукич пустился в пляс.
- Да, - сказал журналист, глядя, как лихо отплясывает старец, круша приборы и оборудование, - сберег дедушка молодецкую удаль.
Жорик сразу почувствовал особенное, нежное отношение генерала к Лукичу. Поэтому решил немного польстить:
- Надо же, дедуле 70 лет, а больше 69 не дашь! Сохранились еще в нем мальчи-шеский задор и детская влюбленность в космонавтику! До сих пор!
- Не до сих пор, - мрачно изрек стоящий рядом инженер, - а - опять! Впал, по старости лет, в детство, Лукич. Вот и чудит. Сами знаете: «старый – что малый»…
- Ты, Левка, эти упаднические рассуждения брось!
- Да я-то брошу. А вы глядите, как Лукич все в кабине разбросал! Два дня чи-нить будем. Так всегда, - обратился он к журналисту, - после его плясок – словно Ма-май прошел! По два дня тренажер по кусочкам собираем. Он сейчас соберет пустые бутылки и пойдет их сдавать. А нам ремонтируй…
- Лева, у тебя папа есть?
- Есть, и тоже пустые бутылки по городу собирает. Пенсия сами знаете, какая…
- Я не об этом! Я об уважении к старости! Лукич, – крикнул генерал в микро-фон, - вылезай! А то приемный пункт на обед закроется! Проследи, Лева, чтобы он по выходу люк закрыл и битого стекла в корабле не оставил.
- А он меня уважает? – Не унимался Лева, - Всю тару с собой уносит. Жмот! Вот, Гваделупин, или Бегун, те никогда ничего не уносят. После них даже закуска остается. И выпивка!
- Выпивка у них остается по дохлости характера и квелости организма. Работай, Лева! Или ты хочешь вместо Лукича лететь?
- Я еще не выжил из ума, - закрутил головой Лева, - чтобы на «Сатане» в космос лететь! Это же не космический корабль, а крематорий на реактивной тяге, с колумбарием вместо бытового отсека!
- То-то же!
Левобезбрежный повернулся к Жорику.
- Ну, куда теперь пойдем?
- Не знаю. Мне везде побывать охота!
Вышли в коридор. Здесь, в полумраке, генерал нагнулся к Жорику, и довери-тельно сказал:
- Вообще-то Лева славный парень. Любит свою работу. Другой бы уже давно плюнул на все, и ушел. Просил бы где-нибудь у метро милостыню, да и жил бы припе-ваючи. А не влачил бы свое убогое существование. Глядишь, и новые ботинки себе купил бы, и пальтишко. И не ждал бы с таким нетерпением весну – потому, что зимней шапки нет.
Некоторое время шли молча. Было прохладно и тихо. Слышалось, как продол-жает, круша приборы, плясать Лукич, показывая свое ухарство и выносливость, и как за соседней дверью, какой-то начальник отчитывает подчиненного:
- Анатолий, зачем ты нажал красную кнопку! Ты что, не знал что здесь три ты-сячи вольт? Ну, где мы теперь найдем нового испытателя? Отключи от него датчики и отнеси тело в подвал. Ах, Толя, Толя…
Прошли в холл. У дверей генерал сказал:
- Ты только что посмотрел, как космонавты отрабатывают стыковку и встречу. А сейчас мы направимся в другой корпус. Я покажу тебе, как идут тренировки в сурдокамерах. Там сейчас как раз Эдик Бегун занимается.
- Предлагаю пройтись пешком. Здесь недалеко, да и дорожки немного подсохли. И погодка хороша – настоящая весна! Тем более что шофер мой наверняка опять удрал в «самовол». А по пути я тебе расскажу об Эдике Бегуне. Путь его в космонавтику своеобразен и тернист
Вышли на улицу. Вовсю кочегарило солнышко. Оно уже растопило утренний ледок, и на дорожках вновь заблестели лужи.
- Товарищ генерал, - по-дружески обратился Жорик к попутчику. – Вы обещали рассказать про Бегуна.
Генерал кивнул, и начал свое повествование.
- Это человек необычной судьбы! И путь его в космонавтику необычен. Как обычно попадают в наш центр?
- По призванию и зову сердца!
- Правильно, по приказу! А Бегун пришел по нужде.
- Зашел «по нужде» и остался?
- Нет! Не зашел, а забежал! Бегал он тогда. В бегах был. От всех скрывался. И от своих и чужих. Был он когда-то не последним человеком среди братвы. Ну, а в общест-ве и свете, сам понимаешь, на какой сияющей вершине находился. Догадываешься, кем был, где служил, раз непререкаемый авторитет в воровском мире имел? Вся его жизнь за стенами прошла. То за тюремной, то за кремлевской. Да что-то у него не сошлось. Пересеклись на нем параллельные миры! И уголовный и светский. Все мафии мира собрались на свою сходку. Внеочередную, заметь! Постреляли немного, а потом постановили Бегуна порешить. Единогласно! В милиции узнали об этом из газет, и тоже захотели его словить. Лучшие силы привлекли, включая Каменскую и «Ментов» из Питера. Одни сразу замочить его хотели, другие в тюрьму засадить. Где, сам понимаешь, тоже без «мокрухи» не обойдется. Понял это он, и в бега. Да куда ж спрячешься, когда и братва, и менты, и интерпол за тобой всем скопом охотятся. Сделал он пару пластических операций, и давай петлять по странам и континентам. А, где покой обретешь, ежели, повсюду лазутчики ЦРУ и ФСБ затаились! Даже в Антарктиде, среди пингвинов, и то агенты КГБ еще остались! Вот и пришла ему мысль спрятаться в необъятных просторах Вселенной. Пришел к нам и предложил свои услуги. «Пошлите, говорит, меня подальше! Я, говорит, раньше сам любого и каждого мог послать куда подальше, а теперь, вы меня пошлите! Я заплачу!».
За свою жизнь он сменил множество имен и фамилий. Настоящей фамилии его не знает никто. Да он уже и сам забыл ее. Мы дали ему псевдоним «Бегун».
Вот так, этот человек, сменивший имя, фамилию, внешность, и даже день сво-его рождения – с некоторых пор он заново родился 12 апреля - в День космонавтики - стал членом космического экипажа. Живет здесь, в городке. Вместе с телохранителями и кошкой.
И, главное, Бегун финансовую помощь предложил! Если бы не его денежки, разве ж смогли бы мы послать наших космонавтов дальше станции Чкаловская? Только образно выражаясь! На бюджетные денежки не только в космос, к «чертовой бабушке» никого послать нельзя! А с его материальной помощью, мы сможем их послать хоть на Луну! Так, Георгий?
- Так!
- И даже дальше! На Венеру! Так?
- Так!
- А мы готовимся послать их еще дальше! Аж, на Плутон! И пошлем!
Таким образом, посылая космонавтов все дальше и дальше, попутчики брели, греясь под весенним солнцем.
В разговоре не заметили, как дошли до нужного здания. Вошли в холл. В тиши-не раздались звуки музыки. «На пыльных тропинках далеких планет…» играл неиз-вестный музыкант. Музыка доносилась из генерала.
- Простите, - сказал генерал, опуская руку в карман, - это меня.
И, поглядев на дисплей извлеченного из кармана мобильного телефона, добавил:
- По срочной линии.
Генерал отошел в сторону. До Жорика доносились обрывки разговора:
- Что? Полковник уехал на четыре дня? Ну, не уже ли… Сию же минуту…
Левобезбрежный повернулся в сторону журналиста.
- Извини, Георгий, - срочно вызывают в ставку! Ничего не поделаешь – служба!
Затем опять отвернулся, приложил к соответствующим отверстиям головы труб-ку, и явственно произнес:
- Уже еду, рыбка! Целую!
Видимо генерал лукавил, и отправлялся не в штаб, а на рыбалку.
Левобезбрежный убрал средство связи, обернувшись в сторону журналиста, и сказал:
- Сейчас я тебе найду гида.
Вошли в обитую дерматином дверь.
- Здравствуйте, - обратился он персоналу. – Где ваш завлаб?
Из-за груды аппаратуры появился человек в белом халате.
Халат был настолько коротким, что напоминал курточку мясника. Количество дыр на нем и заплаток не поддавалось учету.
- Что у тебя за вид, Михаил? – спросил его генерал.
- Так это ж халат, который я получил еще, будучи молодым лаборантом. Почти 30 лет назад. Вырос я из него. Как и из должности лаборанта.
- Знакомьтесь, - махнул рукой Левобезбрежный, - это заведующий лаборатори-ей, доктор технических наук Михаил Иванович Сутрапян. А это – журналист Георгий Цветков. Книгу про нас пишет. Мне, Миша, нужно срочно ехать, покажи журналисту, как мы готовим космонавтов.
- Хорошо, Степан Трофимович. Сию секундочку. Только дам распоряжение Ро-гину.
Сутрапян скрылся за дверью.
- Интересно, - обратился журналист к генералу. – Фамилия Сутрапян, а он со-всем не похож на армянина.
- А с чего это ему быть похожим на армянина? Отец его русский, мать украин-ка. Фамилия ему от отчима досталась.
- Так, значит, отчим армянин?
- Нет, тот тоже, исконно русским был. Просто фамилия Михаилу досталась не по роду-племени, а по пристрастию и призванию отчима!
Появился Михаил Иванович.
- Ну, ладно, я полетел! – сказал генерал. - А халат, Миша, ты все-таки замени! Не гоже лауреату всяческих премий в дырявом халате расхаживать. Извини, Георгий, но мне пора идти.
- Да я все понимаю… - ответил Жорик, который действительно все понял.
Генерал ушел, а Сутрапян пригасил Жорика в лабораторию.
- Значит, интересуетесь методиками подготовки к космическим полетам?
- Проектом «Плутон», – сразу взял быка за рога Жорик. – У меня допуск есть.
- Посидите пока, а я сейчас работу закончу, и подойду.
Жорик сел за чей-то стол. Из окна ему хорошо было видно, как генерал выско-чил из корпуса и, мелкой трусцой засеменил в сторону КПП.
В лаборатории гудели и клацали приборы и аппараты. Что-то попискивало, по-щелкивало, а иногда громыхало пулеметными очередями. Мигали лампочки, и пахло озоном и вареными сосисками. Время шло, а Сутрапян все не подходил. Жора, пони-мая, как занят заведующий лабораторией, терпеливо ждал. Наконец, Михаил Иванович закончил опыты, и подошел к Жорику.
- Ну, вот мы и закончили настройку сенсорной системы электромеханического санатора полости рта. То есть космической электронной зубочистки. Петя, покажи журналисту чудо-прибор.
Из стеллажей показался лаборант Петя, который с трудом, сгибаясь в три поги-бели от тяжести механизма, тащил только что отрегулированный агрегат. Механизм удивительно походил на отбойный молоток. И по форме, и по размерам, а по весу, судя по сгорбленной спине лаборанта, превосходил своего двойника в несколько раз.
- В невесомости полегчает! – как бы оправдываясь в своей немощности, про-кряхтел Петя.
- Я знаю, о чем вы сейчас подумали, - глядя на журналиста, сказал Михаил Ива-нович. – Но, по мнению генерала, в великом проекте все должно быть колоссальным! Мы даже консервный ключ сконструировали, которым впору бочки открывать!
А Вы, значит, интересуетесь методиками подготовки к космическим полетам? – снова спросил завлаб. – Наш последний проект грандиозен! Он пришел мне в голову еще пять лет назад. Многое мне пришлось испытать, пока добился его утверждения. Использовать старые, списанные ракеты – это решение проблемы. Вы видели модель корабля, который полетит на край солнечной системы? Точнее целую систему кораб-лей. Нет? Ну да, конечно. Единственный макет отправили в Росавиакосмос.
Сейчас я вам продемонстрирую принципиальную модель этой конструкции. Петя, принеси наглядные пособия!
Снова появился лаборант. Теперь вместо отбойного молотка-зубочистки, в ру-ках у него были гирлянды сосисок. Сосиски были и на шее, и на плечах. Он был уве-шен сосисками, как матрос-революционер пулеметными лентами. Место гранат, за поясом торчали сардельки.
- Смотрите! – сказал Михаил Иванович, беря из рук Петра одну цепочку съест-ных припасов. – Вот так, словно сосиски, мы соединим в единую вереницу старые бал-листические ракеты!
- Но, это же обычное ступенчатое соединение…
- Пока да. А так! – И с этими слова, завлаб взял из рук лаборанта еще четыре гирлянды сосисок и присоединил их к первой. Образовался пучок гирлянд сосисок. - Теперь, как видите, уже необычно!
Держа сосиски на вытянутой руке, которые болтались из стороны в стороны, и извивались словно змеи, Сутрапян снова обратился к лаборанту:
- Петя, приложи к сосисочной модели соответствующие сардельки. По схеме дополнительных ускорителей.
Лаборант взял в левую и правую руки по сардельке. Затем прицелился, и, излов-чившись, прижал одновременно с двух сторон к конструкции из мясопродуктов, еще пару изделий мясокомбината.
- Это, - таинственно прошептал Михаил Иванович, указывая глазами на сар-дельки, - ракеты «Сатана». С разделяющимися боеголовками. Мы будем использовать их как дополнительные ускорители. А их непредсказуемая траектория полета добавит в пикантности к запланированному маршруту. Вообще, их должно быть восемь. Петя, где еще шесть?
Лаборант, не отрывая рук от мясных продуктов, виновато посмотрел на своего начальника.
- Видит ли, Михаил Иванович… Зарплату задержали… С моей язвой нужно часто, дробное питание… Но я не все…
- Ты съел ускорители! Как ты мог! Лучше бы ты съел посадочный модуль! Я имею в виду, плавленый сырок. Но, сожрать шесть ракет «Сатаны», это уж слишком! Ах, Петр!
Отчитав лаборанта, заведующий разочарованно свалил всю груду мясопродук-тов на стол.
- Жаль, конечно, что я, по непредвиденным причинам, не смог продемонстриро-вать модель полностью, со всеми конструктивными особенностями. Но вы, конечно же, поняли главную идею? Уяснили стержневую мысль?
- Вполне, – искренне сказал Жорик. – Этот мясной макет произвел на меня очень специфическое впечатление!
- То-то, мясной! Мы раньше еще и молоко, заменяющее жидкое топливо, демон-стрировали. Так, что мясомолочная модель получалась!
Ознакомив журналиста с сарделечно-сосисочной моделью космического ком-плекса, завлаб предложили пройти в соседнюю комнату.
Там на столе лежал странный механизм.
- Это машинка для пришивания пуговиц, - пояснил Сутрапян. – Специально для Лукича сконструировали. Ему, по старости лет и слабости зрения, трудно вдевать нит-ку в иголку. А здесь триста девяносто три километра уже вдетых ниток. Можно при-шить пуговицы всем жителям Нидерландов! Да, что там! Такой штуковиной, если захотеть, можно, даже, заштопать черную дыру, средних размеров! А это, - тут завлаб понизил голос, - поддельное удостоверение «Космонавта России» на имя Эдуарда Бе-гуна. Не отличить от настоящего!
- Зачем? Он же перед стартом получит настоящее.
- Сам попросил. Привык по поддельным документам жить. Вот, чтобы не чувст-вовал дискомфорта. Он у нас такой!
- Мне о нем генерал рассказывал.
- Так вы уже слышали о Бегуне? Кстати, он сейчас, кажется в нашем здании. Тренируется в сурдокамере. Хотите посмотреть?
- С удовольствием.
- Так, пойдемте. Только, я сейчас конструктивные детали космического макета «Плутон» в сейф спрячу, и пойдем.
Сутрапян отошел. А через секунду Жорик слышал его голос, доносившийся из соседней комнаты?
- Куда делась цепочка стратегических ракет? Ах, негодники! На вас ни топлив-ных баков, ни «Сатаны» не напасешься! Ни солнечных батарей! И все топливо высоса-ли!
Жорик вышел в коридор и там еще с полчаса дожидался Сутрапяна. «Да, - по-думал Жора, - голодные сотрудники лаборатории, не менее опасны, чем пьяный офи-цер у ядерной кнопки! Сожрать сразу пять ускорителей! С таким аппетитом, герои космоса и до луны не долетят!».
Вышел раскрасневшийся, неистово жующий Сутрапян. В руках его извивались сосиски. Не переставая исступленно жевать, он возмущался с набитым ртом:
- Сожрали! Весь космический комплекс сожрали! Все уничтожили! Им напле-вать на покорение Вселенной. Варвары! Тогда и я жрать буду! Стрескаю все ускорите-ли и маневровые двигатели!
С этими словами он яростно отправил сосиску себе в рот и махнул рукой. Це-почка мясопродуктов обвисла, образовав хобот. А из дырявого кармана халата преда-тельски выскочил кончик, чудом уцелевшей от лаборантов, «сардельки-Сатаны».
Глотая ускоритель целыми кусками, завлаб продолжал:
- С этими обжорами я уже почти утратил чувство юмора!
- Как это, «почти»?
- Уже перестал смеяться над анекдотами про еду!
Не переставая уничтожать агрегаты и устройства ракетно-космического ком-плекса, Сутрапян жестом предложил Цветкову следовать за ним.
Жорик шел следом за Сутрапяном. Даже со спины, было видно, как яростно раз-дуваются щеки завлаба, и слышно как неистово вкалывают его челюсти «Да, - подумал журналист, - увлечение моделизмом не только фантазию обогащает, но и желудок. Правда, в сухомятку. А так и до язвы недалеко».
Они шли, словно по лабиринтам лестниц: то куда-то спускались, то поднима-лись, то опускались вновь.
Наконец они очутились в просторном помещении.
Покончив с ускорителями, Сутрапян сказал:
- Здесь расположены сурдокамеры. То есть звуконепроницаемые комнаты. Они служат для того, чтобы космонавты привыкали к полной тишине. Конечно, в реальном полете абсолютной тишины не бывает. На корабле постоянно шумят работающие вен-тиляторы, гудят приборы, урчит в животе. Периодически раздаются компьютерные сигналы и матерные посулы коллег-космонавтов. Но, несмотря на это, тренировки в сурдокамере все равно входят в подготовительный цикл.
Жорик заметил небольшую настежь открытую дверку. Рядом с ней, в удобном кресле, в окружении двух рослых бритоголовых парней, величаемых в просторечии «амбалами», сидел человек в скафандре. Через поднятое стекло шлема журналист уви-дел лицо космонавта. Ему было лет сорок. Маленькие, близко посаженые глаза на чис-то выбритом лице, пристально вглядывались в открытую дверку.
- Как видите идет тренировка. Сегодня она проходит несколько необычно. Обыкновенно, космонавта запирают одного внутри камеры. Но, ныне здесь тренирует-ся Бегун. Учитывая его капитальные вложения в проект, администрация центра идет на некоторые уступки. В сурдокамере господин Бегун сидеть наотрез отказался. «Я, говорит, во всяческих камерах насиделся за свою жизнь предостаточно! Надоели мне карцеры и одиночки! Не пойду!». Пришлось согласиться с такими вескими доводами. Обычно, упражнения, которые ему не по душе, за него выполняют его телохранители. Подменяют, так сказать, своего шефа. Например, на центрифуге. Они ребята здоровые, по восемь «же» играючи переносят. Но в сурдокамеру тоже идти отказались. «Еще, го-ворят, насидимся!». Вот мы его рядом с камерой и посадили. В непосредственной бли-зости. В приближенных, так сказать, условиях. А под шлем шапку-ушанку надели, для звукоизоляции. И для полноты ощущений, дверку в камеру открыли. Вот он так и тре-нируются.
- А можно мне попробовать? – спросил журналист.
- Шапку-ушанку одеть?
- Нет, в камере посидеть?
- Конечно! Все равно пустует.
Они направились к двери камеры, рядом с которой сидел космонавт.
Не успели они приблизиться к Бегуну и на десяток шагов, как перед ними вы-рос один из амбалов. Не отвечая на приветствия журналиста и завлаба, он профессиональными движениями ощупал обоих. Обыскав Жорика и Сутрапяна, он так же молча вернулся на свое место.
- Обычный обыск, - заметил завлаб. – Проверка, нет ли оружия. Такая у них, у телохранителей, работа.
Подойдя к Бегуну, Сутрапян и Жорик поздоровались. Бегун оказался приветли-вым малым. Он улыбнулся и протянул свою руку в перчатке. После рукопожатия, Сут-рапян сказал:
- Все Эдуард, можете и идти. Тренировка закончилась. Вы как всегда, получили высший балл!
Космонавт удовлетворенно кивнул головой.
Охранники помогли ему встать, и космонавт пошел переодеваться.
- Ну, как, посидите здесь? Не передумали? - спросил Сутрапян, показывая ру-кой на дверь камеры.
- С удовольствием!
- Тогда, прошу! – сделал приглашающий жест рукой заведующий.
Вошли в небольшое полупустое помещение, с одним креслом.
- Мебели маловато, – пошутил журналист. – Здесь словно в бочке Диогена.
- Так это ж не мебельный салон! Садитесь в кресло. Датчики прикреплять не бу-дем. Посидите немного, потом вас выпустят. Вот здесь – Сутрапян указал на шкафчик, - Вы найдете немного «космической еды». Угощайтесь, заморите червячка. Глобус мо-жете покрутить, будто над Землей парите. Развлекайтесь, словом, а я пошел. Мне Роги-ну кое-какие указания дать нужно.
Сутрапян вышел и закрыл за собой дверь.
Жорик оказался в полном одиночестве и полной тишине.
Инженер Селиванов, отвечающий за тренировки в сурдокамере, в это время по-могал разоблачаться Бегуну. Краем уха он услышал слова Сутрапяна: «Леша, через полчасика выпусти из камеры № 2 журналиста». Услышать-то он услышал, да не при-дал этому значения.
Незаметно прошел день. Особенно для Жорика, сидящего в сурдокамере. Он уже умял все запасы «космической еды», сломал ось глобуса, вращая Землю поперек экватора, и, даже мысленно дважды слетал на Плутон и обратно. И «летать» бы ему и в думах, и во сне еще много-много раз, снуя «туда и обратно», если бы не появился в ка-мере № 2 Селиванов. Вспомнил он. Но не о журналисте, а о «космической еде». И за-скочил в камеру, в конце рабочего дня, забрать ее. Зашел и увидел, что среди пустых туб, коробочек и прочих, уже опорожненных упаковок, на обломках Земного шара си-дит сонный журналист. Но внимание его приковал не кудесник пера, а пустая тара от «космической еды». Селиванов поднял одну тубу.
- Грибной суп… - тихо произнес он, рассматривая этикетку. Он поднес тубу к уху и покачал ее. – Был…
- Как мне отсюда выбраться? – очнувшись от своих «полетов», спросил Жорик.
Инженер ничего не ответил. Он машинально положил тубу из-под супа в кар-ман пальто, и направился к выходу.
- Грибной суп… - бормотал он. – Сегодня был грибной супчик…
- Как мне найти выход? – еще раз крикнул Жорик. И, не дождавшись ответа, бросился вдогонку за инженером.
По темным коридорам опустевшего здания брел российский инженер, причаст-ный к самым высоким технологиям. Шаркающие шаги инженера отдавались гулким эхом. Словно в старинном замке, знавшем времена инквизиции. Было пустынно, и без-людно. От этого создавалось впечатление одиночества и отрешенности.
- Грибной супчик … - бормотал себе под нос инженер. – Был грибной супчик...
А вслед за ним, ошалевший от «полетов» в полной тишине и одиночестве, та-щился российский журналист. Он протягивал обе руки к впереди идущей фигуре и за-давал один и тот же риторический вопрос:
- Как мне найти выход?
В номере гостиницы на столе его ждал пакет. Открыв его, Жорик обнаружил продукты: батон хлеба, колбасу и банку консервов «Бычки в томате».
К батону была приколота записка: «Я ушел домой. Поужинай сам. Забодайло».
Тут Жорик почувствовал, что голоден. Ведь он сегодня не обедал. Так был увле-чен экскурсиями, что совсем запамятовал про еду. А генерал, внезапно уехавший по срочному вызову, забыл дать команду накормить журналиста. Правда, Жорик немного перекусил, отведав деликатесов «Космической кухни». Сидя в сурдокамере, он съел немного космических продуктов: сублимированный грибной суп, сало из обезжирен-ной свиньи, салат из «морковки без косточек» и брюквенный сок с мякотью турнепса. Но пайки там были, явно дегустационного характера, а не обеденного. Поэтому, Жо-рик с удовольствие воспринял появление в своей комнате хлеба и консервов.
Рядом, заботливой комендант положил кипятильник, заварку и сахар, явно из своих запасов. Что еще нужно, что бы приготовить «Завтрак туриста» и вспомнить сту-денческое общежитие!
Корреспондент принялся за пиршество.
После ужина, Жора подошел к окну и выглянул наружу. Над городком опустил-ся синий вечер. В далеком небе замерцали первые звезды. Тишина. Городок выглядел глухим и необитаемым. Тускло светили фонари над безлюдными тротуарами. По снегу протянулись сапфировые тени, отбрасываемые голыми березками. Тоска. Безлюдный пейзаж навеивал уныние и меланхолию. Прямо под окном, сиротливо покачиваясь под порывами весеннего ветра, стоял фонарный столб. Плафон был разбит, и из его остатков тараканьими усами торчали провода. Согнутый в три погибели озорниками-солдатиками, он напоминал сухую корягу, покрытую мхом облупившейся краски и ржавчины. Тень, отбрасываемая им на снег, удивительно напоминала вопросительный знак. Она, словно, задавала безмолвный вопрос: «Неужели наша космонавтика умира-ет?». Печальный образ фонаря, и его немой вопрос, наводили кручину.
Жорик вспомнил пустынные темные коридоры и семенящую ссутуленную фи-гуру инженера Селиванова. Это добавило печали.
«Почему все громадное и грандиозное обречено на вымирание? - подумал Жо-ра. – Канули в Лету: динозавры, мамонты, Римская империя, СССР. Теперь бьется в конвульсиях отечественная космонавтика. Неужто лучшие годы нашей космонавтики позади? Неужели она умирает?».
Так уныло думал журналист, смотря на вечерний городок.
Неожиданно он заметил одинокую сгорбленную фигуру ученого, который, ози-раясь по сторонам, прошмыгнул в лабораторное здание. Может, это одержимый иссле-дователь вернулся на рабочее место, чтобы воплотить в чертежах и расчетах внезапно озарившую его мысль? А может, для того, чтобы допить припасенный, и благополучно утаенный от коллег, спирт. Любопытно, но тень ученого, отброшенная им на стену здания, тоже напоминала закорючку вопросительного знака. И тоже вопрошала: «Вымираем?».
В животе у Цветкова печально заурчало и заунывно запело. Словно, он напол-нил его не бычками в томате, а наглотался живых лягушек, которые и устроили вечер-ний концерт. Казалось, лягушки топали своими ножками, и дружно квакали, требуя ответа, на возникший вопрос.
Жорик не слушал лягушек, и не подпевал им, он просто смотрел в окно. Приглядевшись, журналист увидел еще людей. Вот, по щиколотку проваливаясь сквозь тонкий лед в лужи, кутаясь в ветхое пальтишко, идет инженер. Чуть дальше, еще один, торопиться, обрадовать своим явлением вечно голодную семью. А, поодаль, уставший от бесконечных тренировок космонавт, спешит домой, закончив свои изнурительные занятия. Вот он завернул к трансформаторной будке. Мечтательно глядя на звезды, по-мочился на стенку, и бодрыми, упругими шагами пошел дальше. Мечтая о далеких ми-рах и неведомых планетах.
В сумерках, то там, то сям, в окнах корпусов вспыхивает и гаснет свет. Нет, нет, да и промелькнет за шторами тень сотрудника центра. Наконец, до слуха журналиста донесся отчетливый матерный крик.
«Нет! – радостно подумал Жорик, - жива еще наша космонавтика!».
И, словно удовлетворенные таким ответом, лягушки в животе затихли.
Утомленный впечатлениями первого трудового дня, журналист лег в холодную постель, и тут же заснул крепким сном
НЕПТУН НА СЛУЖБЕ У «ПЛУТОНА»
Над Плутоном занимался рассвет. Буря стихла. Всходило скупое для самой пе-риферийной планеты, солнце. Это не было привычное землянам ослепительное Ярило, здесь оно светило, словно тусклый фонарик в руках заблудившегося в туманной ночи путника. Не позагораешь… Зато можно экономить на солнцезащитных очках!
После ремонта энергетического блока температура в посадочном модуле подня-лась. На табло горело: «В меру тепло». Основные приборы работали исправно, что подтверждали контрольные датчики. Космонавты готовились к первому выходу на по-верхность.
- Живем, братцы! – весело сказал Сеня, показывая на дисплей. – Сейчас позав-тракаем и пойдем гулять по Плутону! Чур, я первый!
- Я не против, - отозвался капитан-генерал, - да успеешь ли?
- Чего успею? – удивился Сеня.
- Погулять по Плутону.
- А почему нет?
- Да, Забодайло разбудит! Вон, уже стучит…
В дверь действительно постучали. Цветков проснулся.
- Вставайте, Георгий! – приоткрывая дверь, сказал комендант. – Пора!
Наскоро позавтракав, Жорик спустился на крыльцо гостиницы. Вскоре подъе-хал генерал Левобезбрежный.
Поздоровались.
- Поехали смотреть гидро-монтажный цикл, - уставшим голосом сказал гене-рал, утомленный бурным вчерашним днем и бессонной ночью.
Машина подвезла их к большому строению. Внутри было сыро и пахло плесе-нью. Вошли в небольшой кабинет. Казенная мебель. Казенный стол. На столе аквари-ум. За столом сидел человек и кормил в аквариуме рыбок. Кроме живых рыбок в аква-риуме плавал игрушечный пластмассовый космонавт. Но и его человек не забывал по-кормить.
- Это наш начальник главного гидро-монтажного цикла - Борис Евгеньевич Не-редька, - представил генерал кормильца рыб. – Он так свыкся со своим бассейном, что уже ни минуты не может прожить без воды!
Борис, знакомься, – обратился к нему генерал, - корреспондент газеты Георгий Цветков. Собирается писать про нас книгу. И, конечно же, главная тема – проект «Плутон». Познакомь его с вашим хозяйством.
- А, проект «Плутон»! – всплеснул руками Нередька, отряхивая с рук крошки корма, - Это же родная кровь! Плоть от плоти!
Когда я, ровно год назад опубликовал рассчитанные мною данные о возможно-сти реализации полета на Плутон, все решили, что я сошел с ума. Но я не сдавался. Бесконечные доклады на коллегии, на ученом совете нашего центра, в Росавиакосмосе и прочее, прочее, прочее… И, наконец, добился, что мой проект рассмотрели в прави-тельстве. Точность моих расчетов, безупречная логика…
- Кхы-кхы-кхы! – генерал сделал вид что закашлялся. – Борис, постучи, я, ка-жется, поперхнулся…
Борис Евгеньевич, который прикасался к телу генерала только в форме рукопо-жатия, сразу смекнул, что в точность его расчетов вкралась ошибочка. Колотить самого начальника центра ему не хотелось. Легонько, словно разглаживая морщинки на сукне, постукал он ладошкой по спине генеральской шинели, затем сделал шаг назад, и спро-сил:
- Полегчало?
- Пока да… Ты Борис не забывайся! Корреспондент хоть и прибыл с разрешения начальства, но ты бди! В конце концов, «Плутон» пока в секрете!
- Я все понял!
- Все ли?
- Так точно, абсолютно все!
- Тогда проводи журналиста и покажи ему бассейн. А мне в Монино отлучится надо. Нужно полковника заменить. Он в командировку уехал… Извиняй, Георгий, я отбываю!
Генерал повернулся и направился к выходу.
- Не волнуйтесь. Все будет отлично, товарищ генерал! – Кричал ему в спину Не-редька. - Продемонстрирую в лучшем виде!
И, повернувшись к Жорику, произнес:
- Я покажу вам настоящее царство Нептуна.
- Нептун на службе у «Плутона»! – пошутил Жорик.
- Вот, именно! Сейчас мы пройдем в главный бассейн страны. Увидим водоем, предназначенный для людей самого высокого полета!
- А я думал, что главный бассейн страны, предназначенный для людей самого высокого полета, находится где-нибудь в «кремлевской сауне», – снова пошутил Жо-рик.
- Там находятся главные бассейны для «господ» самого высокого полета!
- Понятно!
Они вошли в огромный зал. Точнее на балкон этого зала. Внизу, словно боль-шое озеро, раскинул свои воды бассейн. Жорик перегнулся через перила. Прямо под ним, сквозь зыбь и блики света, просматривались корпуса космических аппаратов. Соединенные вместе, они походили на огромного фантастического спрута, отдыхающего на дне океана. Около отсеков и внутри них, копошились люди в скафандрах. Знакомая картина, ни раз виденная Жориком по телевизору. В другом конце зала, с трех метровой вышки с веселыми криками и матерными прибаутками сигали дети.
Борис Евгеньевич, заметив недоумение журналиста, прояснил ситуацию:
- Сдаем часть бассейна детскому спортивному интернату. Пусть детишки порез-вятся, и нам выгода. Впечатляет водоем? Тут полк солдат за раз искупаться сможет. Да что полк! Дивизию утопить можно! Мы здесь работы в открытом космосе имитируем. А сейчас спустимся ниже. Или, точнее говоря, очутимся под водой! Там гораздо лучше видно.
- Я не при плавках…
- И не надо. Просто внизу есть окна, через которые хорошо наблюдать за рабо-той космонавтов.
Спустились в подвал. Прошли мимо наваленных в кучу коробок и ящиков, и вошли в длинное помещение. За столами, приставленных к огромным окнам-иллюминаторам сидели люди в белых халатах. Некоторые из них, а именно часть пред-ставителей мужского персонала, беззаботно таращились в окна, зато другая часть муж-чин смотрела в окошки с явным интересом и, при этом, еще что-то строгим командным голосом говорили в микрофоны. Половина женского персонала разговаривала по теле-фону, другая половина пытались вырвать у них телефонные трубки, объясняя, что у них тоже дети, что им тоже нужно позвонить, и что они тоже, забыли выключить утюг. Отдельные сотрудники делали все эти дела одновременно. Известная картина. Не раз виденная репортером в редакции. Все кричали, размахивали руками, и от этого стоял такой гам, что Жорику показалось, что он попал в прачечную в момент стирки армей-ских кальсон. После ночного марш-броска воинов в клетку со львами.
Борис Евгеньевич начал свои пояснения:
- Здесь вы видите, как операторы дают тренирующимся космонавтам команды, которые они должны беспрекословно выполнять. Сегодня занимаются дублеры. Но, вместе с ними тренируется и командир основного экипажа Гваделупин. По собствен-ной инициативе. Он сейчас внутри корабля. Работает по вводной «Пожар в канализа-ции». Отшлифовывает приемы тушения пожаров и последующую откачку воды из гру-зового отсека,
Жорик подошел к одному из операторов, который одновременно смотрел в ок-но, подавал команды в микрофон и беседовал по телефону. Сквозь толстое стекло хо-рошо было видно, как под водой, на корпусе корабля копошился космонавт в белом скафандре.
- Недурно! – четким голосом говорил оператор одновременно и в микрофон, и телефонную трубку, не обращая внимания на вошедших, - Молодец! А теперь поверни антенну на полтора градуса левее. Это я не тебе! А ты сделай уроки и ложись спать!
Человек в скафандре послушно опустился на дно и захрапел.
- Это я не тебе! Ты крути! – крикнул оператор видимо, в микрофон, и тут же до-бавил в телефонную трубку: - А ты решай задачу!
Поднаторелый оператор умудрялся, одновременно разговаривая и с космонав-том и сынишкой, отдавать распоряжения обоим.
- Это я не тебе! – кричал он, - черт с ней с антенной, все равно, вот-вот отвалит-ся. Попытайся открыть дверь входного люка! Кстати, о дверях. Посмотри, не запер ли ты кошку в холодильнике. Это я не тебе. Что значит заклинило? Расклинь! Ну, так вы-пусти! Всю колбасу? За это ее пинком? Молодец! Да ты не пинай люк-то! Для чего тебе молоток дали! Что значит пищит? Ах, кошка! Ты ее тоже молотком?
Даже в операторской было слышно, как космонавт долбит молотком по дверце люка.
- Уже решил задачу. Молодец! Открыл? Молодец! Теперь спать!
Космонавт опять опустился на дно и захрапел.
- Это я не тебе! Ты закрывай люк. Что значит заклинило! А молоток-то тебе за-чем? Ох, и надоели же вы мне оба! Все! Перекур!
С этими словами оператор бросил телефонную трубку, и отключил микрофон.
Сквозь стекло Жорик отчетливо видел, как космонавт отбросил молоток, вынул из кармана пачку «Примы» и послушно закурил…
И не успел Жора подумать: «А не устроит ли малыш в доме пожар, перекуривая без отца…», как его внимание привлекла большая рыба. Прямо к его носу, лениво ше-веля плавниками, подплыла странная обитательница глубин. Через стекло она бросила равнодушный взгляд на операторов, на секунду остановила свой выпученный взгляд на незнакомом ей лице журналиста, и, видимо, не найдя для себя ничего интересного, поплыла дальше.
- А...а... а... – От неожиданности потеряв дар речи, тянул Жора, тыча пальцем в иллюминатор.
- Это? Это рыба, – спокойно объяснил начальник бассейна. - Мы, для пополне-ния своего бюджета, часть бассейна в аренду сдаем. Московскому клубу «Любителей подводной охоты». Где еще такой водоемище найти! Вот они сюда и запускают всякую дрянь. Восемь тонн морской соли пришлось вбухать, чтобы условия подходящие для этих тварей создать. То, что вы видели – самое безобидное существо. Разве что палец отхватит. А, вот, на прошлой неделе они сюда акулу запустили! Так она, гадина, наше-му технику-монтажнику, ногу откусила! Если уж запустили, то кормить надо! Не за наш же счет ей питаться! На нее техников не напасешься! Как он, бедолага, мучался! Пришлось пристрелить. Нет, не техника, - акулу. Или, еще чего удумали: ската сюда запустили! Электрического! Только от коротких замыканий, мы кучу убытков понесли. Не считая травм сотрудников. Один инженер, а они у нас дотошные, решил его языком лизнуть… Ну, знаете, как батарейку на язык пробуют?
- И что?
Месяц светился! Как «лампочка Ильича» в новогодней гирлянде. Другой, ре-шил эксперимент поставить. Удумал на нем, как на электрической сковороде, яичницу зажарить.
- С салом?
- С салом, салом. И с лучком. И с кетчупом.
- Получилось?
- Да, нет, конечно! Откуда у простого инженера такие деньги, чтобы хватило и на яйца, и на лук, и на сало? Да и еще и кетчуп!
Ну, да ладно. Раз уж мы сюда пришли, узнаем у старшего по смене последние новости.
- Докладывайте Сергей Сергеевич, - обратился он к человеку, который, совсем недавно, словно великий Цезарь, умудрялся делать сразу три дела одновременно. – Как дела?
- Здравствуйте Борис Евгеньевич! Да все как обычно. Сегодня ночью опять один инженер утоп. Крынкин. Точнее пошел на дно. Точнее – лег на дно.
- На ваши эксперименты инженеров не напасешься! – рассердился начальник бассейна. - Вы их плавать научите, что ли. Или нырять. На худой конец, резиновые круги дайте! Разводите здесь утопленников, понимаете ли!
- Да он не совсем утоп. Я ж говорю – лег на дно! Забастовка у него. Вон, под стыковочным люком до сих пор лежит.
- Повышения зарплаты требует? – спросил Жорик.
- Да, было бы чего повышать. Нет, в космос просится. На Плутон. Вчера Ва-сильев, сегодня – Крынкин.
- Энтузиасты, – развел руками начальник бассейна, повернувшись к журнали-сту, - ну, разве можно на них сердиться! Но как же я их пошлю, когда они плавать не умеют! Каким образом они будут в невесомости передвигаться, когда они кроль от брасса отличить не могут!
Скажи, пусть вылезает. Да, помогите старику. До седых волос дожил, уже и внука на пенсию проводил, а не понимает, этот фанат космонавтики, что не могу я его запустить на орбиту.
И вот что еще удивительно, – Борис Евгеньевич обратился к журналисту, - Крынкин в космонавтике работает уже много лет, но ни разу, воочию, не видел запуск космического корабля! Ни разу не был на космодроме. И все потому, что – «не выезд-ной» он!
- Это в наши-то годы? – Удивился Жорик. – Разве сейчас водятся «не выезд-ные», тем более в Казахстан?
- «Не выездные» бывают всегда. Что делать, если его в любом транспорте ука-чивает. Даже на велосипеде! Вот, и не может он ездить. Только на своих двоих пере-мешается, а пехом, даже до «Плесецка» или «Капустина Яра» не дошлепаешь!
Как же его такого в космос-то посылать? Он весь корабль изгадит еще на старте.
Вынимайте старика. Пока он в морского ежа не превратился.
Начальник смены включил микрофон, повернул какой-то рычажок на пульте, и сказал:
- Иван Иванович вылезайте. Вас сам Борис Евгеньевич просит.
Никакого движения.
Начальник бассейна подошел к микрофону.
- Иваныч, выбирайся на сушу, – сказал он. – Я тебе грамоту к майским праздни-кам дам. С картинкой!
Под стыковочным люком появилось какое-то движение.
- Сейчас вылезет, – сказал Борис Евгеньевич. – Любит он грамоты с картинка-ми. Он их вместо комиксов рассматривает.
Ну, пошли дальше, товарищ журналист. Посмотрим из другого окна. Впрочем, пойдемте сначала пообедаем. Пока не наступил обеденный перерыв, и в столовой мало народу. А то, валют туда семьями!
И, повернувшись к старшему по смене, сказал:
- Сергей Сергеевич, мы в «Посейдон».
- Угу, – кивнул старший. Он уже опять с головой погрузился в работу, делая не-сколько дел одновременно: отдавал приказы в микрофон, говорил по телефону, запи-сывал что-то в журнал и чесался – дома вот уже четыре дня как отключили горячую воду.
Поднимаясь по обшарпанным ступеням лестницы, и бредя по коридорам, Борис Евгеньевич нахвалил свой общепит.
- Представляете, Георгий, мы сохранили свою старую добрую столовую! Мы ее называем «Посейдон». Меню, конечно теперь не такое как при Королёве, но все же! Главное цены доступные! Мясо – почти даром получаем!
- Как же это вам удалось?
- Коллеги из центра «Космической медицины» помогают. Вы, наверное, в кур-се, что все опыты ставятся на различных животных. Ну, там, собаки, кошки, кролики, крысы, мыши, тараканы…
- Естественно.
- А после опытов, или издохнет кто, то их… - Тут Борис Евгеньевич прервал свое повествование и отворил дверь. – Вот и пришли. Милости прошу закусить!
В столовой сидели мужчины и женщины в белых халатах. А так же посетители без оных. Были тут и старики, и старушки, и даже, малые дети.
- Я ж, говорил, у нас цены низкие, – кивнул головой Борис Евгеньевич в сторо-ну стариков и детей, - Вот и столуются семьями. Кому пропуска выписывают, кто ды-рочку в заборе потаенную знает, а кого по знакомству пускают. Я не против. Не поми-рать же с голоду семьям моих сотрудников!
Подошли к окну раздачи. Жорика поразило разнообразие меню и названия блюд. Повара, явно, проявили творческую инициативу. Были тут и котлеты «Барбос в гостях у Бобика», и шницель «Жил-был Пес», и отбивная «Каштанка». А так же рагу «Кто подставил кролика Роджера?», бифштекс «Ко мне, Мухтар!», и даже компот «Му-му». Журналист съел суп «Кошкин дом» и котлеты «Микки Маус» с макаронами. А так же, по совету старшего товарища, отведал мясной фирменный пирожок «Кот в сапож-ке» и булочку «Лягушка-путешественница». А вот, от рагу с поэтическим названием «Были у кошки четыре ножки», категорически отказался. Как ни нахваливал это блюдо Борис Евгеньевич, как ни уговаривал съесть кусочек, Жорик был не приклонен.
После обеда, они снова отправились в бассейн.
Много чего еще интересного увидел в этот день Цветков.
Посмотрел, как космонавты, на дне бассейна, моют снаружи иллюминаторы и корпус корабля. Как они переходят в посадочный модуль, предварительно выгнав от-туда осьминога. Как греются у солнечных батарей. Увидел тренировки по установке наружных приборов и демонтажу внутренних агрегатов.
К вечеру в бассейне появились и любители подводной охоты. И тогда журна-лист убедился, какими ловкими должны быть космонавты, чтобы суметь увернуться от их гарпунов.
Так в царстве Нептуна, которое в последнее время полностью отдано в распоря-жение «Плутона» и подводных охотников, и прошел еще один день.
Вечером, в гостинице, Цветков встретил коменданта. И задал ему один деликат-ный вопрос.
- Простите, Василий Васильевич, вы не знаете, кто же все-таки предложил про-ект «Плутон»? Кто его автор?
- Да кто ж теперь упомнит, – задумчиво ответил Забодайло, - Такая глупость ка-ждому отчаявшемуся сотруднику в черепок придти могла. А, может, и всем сразу! Кто его знает. Да вы голову себе этим не забивайте. Награды будут раздавать, десяток авто-ров сразу найдется! Тогда и впишете фамилии, в соответствии с официальным сообще-нием. А пока отдыхайте. Говорят, сроки подготовки опять урезали. Так, что скоро на космодром лететь. К старту готовиться.
КАК НИ КРУТИ - УМЕЙ ВЕРТЕТЬСЯ!
Сеню ждали Великие открытия. Он надел скафандр. Наконец-то он вступит на поверхность Плутона!
Открыли шлюзовую камеру. Сеня подошел к выходному люку, повернул ручки и стал открывать дверку. Она не поддавалась. Сеня налег на люк плечом. Никакого эф-фекта.
- Не поддается, товарищ генерал! – сказал он, - Не то люк при посадке заклини-ло, не то кто-то снаружи не пускает…
- Дела… - протянул капитан-генерал.
- Может, я через окошко?
- Чего удумал! Еще какой-нибудь вони Плутонийской напускаешь!
- Да я только щелочку приоткрою. Или, через форточку.
- Говорят, тебе, всякой заразы напускаешь! Чини люк!
Сеня стал яростно пинать дверку ногами. «Ремонт» продолжался минут пять. После чего, Сеня вновь взялся за ручки дверки. А дверь-то была открыта…
- Дверь, говорю, была открыта! – раздался в комнате голос Василия Забодайло. – Просыпайтесь, Георгий. Вас ждут Великие открытия! Перо и бумага! И центрифуга…
Мне приказано вас туда препроводить.
- Ах, да, - вспомнил Жорик, - генерал же будет занят четыре дня. Он полковни-ка, кажется, замещает.
- Так точно.
Вскоре, Жорик в сопровождении коменданта, прибыл в один из корпусов цен-тра. Зашли в большой круглый зал, в середине которого, находился всем известный агрегат. Его украшала надпись: «Космонавт! Хочешь жить – умей вертеться!». У журналиста в голове тоже родился экспромт: «Хошь не хошь - умей вертеться! Как ни крути!». Он даже улыбнулся. В небольшом закутке их уже ждали сотрудники, во главе с начальником, и эта улыбка не осталась незамеченной руководителем «крутильного цеха».
- Что такое центрифуга знает каждый, – начал экскурсию по своему хозяйству начальник тренажера Тарусин – так его представил комендант. - Это техническое уст-ройство. Вроде детской карусельки, только без лошадок и слоников. Агрегат до гени-альности прост: мощный мотор вращает кабинку на длинной штанге. Вот и все.
- Ощущение, как в метро в часы пик, - вставил стоящий поблизости инженер, – так же в лепешку давит, и пуговицы, так же отскакивают.
Тарусин продолжал:
- Вот только, ветшает оборудование. Техника ремонта просит, а его не дают. В прошлом году кабина центрифуги оторвалась во время работы. И полетела вместе с испытуемым со страшной силой! Словно камень, выпущенный из чудовищной пращи! Кабина пробила стену и, на бешеной скорости, вместе с испытателем, улетела к черту на кулички!
- Что, испытатель разбился?
- Ну, зачем же так мрачно. Ищем! Пришлось запасную кабинку прикреплять. Мы ее теперь для надежности еще тесемочкой к штанге подвязываем. О нашем прибо-ре, можно сказать словами Галилея: «А все-таки, она вертится!». Не смотря ни на дрях-лость аппаратуры, ни на ветхость конструкции.
Неожиданно в зале появился генерал Левобезбрежный.
Утомленный словно солнцем, он медленной походкой подошел к собравшимся, и, отдав честь, «Отздравиялжелаю» всех сразу.
- Товарищ генерал, как вы тут оказались? - обратился к нему Жорик по-дружески. – Полковник, как я слышал, уехал на 4 дня. Я думал, вы только послезавтра освободитесь.
- Хватит мне чужую работу за других выполнять и пахать за полковников и майоров! – отшутился уставший от патронажей генерал. – Не генеральское это дело! Точнее, не всегда генеральское. Ладно, пойдемте к вашей карусели.
И первым двинулся к агрегату.
- Его теперь на четыре дня не хватает, – шепнул на ухо Жорику комендант, мот-нув головой в сторону своего командира. - Не тот нынче стал наш генерал. Бывало раньше, целыми неделями полковника - точнее тогда еще майора - заменял! Да и за любого капитана, готов был потрудиться. Даже молодых лейтенантов подменял! И за прапорщиков ишачил! Во, конь был! Такая в нем силища была! А теперь возраст дает о себе знать.
- Вы что там, застряли? – послышался голос генерала.
- Идем! – крикнул Забодайло, и бросился догонять командира.
Тарусин дождался отставших, и обратился к Жорику:
- Георгий, я заметил, что вы сегодня в прекрасном настроении. Не хотите ли прокатиться на нашей карусельке? – спросил он, вспомнив улыбку журналиста. - Хлеб-нуть, так сказать, несколько «же».
- Не знаю, право… - промямлил растерявшийся от такого предложения Жорик.
Да и как тут не растеряться! Одно дело спокойно посидеть в сурдокамере, или познавать космическую еду, в виде «морковки без косточек», а совсем другое – под-ставлять свое бренное тело под пресс все расплющивающего «g».
- Не знаю… - повторил он.
- Раз вы так настаиваете, - махнул рукой Тарусин, - полезайте в кабину.
И, про себя добавил: «Посмотрим, как ты теперь заулыбаешься. А то пришел, как на концерт Хазанова!».
- Попробовать можно…- нерешительно ответил Жорик, - только вы сильно не газуйте.
- Сережа, - обратился Тарусин к инженеру, - помоги журналисту устроиться в кабинке.
- Подгузники на него одеть? – поинтересовался инженер.
- Одень. И слюнявчик не забудь!
Услышав про подгузники, Жорик побледнел, и хотел, было, отказаться от со-мнительного предложения, но инженер уже умелой рукой тащил журналиста куда-то наверх, переодеваться. В первые секунды Жорик еще обнаруживал хилые попытки к сопротивлению, но, вспомнив о слюнявчике, безвольно скис, позволил себя экипиро-вать, и засунуть в кабинку.
Заметив бледность на лице журналиста, комендант Забодайло, сразу почуял не-ладное.
«Не хватало мне еще журналистов на себе тягать» - подумал он, и тут же попро-сил у генерала разрешения удалится. Левобезбрежный, которому, и в голову не прихо-дили возможные последствия катания на центрифуге, дал согласие.
Облачая журналиста в униформу, и сажая в хитроумное кресло, которые спе-циалисты называют «укладкой», Сергей доверительно рассказывал:
- Раньше, когда мы еще не использовали подгузники, некоторым испытуемым приходилось специальную предцентрифужную процедуру проходить. Мы им клизмоч-ки с цементиком ставили. Противопоносные. А Теперь употребляем подгузники. Сколь далеко шагнула наука!
Словно сквозь сон Жорик слышал, как Сергей, застегивая ремни, произнес тра-диционную фразу: «У нас не открутишься, у нас не отвертишься, пока ни покрутишься, пока ни повертишься!».
Один из инженеров протянул журналисту небольшой прибор с кнопками.
- Возьмите в руку вот этот пульт, - сказал он, - и зажмите пальцем черную кноп-ку. Если Вы потеряете сознание, - продолжал объяснять инженер, - пальцы разожмутся, и мы, у себя в «бытовке», получим соответствующий сигнал.
Услышав о возможных последствиях, Жорик окончательно потускнел.
Прямо в «укладке», словно в незакрытом, как показалось журналисту, гробике, его завезли в кабину центрифуги.
Из «бытовки» послышалось: «Есть готовность к вращению!».
Оставшийся в кабине один, Жорик закрыл глаза.
Замигали какие-то лампочки. В наушниках послышалось:
«Пять… Четыре... Три…»…
«Почему они отсчитывают «же» в обратном порядке? – забеспокоился Жорик. – Или это они отсчитывают, сколько мне осталось…».
И, вдруг, кромешная темнота поглотила журналиста. Вместе с кабиной, подгуз-никами и слюнявчиком.
Жорик, открыл глаза. Все вокруг плыло и колыхалось. Журналист помотал го-ловой. Наконец, установилась контрастность, достойная японских телевизоров. Жорик обнаружил себя лежащим на кушетке.
- Где я? – спросил он склонившуюся над ним женщину.
- В медпункте. А я - медицинская сестра.
- Сколько «же» я вынес?
- Ни сколько. А вот вас, вынесли. Вы сели в кресло кабинки, услышали отсчет: «3…2…1…» а, при команде «Пуск!» - потеряли сознание. Вас вынесли на руках, а по-том привезли сюда, в медпункт, в инвалидном кресле-каталке. В просторечии называе-мом «эвакуатором». Так, что, слабы вы на «же» оказались. Я, вот помню, генерал Без-брежный раньше силен был! Столько «же» на грудь брал… И каждую сопереживал!
При этих словах сестра мечтательно закатила глаза.
Да, - спохватилась она, - недавно звонил капитан Забодайло. Беспокоится, «куда это его постоялец запропастился?», почему к ужину запаздывает.
- Неужели уже вечер?
- Почти ночь… Все уже давно ушли.
- Вот тебе и детская каруселька, только без лошадок и слоников… Зато с ос-лом… Пропал день!
- Как это пропал? – не согласилась кудесница пилюль и грелки, - наоборот! Вы на собственной шкурке убедились, почем фунт изюма достается нашим космическим беркутам! Укольчик перед уходом получить не хотите?
- Нет, спасибо.
- Дело ваше! А то, клизмочку на дорожку? На посошок? – не унималась забот-ливая чародейка клистира.
- Не нужно. Так доберусь. Спасибо, я пойду, пожалуй.
- Без кресла-каталки дойдете? – не сдавалась беспокойная сестра.
- Даже быстрее чем с ним!
- Тогда возьмите, хоть, витамины!
И сунула в руку журналиста пузырек с «Ундивитом».
«Действительно, - подумал Жорик, плетясь в гостиницу, - труден и тернист путь в космические дали. Тяжек труд покорителей Вселенной. Сколько всего нужно знать и уметь! Тут не семь, тут сто раз все отмерять нужно! На ученьях по сто раз отрабатыва-ешь свои действия, на тренажерах сольешь сто потов, да еще начальство спустит сто шкур. А в награду? Опасный полет и «Морковка без косточек»… А испытатели, лабо-ранты, инженеры, ученые? Они никогда не полетят в космос, им никогда не увидеть Землю с орбиты. Им даже «Грибной супчик» не всегда перепадает! Но они беззаветно преданы своей работе! Вот, какие люди здесь работают!
Однако ж, мне надо поторапливаться. А то Забодайло подумает, что я умер, придавленный десятком «же», мою комнату сдаст. И, не дай бог, лицам «сомнительной национальности.
Конечно, не плохо, что я не побоялся испытать себя на центрифуге. Жаль толь-ко, что день пропал. Зато потом внукам рассказывать буду, как на взаправдашней кос-мической центрифуге рассекал!».
НА ПЛУТОН С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ!
Бури на Плутоне повторялись с незавидной частотой. Внезапно они налетали, и, так же внезапно, уносились прочь.
Сегодня сумеречный плутонийский рассвет то и дело накрывали черные заряды урагана, и утро снова превращалось в ночь. За бортом мело, бушевала пурга, и все это напомнило капитан-генералу мистическую новогоднюю ночь. Вьюга завывала оша-левшей от шампанского Снегурочкой, а мощные порывы бурана раскачивали расцве-ченный сигнальными маячками посадочный модуль, словно пьяный дед Мороз ново-годнюю елочку.
Капитан-генерал выглянул в иллюминатор.
- Опять буран бушует… - печально произнес он, так ничего и не увидев. – Ни-как с ночи непогода не утихнет. Ну и метет!
Он сочувственно поглядел на лежащего в спальном мешке Сеню.
- Спи спокойно, дорогой Сеня! – сказал генерал. - Спи, космический товарищ.
Сегодня буря опять не даст тебе возможности протоптать тропинку на далекой
планете. По крайней мере, утром.
Генерал смотрел в иллюминатор, и, с сожалением, вспоминал вчерашний день.
Вчера днем погода неожиданно прояснилась. Обрадованный Сеня срочно стал готовиться к выходу. Он облачился в скафандр и направился в шлюзовую камеру.
Но его остановил генерал, и придирчиво рассмотрел.
- Сеня, - строго сказал он, - я не могу тебя выпустить, пока ты не пройдешь тех-нический осмотр.
Сеня послушно предоставил себя генералу.
Командир произвел и необходимые обследования, и горестно покачал головой:
- Нет, Сеня, не могу я тебя в таком виде отпустить. Фара на шлеме неисправна - лампа дальнего света не горит, скафандр не отглаженный и СО в выхлопных газах за-вышено!
- Какие газы? – возмутился космонавт, - ты еще огнетушитель и тормоза про-верь!
- Сеня, - строго сказал капитан-генерал, - огнетушитель в сугробах не к чему, а лампочку заменить нужно. Это всего пятнадцать минут. Я сам все починю, а ты за это время повтори слова, которые должен сказать Человечеству с поверхности Плутона. И захвати с собой знак аварийной остановки! Ибо, тропы на Плутоне полны опасностей!
Космонавт послушно разоблачился, и, бубня, заученные с детства, исторические слова, пошел искать указанный командиром знак.
Генерал взялся за работу. Через четверть часа, действительно, все было готово. Даже стрелочки на скафандре блестели! А за стеклом шлема красовался талон с надпи-сью «Техосмотр пройден».
Но, внезапно страшный удар потряс корпус посадочного модуля. Это снова на-летела буря. Кратковременный антициклон опять сменился продолжительной непого-дой.
От этой причуды погоды, Сеня так расстроился, что ему пришлось делать успо-коительный укол.
Сейчас, генерал смотрел в иллюминатор, и его раздирали раскаянья, и мучили угрызения совести.
«Ведь, это из-за меня вчера Сеня на поверхность планеты не вышел. И чего я привязался к лампочке? – печально думал он, - Вечно я все по инструкции делаю! Про-клятый педантизм! Начитался в юности «Строевого устава», нахлебался романтики дисциплины! А жизнь-то, вносит свои коррективы. Если б не я, сейчас бы Сеня уже героем был! Пропавшим без вести в снежном буране…».
Командир ласково посмотрел на спящего космонавта.
Сеня во сне шмыгнул носом.
- Спи, Сеня, отдыхай, - снова по-отечески сказал командир. - Сегодня совсем не обязательно рано вставать, и утром, тебе можно поспать подольше. Придет еще твой, насыщенный подвигами, день!
Жорик открыл глаза. Рядом с его кроватью стоял комендант Забодайло.
- Отдыхайте, отдыхайте, - сказал он. – Сегодня вы можете поспать подольше. Нынче можно рано не вставать. Генерал появится не раньше 12 часов.
Так, что отдыхайте. У вас сегодня, возможно, будет очень длинный день. Как и у наших космонавтов. С утра они будут проходить полное медицинское обследование, а днем у них экзамен. Торопит нас начальство, в очередной раз сроки подготовки урезали.
До прихода генерала, можете распоряжаться временем по своему усмотрению.
Забодайло ушел, оставив на столе «завтрак туриста».
После завтрака, Жорик валялся на кровати, записывая в блокнот наброски очер-ков, и ждал прибытия генерала.
Ровно в двенадцать часов появился Левобезбрежный.
- Вставай пресса! – громогласно сказал он на всю гостиницу. – Пошли обход де-лать. Сначала зайдем к медикам, узнаем результаты утреннего обследования наших ор-лов, а потом направим свои стопы в учебный комплекс. Сегодня, так сказать, выпуск-ные экзамены!
Пошли, поглядим, что и как.
В медицинском центре все сновали и гомозились. Только что закончилась обра-ботка полученных данных, и персонал суетился, оформляя соответствующие докумен-ты. Подоспели и результаты анализов, которые доктора кропотливо анализировали. Кто-то заканчивал свои заключения, а кто-то уже курил, устроив большой перекур по-сле большой работы.
Генерала и журналиста встретили радушно. Гостеприимно предложили сдать анализы, измерить давление и пройти общие процедуры. Жорик отказался, а генерал послушно выполнил все требования врачей. Сдал кровь, пописал в баночку, позволил себя выслушать и дал помять свой животик. Затем покорно продефилировал в «Клиз-менную». Сказывалась военная выправка и привитая годами, дисциплина
Вернулся генерал довольный и веселый.
- Какая легкость в бренном теле!– Радостно воскликнул он. – Очистка организ-ма от шлаков – дело первостепенное! Прочищаешь кишки, а очищаются помыслы! Словно помолодел на двадцать лет!
Жорик одобрительно кивнул. Он хорошо слышал как за дверью процедурного кабинета, генерал опорожнялся от двадцати лет своей жизни.
- Так-с, - потер руки генерал, - а теперь, уважаемые медики, Гиппократ вам в се-лезенку, докладывайте!
Бородатый доктор, который совсем недавно ковырялся пальчиков в пупке гене-рала, разложил перед собой бумаги, и начал рапортовать.
- Всё и все в норме. Существенных отклонений в здоровье космонавтов не отмечено.
- Как их состояние?
- Бодрое. Бегун, судя по его заявлению, даже немного увеличил свое состояние в Малазийских банках и на Кипре. Холестерин у него в норме, а вот, процентные ставки в банках Китая, выше среднего.
У Лукича отмечено некоторое понижение давления в глазном яблоке, - продол-жал доктор.
- Но это и не мудрено, - вступил в разговор окулист, - у него от яблока один ог-рызок остался! Для него такое давление считается нормальным.
- В таком случае, - продолжил бородатый доктор, - все в порядке. Данные анали-зов не выявили отклонений. Ультразвуковое обследование, тоже, ничего не показало. Потому что наш аппарат, вот уже шесть месяцев, как не работает.
- Инфлюэнцы ни у кого нет? – поинтересовался генерал.
- Нет
- Тонзиллит, ларингит?
- Отсутствуют.
- Кто еще отсутствует?
- Доктор Карпов и старшая сестра Хулахупко.
- Это хорошо!
Журналист повернулся к Левобезбрежному и потихоньку спросил:
- Почему это хорошо?
- А чего плохого?
Доктор потеребил на столе бумаги, и продолжил свой рапорт:
- У пульмонолога замечаний нет. У уролога замечаний нет. У невропатолога за-мечаний нет…
- А у кого есть? – перебил доктора генерал.
- У стоматолога. Он не нашел во рту у Лукича пломбированного им три дня на-зад зуба мудрости. И, вообще, не нашел никаких зубов! Забыл Лукич где-то свои челю-сти.
- Ну, а еще чего нового? – поинтересовался Левобезбрежный.
Вопрос явно относился ко всем обладателям белых халатов.
- Что нового? – переспросила вошедшая сестра, неся груду бумаг, - Мой лобо-тряс вчера двойку из школы принес.
- А у наших орлов?
Бородатый доктор пожал плечами.
- У Лукича все по старому.
- Это понятно. Иначе и быть не может. А у остальных?
- Остальные новое белье получили. Противочесоточное.
- Неужто раньше чесались? – удивился журналист.
- Нет. Но теперь, и захотят, не почешутся!
Сестра, у которой лоботряс не проявляет достойного уважения к учебе, разло-жила, принесенные ею, бумаги и, с удивлением обратилась к бородатому доктору:
- Семен Семенович, Скорлупский опять не тот анализ сдал. Сколько раз ему го-ворила: в первой лаборатории нужно сдавать кровь, а не мочу. Хоть кол на голове че-ши! Опять, Лукич сдал мочу вместо крови!
- А в его моче крови нет? – поинтересовался один из присутствующих врачей.
- Нет, - ответила сестра, сверяясь с бумажкой.
- Так это же отлично! – заметил все тот же врач.
- Коллеги, не будем отвлекаться по пустякам, - прервал дискуссию бородатый доктор, и стал складывать лежащие перед ним бумаги в стопки.
- Как видите, товарищ генерал, – обратился он к Левобезбрежному, - все в пол-ном порядке. Минут через сорок я дам официальное медицинское заключение.
- Хорошо, доктор. Я очень рад, что наши орлы не повезут с собой на Плутон больные кишки.
В комнату неожиданно вошел полковник Ухов, сопровождая худого граждани-на с потрепанным кожаным портфелем.
- Это к вам, товарищ генерал, - указал полковник на жиденького человечка в ке-почке.
- Кто это?
- Страховой агент.
- А зачем нам страховые агенты, Ухов? Нотариусы, страховщики, гробовщики – все это лишнее! Это наше перспективное будущее.
Мужичек снял кепочку, обнажив видавшую виды плешь, и сказал:
- Страхуем от наводнения, землетрясений, несчастных случаев…
- Уважаемый, - перебил его Левобезбрежный, - несчастные случаи у нас бывают от случая к случаю.
- Но тут особый случай! – Не унимался агент, потрясая портфелем. - Позвольте заметить, от несчастных случаев никто не застрахован! Никто!
- Ну, раз никто не застрахован, то, и мы страховаться не будем! Ухов, разберись с гражданином.
Полковник тот час выполнил приказ и вывел упирающегося агента из комнаты.
Генерал подошел к окну, и подозвал к себе журналиста.
- Георгий, вы видите вон то строение? – и генерал показал пальцем, какое имен-но.
- Вижу.
- Зрение 100%, - привычно констатировал окулист.
Генерал пропустил диагноз врача мимо ушей.
- Так, вот. Сходите пообедайте, а потом, через сорок три минуты, приходите в указанное мною здание. Я буду на первом этаже во втором кабинете. Там и встретимся. Вы, найдете, где отобедать?
Жорик вспомнил столовую «Посейдон» и утвердительно кивнул.
- Тогда до встречи через сорок две минуты, - генерал взглянул на свои часы, - и тридцать секунд.
Генерала Жорик нашел, едва войдя в холл указанного строения. Левобережный стоял в расстегнутой генеральской шинели, широко расставив ноги и беседовал с дву-мя штатскими. Благодаря тому, что собеседники были без верхней одежды, Жорик догадался, что это местные сотрудники. Они были в строгих темных костюмах, при галстуках, при усах и бородах, и при очках. Один из них был бледен и лыс, другой черен и кудряв.
Услышав скрип открывающейся двери, генерал обернулся.
- А вот и пресса! - сказал он. - Знакомьтесь, Георгий. Это председатель экзаме-национной комиссии профессор Эзопов, – генерал указал на лысого. - А это, его коллега, профессор Семирамидзе.
Которому, естественно досталось быть кудрявым и черным.
Затем генерал представил профессуре журналиста.
После традиционно сопутствующих представлениям рукопожатий, генерал об-ратился к профессорам:
- Господа ученые, пока еще есть время до экзаменов, проведите, пожалуйста, журналиста по всем учебным классам и методическим кабинетам. Покажите, и расска-жите ему, чему обучались космонавты, какие дисциплины изучали, какими знаниями овладели. Словом, расскажите, что и как. А то улетим на Байконур, а он так и не увидит наши учебные классы. Сроки-то урезали. Так, что, проведите беглую экс-курсию, пока еще есть время до экзаменов, пока наши орлы шпаргалки по карманам рассовывают. Шучу, конечно. Они уже давно готовы, и все что надо, куда надо рассо-вали!
Так, покажите? А то мне нужно в канцелярию заглянуть. Я не прощаюсь.
- С удовольствием! – ответил Эзопов.
Левобезбрежный повернулся на каблуках и направился к выходу. На фоне стек-лянного дверного проема генерал в своей распахнутой долгополой шинели удивитель-но походил на бронзовую статую Феликса Дзержинского, временно занимавшую веч-ный постамент на Лубянской площади.
– Вы, коллега, - Эзопов повернулся к Семирамидзе, - располагаете временем, чтобы показать молодому человеку нашу учебно-методическую базу?
- Пожалуй! Сочту за честь! Тем более что до экзамена есть время.
- Прошу, - Эзопов сделал жест рукой, приглашая журналиста следовать с ними, - сейчас мы с вами пройдемся по учебным классам. И расскажем, как проходило обуче-ние.
- А космонавты, действительно, должны многое знать и уметь! – присовокупил Семирамидзе. – Давайте вместе пройдем по зданию, и заглянем во все кабинеты.
Поднялись на второй этаж. Прошли несколько шагов по коридору и открыли одну из дверей.
- Это наша радио мастерская, – сказал Эзопов. - Здесь космонавты учатся соби-рать и быстро разбирать радиоэлектронные приборы.
На рабочих столах лежали всевозможные электронные блоки, микросхемы, от-дельные детали и инструменты. Слева от рабочего места лежали паяльник, пинцеты, тестер, отвертки и другие инструменты для сборки и тонкой работы, справа – молоток, кувалда и лом.
- А лом-то с кувалдой зачем? – поинтересовался журналист.
- Для быстрой разборки, собранных приборов, – пояснил Семирамидзе. – Эти инструменты ускоряют демонтаж оборудования. И, вообще, разборка у них лучше по-лучается.
Пойдемте дальше.
Зашли еще в одну дверь.
- Здесь класс географии, - пояснил Эзопов.
Все стены этой комнаты были увешаны картами. Здесь висели карты мира всех масштабов и назначений: политические, физические и контурные. На стеллажах пыли-лись расставленные по ранжиру глобусы. На полках - горы атласов, на столе - кучка курвиметров, и раскладушка в углу.
- Тут проходят уроки по географии. В отличие, от простых обывателей, космо-навты должны Землю «знать в лицо». Сходу узнавать прищур любого материка, грима-су всякого острова. С орбиты они должны уметь распознавать контур каждого полу-острова, а не только итальянского сапожка.
- Это для того, чтобы случайно не приземлиться в Гренландии? – поинтересо-вался журналист.
- Нет. Это для того, чтобы они нарочно не приземлились в Монте-Карло.
Идем далее.
Открыли очередную дверь. Запахло стружкой, столярным клеем и маслом.
- Здесь у нас столярная и слесарная мастерские, – пояснил запах Эзопов. - Ведь, космонавты обязаны быть мастерами на все руки. Всё должны уметь делать: и водо-проводный кран починить, и корзинку сплести, и разбитую японскую вазу склеить, и табуретку починить, если понадобится. В космосе нянек нет!
- Вот, полюбуйтесь, - вступил в разговор Семирамидзе, обращая внимание жур-налиста на небольшой кусочек древесины. - Эту реечку выстругал своими руками кос-монавт Гваделупин из целого бревна. Три кубометра древесины вручную сточил! Кро-потливая работа!
- Знатная реечка, - похвалил изделие Жорик.
- Однако ж, некогда любоваться, пойдемте, нас ждут и другие кабинеты.
Жорик последовал за профессорами по коридору. Подошли к одной из комнат. Эзопов открыл дверь и сказал:
- Это наша фото-кинолаборатория. Уже много лет, традиционно, так сказать, мы обучаем своих подопечных, запечатлять моменты истории. Путешественники должны быть хорошими кинооператорами и фотографами
Эзопов широким жестом обратил внимание журналиста на развешанные фото-карточки.
- Здесь есть неплохие композиции, не правда ли?
Все стены комнаты были сплошь увешены порнографическими снимками.
- А какие они фильмы снимают! – поддержал его Семирамидзе. – Смотришь, и оторваться не можешь! Ну, прямо Феллини! Эйзенштейн такого не снимал!
- Да уж… - покачал головой Жорик, - Эйзенштейн такого не снимал.
- Вам, как репортеру, это должно быть особенно близко, - сказал Эзопов еще раз протянув свою длань в сторону фотографий. – Как тесно здесь переплелись линии пер-спективы и композиционные находки! Какой экстаз и буйство тона!
- Да уж, теснее некуда… - согласился журналист. – И буйный экстаз на лицо…
Семирамидзе подошел к стене, и потрогал рукой одну из фотографий.
- Какая экспрессия света, какое неистовство теней! – восхищенно сказал он, - но, не будем здесь долго задерживаться. Как ни жаль, но нам пора в другой кабинет.
- А художественных фильмы здесь снимать не пробовали? – поинтересовался журналист, оглядывая оборудование.
- И это было, - согласился Семирамидзе. – Несколько лет назад один генерал от-снял полнометражную лену по мотивам книги «Устав строевой службы». Имела успех! В соответствующих кругах.
Выходя из фотолаборатории, Семирамидзе еще раз оглянулся на фотографии, и снова произнес:
- Какая иступленная игра полутонов!
Прошли еще несколько шагов по коридору и снова, Эзопов открыл очередную дверь.
Стены этой комнаты были увешены плакатами: «В космос с незапятнанными помыслами!», «Ты заплатил налоги? Заплати и лети!», «Уголовный кодекс – во главу угла», «Алименты? Это – элементарно!» и прочие воззвания и обращения.
Эзопов кивнул в сторону плакатов, и сказал:
- В этом кабинете, как нетрудно догадаться, наши орлы постигали «Законода-тельство и Право». Здесь у нас Бегун блистал. Особенно по «Уголовно-процессуальному кодексу». Сюда мы даже и заходить не будем. Тут, как говориться, «суду все ясно!». Пойдемте дальше.
«На Плутон с чистой совестью!», – подумал Жорик, и последовал за учеными мужами.
Зашли в следующее помещение. Здесь повсюду были навалены человеческие кости. Грудой лежали позвонки, фаланги пальцев, тазовые кости, ребра и прочие со-ставные части скелета. На столе покоилась монолитная грудная клетка. И в ней, слов-но птичка в клетушке, пребывал тоскующий череп. На лбу, которого, какой-то шутник зеленым фломастером написал: «Бедный Йорик!». Почему, именно, зеленым?
- Затрудняюсь что-нибудь предположить, - растерянно сказал, шокированный увиденной картиной, Жорик, - надеюсь, это не кухня?
- Нет. Это медицинский учебно-методический кабинет. Здесь, все наоборот - не космонавтов обследовали и лечили, а космонавты сами учились медицине. Любой член экипажа должен уметь оказать медицинскую помощь. Например, ранку перевязать, швы наложить, утку поднести или протез к культе приладить. Да мало ли чего! Хоть роды в космосе принять!
- Теперь они у нас прыщик с аппендиксом не спутают! – Похвалился Семира-мидзе.
Отойдя от шока, Жорик рассмотрел, развешенные по стенкам и разложенные по стеллажам, учебные пособия. Были тут и бинты, и санитарные пакеты, и бывшие в употреблении подгузники. И скальпели, и зажимы, и капельницы и ортопедическая обувь, и слуховые аппараты, и газоотводные трубочки всех размеров. И прочая утварь неотложной медицинской помощи.
Повсюду были развешаны красочные наглядные пособия. Тут тебе и язва же-лудка крупным планом, и грыжа во всей красе, и мозоль в разрезе.
На полочках стояли сосуды, в которых плавали различные органы. Были тут, и циррозная печень в банке со спиртом, и ухо в баночке, спирт из которой был уже вы-пит, и абсолютно пустые баночки. Рядом лежали зубные протезы. Не то демонстраци-онный экспонат, не то, забытые Лукичем личные части организма.
Эзопов с гордостью посмотрел на журналиста.
- Я вам скажу, что наши орлы весьма успешно прошли этот курс. – Заявил он не без удовлетворения. - Даже Лукич, во время зачета, отлично справился с заданием. Он успешно перевел слепую старушку через улицу! А Бегун, так тот, просто поразил всех своими познаниями в области венерических заболеваний! Да, да! Изучались и такие болезни. Ведь, чем черт не шутит, может им придется по дороге и на Венеру заглянуть?
Однако, не будем задерживаться.
Зашли еще в одну аудиторию.
Эзопов встал посреди комнаты и театрально развел руки в сторону, и сказал:
- В этом просторном кабинете наши питомцы изучали целый комплекс дисцип-лин. Например, правила дорожного движения, жилищный кодекс и так далее. Тут их учили определять спелость арбуза, выводить пятна от детской мочи, стоговать сено и доить корову. А так же верховой езде и многим другим вещам первой необходимости.
- Здесь, так сказать, обучение проходило под рубрикой «Это должен знать каж-дый!». Под девизом: «Знай и умей!», – дополнил своего коллегу Семирамидзе. - Вы же понимаете, что в космическом полете мелочей быть не может!
- А за соседней дверью, так называемая, «Школа выживания». Там их обучали, как выжить в самых сложных, самых экстремальных ситуациях, – продолжал Эзопов.
- Понимаю! – кивнул головой журналист, - учили, как поступать в нештатных ситуациях!
- Не только. Конечно, они постигали: спасение на водах, хождение под парусом, как ставить палатку, гасить костры и как жонглировать горящими головешками. Но они овладевали и прочими навыками, которые могут пригодиться в непредсказуемой жизни космонавта. Их учили играть на гармошке в подземных переходах, гадать по руке, просить милостыню, как выгодно продать на толкучке скафандр и прочим премудростям из курса «Школы выживания».
- Да… - согласился журналист, - пути Господни неисповедимы.
- А стези космонавтов, тем более! - дополнил журналиста Семирамидзе, при-глашая его продолжить экскурсию.
Зашли в большой зал, с белыми пышными волнистыми оконными шторами, где, на небольшой сцене, лежали рояль без ножек, и огромная балалайка.
Из-под разбитой крышки рояля выскочила кошка. От этого струны инструмента трепетно задрожали, наполняя комнату чарующими звуками музыки. В унисон им звякнули пустые бутылки, спрятанные и покоившиеся в чреве рояля со времен «сухого закона». Чуть слышно, им отозвалась балалайка своей единственной струной.
Голос Эзопова звучал как в опере.
- Здесь, у нас, как вы, наверное, уже догадались по наличию соответствующего оборудования, музыкальный класс. Особое внимание уделяем пению. Зачем? Ну, вы, наверно, знаете из истории космонавтики, что когда Николаев и Попович совершали первый групповой орбитальный полет, они в космосе пели. Про «пыльные тропинки далеких планет». Так вот, чтобы хоровое пение наших космонавтов, витало на самом высоком уровне, чтобы не краснеть за наше российское искусство, мы и ввели в учеб-ную программу сольфеджио. Согласитесь, искусство облагораживает!
Хотели еще школу танцев открыть. Да тесновато в корабле отплясывать. Прав-да, у Лукича, получается. Вот, только механики потом жалуются…
Словом, здесь мы приобщаем свои кадры к искусству!
- Ну, не посылать же, в самом деле, в космос хор имени Пятницкого или красно-знаменный ансамбль песни и пляски! – поддержал коллегу Семирамидзе.
- Действительно! – согласился Жорик. – можно обойтись и своей художествен-ной самодеятельностью.
- Вот, и Вы это понимаете! – обрадовался Эзопов. – Не время нынче откаблучи-вать чечетку в космосе, когда в домах отопление зимой отключают! Плясать будем как-нибудь потом, в будущем. Тогда пусть взмывают на орбиту хоть всей труппой Большо-го театра. Пусть летят! И, оттуда нас «Фаустом» порадуют!
Пойдемте дальше.
Дефилируя по коридору, Жорик заметил, что профессора игнорировали не-сколько комнат.
- А, за этими дверями, нет ничего интересного? – поинтересовался журналист, кивнув на оставленные без внимания комнаты.
- Здесь учебные лаборатории, - объяснил лысый Эзопов.
- И входить в них без специальных костюмов нежелательно, - добавил кудрявый Семирамидзе. - Здесь исследователей космоса обучают проводить различные анализы.
- Кстати! – воскликнул Эзопов, - даже в учебных лабораториях можно получить интереснейшие результаты. Однажды выяснилась потрясающая вещь. После трениро-вок, которые проводились у нас в городке, на полигоне, взяли мазки с ботинок космо-навтов, на предмет обнаружения органической жизни. Так вот, общий осмотр выявил наличие на подошве кала. А детальный анализ, проведенный по всем правилам, пока-зал, что жизни в том месте, где ходили космонавты, нет. Фекалии, прилипшие к ботинкам, есть, а жизни – нет! Удивительно, не правда ли!
- Но, коллега, – вступил в разговор Семирамидзе, - здесь нет никакого парадок-са! Речь шла о разумной жизни! А разумные существа не будут гадить посреди трена-жерной площадки!
- Разумные существа не будут наступать в фекалии! – начал, было, привычный спор, Эзопов, но, посмотрев на часы, умолк, так как нужно было торопиться.
В конце коридора заглянули еще в одну комнату.
- Это класс по изучению НЛО. – Пояснил Эзопов. - Летающие тарелочки, зеле-ные человечки и прочие уфологические штучки. Обратите внимание на книги. Учеб-ные пособия сделаны очень доходчиво. Вот, например, «Руководство по космическим полетам на НЛО в картинах». Проще говоря – комиксы! Недурственно?
- Очень занятно, - согласился журналист. – А вы сами «Летающие тарелочки» наблюдали?
- Нам некогда за ними наблюдать, - отреагировал на незаконный вопрос Эзопов.
- У нас другие цели и задачи, - поддержал коллегу Семирамидзе, и, взглянув на часы, добавил: - Сейчас, например, нам нужно спешить на первый этаж, в аудиторию № 6, где уже через 10 минут начнутся выпускные экзамены.
- Не хотите присоединиться к нам? – Спросил Эзопов журналиста.
- С удовольствием!
- А что, - потер руки Эзопов, - я, как председатель экзаменационной комиссии, приглашаю вас. Как вы на это смотрите, коллега? – Обратился профессор к Семира-мидзе.
- Пожалуй, Цветков внесет, свежую струю в аттестацию, и оживит процесс эк-заменации.
- Вот и ладненько! Пусть он будет, так сказать, неофициальным членом комис-сии. Только Вы, Георгий, не задавайте каверзных вопросов. Дело, ведь, нешуточное!
- Да что вы! – замахал руками Жорик, - я молча, в сторонке посижу. Спасибо за возможность побывать на экзамене.
- Не нужно благодарностей, молодой человек. Но, достойный вопросик, все же, продумайте!
- Однако, коллеги, нам нужно торопиться! – прервал их Семирамидзе, - Пора!
Все трое направились в аудиторию № 6.
По дороге Эзопов снова напомнил Жорику о необходимости задать, хотя бы один вопрос:
- Только не задавайте вопрос из фильма «Белое солнце пустыни». Ибо, этот фильм они знают наизусть, потому, что 156 раз просмотрели его на тренировках по просмотру видеофильмов.
- Понятно, - кивнул головой Жорик.
В аудитории № 6 все уже собрались. За длинным столом сидели: генерал Лево-безбрежный, Сутрапян, завлаб Нередька, Представитель «Росавиакосмоса» г-н Н. А.
Ролин, у которого на табличке, висевшей на карманчике пиджака, было именно это и написано, какой-то лысый человек, не отождествленный визитной карточкой, и еще одна усатая личность в белой медицинской шапочке. Теперь, когда пришли Эзопов, Семирамидзе и Цветков, вся комиссия была в сборе. Даже с довеском, в лице Цветко-ва, которого представил Эзопов.
Расселись
- Начнем, коллеги? – спросил Эзопов.
Генерал Левобезбрежный педантично посмотрел на часы
- Рано! Еще 18 секунд, – и продемонстрировал свои часы членам экзаменацион-ной комиссии.
Все вытянули шеи и стали смотреть, как бежит на часах у генерала секундная стрелка. Как только стрелка достигла цифры 12, Эзопов поднял голову, и громко про-изнес:
- Входите!
Двери распахнулись и в аудиторию вошли космонавты в окружении телохрани-телей Бегуна. Вошедшие встали вряд около стола, за которым сидели строгие экзамена-торы.
Эзопов поднялся со своего места, и, указав рукой на расположенные перед ко-миссией, столы и стулья, сказал:
- Садитесь, друзья! Каждый за отдельный стол.
Космонавты расселись перед экзаменаторами. Телохранители Бегуна встали у дверей.
Слово взял председатель комиссии:
- И так, друзья, сегодня у вас появилась отличная возможность, блеснуть своими знаниями.
- Только не ослепите нас! – пошутил генерал.
Сутрапяну, который видимо с утра, перекусил некоторыми частями своей мясо- молочной модели, тоже не терпелось сострить.
- Сейчас мы перетряхнем ваш багаж знаний, - сказал он. - Посмотрим, не поте-рял ли кто багажную квитанцию?
Эзопов же, продолжал по-отечески:
- Потешьте своих преподавателей грамотными ответами. А мы, порадуемся за вас! Ученики всегда должны быть на шаг впереди своих учителей!
- Даже если они стоят на краю пропасти! – опять сострил Сутрапян.
Эзопов сделал вид, что улыбнулся шутке. Сутрапян сделал вид что замолчал.
- Смелее, друзья! – продолжал сосисочно-сарделечных дел мастер, - поразите нас своей состоятельностью и богатством познаний!
- Что это вы все интересуетесь моим богатством и состоянием? - нехотя отозвал-ся Бегун. – Утром врачи спрашивали, сейчас вы. Что ж, отвечу. Миллионов тридцать-сорок. Это только в Швейцарских банках. Не считая ценных бумаг и драгоценностей. А чего это вдруг, вас мое состояние заинтересовало? Странно… Но, тем не менее, бу-дем считать, что на первый вопрос я успешно ответил!
Эзопов повернулся к Сутрапяну:
- Попрошу, вас коллега, быть посерьезнее. Дело не шуточное! Ведь так, друзья? – обратился он к космонавтам.
- Так, так! – отозвался Бегун. – Запишите за мной ответ и на второй вопрос!
- Хорошо, хорошо, - кивнул головой Эзопов, - давайте приступим. Все готовы?
- Готовы! – радостно ответил Бегун
И опять секретарю, роль которого исполнял Нередька, пришлось поставить в ве-домости напротив фамилии Бегуна, плюсик.
Эзопов проследил за деяниями секретаря, потер руки и сказал:
- Для начала разминка. Пусть каждый из вас задумает любую цифру. Задумали? А теперь прибавьте к ней еще одно произвольное число, и быстро скажите сумму. Прошу, вас, Бегун.
- Двадцать миллионов долларов плюс еще тридцать миллионов евро, итого пятьдесят миллионов наличными. Не считая процентов.
- Отлично! Теперь, вы, Скорлупский.
Эзопов специально обратился к Лукичу по фамилии, подчеркивая официаль-ность момента.
- Один плюс один – два! – четко ответил Федор Лукич.
Эзопов закатил глаза и беззвучно пошевелил губами. Видимо складывал числа, проверяя ответ Лукича.
- Правильно! – наконец сказал он. – Ваш вариант, командир.
- 123456 + 654321 = 777777.
Эзопов даже глаза закатывать не стал
- А, ведь, верно! – воскликнул он. – Иначе и быть не может!
Теперь начнем тесты на сообразительность.
Вопрос командиру Гваделупину: без окон, без дверей полна горница людей. Что такое?
- Огурец в сурдокамере!
- Теперь отвечает космонавт-исследователь Бегун: Сидит красная девица в тем-нице, а коса на улице. Что это?
- Сонька «Золотая ручка» в КПЗ. Шучу! Морковка в карцере! А я еще знаю: Полна коробушка золотых воробушек. Это - Солнцевские в Бутырке!
- Недурственно. Теперь вопрос вам, Скорлупский. Сто одежек и все без засте-жек.
- Капуста в скафандре.
- Молодцы. Тест на сообразительность все прошли отлично.
Секретарь Нередька проставил в ведомости соответствующие значки. Эзопов, дождался, когда будет поставлен последний плюсик, и снова обратился к экзаменуе-мым:
- Теперь тесты на эрудицию. Господа, - обратился он к членам комиссии, - кто хочет задать вопрос?
Первым оживился человек в медицинской шапочке.
- Вопрос Гваделупину. Скажите, - спросил он, - каково расстояние от Солнца до Плутона?
- По прежним данным, а я новым не доверяю, среднее расстояние до Плутона 5929 миллионов километров. В дюймы перевести? Или в астрономические единицы? Или в гектолитры?
- Чудесно! Верим на слово. Даже и проверять не будем, наверняка правильно, – удовлетворенно заметил Эзопов.
- Да уж! Не промерять же в самом деле, это расстояние, рулеткой! – поддержал его Нередька.
- Полноте, - привычно возразил Семирамидзе, - у вас и рулетки-то нет!
- Это ж, сколько бензина потребуется, если на «Жигулях» туда… - пробормотала медицинская шапочка, не вникая в полемику. – Да и заправок-то на трассе нет…
А Эзопов продолжал:
- Сейчас свой вопрос задаст коллега Семирамидзе. А его вопросы, господа, час-тенько ставили в тупик крупнейших ученых. Даже меня…
Семирамидзе сделал туловищевращательное движение, при котором голова опустилась в плечи, а потом вынырнула обратно. Что должно было означать: «Да что Вы, коллега, как можно!». Затем приподнялся со стула и начал речь.
- Меня вот что интересует, - сказал Семирамидзе. - Если опираться на основопо-лагающие теории «Большого взрыва» и «Циклического расширения и сжатия Вселен-ной», то Пространство, в любую произвольную единицу времени, нужно рассмат-ривать в Евклидовской плоскости. Да, господа, пространство – плоское! Если делать умозрительные повременные срезы. Оно, господа, дисперсно и метафизически плоско! Опираясь на постулаты квантовой физики в ракурсе «Теории вероятности», мы можем рассчитать распределения материи в пространстве…
- Извините, дорогой коллега, - перебил его Эзопов, - каков, все-таки, ваш во-прос?
- А какие здесь могут быть сомнения и вопросы? – удивился Семирамидзе. – Вселенная плоская!
И с этими словами профессор сел на свое место.
Некоторые из присутствующих зааплодировали. Но не все. Особенно не апло-дировал Эзопов. Видимо он имел иное мнение по этому вопросу.
Сделав вид, что выступление Семирамидзе его не касается ни каким боком, Эзопов обратился к экзаменуемым:
- Продолжаем аттестацию. Скорлупский, вам вопрос…
Лукич словно первоклассник поднял руку:
- Можно позвонить другу?
- Так я же еще ничего не спросил!
- Один профессор может задать столько вопросов, что сто друзей на них не от-ветят!
- Звоните, но только за свой счет.
Бегун весело подмигнул космическому старцу:
- Звони, Лукич, я оплачу.
И, по его команде, один из телохранителей подал ветерану звездоплавания сото-вый телефон
Лукич пыхтя, неторопливо и сосредоточенно набрал номер. Приложил трубку к уху, и молча, что-то очень внимательно выслушал. Затем вернул телефон, и медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнес:
- Московское время 14 часов 26 минут!
Генерал посмотрел на свои часы.
- Какая поразительная точность в ответах! – воскликнул он. – Право, я сам бы не смог правильнее ответить!
Тут, неожиданно для всех, особенно для председателя комиссии, слово взял представитель Росавиакосмоса.
- Друзья, - обратился он к космонавтам, - мой вопрос будет предельно прост: Не подведете?
Словно чертик из табакерки, со своего места вскочил командир. Встав по стой-ке смирно, он с готовностью отрапортовал:
- Никак нет! Задание выполним с честью!
- Вот это ответ! Именно это я и хотел услышать! У меня вопросов больше нет. Да, и какие могут быть вопросы после такого ответа!
Эзопов, которому, прием экзаменов доставлял истинное удовольствие, помор-щился.
- Но, может быть, некоторые присутствующие, все-таки, хотят о чем-нибудь ос-ведомиться? – совиная голова профессора совершила несколько вопросительных пово-ротов. – Возможно, господин журналист жаждет поинтересоваться?
Представитель Росавиакосмоса повернулся в сторону Цветкова.
- Дело журналистов не только задавать вопросы, но и отвечать на загадки, по-ставленные историей! – Не правда ли, молодой человек?
Жорик вынужденно согласился. Хотя его и мучил один вопрос. Он очень хотел узнать у Лукича, нашел ли он свои зубные протезы, или пользуется запасными
- Ну, что ж, - сказал Эзопов, - вполне согласен с мнением г-на Н. А. Ролина. Ат-тестация закончена. «С начальством спорить – мозги тупить!» – добавил он мысленно. – Поздравлю с успешной сдачей государственного экзамена!
А теперь вы можете задать вопросы комиссии. Есть вопросы, пожелания?
Первым откликнулся на такое предложение Сутрапян:
- Лица, имеющие возражения могут подавать заявление об уходе вне очереди!
Возможно, именно поэтому, командир и ответил за всех:
- Вопросов нет!
Космонавты ушли.
Члены государственной комиссии поставили на экзаменационных листах авто-графы и разбрелись по своим делам.
Жорик в сопровождении генерала вышел в коридор.
- А что дублеры сдавать экзамен не будут? – поинтересовался он.
- Конечно, будут! – ответил Левобезбрежный. - Но их оттестируют дублеры эк-заменационной комиссии.
И генерал нравоучительно поднял вверх указательный палец.
- Что теперь? – снова спросил Жорик.
- Вручим нашим орлам удостоверения космонавтов. Потом они выпьют по бо-калу шампанского, и будут отдыхать.
- Да разве им можно?
- Отдыхать?
- Нет, пить шампанское.
- Так никто не увидит! Вечером они устроят праздничное чаепитие, и будут со-бираться на космодром. Для торжественного чаепития наши повара изготовили огром-ный торт в виде космического комплекса «Плутон».
- Надеюсь, не из сосисок и сарделек?
- И я, надеюсь, что нет.
Жорик хотел, было напроситься посмотреть, как проходят традиционные обря-ды. Но, сообразив что, может случайно увидеть, как космонавты пьют шампанское, и тем самым нарушить традицию, решил не мешать. Он уныло посмотрел в окно.
- Жаль, что все заканчивается, - тихо произнес Жорик.
- Все только начинается!
- Но не для меня…
- Не унывай, Георгий. Возможно, у меня будет для тебя сюрприз! А теперь, из-вини - дела. Ты чем думаешь заняться?
- Пойду в гостиницу и буду писать очерки о ваших орлах.
- Дерзай, летописец российской космонавтики! А мне пора.
Жорик не спеша, шел в гостиницу, и в голове его, складывались строки буду-щей книги.
ПРОЕЗДНОЙ ДО ПЛУТОНА
Буря утихла. Сеня снова облачился в скафандр. Вот он уже в переходном отсеке. Еще несколько секунд, и он сделает первый шаг по поверхности Плутона. Рука его протянулась к ручке люка. Отработанным движением повернул он ее вправо, как под-сказывали нарисованные красные стрелки. Теперь осталось оттянуть затвор и Плутон у его ног. Точнее под его ногами. Сегодня он, Сеня, будет безжалостно топтать его свои-ми кирзовыми сапогами! Сейчас он, первый из людей, пройдется по самой далекой планете. Еще мгновение…
- Сеня, вернись! – раздался в наушниках оглушительный крик капитан-генерала. – Сеня, помоги! SOS!!!
- Что случилось? –мгновенно отозвался юный космонавт.
Но, вместо вразумительного ответа, в шлемофоне послышалось протяжное «А-а-а-а! Блиннннн…». После чего раздался сплошной писк - компьютер автоматически заглушал матерные эпитеты генерала.
«Что делать? – пронеслось в голове у Сени. - Возвращаться назад? Теперь, когда до поверхности Плутона всего несколько сантиметров! Теперь, когда камеры наружно-го наблюдения на весь мир транслируют исторической выход на Плутон? Его, Сени, выход!
- Сеня!!!!
- Держись, генерал! Иду на помощь!
И Сеня бросился обратно в рубку посадочного модуля. Да, и разве мог он посту-пить иначе? Как гласит народная мудрость: «Плутон может подождать, а товарища на-до выручать!».
«Что могло случиться? – думал Сеня пробираясь сквозь лабиринт переходов. – На генерала напал Плутокрыс? Или его душит, вцепившись острыми когтями в горло, Плутонская бацилла! Или у бравого капитана понос?
Сеня застал генерала ползающего на карачках по холодному полу.
- Что случилось, генерал?
- Сеня, друг, помоги найти очки! Без них я не смогу увидеть через иллюминатор твой исторический выход на Плутон. Я этого не переживу! Это дело моей чести! Куда я их задевал?
И, снова в шлемофоне раздался протяжный писк.
- Вставайте, генерал, я помогу вам! - мужественно ответил Сеня. – Я найду ва-ши очки и спасу вашу честь!
Сеня поднял стекло шлема и вытер пот со лба. В наушниках опять раздался писк.
- Не бранитесь, генерал, очки найдем! Это говорю вам я – Сеня «Первопрохо-дец»!
Но писк не прекращался.
Жорик проснулся. На тумбочке пищал будильник, принесенный заботливым ко-мендантом.
Журналист выключил пикающий механизм, заложил руки за голову и стал ду-мать:
«Сегодня у всех суетливый день, лучше мне не путаться под ногами у занятых людей. Пойти, что ли, просто погулять по городку?»
Предоставленный самому себе, Жорик один пошел фланировать по улицам. Но-ги сами привели его к учебному корпусу.
Еще издали он заметил сидящих на лавочке, знакомых профессоров. О чем они беседовали, Жорик не слышал, но, судя по жестам, они явно спорили. И спорили ожес-точенно. Стоило Эзопову поднять левую руку вверх, к небесам, как Семирамидзе тут же в ответ опускал свою правую руку до самой земли. А, когда он развел руки в сторо-ны, точно рыбак, то Эзопов явно в пику, протянул под его нос свою длань, и ехидно улыбаясь, как можно ближе и свел указательный и большой пальцы.
Наконец, до Жорика стали доноситься обрывки фраз.
- И это вы приняли за догму, коллега? – язвительно интересовался Эзопов.
- А ваша теория, не верна по определению! – парировал Семирамидзе.
- Позвольте, с вами не согласится, коллега!
- Я оппонирую ваше возражение!
Жорик подошел к скамье, и поздоровался.
Эзопов последний раз лягнул своего оппонента:
- Безответственное утверждение, сударь!
После чего поднялся, и пожал руку журналисту. Семирамидзе не остался в дол-гу.
- Я оппонирую ваше утверждение! – отразил он наскок, и тоже привстал.
И тогда Эзопов, повернув свой лысый лик в сторону кудрявой головы, употре-бил страшный прием:
- Мне начхать! – ввернул он свой самый веский аргумент, - Начхать на ваше оп-понирование десять в тридцать седьмой степени раз!
И, продолжая держать за руку Жорика, спросил журналиста:
– Гуляем?
- Да, - ответил Жорик, после чего высвободил руку и подал ее Семирамидзе. – Извините, что прервал вашу дискуссию. Я, просто, проходил мимо…
- Ничего! – ответил Семирамидзе, - споры укрепляют дух. Если, конечно, не употреблять запрещенных приемов, в виде начхательного отношения к мнению собе-седника! – при этих словах он покосился на Эзоповскую лысину. - Не хотите ли поси-деть с нами на лавочке? Мы, вот, на весеннем солнышке греемся.
Жорик сел рядом с профессурой. У него, конечно же, были вопросы, и много, но, чувствуя неловкость за прерванную дискуссию, Жорик молчал.
Разговор начал Семирамидзе. Уже забыв о том, что Эзопов начхал на его возра-жение в огромном количестве раз, а именно, в десять тридцать седьмой степени, он, повернувшись к извечному оппоненту, сказал:
- Уважаемый коллега, наверняка у молодого человека есть к нам вопросы. Про-светим юношу?
- С удовольствием!
Эзопов потер руки и обратился к Жорику:
- Я и многоуважаемый профессор, к Вашим услугам. С чего начнем просвеще-ние?
Но росткам просвещения не суждено было пустить свои корни в голове журна-листа. Послышались шаги. К скамейке, поднимая в лужах фонтанчики брызг, прибли-жался генерал Левобезбрежный. Явно в отличном настроении. Подойдя к светилам науки и Жорику, он пожал всем руки, и сказал:
- От кабинетных забот голова кругом пошла. Вот, решил пройтись. Мне в тре-нажерный корпус нужно. Вот, решил пешочком прогуляться, провеяться.
Суечусь, знаете ли. В последние дни всегда много хлопот. Нужно оформить и подписать кучку бумаг. За всем проследить. Тем более что отъезд почти экстренный.
Последние слова явно предназначались журналисту. Затем он обратился к про-фессуре:
- Вы все документы подготовили?
- Еще вчера, в канцелярию отправили, - с готовностью доложил Эзопов.
- Молодцы! Пойду узнаю, как дела у Шоркина. Пойдешь со мной, Георгий?
Жорик оказался меж двух огней. Но ему почудилось, что в конце предложения стоял не вопросительный, а восклицательный знак. Генеральская манера разговаривать в полу приказном порядке, возымело действие. Журналист поднялся.
Поспешая не торопясь, они дошли до места. Вошли в здание и прошли в трена-жерный комплекс.
К своему удивлению, Жорик увидел там занимающегося Гваделупина.
- Командир, как всегда? – спросил генерал подошедшего к ним инженера.
- Да, решил еще раз прогнать отстрел мусорного контейнера и регулировку электронной яйцерезки.
Левобезбрежный, заметив удивление журналиста, сказал:
- Он у нас неуемный! Сутками тренироваться может! Орел! На ощупь кораблем управлять сможет!
Ты, пока посмотри за его тренингом, а я загляну к Шоркину. Он у себя?
Вопрос предназначался инженеру. Тот согласительно кивнул.
Генерал ушел, а Жорик остался любоваться, как командир ловко нажимает на кнопки и дергает за рычаги.
Вскоре вернулся довольный Левобезбрежный.
- Все в порядке, - сказал он, - и Шоркин - молодец! Пошли, писатель, обратно!
По дороге Жорик сказал генералу:
- Какой неугомонный у вас командир экипажа, постоянно оттачивает свое мас-терство! Несмотря на то, что уже и экзамены сдал, и удостоверение космонавта полу-чил.
- Да, удостоверение космонавтов они получили. Обрели, так сказать, свой «про-ездной до Плутона». Но, командир наш, человек беспокойный. Тренируется не жалея ни себя, ни персонал, ни тренажеры! Сейчас я тебе о нем расскажу.
Фамилия его Гваделупин, но он не имеет никакого отношения к Гваделупе
- Это понятно, – кивнул Жорик, - фамилия - не бытие, не определяет сознание. Тихон Хренников, ни смотря, ни на что, был композитором. А Павел Мочалов – акте-ром. Да и отца его звали Степаном, не смотря на фамилию.
Генерал одобрительно посмотрел на журналиста, и продолжил повествование:
- Для повышения общей эрудиции добавлю, что и Гондурас здесь не причем. И, чтобы убрать все сомнения, скажу: он - русский.
Сам Гваделупин - космонавт до мозга и костей.
Очень серьезный, вдумчивый человек. И, главное, целеустремленный. Любое дело до конца доведет. И все сделает мастерски, на высоком уровне. Я так думаю, зай-мись он, наукой – был бы академиком. Займись, спортом – был бы олимпийским чем-пионом. А, был бы свахой, у нас в стране ни одного холостого гражданина не осталось бы!
Вот, такой он, наш Гваделупин. Когда был летчиком – выше всех летал. В спортзале – быстрее всех бегал. Хорошо, что не работал сборщиком налогов…
- Почему?
- Всех бы до нитки обобрал!
Всегда глядит в корень!
Когда изучали минералогию, ему досталась тема о бокситах. Так он за свой счет слетал во Францию, проверить, существует ли на самом деле местечко под названием Бо, в честь которого и названы бокситы.
Чрезвычайно дотошный человек!
Когда по радио передают сигналы точного времени, обязательно глянет на свои часы, и сверит: правильно ли пропикало.
А однажды даже ездил в Гринвич, дабы воочию удостовериться, что нулевой меридиан проходит именно там.
А уж как въедлив! Повара на него не нахвалятся!
И, потрясающая тяга к знаниям и открытиям.
Открывает буквально все! Если кто ключи потеряет - сразу к нему. Откроет лю-бую дверь.
Вот такой он человек!
Солнышко беспощадно топило снег. Повсюду сверкали ручейки. Они торопли-во текли по асфальту и клумбам, упрямо прорывали тоннели в почерневшем снегу. Потоки сливались и растекались, образуя большие лужи, в которых отражалось голубое небо в белых облаках. А ручьи бежали и звенели, торопясь стать такими же белыми облачками-барашками.
Генерал весело шлепал по лужам. Не обращая внимания на поднимаемые им фонтанчики брызг, обильно замочившие и его брюки, и джинсы журналиста.
Вот наша работа, по подготовке и закончена! – сказал он. – Отдаем наших орлов пусковикам! Сегодня ночью улетаем!
- А разве не состоится, традиционная, в таких случаях, пресс-конференция? – спросил Жорик.
- Не будем пока афишировать. А на космодроме, обязательно проведем! Ком-пенсируем прореху в традиции там. Сегодня наши орлы совершат другие традицион-ные обряды: возложат цветы к памятнику Юрия. Нет, не Лужкова – Гагарина. Прогу-ляются по «Звездному», попрощаются с городком, точнее скажут ему «до свидания». Уберут за собой мусор в комнатах, сдадут пустые бутылки и, ночью – отлет. На космо-дроме уже готовят стартовый стол.
- К чему такая спешка с запуском?
- Кто его знает. Может, там, на верху, боятся, что энергоносители опять подоро-жают. Да так, что нам и до космодрома-то не долететь, не то, что до Плутона. Не по карману будет. К тому же на орбите уже собран межпланетный комплекс. Пока не рас-сыпался, нужно стартовать.
А Вы, не хотите прокатиться с нами в Кзыл-ординскую область? – хитро при-щурившись, спросил Левобезбрежный.
- Куда?
- В Тюратам. Ну, в Ленинск. Или, как принято говорить у вашей, журналист-ской братии, на Байконур.
- На космодром?
- Конечно. Посмотрите последние приготовления, и, главное, увидите сам исто-рический старт. Хотите?
- Еще бы! Конечно, хочу!
- Лады, летим вместе! Я пробил для вас разрешение. Вот это и есть мой сюр-приз! Собирайтесь. Съездите перед отлетом домой. Доложите своему начальству. По-прощайтесь с кем надо. На всякий случай...
- Вы так говорите, будто мне на Плутон лететь, - весело отозвался журналист.
- Кто знает, кто знает … задумчиво произнес Левобезбрежный, - вдруг Лукич захворает… и подведет экспедицию… А вы всю подготовку своими глазами видели…
Жорик вытаращил глаза.
- Да, пошутил я! Не подведет Лукич! Он скорее помрет, но не заболеет! И эки-паж ни за что не подведет!
Подошли к скамейке, на которой привычно спорили профессора.
- Господа, ученые, - обратился генерал к сидящим, - Цветков полетит с нами на космодром. Получено соответствующее разрешение. Введите нашего летописца в курс дела.
- С удовольствием! – произнес свою неизменную фразу Эпохалов. – Как, доро-гой коллега, просветим юношу?
- Почту за честь!
- А мне пора. До встречи в самолете! – сказал генерал и пошлепал по лужам, от чего темные пятна его брюках, увеличились.
Журналист остался, в окружении профессуры.
- И так, молодой человек, - сказал Семирамидзе Жорику, - сегодня ночью, уле-таем на космодром. Не знаю, правда, с какого именно аэродрома.
- Причем здесь аэродром, дорогой коллега, – заспорил Эзопов. - Куда не нужно не привезут. Главное сесть в автобус!
- Отнюдь, - возразил Семирамидзе, - ваше заявление, может быть истолковано превратно. Может быть, вы имеете в виду рейсовый автобус! А речь идет, молодой че-ловек, - обратился профессор к Жорику, - исключительно, о служебном транспорте!
- А во сколько часов будет автобус? – спросил Жорик.
- В четыре часа отлет, - начал считать Эзопов, - значит, автобус будет часа в три. Или раньше. Я за вами заеду. Вы ведь, в гостинице живете?
- Да, и я могу заехать, – откликнулся Семирамидзе.
- А разве, автобус будет не один? – удивился журналист.
- Что вы! Их будет несколько. Знаете, сколько будет желающих проводить экс-педицию? О-го-го, сколько будет!
- Ваши абстрактные выражения, коллега, могут ввести в заблуждение кого угод-но! – буркнул Семирамидзе. – Извольте выражаться точнее!
- В данном случае, это не принципиально!
- Позвольте с вами не согласиться!
- Так, когда же вы за мной заедите? – робко прерывая полемику, спросил Жо-рик.
- Если отлет в четыре… - начал снова считать Эзопов, - а, автобус подадут зара-нее…
- Вы еще про регистрацию багажа расскажите! – саркастически прервал его Се-мирамидзе.
- Никакой регистрации! О чем вы, коллега? Вы вводите в заблуждение журналиста. Это же специальный рейс!
Жорик посмотрел на часы. Ему еще нужно съездить в редакцию, заскочить до-мой, а спор двух ученых, судя по всему, только начинался.
- Хорошо, - сказал Жорик, - договорились. Я буду ждать в гостинице. До встре-чи!
С этими словами Жорик поднялся и направился в гостиницу. За своей спиной, журналист еще долго слышал:
- Вы не правы, дорогой коллега…
- А оппонирую вашу версию…
- Какое кощунство…
- Да, хоть 1000 раз…
- Я протестую!
- Возражаю!
- Ха-ха-ха!!!
- Не смешно!
- я против!
.…….
…..
…
Жорик съездил в редакцию, где радостно сообщил о своей поездке в Байконур, заскочил домой, собрал все необходимое, и, к вечеру, вернулся в Центр подготовки космонавтов.
У себя в гостиничном номере он не находил себе места. Возбужденно ходил он из угла в угол.
«Да разве ж можно заснуть в такую ночь? – думал он, вспомнив предложение коменданта «отдохнуть перед перелетом». – Это же ночь перед отбытием на космо-дром! Я побываю на знаменитом Байконуре, и воочию увижу исторический старт на Плутон!
Он поминутно подходил к окну и всматривался в затянутое облаками и весен-ним туманом небо, в тщетной надежде увидеть, если не Плутон, то хотя бы какую-нибудь звездочку. Возбуждение распирало Жорика. Конечно, сейчас не время спать! Жорик с печалью поглядел на свою кровать. Нет, сегодня ему, определенно, не до сна! А это, значит, не досмотреть ему свой сон про полет на далекий Плутон. Стало быть, Сеня так и не выйдет на поверхность Плутона... Жаль…
Кручинясь по этому поводу, Жорик, поправил одеяло, взбил подушку, и груст-но подумал:
«Какая жалость, что во вчерашнем сне, Сеня так и успел открыть выходной люк… Не протоптал тропинку на далекой планете… Интересно, нашел ли он очки ге-нерала? Может быть, я еще досмотрю свой сон? В следующих главах книжки…»
Так в раздумьях незаметно пролетело время.
В два часа десять минут появился рачительный комендант. Увидев одетого жур-налиста, он одобрительно кивнул, и сказал:
- Георгий, вы уже готовы? Молодца! Я бы вам посоветовал, на всякий случай, идти на проходную. Лучше у КПП подождать, а то в запарке, не дай бог, забудут за ва-ми заехать. Знаю, я эту профессуру. Не армейского стержня люди. Так, что, лучше са-мому пойти. Увидите, как к воротам подъедут автобусы, и сядете.
Жора внял совету Забодайло, и стал собираться.
Распростившись с гостеприимным комендантом, он отправился на КПП. Вско-ре он действительно увидел, как к воротам подъезжают два автобуса. Жорик поднял руку. Автобусы остановились. Впрочем, автобусы остановились бы и без стоп-сигнала журналиста. Поскольку ворота были закрыты, а на КПП никого не было. Следова-тельно, и некому было их отворять.
В автобусе Жорика приняли любезно, и торжественно сообщили, что космонав-тов уже увезли. Пока один из сотрудников открывал ворота, журналиста усадили в кресло. Профессор Семиридзе, восседавший на первом сиденье, удивленно поднял бровь.
- Простите, сказал он, - а разве за вами не заехал автобус, в котором едет про-фессор Эзопов?
- А с чего бы это нам заезжать? – возмутился Эзопов, который вышел из второго автобуса, засвидетельствовать свое почтение журналисту, и теперь просовывал свою лысину, прикрытую вязаной шапочкой, в открытую дверь автобуса, в котором восседал его коллега, - ведь это как раз вы, дорогой профессор, должны были заехать за господином журналистом!
- Позвольте мне с вами не согласиться! Именно вы должны были… - парировал извечный оппонент.
- Я не разделяю вашу точку зрения… - возразил Эзопов.
- А я оппонирую ваше возражение! – заспорил Семирамидзе.
Автобусы тронулись и медленно двинулись сквозь ворота.
Эзопов семенил рядом с автобусом, и, просунув голову в открытую дверь, про-должал полемику.
- Как раз вы и должны! – не унимался он, часто перебирая короткими ножками.
- Ваши утверждения беспочвенны, дорогой коллега! – отпарировал Семирамид-зе, вальяжно закинув ногу на ногу. Он понимал свое стратегическое превосходство в данной дислокации и предвкушал скорую викторию.
Автобусы проехали ворота и снова остановились.
- А Ваши утверждения, уважаемый оппонент, не имеют под собой никакой ос-новы! Ни теоретической, ни эмпирической. Ни, тем более, финансовой! Да-с! финансовой! – упрямо продолжал полемику сильно запыхавшийся Эзопов.
Сотрудник, исполнявший роль дежурного, закрыл ворота и, протиснувшись ря-дом с головой Эзопова, вошел в автобус.
- Все, - сказал он, - можно ехать!
Эзопов в отчаянье всплеснул руками:
- Жаль, почтеннейший коллега, что нам не суждено продолжить нашу дискус-сию!
- Ничего, - Семирамидзе сделал успокаивающий жест рукой, и, оглядев потный лоб конкурента, ехидно добавил: - мы этот диспут продолжим! Когда вы хорошенько отдышитесь и приведете себя и свои тылы в порядок. И подтяните обозы!
Эзопов, недовольно сопя, засеменил в свой автобус. Подтягивая на ходу, соско-чившие с его животика заляпанные грязью, обозы. Вскоре, вся процессия двинулась на аэродром. Как раньше говорили в таких случаях - на «один из подмосковных аэродро-мов».
Провожать космонавтов, прибыли почти все сотрудники центра подготовки. Были тут виденные ранее Жориком лаборанты, техники, инженеры и ученые. Среди них он заметил и печально известного, обойденного снедью инженера Селиванова, ко-торого, журналист невзначай обделил «грибным супчиком».
Проводы проходили в свете прожекторов. Митинга не было. После короткого прощания, выразившегося в пожимании рук, в хлопках по плечам и в обжимании ту-ловищ, отлетавших попросили занять места в блестящем лайнере.
Процессия двинулась к самолету.
У самого трапа телохранителей Бегуна, остановили люди в штатском.
- Все, ребята, – сказали они, - с этого момента охрану космонавтов, и Бегуна в том числе, берет на себя наша служба. Вы свободны.
Амбалы вопросительно посмотрели на Бегуна. Тот кивнул в знак согласия.
- Пока, ребята – сказал он.
- Прощай, босс, - крикнул один из них. И скупая мужская слеза звонко удари-лась о его башмак. – Извиняй, патрон, если что не так!
Улетающие вереницей стали подниматься по трапу.
В салоне самолета все были возбуждены. Суетливо рассаживались по местам и вели себя шумно.
Жорик сел рядом с генералом, заняв место у иллюминатора.
Зажглось табло, напоминающее о необходимости пристегнуть ремни, и самолет начал выруливать на взлетную полосу. Вот он на минуту замер, а потом начал стреми-тельный разбег. Еще несколько мгновений, и под крылом заблестели городские огни.
- Серега, – услышал Жорик спереди веселый голос. Спинки кресел не позволяли рассмотреть говорившего, – помаши ручкой родному Щёлкову!
Жорик заметил, как сказавший, помахал ладошкой у стекла иллюминатора.
- Чего – вяло отозвался Серега.
- Отсалютуй родному городу, говорю! Махни ручкой!
- Кому?
- Эх ты! Пока раскачаешься, под нами уже Волга-матушка будет!
- Чего?
- А ничего! – обиженно отозвался любитель приветствий. - Спи!
Жора смотрел в иллюминатор.
Под внизу, чуть в стороне, уже раскинула свои просторы Москва. Пилоты, ви-димо, тоже проникнувшись духом российского бардака, в нарушении всех правил по-летов, делали разворот прямо над Кремлем. Столица переливалась миллионами огней и коптила небо своими испражнениями, извергая плевки нечистот.
Вскоре самолет пронзил облака. Теперь, куда не глянь, тянулись бескрайние по-ля ватных тампончиков, окрашенных луной в серебристый цвет.
Пассажиры затихли.
Генерал устроился поудобнее, закрыл глаза и сказал:
- С утра начнется круговерть. Пока есть свободное время, нужно эти пользо-ваться и отдохнуть. Предстоят нелегкие деньки… Да когда они были легкими? – про-бурчал он уже сквозь дремоту, и привычно уснул.
Жорик еще какое-то время смотрел в иллюминатор, затем прислонил голову к стеклу и закрыл глаза. Сначала он никак не мог сосредоточится, чтобы заснуть, но, дремота накатывала волна за волной.
Сверкающий округлыми боками лайнер мчался сквозь ночь навстречу рассвету.
Жорик летел на космодром! Чтобы проводить в космос самую грандиозную экс-педицию! Проводить, и подробно описать все события предшествующие старту, и, ко-нечно, сам исторический взлет космического корабля.
Он был летописцем проекта «Плутон»!
Сквозь дрему до него доносились обрывки фраз:
- Какое чудовищное заблуждение мысли!
- Позвольте мне возразить…
- Ваше возражение порочит нацию!
- Беспочвенно…
- Хоть бы и так…
- Я оппонирую…
- Мое несогласие…
- Начхать…
- Возражаю…
- Оппонирую…
- Какое заблуждение…
- И дела нет…
- Я оппонирую…
- Не согласен!
- А начхать!
- Оппонирую
Какая глупость!
Не солидно, коллега!
Вздор!
Чепуха!
Ха-ха!
Ааа?..
.
ЧАСТЬ 2.
ДОЛОЙ ОКОВЫ ГРАВИТАЦИИ!
ПЛУТОН СТАНОВИТСЯ БЛИЖЕ
Как не уютны на Плутоне вечера! За окном морозит и метет! Сквозит как в аэ-родинамической трубе. Ветрище завывает, пуще ошпаренной кошки, круче Витаса! Сугробов намело! впору на саночках с гор кататься. Вот уж где детишкам раздолье! Вот, где шалуны смогут отморозить не только пальчики, но и внутренние органы.
Капитан-генерал, взором огорченной мухи, смотрел в иллюминатор.
- Ишь, как намело! – сокрушенно сказал он, - сугробища! И, главное, с той сто-роны, где выходной люк. Теперь его не отворить, как не тужься.
Сеня подметал металлический, уже подернутый первой ржавчиной, пол кораб-ля. Ему очень хотелось выйти погулять. Вся сущность его стремилась побегать по Плутону.
- Может, я с лопатой в окошко выберусь, и расчищу сугроб? - с надеждой сказал он, сгребая в угол окурки и, занесенный сквозь щели попутным ветром, снег.
- Нет, лопатку беречь надо! Погодим пока - время есть. Того и гляди, ветер пе-ременится и сдует сугроб. Или оттепель настанет. Подождем до 8 марта.
Было видно, как расстроился Сеня. Веник задрожал в его руке, и, сметенная им, аккуратная пирамидка мусора, рассыпалась. «Причем здесь 8 марта? – думал он, - ни уж-то генерал задумал здесь устроить женщинам праздник – субботник по уборке сне-га».
- Ничего, Сеня, - по отечески успокаивал его капитан-генерал, - придет время, и будет на Плутоне, космодром! Построим распрекрасный взлетно-посадочный ком-плекс, которому не будут страшны никакие бураны и заносы! Я в это верю – будет здесь настоящий космодром! Не хуже, чем Байконур!
Космодром! Еще совсем недавно, в самолете, Жорику снился этот сон, а сейчас он взаправду шагает по легендарной земле!
Космодром! Он им грезил с детских лет. Только одно упоминание об этом со-оружении, заставляло душу Жорика трепетать, а сердце бешено колотится. А нынче он на космодроме! И сердце его готово было выскочить из груди и лететь! Лететь, нару-шая все правила движения воздушных судов.
Космодром! Жорик стоял и, как зачарованный, смотрел на чудо технической мысли. Чтобы охватить всю панораму, приходилось постоянно крутить головой. От чего голова кружилась, и, пьянящее зрелище все больше и больше завораживало журналиста.
Все было гигантским. Георгий ощущал себя лилипутом в стране великанов. Ог-ромные ангары, исполинские стартовые столы, странные железнодорожные вагоны и массивные платформы, Даже дороги были выложены из громадных бетонных плит.
Жорик представил себе, как, полвека назад, здесь шло строительство. Какая бы-ла грандиозная стройка! Рота прорабов и целая армия рабочих трудилось на ней! Под-гоняемая взводом начальников. Тогда весь мир был поражен размахом проекта, колос-сальностью конструкций и объемом капиталовложений!
И цель оправдала средства! Именно отсюда улетел к звездам первый рукотвор-ный спутник Земли. Его «Пип-пип-пип», затаив дыхание, слушала вся планета. Или, как теперь изрекут: «Этот «Пип-Пип» - people хавал не жуя». Примитивный писк стал хитом, задолго до появления хип-хопа и техномузыки.
Отсюда стартовал легендарный «Восток» с первым космонавтом планеты! От-сюда совершит свой исторический старт Экипаж «Плутона»!
Здесь сплав мысли и технологий превратил грезы Человечества о полетах к звездам в реальность! Здесь многовековая мечта землян воплотилась в металл. Такой гигантской свалки металлолома Жорику еще не приходилось видеть!
Все поражало воображение журналиста
Вокруг, куда ни глянь, неведомая доселе, Жорику, земля. Неведомый, доныне, мир.
Бескрайняя степь потрясла журналиста не меньше, чем грандиозность космо-дрома. Степь, да степь круго-о-о-о-м! Сплошной непрерывный горизонт, и посередине – космодром.
Георгий фланировал повсюду и всасывал новые впечатления: бродя по окрест-ностям, вдыхал полной грудью степной воздух, пахнувший полынью; гулял по незна-комым городским улицам, и дышал выхлопными газами, и парами бензина; в гостини-це поглощал запахи вареной картошки и лука. До него, доносились то ароматы степной флоры, то амбре городских помоек. То он слышал шелест трав, то до него долетали песни птиц, то вой водопроводных труб.
Сколько впечатлений! Какой пестрый мир!
На второй день Жорик заметил, что в районе космодрома стали появляться жур-налисты. Количество их увеличивалось прямо на глазах.
Вы наводнение видели? Когда вода, все прибывает и прибывает. Вот она выхо-дит из берегов и заливает все вокруг. Куда ни кинь взгляд – всюду вода, вода, вода! Над ее волнами, молнеподобными буревестниками, проносятся ошалелые вороны и галки, в тщетном поиске найти желанный берег. Кругом вода! И, только где-то, между утопающими ивами и березами, нет-нет, да и мелькнет одинокая фигурка деда Мазая на лодочке, или, прогребет Герасим на ялике. А беспощадные, стремительные потоки воды несутся дальше, смывая мосты, дома, сортиры и пережитки прошлого.
Подобная картина предстала пред глазами Жорика.
Пишущая и снимающая братия стала наводнять номера гостиниц, кабинеты на-чальства, холлы, залы и лаборатории служебных зданий. Вскоре бурный поток репор-теров выплеснул наружу, и, растекшись на сотни ручейков, заполонил улицы и переулки. Журналисты пребывали. Вскоре они заполнили все пространство необъятных казахстанских степей. Стремительным бушующим потоком проносились они по Ленинску и Байконуру, сметая на своем пути ученых, инженеров, техников и топча мирных жителей. Волны прессы накрывали всё и всех. Напрасно некоторые специалисты претворялись немыми, поголовное интервью захлестнуло космодром и сопредельные территории. Жорик видел терзания ученых, пытавшихся в бесплодных попытках найти спасение на крышах домов и ангаров. От всепобеждающей стихии СМИ нет спасения!
Постепенно, в сумбурных потоках, стала просматриваться определенная на-правленность. Журналисты, объединяясь в одну клокочущую толпу, стали прибли-жаться к пресс-центру. Вскоре все они сольются в одно бурлящее море - сегодня пресс-конференция.
Опасаясь быть раздавленным своими собратьями, Жорик поспешил в конфе-ренц-зал. Еще вчера он прочитал принесенную ему брошюру «Земля-Плутон. Кто мо-жет дальше?». Книжечку, а точнее две книжки, принес ему генерал Левобезбрежный. На одной из них, на красочном издании Российского аэрокосмического агентства стоя-ли автографы космонавтов Гваделупина, Бегуна и Скорлупского. Вторая книжка – ксе-рокопия первой. На ней стояли факсимильные автографы дублеров. Конечно, Жорик знал гораздо больше, чем было написано в скупых, казенных строчках брошюры, но подобное внимание к нему генерала и космонавтов тронуло. Ему было приятно, что он один из первых получил такой подарок.
Войдя заранее в конференц-зал, Жорик, имея сведения, как будет проходить встреча, нашел местечко поудобнее. Вскоре послышалось, разнесенное динамиками по всей округе, официальное приглашение. Моментально зал был забит до отказа. Шум, гул и гвалт заполнили помещение.
- Какой аншлаг! – сказал электрик, проверяющий проводку. – В Большом театре ничего подобного не увидишь. Даже на Шемякинском «Щелкунчике».
- Неужели они еще и плясать будут? – удивился один из репортеров, услышав слова монтера.
- А как же! - ответил за электрика Жорик, - Еще и споют!
- До чего космонавтика дошла! – восхищенно произнес любознательный репор-тер, и стал резво налаживать видеокамеру, наставляя ее на сцену задернутую красным занавесом.
Из динамиков послышалось:
- Тук, тук, тук. Раз, два, три. Проверка. Бум, бум, бум!
Электрик поморщился.
- И, почему при проверке, нужно обязательно колотить по микрофону! – Возму-тился он. – Небось, что бы узнать, хочется ли им есть, они по животу себя не лупят! Бум, бум, бум!
Из динамика послышался шепот профессора Эзопова:
- Пора, господа. Дело не шуточное…
- Еще 12 секунд, - возразил еще один знакомый персонаж.
Ровно через 12 секунд снова раздался голос Эзопова:
- Пресс-конференцию, посвященную полету на Плутон, разрешите считать от-крытой!
Занавес дернулся и стал разъезжаться в стороны.
Защелкали фотоаппараты, зашуршали видеокамеры.
На сцене, словно в аквариуме, отгороженные от зала огромным стеклом, за длинным столом сидели космонавты, разработчики проекта и представители Росавиа-космоса. Все знакомые Жорику лица. Этот аквариум, конечно же, не был данью мод-ной передаче «За стеклом», как подумали молодые работники прессы, а представлял собой необходимый атрибут стерильности. А как иначе? Где гарантия, что среди ар-мии журналистов нет хотя бы одного взвода бациллоносителей? И, тогда полчища микробов устремятся по великому воздушно-капельному пути, и накинутся на славный экипаж «Плутона». Уймища возбудителей грыжи, плоскостопия, рахита, и, даже, шизофрении, набросятся на храбрецов. В неравной борьбе, иммунитет космонавтов может дать сбой. Не хватало еще экипажу какой-нибудь заразы подхватить перед стартом! Каково, например, Лукичу с фурункулезом на Плутон лететь? Или, упаси господь, с перхотью! На Плутоне санаториев нет. Понос выводить некому. Лучше уж предохранится, чем с икотой путешествовать.
Сквозь стекло было хорошо видно, как Эзопов поднялся со своего места, и на-чал что-то говорить. Хорошая видимость не всегда сопутствует хорошему звуку. Из динамиков доносилось тиканье часов Левобезбрежного, сопение Семирамидзе, скрип стульев, но, только не слова профессора. Сообразив в чем дело, Эзопов, приняв позу ныряльщика, нагнулся к стоящему на столе микрофону,
- Дорогие друзья, - сказал он, вытягивая шею и губы, - позвольте мне открыть нашу встречу в сидячем положении, во избежание остаточной деформации позвоноч-ника.
Было слышно, как, постоянно дебатирующий Семирамидзе, недовольно пробур-чал:
- Ваше поведение вопиюще не этично! Это нанесет громадный урон культуре межпланетных отношений.
- Да, садись уж, - послышался шепот Левобезбрежного, - согнулся как глиста в центрифуге!
Эзопов сел, но, прежде чем обратиться к журналистам, шепотом огрызнулся своему вечному оппоненту:
- Я категорически возражаю, против таких инсинуаций!
Затем во весь голос сказал:
- Господа журналисты! Мы заблаговременно, раздали вам брошюрки по Проек-ту «Плутон». Где, где под редакцией уважаемого профессора Семирамидзе, в тезисном изложении освещены основные параметры и этапы проекта. Сам я ее не читал, из принципа, но надеюсь, что вы с ней ознакомились. Поэтому прошу не задавать вопро-сов, ответы на которые можно найти в брошюрке. На вопросы общего характера, я от-вечу сам. Не будем утомлять пустяками членов экипажа. А теперь прошу!
Первым задал вопрос журналист газеты «Трезвость и Бесконечность». Завладев в нелегкой борьбе микрофоном, он спросил:
- Почему экипаж состоит только из 3 человек?
- А вы, сами не догадываетесь? – хитро прищурился Эзопов.
- Но, если полетят, скажем, 4 человека, им будет веселее. Можно разбиться на пары и сыграть в домино, карты, - не успокаивался журналист.
- Хорошо, что вы не упомянули о футболе. Тогда бы пришлось посылать аж 22 человека. Плюс тренеров, массажистов и болельщиков. На них запасов еды не напа-сешься, и кислороду не хватит. Меньше народу – больше кислороду! Вот и весь сказ!
Не успел Эзопов как следует раскланяться, как из динамика послышался оче-редной вопрос:
- Как будет решена проблема хранения скоропортящихся продуктов? Какова суммарная емкость холодильников и морозильных камер?
- Для чего в межпланетном полете холодильники? – удивился профессор. - За бортом, между прочим, космический холод. Минус 150 градусов в тени. И это, уважае-мые господа по Цельсию! В трусиках не побегаешь! Космонавты вывесят авоську с провиантом за окошко, с теневой стороны, и дело с концом! Очень удобно! Никаких морозильников и холодильников! Экономия веса и электроэнергии. К стати! На сол-нечной стороне плюс 150 градусов. Воду кипятить можно! Или яичко сварить! Всмя-точку. Представляете, какая экономия угля и дров? Правда, со временем они удалятся от солнечной печки, но ведь, можно наварить еды впрок!
Прошу еще вопросы.
- Журнал «Занимательная Психиатрия». Почему бы, не послать к далеким ми-рам сумасшедшего? То есть, включить в экипаж одного полоумного? На случай, если вдруг в космосе встретятся чокнутые инопланетяне. Очевидно, что, если экипаж столк-нется ненормальными разумными существами, или нормальными неразумными созда-ниями, то недоумки быстрее найдут общий язык!
- Это лишнее. Мы же посылаем их на Плутон, а не в парламент некоторых стран!
- Газета «Финансы, проблемы и романсы». Вы не дадите мне взаймы 100 долла-ров?
- Вопрос игнорируется по причине финансовой экономии. Следующий вопрос!
- Радиостанция «Отголосок столицы». Как космонавты собираются во время по-лета исполнять свой гражданский долг. Каким образом они собираются голосовать?
- Вопрос серьезный. Все члены экипажа уже заранее отдали свои голоса на 125 лет вперед. За кого? Не трудно догадаться…
Следующим задал вопрос представитель журнала «За ручным тормозом».
- Есть ли у космонавтов какое-нибудь специально механическое средство для передвижения по поверхности Плутона? Или они будут разъезжать на лошадях и верб-людах?
- Нет, на лошадях и верблюдах они скакать по поверхности Плутона не будут. Передвижение будет осуществляться при помощи специальных снегоходов, то есть, на лыжах. Еще вопросы?
- Я представляю газету «Здоровый харч». Почему бы ни взять на корабль коро-ву, которая бы ежедневно поставляла к их столу свежие молочные продукты? Тогда у космонавтов не переводилось бы и парное молоко, и кефир, и сметана, и навоз.
- Наверное, господин журналист в качестве домашнего животного держит у се-бя в квартире корову? Вместо кошки, которая может поставлять только свежий навоз. Отвечу. Посылать корову только в качестве заурядного аппарата по производству ряженки и кефира, крайне не выгодно. Использовать же ее, по совместительству, как ездовую собаку – не гуманно. Пришлось бы подготавливать многофункциональную корову, которая смогла бы стать членом экипажа. Например: корова-радист, корова-второй пилот. А в этом, сами понимаете, есть определенная трудность. Как, по-вашему, она бы сдавала государственные экзамены? Или, тем более, рапортовала председателю государственной комиссии о готовности к полету?
К тому же ей было бы чрезвычайно трудно пастись на лугах Плутона. Представ-ляете - корова в пургу на лыжах! «Зеленые», просто, лопнут от возмущения!
Еще вопросы, пожалуйста.
- Газета «Прокурорское око». Где вы были в августе 1991 года?
- У стен Белого дома»! Я как раз был в Вашингтоне, в командировке!
- Газета «Вперед-Назад». Что произойдет, если на обратном пути закончится го-рючее?
- Доберутся! Вы же слышали, у них есть лыжи.
Вопросы сыпались как фасоль из дырявого кулечка:
- Газета «Трудовые блудни». Никто не находил желтой шапочки с логотипом «ТБ»? Я обронил ее вчера в этом здании…
- Радиостанция «Верните музыку ». Записи, каких современных исполнителей вы взяли с собой? Как рвотное средство…
- Журнал «Техника без молодежи». Какова прочность шлемов скафандров? Если ударить по ним бейсбольной битой…
И, так далее:
- Берете ли вы с собой домашние тапочки?
- А валенки?
- А зонтик?
- А Калоши?
- А зеленую кофточку?
- А насос?
- А зубочистки?
- А булавки?
- А бубен?
……
И каждому Эзопов душевно отвечал и для каждого находил добрые слова.
Отдышавшись, он сказал:
- Теперь можете задать вопросы членам экипажа.
И снова началось…
- Газета «Крот». Вопрос космонавту-исследователю Бегуну. Что вы собираетесь увидеть на Плутоне, с чем там столкнетесь? Как вы думаете?
- Главное на Плутоне не столкнуться с плутами. Их и на Земле больше, чем дос-таточно.
- Вопрос Скорлупскому. Помнит ли он первые полеты самолета господина Мо-жайского? И с кем из первых авиаторов он переписывается?
Эзопов, который, уже успел передохнуть, снова прильнул к микрофону:
- Отвечу за Федора Лукича. Он не в том возрасте, чтобы помнить подобные ве-щи. Он их не помнит! Он их забыл!
- Вопрос всем членам экипажа…
Эзопов поднял руку и показал присутствующим свою ладонь, где линия ума тесно переплелась с линией жизни.
- Довольно, сказал он, - не будем утомлять космонавтов излишним любопытст-вом.
Часть вопросов мы получили заранее в письменном виде. Отвечаю на некото-рые из них. И так, вопрос:
Почему в состав экспедиции не включены специалисты узкого профиля? Такие как, минералоги, микробиологи, химики, вулканологи и т.д. Весь список включает 45 специальностей. Мы составили ответный список не вошедших в состав экспедиции профессий. Не летят так же: экологи, официанты, лифтеры, дворники, часовщики и так далее. Всего в списке 125 наименований.
Почему они не подготовились к полету, об этом нужно спросить их самих. А именно: телефонистов, комбайнеров, сантехников, агрономов и т. д. Особо спросим с: портных, клоунов, сутенеров и, конечно же, с крутильщиц мотального цеха № 3. Пол-ный список прилагается.
Поступили и другие вопросы. Нас спрашивают: «Что делать?», «Кто виноват?», «Ты меня уважаешь?», «Кому на Руси жить хорошо?», «Что? Где? Когда?», «Кому это нужно?».
На все эти вопросы уже ответила История! И телевизионные «Знатоки».
Вот и все, дорогие друзья! На этом конференцию прошу считать закрытой!
Занавес пришел в движение и укрыл аквариум от глаз журналистов.
Сквозь поднявшийся шум и гам, Жорик разобрал слова доносившиеся из дина-мика:
- Ответ на один из вопросов, явно дискредитирует… - возмущался известный голос.
- Попрошу без намеков! – парировал главный ответчик.
- А я говорю, подрывает…
Микрофон выключили. Но Жорик, казалось, явственно слышал продолжение:
- Я оппонирую!
- Начхать!
- …
Журналисты стали, нехотя расходится. Шумная прессоргия групповухи закон-чилась. Теперь каждому их них предстояло по одиночке вылавливать причастных к проекту людей, и учинять им дотошное интервью, насилуя каждого индивидуума по отдельности.
Во второй половине дня в номере Жорика раздался телефонный звонок. На дру-гом конце провода пребывал генерал Левобезбрежный.
- Георгий, ты помнишь здание, где мы вчера расстались?
- Да.
- Беги туда. Только не приведи за собой хвост из твоих, не меру любопытных, собратьев. Бди! При входе покажешь дежурному офицеру свой пропуск и скажешь па-роль: «Я принес седло для пингвина». Ответ: «Уже оседлали!». Поднимешься на второй этаж. Там спросишь: «Где дупло дятлов?». Тебе назовут номер комнаты. По-стучишь шесть раз, и скажешь: «Принес привет Дятлам». Все понял?
- Понял. Прямо шпионский детектив какой-то!
- Иначе нельзя! Беги, жду!
В здании, куда пришел Жорик, стояла подозрительная тишина. Точнее не было того гвалта, который бушевал в гостинице. Сказав при входе пароль, и услышав отзыв, журналист поднялся на второй этаж. Там, офицер с красной повязкой, на вопрос про дупло, шепнул на ухо Жорику совсем странное: «Дятлы свили гнездо», и назвал номер комнаты.
Жорик нашел нужную комнату, постучал, как было велено, и произнес таинст-венную фразу. Дверь открыли.
Войдя в комнату, Жорик увидел сидящих за столом космонавтов в полном сбо-ре, генерала Левобезбрежного, профессора Эзопова, и незнакомую личность, какую можно увидеть повсюду, где пахнет полетом на Плутон. На столе стоял самовар, вазоч-ки с вареньем, печеньем, пряниками, и прочими сладостями. Ближе к генералу стояла, словно ракета на старте, бутылка коньяка.
- Заходи, летописец! – приветствовал его генерал. – Ребята дали добро на твое присутствие на тайной вечере. Это их прощальный чай на Земле. Так сказать, крайнее натуральное чаепитие. Я умышленно не говорю – «последнее», а крайнее. Так принято. Я им рассказал, что ты собираешься написать про них книгу, и они согласились с тобой побеседовать.
- А к чему такая конспирация? – спросил Жорик, усаживаясь за стол.
- Так, налетят же всякие… как мухи на мед. Не дадут спокойно посидеть. Ничто и никто не может очернить мир так, как пресса!
Космонавты, одетые в сине-красные костюмы с белыми полосами, пили исклю-чительно чай. В отличие от генерала и его коллег, которые перемежали чашки и рюм-ки.
Лукич посасывал чай из блюдца, на донышке которого просматривался полу-стертый инвентарный номер. Он пузырил щеки, беспрестанно дул на парящую жид-кость, пуская волну, и чмокал губами. От взвихриваемого дутьем бриза, поверхность жидкости в блюдце морщилась, и напоминала лоб самого Лукича. У командира в руке был стакан в массивном серебряном подстаканнике, на котором были изображены звезды и планета Сатурн, со своим неизменным хула-хупом. Бегун использовал доро-гую позолоченную чашку из уникального китайского фарфора. Возможно, эта драго-ценная старинная чашка когда-то принадлежала древнему китайскому императору, ди-настию которого забыли даже седые историки.
Генерал и еже с ним, в этот момент пили из рюмок.
После представления и приветствия, Жорику налили и в чашку, и в рюмку.
Разговор за столом шел обо всем, но только не о завтрашнем дне.
- Кто помянет завтрашний старт, тому полагается штрафная! - пояснил генерал, ограничивая круг разговоров. – Наш уважаемый профессор, уже три штрафничка про-пустил! Надо думать, специально, а? – подмигнул он Эзопову, - дома, небось, жена коньячка не наливает?
- Что за инсинуации, генерал, - обиженно произнес Эзопов. – Такие заявления могут дискредитировать весь ученый мир!
Тему о табу, продолжил Бегун:
- И наш бортинженер уже второе штрафное блюдце хлебает! – оживленно сказал он. – Как бы не лопнул!
- Я, может, специально, - оправдывался Лукич, - мне может, пить хочется. Да, когда еще чай из самовара попьешь!
Левобезбрежный предложил тему для разговора:
- Хоть и скрываемся мы здесь от журналистов, но согласитесь, друзья, нет нын-че того ажиотажа вокруг космических полетов, кокой был в шестидесятых! – сказал он, и посмотрел на собеседников, предлагая им развить его мысль.
- Да, да, - подхватил Лукич, - в те года спроси любого мальчугана: «Кем хочешь быть?». Каждый ответит – космонавтом. А нынче? Кем хотят стать? Бизнесменом… дилером… киллером. Нет того престижа…
- Да они бесплатно и отвечать-то не станут! – поддержал бортинженера коман-дир. – Нынче за любой пустяк деньги требуют.
- Точно, - кивнул Скорлупский, - деньги возьмут, да еще, вместо ответа, по мор-де дадут!
- А может, и не дадут? – улыбаясь, возразил Бегун. – Может, они слабаки?
- Все равно дадут. Непременно! Наймут амбалов, если хилые, но дадут! Причем, на твои же деньги подрядят, – упрямился Лукич. – У меня у самого внук растет. Я ны-нешнюю молодежь знаю.
- Вот ты и расскажи про своего внука, - попросил Эдик, подливая Лукичу чая, - Сколько ему лет? Кто он, чего добился? В какой тюрьме сидит?
- Типун тебе! – замахал руками Лукич.
- Да, пошутил я, Лукич, - примирительно сказал Бегун. – Не все хорошие люди сидят! Может, и обойдется.
Лукич снова замахал руками, образуя над столом вихрь.
- Ну-ну, никак обжегся? Ты, пряничком закуси! – смеялся Бегун, пододвигая к нему вазу со сладостями.
- Я Тульские люблю, а тут таких нет! – по-детски заупрямился Лукич, отодвигая вазу с пряниками.
- Вернемся, я тебе куплю вагон Тульских пряников. Нет, лучше всю фабрику! Слово даю!
- Мне пряничная фабрика не к чему! – Спешно возразил Лукич, зная, что Бегун слов на ветер не бросает, - мне и без нее живется сладко.
- Тогда сделаю тебя губернатором всей Тулы!
- Эх, Эдик, - сокрушенно покачал головой Лукич, - примитивные у тебя поня-тия о жизни!
Бегун удивленно поднял бровь, но от шуточного тона не отказался. Он повер-нулся к Жорику
- А вы, значит, книжку про нас пишите? Художественную?
- Вроде того, - кивнул Жорик.
- Лукича нужно изобразить в образе Дон Кихота!
Гваделупин поставил стакан, и возразил:
- Нет, нас нужно описывать как мушкетеров. Ибо, взаимовыручка - вот, глав-ный стержень экипажа.
- Точно, – поддержал командира Левобезбрежный, - Лукич будет д’Артаньяном!
- Нет, - возразил Бегун, - не может Скорлупский быть д’Артаньяном. Тот был чертовски удачливым и счастливым. А ты, разве счастлив, Лукич?
- Да! – вдруг, совершенно серьезно, сказал Скорлупский. – Да, я очень счастли-вый человек!
Бегуна задел основательный тон Лукича.
- Как же так, Лукич! – удивился Эдик, тоже переходя на деловой разговор, - ты живешь в маленькой квартирке, ездишь на стареньком «Москвиче», который ровесник Юрию Долгорукому, а утверждаешь, что счастлив и доволен жизнью! Вот я, действи-тельно доволен! Я взял от жизни все!
- Нет, Эдик, - возразил бортинженер, - фикция все это. Вот, скажи, ты, когда вы-пьешь, веселишься от души? В пляс пускаешься? Нет! Ты затягиваешь свои грустные, тюремные, блатные песни! А почему? Тяжелый камень алчности на душе у тебя! При-давил он твой родник святой чистоты! Не бьет из тебя фонтан добродетели и сущего веселья! Нет светильника в сердце твоем. Тьма! А во тьме бесам раздолье, во мраке - черти радуются! А не сердце твое.
- Все это демагогия!
- Человек живет своей мечтой! – продолжал бортинженер, - А мечта у меня всю жизнь была одна – слетать в космос!
- Деньги и власть – вот предел человеческих вожделений! Вот мечта всех лю-дей! – возразил Бегун.
- Власть портит людей. Да, и какая это власть, если все мы под Богом ходим! Фикция одна!
- У меня есть деньги. А деньги!– правят миром!
- Деньги правят людьми! – возразил Скорлупский, - Миром правит – Всевыш-ний!
- Да ты, никак, набожным стал? Уверовал, что ли? – ехидно спросил Бегун.
- Все мы во что-то верим! Одни верят во всемогущего Бога, другие – наивно по-лагают, что они сами всесильные цари и боги.
- Но, живу-то я лучше, чем ты! Веселее! – снова настоял на своем Бегун.
- Нет, - возразил Лукич, - у меня в жизни больше радостей! Вот, ты, например, радуешься, если в кармане завалявшийся «неучтенный» рубль найдешь? Или гривен-ник на дороге? Нет? А я найду, и радуюсь!
- Да я, однажды на бирже два миллиона за раз урвал! Вот это – удача!
- То-то – однажды. А я почитай раз двадцать рубли в подкладке находил! Не считая мелочи. А когда ты на своем «Мерседесе» возвращаешься, ликуешь?
- Чему тут ликовать?
- А я – ликую! Радуюсь, что мой «Москвичок» не развалился по дороге. И какая тебе радость от яхты на Багамах? Ты ее воспринимаешь как должное. Да, и видишь ее раз в пять лет. А я скопил деньжат, прокатился по Москве-реке на теплоходике, и до сих пор вспоминаю эту чудесную прогулку!
- Все это демагогия, - снова сказал Бегун. – Я тоже радуюсь. Если мне пулю в лоб не пустили, или бомбу не подложили. Согласитесь, ежели заряд динамита подо мной рванет, это не назовешь славной прогулкой.
- Да уж, лучше сесть на лысого ежа… - кивнул головой в знак согласия Лукич.
Все засмеялись.
- Ай, да, Лукич! – воскликнул Левобезбрежный, - ай, да философ! Ты как Дио-ген, довольствуешься малым, и счастлив!
Лукич улыбнулся.
- Ладно, - сказал он примирительно, - приму я от тебя, Эдик, пряничную фабри-ку. Внуку подарю.
- Я сделаю из него настоящего господина жизни! – засмеялся Бегун, указывая своей дорогой чашкой на старого космонавта. И подмигнул Жорику.
В дверь постучали шесть раз. Голос произнес пароль про дятлов.
Генерал сам открыл дверь. Вошедший офицер что-то прошептал Левобезбреж-ному. Генерал понятливо кивнул.
- Хорошо, - сказал он, - закругляемся.
Офицер ушел. За столом притихли. Все всё поняли.
Жорик поднялся. Прежде, чем уйти, он спросил генерала:
- А, что это за дятлы такие?
- Дятел? – переспросил генерал. - С завтрашнего дня это будет их позывной.
Затем он подошел к столу, развел руками, и сказал:
- Закругляемся!
Потом хитро прищурился, и добавил:
- Через двадцать две минуты!
- А я уж подумал – старт отложили, - пошутил Гваделупин.
- Штрафную командиру! – весело крикнул Бегун, и потянулся к самовару.
В чем главное достоинство хорошей команды? В том, что после серьезных раз-говоров, они легко могут перейти на шутки, после раздоров, легко снова находят об-щий язык, отбрасывая в сторону всякие дрязги. А, экипаж «Плутона», несмотря на то, что составлен из таких не похожих друг на друга, людей, - замечательная команда!
ВНИМАНИЕ… МАРШ!
Время неумолимо! Часы летят быстро. Если они брошены тренированной рукой атлета. Но, особенно стремительно, они летят в космической ракете. В посадочном мо-дуле иссякала энергия, заканчивался провиант, истощались запасы кислорода и кофе. Зато, на Земле, не в меру набежали командировочные и премиальные. Центр Управле-ния, не в силах оплатить создавшийся прецедент, торопил экипаж с отплутониванием, требуя немедленного старта. Чувствуя нерешительность космонавтов, а точнее, их не-преклонное желание, все-таки прогуляться по Плутону, ЦУП постановил начать подъ-ем автоматически, по команде с Земли. Объявили часовую готовность. Ровно в 8-00 старт.
Над Плутоном вздымался бурей последний, для космонавтов, день.
Сеня сидел на куче мусора – сор так и не смогли вынести из избы, по причине завьюженности планеты - и тихо плакал.
- Быть на Плутоне и просидеть все время внутри корабля! Ни разу не выйти по-гулять – это ужасно! Ей Богу не утерплю! Вот сейчас открою форточку и… Если уж не суждено потоптать поверхность планеты, так хоть, плюну на нее!
Капитан-генерал посмотрел в иллюминатор, и покачал головой. Модуль до по-ловины утопал в сугробах.
- Эка, нас занесло! - сказал он. И вдруг добавил:
- Одевайся, Сеня, и бери лопату!
- Неужто выйду?!
- Посадочный модуль так засосало, что, пожалуй, и не поднимемся. Хоть и сла-бое притяжение на Плутоне, однако ж, придется тебе разгрести снег и, даже, возможно, подтолкнуть корабль во время старта!
- Я сейчас! Я мигом! – воскликнул Сеня и метнулся к скафандру.
Сбросив с себя ватные штаны, телогрейку и свитер, космонавт почувствовал оз-ноб – из всех щелей страшно сквозило. Стало холодно. Скорее надеть теплый ска-фандр! О, как холодно! Как дует и сквозит…
Жорик проснулся и поежился. Из открывшейся, от порыва ветра, форточки тя-нуло утренним холодком. Одеяло сползло и, оголившаяся нога, покрылась пупырыш-ками. Он завернулся в одеяло и, приподнявшись, выглянул в окно гостиничного номе-ра.
Над Байконуром занимался новый день. На горизонте вставало огромное багро-вое солнце. Половина его уже поднялась над степью, и вяло тащила за собой более ле-нивую часть. Редкие облачка, стыдливо розовея, разбежались по всему небу, освобож-дая путь главному светилу. Тишина. Степной воздух словно дрожит от этой напряжен-ной тишины, готовой в любую секунду разорваться от топота копыт тысяч лошадей. Казалось, вот-вот на фоне пурпурного солнца появится полчища всадников в меховых шапках, скачущих на маленьких лохматых лошадках. И дикий свист, и гиканье напол-нят все пространство степи, всю Вселенную.
Но, вместо грохота копыт, над степью разнесся чистый звук трубы. Утренний трубач выводил мелодию зари. В нее влились звуки зуммеров и писк переговорных устройств. По железной дороге, на огромной платформе-установщике медленно везли ракету. По устоявшемуся обычаю, идущему со времен первых пусков, на рельсах лежа-ли денежки. Колеса поезда аккуратно давили, положенные «на счастье», в соответ-ствии со старой традицией, монеты, и жестоко перемалывали пачки зеленых купюр – перегибы нового времени. За поездом в молчаливой процессии шли люди. Казалось, это лилипуты везут на повозке спящего Гулливера. Минут через тридцать ракету дос-тавят на старт. Мощные подъемники заставят проснуться могучего великана и помогут ему принять вертикальное положение. Тонкой паутиной окутают ее кабели, шланги и провода фермы обслуживания. Ажурные металлические конструкции совьют над ней свой кокон. Чрево ее заполнят горючим, которое придаст ей мощь всех табунов, пасущихся в степи лошадей.
Обычно, ракету устанавливают за три дня до старта. День готовят, день заправ-ляют, и оставляют резервный день. Но тут случай особый. Решили, что нечего тары-бары разводить: «Чай, никто такси заранее, за три дня не вызывает!». И уплотнили гра-фик.
Ракету готовят к старту, космонавтов - к полету на ней. Последнее медицинское обследование. В последний раз космонавты предоставляют себя в полное распоряже-ние эскулапам. Вереница докторов осмотрела и ощупала тела героев. Дотошный хирург глянул, все ли части тела в наличии, и не возникло ли за ночь плоскостопие. Окулист, проверил зрение и грамотность. Зашел и проктолог – страна должна знать своих героев не только в лицо! Потом специалисты, экономя время, пошли парами. Психиатр вместе с невропатологом, уролог вместе с онкологом, травматолог вместе с массажистом, Лещенко вместе с Винокуром. Зато специалисты по ухо-горло-носу явились в одном лице – отоларинголога. Стайкой залетели шаманы, колдуны, целители, экстрасенсы и гадалки. Они развесело поплясали, постучали в бубен, и погремели трещотками. Напруживаясь в своих пассах, они напустили столько ауры – не продохнуть! Затем, нагадали «Дальнюю дорогу», и смылись. Прихватив золотые часы Бегуна, серебряные пуговицы Гваделупина, и железную волю Лукича.
На площадке перед зданием столпился народ. Все ждали появление космонав-тов.
Жорика охватило предстартовое волнение. Словно, в далекие школьные годы, на уроке физкультуры, перед стартом «Веселой эстафеты». Когда он хотел выиграть, во что бы ни стало. Победить для того, чтобы девочка, по имени Зина, именно ему вручила цветы. Сейчас Георгий переживал и тревожился, едва ли, не больше всех. Его волнений, хватило бы на всех сотрудников космодрома и двенадцать экипажей.
Все в нем суетилось и трепалось. И одежда, и тело, и мысли. Он смотрел по сто-ронам, и в тоже время, в голове его проносились обрывки раздумий: «Чем в эту минуты заняты члены экипажа? Бегун, наверное, делает последние деловые звонки. Лукич ищет свою вставную челюсть. Не забыли ли заправить ракету? Как бы не случилось солнечного затмения…». Все смешалось в голове журналиста.
В ожидании отъезда к месту старта, Жорик, в возбуждении диктовал на магни-тофончик увиденные им сцены. Стараясь не пропустить ни одного мгновения, он сно-вал между собравшимися, подсовывая свой диктофон знакомым и не знакомым людям, и задавал вопросы. Заметив по близости Семирамидзе, журналист подскочил к нему, и спросил:
- Скажите, а были ли случаи, когда экипаж заменяли в самый последний мо-мент?
- Да, что-то припоминаю, - степенно ответил профессор, - было, кажется. Пом-ню, во время облачения в скафандр, уже перед стартом, у одного члена экипажа обна-ружили внезапно появившуюся огромную геморроидальную шишку. До сих пор не известно, то ли это происки, то ли диверсия. Но, скафандр не налез! Пришлось посы-лать дублера. У которого еще ничего не выросло. И еще. Однажды случилась черепно-мозговая травма и сотрясение мозга уже на стартовой площадке.
- В космос полетел дублер?
- Причем здесь космос! Мозги сотряслись у члена государственной комиссии! Во время чрезмерно бурного обнимая командира экипажа, он стукнулся лбом о его шлем. Пришлось заменить члена комиссии. Незаменимых нет!
По толпе прошел гул. Раздались аплодисменты. В дверях показались космонав-ты. Они улыбались и приветливо махали руками.
Подали автобус. Несмотря на то, что при посадке, космонавтов пропустили без очереди, в салоне между ними началась обычная борьба за место у окошка. Наконец расселись. Но, вдруг, Лукич вскочил, и заявил, что он забыл свой проездной билет. Скорлупского успокоил Бегун.
- Лукич, - сказал он, - не шурши как рваный доллар. Не толсти проблему! Во-первых, это специальный рейс, во-вторых, если потребуется, я заплачу за тебя штраф, и в–третьих, я покупаю этот автобус!
Лукич успокоился, но еще долго бубнил, что он не привык разъезжать зайцем. И, что он лучше пойдет пешком. Даже, если до ракеты шлепать три дня!
Вскоре автобус, сделав по пути пару остановок «по требованию» Лукича, стра-дающего циститом, обострившегося на почве чрезмерного чаепития, прибыл на конеч-ную станцию.
Здесь их уже поджидало много народа. И, прежде всего, члены государственной комиссии. Которым, не терпелось сжать космонавтов в своих объятиях, и пожелать им «Счастливого пути!».
Тут же, на стартовом столе стояла огромная ракета. Такая высокая, что невоз-можно было поглядеть на ее верхушку, не обронив с головы шляпу. Поэтому шляп и шапочек кругом валялось, огромное множество.
Космонавты появились на площадке, бравыми шажками протопали они по бе-тонным плитам, и предстали перед членами государственной комиссии. Крайним сле-ва, в стареньком, поношенном, но аккуратно заштопанном скафандре стоял Лукич. На его, чуть помятом шлеме, отражалось солнце. В центре, в модном, «с иголочки» ска-фандре «от Зайцева», стоял Бегун. Гваделупин был в командирском скафандре, но без погон.
Командир экипажа поднял руку к шлему, как бы отдавая честь. Члены комиссии тоже, приложили свои ладошки к фуражкам и шляпам, как бы ее принимая.
- Товарищ председатель государственной комиссии – бойко начал свой рапорт Гваделупин, - экипаж к полету готов! – закончил он еще бойчее.
Все зааплодировали. Над необъятной степью раздались приветственные возгла-сы: «Да здравствуют славные покорители космоса!», «Да здравствует космос, который покоряют славные покорители!», «Ура!».
Высокое начальство потискало космонавтов и предало их в руки специалистов по запуску. Те, тоже, для начала их потискали и пообнимали, а затем повели к лифту. Нужно сказать, что тисканья и обжимания туловищ прошли для космонавтов почти безболезненно. Герои мужественно перенесли объятья коллег и руководителей. Только Лукич, опасаясь за свой организм и старенький скафандр, все время стремился вы-скользнуть из рук, и кричал:
- Братцы! Не оторвите рукав! Не на пляже! Друзья я вам еще пригожусь!
Помахав с нижней площадки руками, космонавты вошли в лифт. Лукич продол-жал махать руками и в лифте, проверяя, не оторван ли рукав.
Лифт без приключений достиг верхней площадки. Космонавты еще раз помаха-ли руками и скрылись внутри корабля.
Гул толпы заглушили потрескивания и покашливания, донесшиеся из громкого-ворителей. Потом строгий голос, усиленный техсредствами, посоветовал «Посторон-ним очистить площадку стартового комплекса».
Толпа стала редеть.
К Жорику подошел генерал Левобезбрежный.
- Вот ведь, сколько запусков видел на своем веку, а всегда волнуюсь, - сказал он. - Нельзя к этому привыкнуть. Все-таки, это тебе, не лошадь из конюшни выводить, запуская ее в ночное.
Пойдем, Георгий. Теперь самое интересное будет в командном пункте. Время у нас еще есть, пройдемся пешком.
По дороге Жорик спросил:
- Что-то я не видел дублеров. Где они?
- Дублируют. По полной программе дублируют. Посмотри налево.
Жорик взглянул в указанном направлении. Вдали виднелось сооружение пуско-вой установки. На ней, лишенный блеска «Союза», стоял поросший мхом и лишайни-ком, космический корабль. Окутанный парами, и конструкциями стартового стола, он напоминал чахнувшее в тумане старое больное дерево.
- Стартовая площадка дублеров, - пояснил генерал. – На всех блеска не напа-сешься!
Некоторое время шли молча.
- Скоро старт, - прервал молчание журналист.
- Да, - согласился генерал, - теперь уже, совсем скоро.
Потом добавил:
- Всем известно, что сказал перед стартом Гагарин.
- Ну, да! Он сказал «Поехали!» и взмахнул рукой, - отозвался Жорик. – Даже песня такая есть.
- Это все знают. А вот, что говорили другие покорители космоса, мало кто зна-ет. А они говорили много чего интересного. Например, космонавт Перчаткин, узнав о решении затопить в океане орбитальную станцию «Мир», изрек: «Приехали!». И тоже, махнул рукой. Вообще, руками махали многие исследователи Вселенной. Некоторые, просто махнули рукой на все, и ушли из космонавтики. А кто-то, уже не в силах мах-нуть рукой – полное истощение физических и моральных сил.
Помню, как-то, один бортинженер отмочил. Все в ракету садятся, на орбиту ле-теть, а он ни в какую! Меня, говорит, укачивает в полете. Можно, спрашивает, я их на поезде догоню?
Из высказываний космонавтов можно составить целую книгу. Займись, Геор-гий. А встречи с ними я организую.
- Это идея!
Два маленьких человека шагали по исполинскому космодрому.
Высоко, высоко, почти задевая облака, раскинув мощные крылья, гордо парил степной орел. Извечный и полноправный хозяин небес. С подозрением и опаской сле-дил он за сверкающей ракетой, словно предчувствуя в ней опасного соперника и под-линного властелина пространства. Лишь мельком взглянул он на двух, удаляющихся от нее, человек. Не привлекли его внимание две маленькие фигурки людей, которые с высоты птичьего полета, казались ничтожными песчинками, затерявшиеся в необъят-ных просторах степи. Но именно могучий разум Человека и создал чудодейственную технику, способную покорить и степь, и Земное притяжение, и всю Вселенную. Люди сотворили технологии, способные улучшить жизнь, или уничтожить ее, дав толчок к новому витку эволюции на Земле. Либеральные оптимисты выберут второе?
Но, гордого орла не интересовали люди. Напустив на себя беззаботный вид, он кружил над степью, якобы высматривая добычу, но сам неотступно, украдкой посмат-ривал на космический корабль, рискуя, таким образом, получить косоглазие.
Игнорируемые крылатым хищником, Левобезбрежный и Цветков не спеша, дошли до командного пункта.
Прежде чем зайти в КП, Жорик обернулся. Отсюда ракета, окутанная парами, уже не казалась фантастическим колоссом. Блестящая, дымящаяся, свистящая и шипя-щая она напоминала огромный самогонный аппарат. Который одним своим соском смог бы напоить всех землян, и даже, сполна напитать ненасытных граждан России. Но не нужно обольщаться, у этого агрегата другое предназначение.
Ракета замерла в ожидании своего звездного часа. Кто-то уже тайком поставил на ее корпусе свой автограф, и надпись «Здесь был Вася!» прочтут звезды. Кто-то на-царапал пожелание доброго пути, а кто-то матерное слово – на удачу!
В довершении всего, на корпус ракеты помочится генеральный конструктор, и она будет готова к пуску!
В кабине космического корабля экипаж готовился к полету.
После непродолжительной, ставшей уже традиционной, борьбы за место у окошка, космонавты заняли кресла. Командир, привычным движением поправил зана-весочки, и приступил к осмотру и проверке приборов. На первый взгляд все на месте. Но, это только на первый взгляд. Кто-то уже вывернул лампочку подсветки. Вот, те-перь и пригодится умение командира управлять кораблем на ощупь! Гваделупин щел-кал тумблерами и нажимал кнопки. Если кнопки не нажимались, он досадливо мор-щился и тут же тестировал дублирующую систему.
Лукич, которому досталось поломанное кресло, сидел в нем словно в кресле-качалке, и тоже щелкал рычажками и внимательно осматривал оборудование. Только космонавт-исследователь Бегун, которому пока нечего было исследовать, в ожидании старта, спокойно смотрел в затемненный иллюминатор и мурлыкал песенку.
Гваделупин приказал Скорлупскому прикрепить кресло.
- Нужно это сделать, Лукич, - сказал он, а то при старте начнешь летать по каби-не, и все тут покружишь.
Лукич согласился, и полез в мешок с запчастями и инструментами.
- Тут гаечки на 16 должны быть, - бормотал он, - сейчас найду.
Но, гаечки на 16, подобранные бортинженером, никак не подходили к шпиль-кам. Которые были не только разной толщины, но и разной длинны.
- Заклепать бы, - ворчал Лукич, вытирая руки от ржавчины, - да возни больно много…
Командир проверял связь.
- Земля, Земля, - сказал он, - что слышно? Говорит «Дятел», прием!
Из динамиков донеслось:
- Никого нет! Можете оставить свое сообщение на автоответчик. После сигнала. Или перезвоните завтра.
Но не так-то просто выбить из колеи Гваделупина.
- Отвечайте, - упрямился командир, - я знаю, что вы там!
- Алло! – отозвались-таки из командного пункта, - слышу вас. Уровень средний. Это ты, Клава?
- Это командир корабля!
- Ах, да! Что там, у вас? Как дела?
- Могло быть и хуже. А так, лететь можно. Вот только кресло у бортинженера отвалилось. Нельзя ли его привинтить, или приварить?
- Некогда, командир! Подвяжите шнурочком. Как поняли?
- Как надо!
Командир обратился к Лукичу и Бегуну.
- Срочно займитесь ремонтом кресла. Подвяжите его чем-нибудь.
- Чем?
- Сказали же – шнурком!
Лукич начал вынимать шнурки из своих стареньких космических ботинок. Бе-гун, наблюдая за ним нежно запел:
- Вспомни, старик, босоногое детство…
И, Лукич, подхватив мотивчик, дребезжащим тенорком добавил:
- Как бегал по лужам тогда босико-о-ом…
- «Дятел»! – послышался голос связиста Земли, - выключите радио!
Командир строго посмотрел на экипаж, и «радио» выключилось.
На космодроме полным ходом шли последние приготовления.
Со стартовой площадки разгоняли лишних, не в меру любопытных граждан.
То и дело из динамиков раздавались грозные окрики начальника стартовой ко-манды:
- Покинули площадку! Здесь вам не автобусная станция! Гражданин с баулами, это я вам! Посадка закончена! Свободных мест нет! Расходитесь!
На всякий случай, дежурный офицер связался с экипажем:
- Слышь, командир, если кто-нибудь будет приставать с просьбами прокатиться, отказывай! А то пристанут, дескать, прокатите до стратосферы! Обратно я как-нибудь сам… Мол, с первой ступенью вернусь. Не брать! Будут проситься подбросить до Лу-ны, или Сатурна: мол, все равно, по пути - всем отказывай! Никого не подсаживать! Как бы не просили. Ни каких попутчиков! Таков приказ! И, еще. Кто бы ни просил: «Дай порулить!», не давай!
- Вас понял, - спокойно ответил Гваделупин, - попутчиков не берем! Рулим са-ми.
Не успел он отключиться, как радио заговорило снова:
- Алло! На связи доктор. Как самочувствие?
Командир ответил за всех:
- Отличное у всего экипажа!
- Эдика не тошнит? Если будет тошнить, пусть закроет шлем! Чтобы других не заразить.
- А с чего бы это меня затошнит? – удивился Бегун.
Услышав незнакомый голос, врач замешкался. Потом порылся в своих записях – было слышно, как шуршат бумаги.
- Ах, извиняйте! Я вас с сыном Рахиль Львовны спутал. Это его постоянно ука-чивает. Милый мальчик, но его всегда тошнит! От этого страдает вся семья! С этим нужно бороться…
- Доктор, – раздался строгий голос главного стартера, - не травите в эфир! Не за-соряйте линию! Как дела, ребята? Анекдот рассказать?
- Валяй, - весело отозвался Бегун.
- Сейчас обхохочешься! Смотри, не обмочи скафандр! Встречаются…
- Погоди ты! – прервал стартера один из инженеров-операторов. - У меня серь-езный вопрос. Командир, посмотри по датчикам, у тебя температура в техническом от-секе не поднялась?
- Да! Поднялась выше нормы!
- Нормально! Значит телеметрия в порядке! А я голову ломал, чего это у меня приборы зашкаливают? Оказывается это у вас…
На этом оператор прервал связь с экипажем. Было слышно, как он кому-то радо-стно докладывал: «На моем участке полный порядок! Телеметрия работает отлично!»
На командном пункте царило оживление.
Просторное помещение КП всем своим видом напоминало рынок в базарный день. Те же длинные ряды столов-прилавков, только, вместо весов на столах стоят ком-пьютеры. Та жа суета, да и разговоры схожи: «Сколько? А по номиналу? Почему так много?», и так далее. Только мух поменьше, и осы на клубнику не садятся.
На стене - несколько больших экранов. Экран, предназначенный для показа эки-пажа, пустынно мерцал. Зато на другом, скользя по карте Мира, четко следуя вычер-ченным траекториям, двигались спутники и космические корабли. Ученым очень важ-но знать места расположения объектов на орбите, так как при запуске нужно решать сразу две задачи: не столкнуться с чужими спутниками, и не промахнуться мимо сво-его. На третьем экране мигали разноцветные колонки цифр и букв. На четвертом – по-казывали очередной телесериал.
Шла слаженная предстартовая работа. Слышались четкие команды и ясные от-веты:
- Отключить противоугонную сигнализацию!
- Противоугонная система отключена. Сторож оплачен!
- Подготовиться к старту!
- Все уже позавтракали!
- Проверить пусковые параметры!
- 90 – 60 – 90!
- Снять ракету с ручного тормоза!
- Есть снять, что осталось от тормоза!
- На спидометре?
- Ноль!
- Экипаж?
- На месте! Пусковая команда покинула площадку!
- Какое давление в баках?
- Можно подсказку зала?
- Температура в отсеке?
- Беру музыкальную паузу!
- Светофор?
- Зеленый!
- Приз в студию!
По всему чувствовалось, что очень скоро пуск. Все к этому и шло.
По залу разнеслась самая волнительная команда:
- Ключ на старт!
Но, вместо привычного: «Есть! ключ на старт!», послышалась не менее привыч-ное:
- Не лезет!
- Это же ключ от твоей квартиры! Где стартовый ключ? – заволновался главный «пускач», посмотрев, как оператор нервно тычет ключом в скважину.
Действительно, где?
Все полезли в карманы. Десятки рук протянули к пульту множество ключей. Были тут и ключи от автомобилей, и от квартир, и ключи от сервантов. С брелоками и без оных. Кодовые ключи и гаечные ключи 24 на 27. Особенно хорош был разводной газовый ключ! После нескольких попыток поочередно засунуть их в скважину, нуж-ный ключ был подобран.
Дана команда: «Начать отсчет!».
- Десять…девять…восемь….три и четырнадцать сотых… тридцать шесть и шесть… сто двадцать на восемьдесят… Сто пятьдесят и огурчик…
- Что еще за шутки! – возмутился стартер. - Найдите грамотного человека и нач-ните сначала! Считать, как положено! Что за идиота поставили на отсчет?!
У микрофона действительно сидел невзрачного вида человечек. Был он в фор-ме, но на выцветших погонах этого индивидуума, имелось столько различных дырочек и прорех, что трудно было определить его звание. Казалось, что на досуге, этот воитель примерял на своих погонах все имеющиеся регалии. От макароноподобных сержант-ских лычек, до домотканых маршальских звезд. И, не сделав окончательный выбор, оставил «все как было». Попал он на космодром исключительно благодаря своей неграмотности. Угодив на службу в армию, он беспрестанно твердил: «Мой папа генерал! Мой папа генерал!», чем вызвал немалую сумятицу в рядах вооруженных сил. А, когда выяснилось, что юноша путал слова «генерал» и «дегенерат», его уже определили служить в престижные войска. Здесь, на космодроме, к ракетам его под-пускать убоялись. Но, питая надежду, что современное средняя школа дает достаточное количество знаний, чтобы суметь отсчитать десяток в обратном порядке, его назначили «счетчиком». И юноша считал, как умел, проявляя в этом деле свой убогий творческий подход и вкладывая в отсчет всю свою эрудицию. Но, поскольку, слаженный пусковой механизм работал как часы с кукушкой, то оплошки «счетовода» не отражались слишком пагубно на запусках и остальных показателях.
Но сегодня на КП было слишком много маршалов и прочих генералов. В одном помещении их собралось больше, чем было на Бородинском сражении! Хотя его и на-зывали «генеральским». Даже, если сложить и перемножить весь генералитет обеих армий. Даже, если Наполеона считать сразу за трех фельдмаршалов и одного капрала! При таком количестве «золотопогонников» показывать свою эрудицию, и объявлять, что после восьми идет число «Пи», а после него - 36,6, крайне неуместно. Тем более упоминать до времени про «сто пятьдесят и огурчик». Счетчика заменили. Но не сразу. Некого было попросить сесть к микрофону, поскольку, вокруг были только особы в звании не ниже полковника. Все они могли командовать полками, армиями, и фронта-ми. На худой конец, управлять государством. Но, в силу своего звания, должности и возраста, окончили начальную школу очень давно. Что вполне естественно. По оконча-нии школы сразу полковниками не становятся. А, ведь, одно дело знать, как отдать приказ, или как призвать «затянуть потуже пояса» - тут и жизнь, и опыт, и адъютант подскажет - а другое дело помнить школьные азы. Вот почему, самые высокие персо-ны, порой допускают детские ляпсусы. Только по этому, а не по неграмотности. Они грамотные! Просто уже забыли об этом. Пришлось послать за рядовыми солдатами. У молодых все иначе! Они знают все. И как надо управлять государством, и как считать от 10 до 1.
- Давайте, господа поторапливаться! – беспокоились маршалы и генералы. - Нам некогда! Нас ждут важные государственные дела!
- Да, да, - поддерживали их полковники, - у нас тоже, семьи есть!
Снова послышалась команда: «Начать отсчет!».
- 10… 9… 8…7…6… - читал по бумажке воин, скоропалительно назначенный «счетчиком».
Но его прервал неистовый крик:
- Погодите считать! Люк забыли закрыть! Нужно отложить старт!
- Господа, - заволновались маршалы, - да что же это такое? Этак, мы с вами и до вечера не управимся! Нельзя ли этот вопрос решить как-нибудь в пути? Уже в до-роге…
Пришлось генералу Левобезбрежному объяснять высокопоставленным лицам, что его орлы вовсе не боятся сквозняков, и мы могли бы лететь с открытой форточкой хоть до самого Плутона. Но, распахнутый настежь люк, сильно повлияет на аэродина-мические свойства ракеты. От этого изменится траектория полета. И где после этого потом искать корабль? Он может упасть куда угодно! И на Вашингтон, и на Кремль, и на генеральские дачи!
Опасность потерять космический корабль, и, тем более дачи, заставила марша-лов несколько по иному посмотреть на окружающий мир.
- Ладно, - примирительно сказали они, - закрывайте вашу дверку. Мы согласны подождать. Не будем космическими кораблями окружающее среду захламлять. Побо-ремся за чистоту экологии!
Вслед за ними, то же самое сказали генералы и полковники. И тоже упомянули об экологии. А один, самый любознательный, даже географию вспомнил и геометрию. Которые, также, призвал держать в чистоте.
- Да мы и сами торопимся отправить их! – словно оправдываясь, вступил в раз-говор главный стартер. – У Скорлупского цистит. Неровен час, все затопит! Все по-плывет! А это ж, не пароход, а космический корабль!
В течение всего этого времени ни на секунду не прерывалась связь с экипажем. Командир спокойным голосом докладывал о новых найденных им неполадках. А на-земные службы спокойно их записывали в журнал.
Главный пускач, тоже связался с экипажем.
- Ну, как вы там? – поинтересовался он. – Договорились между собой, кому ска-зать «Поехали!», кому махнуть рукой?
- Уже репетируем! – отозвался Бегун. – Мы хором!
Но вот, в очередной раз, подана команда «Начать отсчет».
10…9…8… - на счетчика нахлынули предстартовое волнение. 7…6… - волне-ние достигло предела… 5…4… - Сейчас я их…… 3… Внимание… Марш! – в азарте крикнул счетчик.
Главный стартер недовольно хмыкнул. Но не начинать же отсчет заново? И он продолжил «тему дня»:
- Зажигание!…
Жорик с ужасом подумал: «Сейчас все бросятся спички искать!». Но, как ни странно, все обошлось. Стартер продолжал:
- … Главная!… Есть отрыв!
Жорик шепнул генералу:
- А я по телевизору обычно слышал: «Зажигание», потом «промежуточная», а уж потом – «главная!»
- Сэкономили на промежуточной, – не то в шутку, не то всерьез ответил гене-рал. Да и какие нынче «Продувки», «Протяжки», и, тем более «Дренаж»! Все, что можно было, уже давно стянули и продули! Дренажить нечего!
По залу разносился размеренный голос оператора.
- 5 секунд – полет нормальный; 6 секунд – полет нормальный; 7 секунд – полет как полет; 8 секунд – а что ей сделается; 9 секунд – пора обедать…
Жорик не стал дослушивать, что еще предложит оператор, а выскочил наружу.
Опираясь на огненный хвост, грохоча на всю степь, ракета уносилась в небо.
Вышел и генерал Левобезбрежный. Он так же, прислонив ладошку ко лбу, по-смотрел на удаляющуюся звездочку. Когда ракета почти скрылась из виду, он сказал:
- Пойдем обратно, скоро корабль выйдет на орбиту.
- Скажите, товарищ генерал, - спросил Жорик, - а могу я теперь поговорить с дублерами. Познакомится с ними, расспросить их…
- Нет, - прервал его Левобезбрежный, - скромные, славные дублеры летят сейчас параллельным курсом с нашим знаменитым экипажем. Смотри!
И с этими словами, генерал указал в ту сторону, где Жорик недавно видел похо-жую на щербатое дерево, ракету.
Корабля не было. Степь дымилась. И от нее в небо уходил, черный столб дыма и чада, уже основательно растрепанный ветром. Жорику показалось, что оттуда до него донеслись запахи керосина и паленой резины.
Вернулись на КП.
На одном из больших экранов появилось изображение космонавтов. Гваделу-пин протер-таки тряпочкой объектив камеры, и восстановил видео связь.
Поступило сообщение от бортинженера Скорлупского:
- Отвалилась первая ступень!
Оператор, который недавно потерял стартовый ключ, пришел в неистовство:
- Потерял, раззява! Вычтем из твоей зарплаты, Лукич! - он не терпел, когда те-ряли другие.
- Как вибрация? – задал вопрос инженер, сидящий за пультом.
Сквозь треск и шум донеслось:
- Но-о-о-о-орма-а-а-а-ально-о-о-о! – ответил Гваделупин с такими переливами в голосе, будто во время ответа он съезжал на стиральной доске по лестнице, и, при этом, стучал кулаком себя в грудь.
- Они и вторую ступень обронили! – в сердцах вскричал оператор, потерявший ключ, глядя на показания приборов. – Этак, они верхом на помеле на орбиту выходить будут!
Тем временем, освободившись от второй ступени, облегченная ракета, назло прогнозам скептика, выскочила на орбиту. И утомительные перегрузки сменила эфир-ная невесомость. Шнурочки, которыми было привязано кресло Скорлупского, развяза-лись, и Лукич вместе с креслом взмыл к потолку. Впрочем, кто теперь разберет, где пол, где потолок?
- Как дела, «Дятлы»? – поинтересовалась «Земля».
- Все в порядке! Лукич парит по кабине яко мушка дрозофила! – отозвался Бе-гун.
- Значит вы уже в космосе! С выходом на расчетную орбиту! Поздравляем!
На командном пункте все возликовали.
- Все, – сказал генерал Левобезбрежный Жорику, - вышли наши орлы-«Дятлы» из ведомственной зоны КП. Теперь всем командует ЦУП. А нам пора возвращаться до-мой. Самолет ждет.
В БЕСКРАЙНЕМ КОСМОСЕ НЕСЯСЬ
На Плутоне мело. Погода - не для прогулок на лыжах и катания на саночках. В такой час не увидишь праздно шатающуюся публику, и, только острая нужда, заставит хозяина выгнать собаку по нужде на улицу. Непогода – это тоже погода! Но, исключи-тельно для мужественных людей, для смелых тружеников - космонавтов и дворников.
Посадочный модуль полностью замело. Открыть входной люк не представля-лось возможным. Выход один – лезть в окно. Что делать! Нужда и «медвежатника» за-ставит переквалифицироваться в «форточника».
Сеня, облаченный в скафандр, стоял посредине отсека с лопатой в руках.
- Валенки, валенки одень! – заботливо причитал капитан-генерал, - и шарфик!
- Некогда, Трофимыч!
Но рачительный генерал, нацепил на него шарф и одел поверх шлема шапку-ушанку.
- А теперь, поспешай, сынок! – сказал он по-отечески, и сколупнул примершую к небритой щеке слезинку. – Лезь, дружок, в окно.
Сеня бросился к иллюминатору. Окно не хотело открываться – заледеневший шпингалет не поддавался. Космонавт схватил молоток и стал яростно колотить им по замочку.
В динамике раздался голос ЦУПа:
- Приготовьтесь к старту. Запуск будет производится по команде с Земли. Объ-являю двадцатиминутную готовность!
Услышав это объявление, капитан-генерал схватил лом, и тоже стал колотить им, почем не попадя. Бравый командир дубасил по всему, что подвернется под руку, вкладывая в каждый удар всю свою израненную душу, весь свой опыт и знания. Доста-лось и Сене. Но Сеня, не обращая внимания на получаемые ушибы и увечья, продол-жал яростно молотить по шпингалету. Крюк не ломался. Умеют у нас делать, когда за-хотят!
Земля передала легкую музыку, потом радостно сообщила:
- До старта - десять минут! Займите места согласно купленным билетам и штат-ному расписанию!
- Успею! Успею, – твердил Сеня.
- Нельзя не успеть! – поддерживал его Степан Трофимович. Теперь он сосредо-точил все свои усилия на удары по полу, и работал ломом так, будто долбил лунку для подледной рыбалки. Сказывались старые навыки рыбака.
- Успеем!…
- Не успеем! – мрачно сказал генерал Левобезбрежный, посмотрев на часы. - Опоздаем к началу трансляции стыковки.
Жорик проснулся. Рядом с ним в кресле самолета сидел генерал. Журналист по-тряс головой:
- Куда не успеем? – вяло спросил он.
- К телевизору. Посмотреть, как стыкуются наши «Дятлы». Но, если мой балбес нас на машине встретит, тогда есть шанс.
Заложило уши - самолет начал снижаться.
Под крылом замелькали строения Щелковского района. Самолет выпустил шас-си, и летел совсем низко, едва не задев колесом трубу, пронесся лайнер над крышей дома, где жил приятель Жорика резчик-меломан. Упомянутый мастер, постоянно свер-лит и режет дерево, а его музыка сверлит и режет уши окружающих граждан. Этот ку-десник резца и чародей стамески, накрепко прикипевший к искусству, любил музыку с такой же страшной силой, с какой ее ненавидели соседи. Фонотека переполняла его квартиру, и занимала всё незанятое изваяниями, пространство. Диски можно было уви-деть повсюду: на полках, столах, в платяном шкафу, в стиральной машине и, даже, са-харнице.
Самолет дал левый крен. Сверкнули рельсы Монинской ветки.
Старенький Ту 154 шел на посадку.
В то время как Цветков и Левобезбрежный возвращались в наполненное птичь-им щебетанием и стуком лесных дятлов, Подмосковье, космические «Дятлы» летали вокруг Земли. На орбите происходило следующее.
Пока космонавты-монтажники в авральном порядке доделывали межпланетный комплекс, экипаж «Плутона» в интенсивном режиме привыкал к невесомости. Двое из них словили, порхающего по кабине Лукича, и, вместе с креслом, воротили на место. Потом полетали по кабине в порядке живой очереди. Сначала по старшинству званий, потом по старшинству лет, затем, чтобы не было обидно Бегуну, по размеру уставного капитала. Командир и космонавт-исследователь плавали по отсеку, словно рыбки в аквариуме, Лукич, раскинув руки-щупальца, парил медузой.
Первые витки вокруг матушки-Земли прошли весело: полетали, отобедали, рас-кинули партеичку в картишки, и снова летали-парили. Незаметно пролетело и время. Наступило пора подготовки к стыковке с межпланетным комплексом «Плутон». Кос-монавты заняли свои места.
Лукич обратился к командиру:
- Гваделупыч, можно я сяду за руль и проведу стыковку?
- Почему это ты? - вмешался Бегун, - лучше я! Я, в случае чего, за ремонт смогу заплатить! Даже, если после стыковки корабль «не будет подлежать ремонту», с моими связями, его все равно починят!
- Нет, - твердо сказал командир, - рулить буду я!
Захрипел динамик громкой связи:
- Я, я, - передразнил голос из громкоговорителя, - Я!!! Уймись, командир. И дят-лов своих уйми. Стыковка будет осуществляться по командам с Земли! А вы сидите спокойно.
- УЗ? – спросил Гваделупин.
- Что уже? – нервно переспросил голос. - Уже состыковались?
- Я спрашиваю: это - Указание Земли?
- Отвечаю: ЦУПа.
- Супа? – переспросил глуховатый Лукич.
Динамик заглох. Связист, введенный в заблуждение пищевой терминологией, затих в поисках ответа. Спросив помощь у знатоков, он, наконец, пространно ответил:
- Это как получится. «Дятлы» отвечайте, вы наблюдаете «Плутон» визуально?
- Нет.
В ЦУПе пришли в замешательство: «Неужто не туда запустили?». Такое бывает, но не часто.
- А вы в окошко глядите? – поинтересовался чей-то голос.
- Нет.
- Так, посмотрите!
Гваделупин посмотрел в ближний иллюминатор.
- Нет тут никакого «Плутона»! – уверенно сказал он.
- Как так нет? – опять забеспокоились на Земле. – Ищите! Должен быть!
- Да, здесь он! – сказал Бегун, тыкая пальцем в свой иллюминатор. – Ну и гро-мадина! В сосисках он выглядел куда скромнее!
Все бросились к Бегуну смотреть на громадину.
- Прекратите раскачивать корабль! – строго прохрипел динамик. – Всем внима-ние! Выводим вас на стыковочную траекторию!
Зашипели маневровые двигали. Корабль начал поворачиваться.
- Гляньте, братцы, НЛО! – заорал вдруг Бегун.
Лукич и Гваделупин открыли рты и остолбенели.
- Да пошутил я! – расхохотался Бегун. – А вы…
И он закатился смехом. Приступ хохота переполнил его. Бегун задрыгал ногами и стал, в приступе истерического веселья, колотить ладонями по пульту управления.
Защелкали кнопки, замигали лампочки, и корабль начал кренится на левый бок.
Первым пришел в себя Лукич.
- Ох, и шутник ты, Эдик, - восторженно воскликнул он, и тоже с ухарским раз-махом ударил по клавишам.
Корабль накренился сильнее, и начал разворачиваться.
- Какого… – зло захрипел динамик, - то есть, кому там неймется! Сидите смир-но. Начинаем все сначала!
- Не теребите чувств, земляне, - отозвался Бегун, - С начала, так сначала!
И, снова отвернулся к окну.
Однако, через секунду он сызнова воскликнул:
- НЛО! Век воли не видать - тарелочка!
- Кончай бузить, Бегун, – строго приказал командир, подбирая наиболее довери-тельные слова.– Нет мазы понтовать - попинают!
- Ей богу, видел! – не унимался космонавт-исследователь.
Лукич придвинулся к Бегуну.
- Неужто, и взаправду видал?
- Вот те крест!
Лукич почесал затылок шлема.
- Значит, за нами наблюдают, - задумчиво проронил он, - шпионят за нами…
- Наблюдают, говоришь? Точно! И тут следят! Нет мне спасения от всевидяще-го ока соглядатаев! Вот, только кто они? – забеспокоился Бегун, - «Братва» или «Сило-вики»?
- Это зеленые человечки! – пояснил Лукич.
- Зеленые? – переспросил исследователь, - значит не братва. Криминал уже дав-но созрел! Опять на меня «заяву» сделали!
Динамик снова загрохотал:
- Приготовится к стыковке. Сначала дело, а уж потом, слушайте концерт по за-явкам!
Услышав сообщение «Земли», Лукич блаженно заерзал в своем кресле. Он лю-бил концерты по заявкам, и всегда с нетерпением ждал, когда прозвучит песня «Дуби-нушка». Песню эту никогда не передавали, но Лукич до коликов верил в родное, но постоянно меняющееся правительство, с его вечно перерождающимися генеральными направлениями, во все, без исключения, указы президентов, и в российский народ, а, значит, и в погожее будущее. Будущее, когда обязательно повысят зарплаты, пенсии, а по радио ежедневно будут передавать «Утреннюю гимнастику» под аккомпанемент его любимой песни.
Пока славный экипаж под командованием Гваделупина наматывал «разогревоч-ные» витки по орбите вокруг Земли и готовились к стыковке, Жорик и генерал верну-лись домой. Совершив посадку на «одном из Подмосковных аэродромов», они благо-получно – шофер генерала на это раз не подвел - прибыли в «Звездный городок», и, теперь сидели у экрана старенького телевизора. По международному каналу «Eu-roNews» шла прямая трансляция стыковки «Союза» с межпланетным комплексом «Плутон». Почему не по 1 каналу, или РТР? Почему отечественные каналы не про-явили интереса к эпохальному событию? Все очень просто. Все они работают по принципу «нет трупа – нет новостей». И, поэтому, к космической тематике, обращаются редко. К счастью!
Генерал комментировал происходящее на экране, который поминутно мигал, гас и снова зажигался:
- Пока они летали вокруг Земли, ничего интересного не произошло. Что им там делать? «Плавали» по кораблю, да в карты играли. Лукич сначала проигрался в пух и прах – последний шнурок заложил. Но, потом отыгрался. Даже компот у Бегуна выиг-рал! Мне уже доложили. Другое дело – стыковка! Тут нет мелочей! Здесь шестерка туза не бьет!
Вот сейчас мы видим, как они почти вплотную приблизились к стыковочному узлу. Стыковка идет в автоматическом режиме. Еще немного… Есть касание… Теперь подтянут… Все! Сейчас люк открывать начнут. А потом – официальная встреча.
Телевизор икнул, мигнул и окончательно погас.
Генерал грустно посмотрел на утративший признаки жизни телевизор, и печально произнес:
- Все к этому и идет! Все скоро сломается. Скоро вместо тренировок на центри-фуге, мы своим питомца по стакану технического спирта давать будем. После него их тоже и крутить и мутить будет. И давление поднимется, как в барокамере!
Генерал сделал паузу, вздохнул, затем продолжил:
- Сейчас бы показывали встречу и братание. Ты это видел на тренировках. Са-мый отработанный этап полета. Как они любили репетировать эту сцену! Жаль, что не увидим, как Лукич коньяк откупоривать будет. Но, в конечном итоге, это не самое главное. Полет на Плутон долог, будут еще, не менее интересные, моменты.
Левобезбрежный тоскливо посмотрел на темный экран, шлепнул себя по ляж-кам, и сказал:
- Ладно, пора по домам! Нечего попусту глазеть на пустой экран. Это не «Чер-ный квадрат» Малевича. На который, по моему мнению, тоже долго глазеть, и уж тем более, восхищаться им, глупо.
Генерал поднял трубку телефона.
- Дежурный? – спросил он. - Мой лоботряс на месте? Уехал, как всегда… А ты не на машине? В ремонте… второй месяц…
Генерал с досадой положил трубку, и выпалил сакраментальную фразу:
- Везде – бардак!
Жорик думал о своем.
- Вот и кончилась моя космическая одиссея! – сокрушенно сказал он. – Теперь засяду за книгу. Письменный стол станет моей орбитой. Как только напишу первые главы, привезу почитать. Вы не против?
- Почитаем! А про свой гонорар, я пошутил. Никаких денег мне от тебя не нуж-но. Лучшим для меня подарком, будет книга о нашей тяжелой работе. Строчи, летопи-сец. Обязательно напиши про наших орлов! То есть «Дятлов».
- А почему им присвоили позывной «Дятел»? – спросил журналист.
- Так, это ж самая российская птица! А какая еще? «Орел»? Так он на Луну са-дился, с флагом США. Я-то их называл «орлами» для конспирации, и не официально. Посмотрим на других пернатых. Аиста молдаване давно захапали. Ласточки, не посто-янны – мигрируют. У воробьев, как считают некоторые, еврейское происхождение, да и китайцы их ославили. Назвать «Кака» – не этично. Баклан или Клинтух – не благозвучно. Сыч – Лукич обидится. Что остается? Вороны на помойках? Рябчик с ананасами? Курочка Ряба? Вот и выходит, самая российская птица – дятел!
Тут генерала словно осенило.
- Слушай, - сказал он, а давай сейчас махнем в ЦУП! Пропуск я тебе сделаю, нет проблем. Посмотрим как наши орлы-«Дятлы» войдут в межпланетный комплекс «Плу-тон». Как-никак, а новоселье!
- Я с удовольствием!
- Поехали!
- На чем?
Генерал снова по телефону связался с дежурным.
- Володя, найди машину, до ЦУПа добраться. Может кто-нибудь их наших, на своей, подкинет? Скажи: неделю отгулов дам!
- Так у нас космонавт Ячменко частным извозом подрабатывает. Сейчас я ему позвоню.
- Ну, вот и ладненько! Крайслер им всем в дышло!
ХРЕН КОСМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
В ЦУПе царило шумное оживление. Словно на Рижском рынке в канун ново-годних праздников. И это естественно! Благополучный старт и удачная стыковка – это достижения вполне сравнимые по значимости с успешной торговлей мандаринами и, теперь уже традиционной русской едой – бананами.
Дважды поздравив друг друга, - с успешными стартом и стыковкой - ЦУПщики готовились к третьему штатному ликованию, которое должно неизбежно произойти после перехода «Дятлов» из монтажного отсека в межпланетный комплекс. Специали-сты пристально всматривались в огромный экран, демонстрировавший происходящие в космосе события, и ждали эпохального проникновения космонавтов через люк. Суе-верные ЦУПовцы, отлично знают, что на орбите возможны любые неожиданности, поэтому никто из них заранее не открывал своих объятий, и загодя не вытягивал дудочкой губы для поцелуев. Они терпеливо дожидались факта свершения очередного акта.
Войдя в огромный зал, хорошо всем знакомый благодаря телевизионным репор-тажам, Левобезбрежный и Жорик нашли укромный уголок, где их, возможно, не затоп-чут и не помнут во время очередного ликования, и стали смотреть на экран. На нем, после вездесущей рекламной паузы, появилось изображение внутреннего интерьера монтажного отсека. Попросту говоря, бытовки монтажников. В ней собрались все члены экипажа «Плутон». Рядом с ними суетился руководитель монтажников. Этакий прораб космических верхолазов. Он и вел шоу. Шоу, которое потом, в записи, после тщательного редактирования и, неизбежных купюр, выйдет на широкий экран. Под соответствующую фонограмму.
- Дорогие друзья, - кривлялся перед камерой главный монтажник-сверх-высотник, - сейчас мы передадим символический ключ от новенького межпланетного комплекса хозяевам «Плутона». Он станет для них родным домом на длительный срок. Я имею в виду комплекс, а не ключ. И «длительный срок» нужно понимать в другом смысле. – Бригадир покосился на Бегуна, который кемарил, клюя носом, и продолжил:
- Уже совсем скоро наши славные «Дятлы» вплывут в светлое просторное по-мещение кают-компании. Свежевыбеленные потолки, окрашенные в ласкающий глаз цвет, стены, все будет радовать наших бесстрашных исследователей Вселенной. А, ле-жащие у печки березовые поленья и скульптура Церетели будут постоянно напоминать им о родной Земле. Ничто так не взволнует память россиян, как русская березка и вез-десущие статуи упомянутого ваятеля в лице неугомонного Церетели!
В этом уютном доме, нелегким извилистым путем, полетят они на задворки сол-нечной системы. Или еще куда! Строя для них этот чудесный комплекс, мы старались вложить свое сердце в каждый лонжерон, в каждую клепку!
Бегуну, который не любил ни сериалы, ни шоу, эта канитель надоела. Он еще не совсем отошел от этапа «приветствия и братания», где, на правах тамады, хлебнул лишнего. Со свойственной ему прямотой, основанной на его финансовом положении, Эдик круто изменил сценарий третьей мизансцены.
- Кончай балаган, начальник! – вмешался он в действие, - открывай камеру! На нары пора! Мне отдыхать надо.
- Погоди, Эдик, - запротестовал ведущий, - сейчас я еще о заботе правительства расскажу!
- Забота его проявляется только после землетрясений и наводнений. Да и то в куцем компенсационном виде! А нам, полагаю, это не грозит.
Шоумен-любитель, вытянул шею в сторону камеры, и обратился к сотрудникам ЦУПа:
- Земля, какие будут УЗ?
ЦУПовщикам, которым не терпелось возликовать в третий раз, было абсолютно все равно, как складываются у ведущего взаимоотношения с космонавтом-исследователем, и они тактично промолчали.
Голова ведущего приняла первоначальное положение, и на его лице, вместо растерянной гримасы, вновь появилась, отработанная в ЦПК улыбка шоумена.
- Друзья, - сказал он, - сейчас мы откроем этот люк, и перейдем в межпланетный комплекс. Еще мгновение и произойдет историческое космическое новоселье!
После этих слов, ведущий вновь вытянул шею в сторону камеры, и спросил:
- Кошку запускать будем? Обычно всегда в новую квартиру сначала кошку впускают. Я захватил! Пусть первой войдет!
- Какая кошка? – удивлено произнес режиссер-постановщик этого эпизода, ко-паясь в сценарии, - нет тут никакой кошки! И реплики Бегуна не было!
Вы спросите, откуда в ЦУПе режиссер? Дело в том, что для строгой постановки снимаемых на пленку сцен, был приглашен известный режиссер. Который и сверялся с заранее написанным сценарием.
Режиссера поддержал начальник полетов.
- Никаких кошек! – резко сказал он. – Не хватало нам еще блох на межпланетке! Первым запусти Бегуна, он слишком утомлен встречей. А то, он нам в камеру такого намурлыкает, что всё новоселье испоганит. Потом, никакие редакторы, никакие ком-пьютерные технологии не помогут. Миру показывать будет нечего. А Человечество ждет!
- Человечество подождет! - режиссер потряс сценарием, - а этот дубль переснять надо! Мы снимаем на века! Искусство должно быть выше претензий Бегуна. У меня Смоктуновский такого себе не позволял на съемках! Убрать его с площадки! Даже если он будет упираться!
Но у начальника полетов было другое мнение:
- Мы, дорогой маэстро, здесь не за «Оскара» бьемся, а за мирный космос! Нам батальные сцены ни к чему!
- Ну, не скажите! Батальные сцены украшают мир кинематографа…
Пока продолжался спор лириков и физиков, Бегун отстранил ведущего, у кото-рого тут же сошла улыбка шоумена, отчего физиономия приняла обычное прокисшее выражения бригадира, и протиснулся к люку. Поднажал, где надо, и открыл его.
Видя такое вопиющее нарушение сценария, режиссер всплеснул руками, но тут же спохватился, и повелел:
- Продолжаем снимать!
- Продолжаем работу! – понеслась на орбиту и команда начальника.
Камера наплывала на люк, показывая миру крупным планом зад Бегуна, кото-рый наперекор всем правилам жанра, первым влезал в межпланетный комплекс. Затем в него, вибрируя всем телом, отталкивая кинооператора и бригадира, вполз Лукич. Опасаясь, что его могут опять опередить, Гваделупин, на всякий случай, лягнул опера-тора, для пущей верности, обматерил бригадира, и третьим впорхнул в люк. Только потом в кают-компанию протиснулся кинооператор, и все присутствующие в ЦУПе смогли увидеть внутренний интерьер комплекса.
- С новосельем! – раздался голос наполовину показавшегося из люка ведущего, которого Бегун старательно выталкивал вон из кают-компании. Бегун, как истинный романтик приватизации, выкупил этот отсек еще на стапеле, и теперь ратифицировал свои права, гарантированные конституцией, методами, утвержденными жизнью. Видимо, космонавт-исследователь, как полноправный хозяин комплекса, решил избавить свое жилище от надоевших ему людей. Ведущий упирался как мог, но на стороне Бегуна было тактическое и стратегическое превосходство. И Конституционное Право!
Несмотря на то, что сцена новоселья оказалась несколько смазанной, в центре управления полетами, раздались бурные аплодисменты, переходящие в не менее неис-товые рукопожимания и обнимания,
Экипаж прибыл на свой межпланетный корабль, вскоре взревут двигатели и он, вместе с отважной командой помчит к самой отдаленной, самой холодной, самой про-винциальной, планете.
Во второй серии «Плутонских хроник» планировалось показать бытовые усло-вия экипажа. Различные отсеки, каюты и восхищенное высказывание о них самих кос-монавтов. Причем, снимать это действо должны будут профессиональные работники кино, которые внезапно возникнут в корабле, словно прыщики на личике молоденькой дамочки. Такое неожиданное появление, по мнению сценариста, должно придать дей-ствию модную нынче на телевидении, детективную линию и загадочность. Киносъе-мочная группа уже давно пряталась по отсекам и сусекам. Однако, уже после первых съемок, стало ясно, что жизнь вносит свои коррективы в сценарий. Что и как получится из этой затеи, теперь, не мог предвидеть никто.
По плану ЦУПа, после перехода в межпланетный корабль, космонавты, после короткого восхищения перед кинокамерой комфортом и уютом, должны были отды-хать. Но, режиссер, уловив темп действия, настаивал на продолжении съемок.
- Нужно воспользоваться тем, что Бегун уснул в своей каюте, - говорил он, - и отснять вторую серию. Заканчиваем самодеятельность, запускаем профессионалов! За-сиделись они в засаде.
Затем заслуженный деятель кинематографии громко скомандовал:
- Группа, на выход!
И, в тот же миг, из всех щелей, словно тараканы стали появляться деятели кино-искусств, отягощенные кинокамерами, магнитофонами, прожекторами и прочими не-обходимыми прибамбасами. Известный телеведущий, вынырнув из обувного шкафчи-ка, обременил себя знакомой всей стране улыбкой.
- Будем снимать каюты космонавтов? – спросил помреж своего начальника. - По сценарию мы сейчас должны показать интерьер жилых отсеков и личные каюты
экипажа. Рабочее название сцены: «Быт на «Плутоне».
- Нет! – возразил режиссер, - При попытке снять каюту Бегуна, инциденты неиз-бежны. А Начальник ЦУПа просил избегать батальных сцен! Будем снимать сюжет об оранжерее! Кто в главной роли этого эпизода?
- Бортинженер Скорлупский.
- Этот оператора сильно не лягнет! Передайте: пусть готовится. А вы, записы-вайте вступительный текст.
Пока связывались с бортом «Плутона», помощник режиссера взял в руки сцена-рий, и начал бубнить текст:
- В этой части нашего многострадального… Простите! Многосерийного филь-ма, вы увидите подсобное хозяйство наших славных покорителей околиц Вселенной. Конструкторы «Плутона» отлично позаботились об экипаже, отведя специальное ме-сто для агрокомплекса. Грядки не только снабдят космонавтов витаминами, но и по-могут им развеяться в трудном, долгом полете. Да, и кто не знает, как хорошо поковы-ряться с лопатой в огороде, после тяжелого трудового дня! «Мы мечтаем, - говорили авторы проекта, - что это будет нечто вроде дачного участка. Этакие, «космические 6 соток». Плюс, «ферма на орбите». Вот, и посмотрим, сбылись ли мечты инженеров.
Сейчас мы с вами побываем в этом удивительном агрокомплексе. Об этом, кре-стьянском, хозяйстве нам расскажет бортинженер Скорлупский.
Связь с «Плутоном» наладилась. После того, как Бегун уснул – мощный храп поведал это миру - телевизионщики, приступили к своим функциям.
На экране, на фоне зелени, показался колоритный ведущий. Он сказал пару ба-нальных фраз, елейно произнес «ах-ах-ах» и «ха-ха-ха», и передал слово Скорлупско-му.
Лукич, ослепленный софитами, смущенно прокашлялся в кулачок.
- Граждане провожающие! - волнуясь, начал он. – Я расскажу вам, какие работы мы планируем проводить в агрокомплексе, который для нас сотворили создатели «Плутона».
Основная культура – хрен. Но, есть и не хрен. Есть и другие хреновины, то есть, растения.
Вот здесь, например, на фоне портрета нашего президента, у нас растет морков-ка. Я уверен, что под пристальным взором президента и под звуки государственного гимна, мне удастся вырастить бело-сине-красную «морковку-триколор». Цвета родного флага!
Но, главное, за время полета я собираюсь скрестить хрен и женьшень. Хочу ми-чуринскими методами получить наш, истинно русский «Хрен жизни»! И близок к это-му. Первый этап «Хрен от жизни» мною уже пройден!
С детских лет, живя в деревне, привык я работать в полях и на огородах. Еще пацаном, таская колхозные яблоки, я примечал, как их растят. Воруя помидоры, смот-рел, как и чем их удобряют. Что бы, я ни тибрил, всегда глядел, где лучше растет. А, где лучше растет, там и тырил! И выбор был! Славно ишачили труженики села! Раздо-лье было!
Режиссер в ЦУПе схватился за голову.
- Что он несет! Он же должен говорить о селекции и научных опытах, - просто-нал пролетарий кинематографических искусств.
А Лукич, рассказав о своем деревенском босоногом детстве, перешел к описа-нию своих грез:
- Мы здесь и лук насажаем в коридоре, и редьку в прихожей, и картошку на сол-нечных батареях окучивать будем!
Эх, кабы воли поболее! Я бы тут такие сады-огороды разбил - залюбуешься! Стены бы плющом увил. Бахча, виноградники, лесополосы! Поля, луга, леса и долы! Флора, фауна! Взрастим березовую рощу в открытом космосе! Поставим белую заплат-ку на черную дыру! Натюрморты писали бы! Пейзажи!
Вот, что окружало бы нас, кабы, в волюшку руки приложить!
Он ласково погладил зеленые листочки. Глаза Лукича сверкали и ноздри тре-петно вздувались, будто он общался не хреном, а с живой прекрасной Флорой.
Лукич, не находя больше слов, умолк. Переполнявшие его чувства сдавили ор-деноносную грудь. Он, вдруг, стыдливо потупился, залился краской, и скрылся в зарослях хрена. Выудить его оттуда так и не удалось.
В ЦУПе пришли в замешательство. Одни предлагали перенести съемку на зав-тра, другие - в частности уловивший темп, спешивший домой, режиссер - продолжать работу.
Все решил руководитель Росавиакосмоса, дремавший в углу, и проснувшийся от возбужденного галдежа. Неудобная поза, в которой спал большой начальник, дала о себе знать. Затекли артритные ноги, израненные на теннисных кортах и горнолыжных трассах.
- Надоели они мне все! – в сердцах рубанул он. – Завтра же отошлите их на Плу-тон!
- Но на комплексе еще идут работы! – возразил начальник полетов. – Есть неко-торые недоработки…
- А где их нет? Что бы завтра же утром старт! Иначе они разнесут весь комплекс к бесовой бабушке еще на орбите.
Режиссер, ценивший темп превыше всего, упорно настаивал на продолжении съемок.
- Пусть теперь, командир покажет нам, что там еще есть.
Воспитанный на романтике дисциплины Гваделупин, по первому требованию возник на экране. К нему обратился начальник полетов:
- Гваделупыч, покажи еще что-нибудь киношникам, а то серчают тут некоторые. Того и гляди, улетите раньше времени.
Командир вздохнул, но нужную позицию занял, сделал знак кинооператору, и начал свой безрадостный рассказ.
- Дорогие жители Земли, сейчас я покажу вам наши бытовые условия. Вы уви-дите, как мы будем жить во время своей миссии на Плутон.
Гваделупин открыл небольшую дверку, проник внутрь, подождал, пока опера-тор возьмет нужный ракурс, и продолжил:
- Вот каюта бортинженера Скорлупского. Все очень скромно. Из личных вещей только самое необходимое:
Счеты. На случай, если компьютер забарахлит. На них Лукич будет рассчиты-вать траекторию полета, прокладывая курс. На столике - бутылочка «Нарзана». Томик Блока на полочке, и блок папирос «Беломорканал».
Как видите, ничего лишнего.
Разворачиваясь, Гваделупин задел ногой большой куль. Знакомый перезвон раз-несся по кораблю. Камера «наехала» на мешок, и крупным планом показала миру груду пустых бутылок.
Командир смущенно улыбнулся:
- Ах, это… Не успели на Земле реализовать… Не бросать же добро. Лукич на Плутоне сдаст…
Телеведущий покачал головой:
- Как это мило! Ах-ах! Сдаст бутылки на Плутоне! Без очереди!
Командир решил сменить тему разговора. «Пусть поахают по другому поводу» – решил он, и жестом пригласил оператора следовать за ним.
- Теперь заглянем в мою обитель, - сказал командир, подплывая к своей каюте и приоткрывая дверку. - Главное достоинство моей каюты - мандолина. Хочу научиться играть. Буду заниматься долгими космическими вечерами.
Оттеснив назойливых киношников, которые пытались проникнуть внутрь –
приглашение было только «заглянуть», а не побывать, - он закрыл перед их носом
дверь, и твердо сказал:
- А теперь поплыли в соседний отсек.
Командир нырнул в глубины корабля. За ним последовала кинокамера. Вскоре снова послышался его усталый голос:
- Мы проплываем мимо баньки с душем. Она здесь, слева. Напротив – санузел.
- Вы только подумайте – санузел! Ах-ах! – ахнул ведущий протягивая свою фи-зиономию к камере. - До чего технологии дошли! А я думал у вас удобства на дворе! Ха–ха–ха!
Командир, стараясь не обращать внимания на «Ахи» и «Хахи» надоевшего ве-дущего, продолжал:
- За этой дверкой наша перепелиная ферма, которую мы назвали «Утренняя яич-ница». Двуглавых перепелов, наподобие многоликого орла-мутанта с нашего герба, мы выводить специально не собираемся. Если сами получаться, огорчаться не будем. Как говориться: «Ум – хорошо, а два на троих не сообразят!».
За соседней дверью - кроличья ферма. Кролики, как известно, не только ценный мех, но и перманентно нарождающаяся пища.
Рядом – инсектарий. В нем живут мухи дрозофилы.
В отсеке раздался гнусавый голос ведущего:
- Мухи – тоже пища? Неужто бифштекс из мух есть будете? Ха-ха-ха!
- Они для генетических экспериментов, – развеял сомнения командир, - а не для кулинарных опытов! В сопредельном отсеке – специальный аквариум. Туда мы тоже заходить не будем, чтобы не травмировать вашим появлением, рыб.
- Как вы хорошо ориентируетесь, ах, ах, ах, - прогнусавил сальный ведущий. – А может быть там крокодил? Ха-ха-ха!
Гваделупин сердито посмотрел на слащавого ведущего и спокойно сказал:
- Все это хозяйство мы детально изучили еще на тренировках, и прекрасно зна-ем, где что. Если бы там был крокодил или акула, я бы непременно пригласил вас туда на обед. Не голодать же крокодилу!
- Ах, ах! Как это остроумно! Как это славно! Ах, ах, ах! – снова заахал коммен-татор.
Постоянные приторные аханья вывели командира из душевного равновесия, и он решил подшутить над киношниками.
- Посмотрите в иллюминатор, - сказал он. – На этих площадях, прямо на корпу-се корабля, мы посадим картошку и турнепс. А на солнечной стороне – ананасы!
- Ах, ах, ах! – зачмокал губами ведущий, качая головой как китайский болван-чик. - До чего космическая технология дошла – турнепс выращивают!
Командир начал нервничать - киношники стали донимать и его. Холоднокровие тонкой струйкой покидало семижильный дух командира. Одна из жил грозила вот-вот лопнуть.
Ведущий снова обратился с вопросом:
- А что там, за зеленой дверью?
- Оранжерея, - нехотя ответил командир, и подумал: «Об этом хозяйстве лучше бы рассказал Лукич. Но где он? Довели старика. Как они надоели!».
Послышался грохот и брань - проснулся Бегун. У него, на столике стоял не «Нарзан», как у Лукича, а коньяк «Наполеон». А, действие на организм этих напитков, как известно, кардинально различаются. Поэтому, увидев киношников, которые, по его мнению, давно должны были обратиться в бегство, он не стал, как Лукич прятаться в грядках, а налетел на них кочующей ордой. Взыграл в нем дух «Наполеона». И как взыграл!
- Всюду мафия! Опять соглядатаи! – заорал он, науськиваемый «Наполеоном». - Гони фискалов! Бей филеров! Души легавых ищеек! – Кричал Эдик.
Удвоенный коньяком напор Бегуна, привел противника в трепет. Ведущий, ко-торый не ожидал подобного натиска, робко спросил:
- А что если мы будем снимать методом «скрытой камеры»? И не будем вам мешать?
Подобная поправка привела Бегуна в ярость.
- Знаю я вас! – заорал он. – Сначала - скрытая камера, затем - закрытый карцер. Так и до конспиративной зоны дойдет! Я вам тут беспредел чинить не позволю! Кыш отсюда! Вместе с вашей фискальной системой наблюдения!
Бегун лютовал. Выдыхаемые им перегар вместе с парами «Наполеона» распро-странились по всему кораблю. Бегун был ужасающе страшен, «Наполеон» – пронзи-тельно резок и пронизывающе неумолим. Такого мощного двойного напора не ожидал никто.
Из ЦУПа послышалась уместная в данном случае команда:
- Отходить!
Киношники начали ретироваться.
Командир, которому и самому надоела эта канитель, с горечью подумал:
«Эдик нервничает, Лукич волнуется, от них в посадках хрена прячется. Сконфу-зили дедушку русской космонавтики. Не заблудился бы старик, на нервной почве. Нельзя так раздражать экипаж перед стартом! Они бы еще мюзикл здесь снимать нача-ли! Или балет в невесомости! А, если, не да бог, Лукича сыщут, и плясать заставят? Он своими кренделями и выкрутасами весь корабль разнести может. На пять лет раньше гарантийного срока! Этот балаган нужно закрывать!».
Гваделупин принял твердое решение прекратить сериал.
- Все, - решительно сказал он, - кина больше не будет! Здесь вам не «Санта Ба-рабас», и не «Рабыня Изергиль». Дайте экипажу отдохнуть!
Резкие слова командира и мощный натиск Бегуна сделали свое дело - киношни-ки обратились в бегство.
Напрасно один из бравых маршалов в ЦУПе пытался направить отступление в организованное русло, работники кино панически бежали, бросая на поле брани лю-дей, аппаратуру и технику.
Очистив корабль от неприятеля, Бегун и Гваделупин сообщили радостную весть о победе по громкой связи, в надежде, что их услышит Лукич. И он, действительно, вскоре появился, истомленный, но осунувшийся. Словно старый партизан из засады.
Пока экипаж радовался освобождению от ига киношников, в ЦУПе, наоборот, печалились. Маршал, потому, что ему не удалось грамотно организовать отход кино-группы, инженеры, что дело не дошло до мордобоя, и не выдалось посмотреть настоя-щую баталию, а режиссер, о том, что не смог снять задуманное. Последнего успокоил помощник. Он сказал:
- Ничего, можно отснять недостающие эпизоды в Центре Подготовки Космонавтов на моделях, и доработать детали при помощи компьютерных технологий.
Доводы помощника успокоили акулу кинематографа, и он тотчас умчал домой насиловать телевизор и мучить домочадцев своими познаниями в режиссуре, поминут-но давая комментарии к увиденным на телеэкране сюжетам.
Но, совсем другое дело глава Росавиакосмоса! Его недовольство поведением экипажа переросло в исступление. Особенно, когда его уронил на пол, пробегавший мимо режиссер. Он насупился, набычился, и очки его зловеще сверкнули. Все это не предвещало ничего хорошего. Наоборот, предрекало немало скверного! Высокий на-чальник свирепо посмотрел на пустой мерцающий экран, где совсем недавно демонст-рировалось кадры из космоса, и злобно прошипел:
- Все! Мое терпение лопнуло! Пусть завтра же стартуют! А то они мне рейтинг снизят по самые щиколотки! Завтра в 8-00 отошлите их куда подальше, то есть на Плу-тон! Что б глаза мои их больше не видели! Не дай бог, вся эта канитель в прессу попа-дет! Мне лишние неприятности не к чему.
Напрасно руководитель полетов и другие специалисты пытались урезонить большого начальника, приводя аргументы и доводы. Но, начальник сказал «Завтра!», значит – завтра!
А ему что? Сказал и отбыл. Свалил все с больной головы на здоровые, и уехал домой. Потом будет два года рассказывать, как он утомился во время исторического старта. Всему миру поведает, как истощил все свои моральные и физические силы на благо освоения космоса!
После отъезда высокого начальства, в ЦУПе началась суета, мотня и беготня. Да и как иначе, если приказано завтра, в 8-00 стартовать на Плутон. На сутки раньше наме-ченного срока! Все волнуются: как бы в спешке чего не забыть! Только и слышно:
- Медикаменты на «Плутон» отослали? Теплое белье на борту? Баки полные? Скафандры положить не забыли? Спички есть? Дай закурить. Доски, цемент, рубероид и гвозди отправили?
- Какие доски? Какие гвозди? Вечно вы Петр Савельевич о своей даче думаете!
- Ах, извините! Запарился! Мне на участок уже год не завозят, обещанный три месяца назад, шифер. Безобразие!
В разговор сотрудников вклинился руководитель полетов:
- Нужно срочно отстыковать вспомогательные модули и «Союз».
- А монтажную бытовку?
- Бытовку оставьте! Там, как-никак, печка-буржуйка есть, - сказал заботливый начальник, - будет, где погреться, если что.
Сумятица наполнила ЦУП. Он кишел как потревоженный муравейник. Такой лихорадочный ритм трудовой деятельности мог привести к непредвиденным последст-виям и большим неприятностям. От сильной вибрации тел сотрудников и мощного вы-броса должностной энергии, здание могло рухнуть! Хорошо, что до 8-00 оставалось уже не так много времени, и все обошлось.
В ДВУХ ПИНКАХ ОТ ПЛУТОНА
Скоро 8-00. Скоро старт. Но время еще есть. Капитан-генерал выглянул в иллю-минатор. Злобная плутонийская вьюга сменилась снисходительной порошей.
- Лезь, Сеня в окошко! – крикнул он. – Сейчас только 7-52. Успеешь!
Трофимыч схватил лом и размаху ударил по стеклу. Против лома, как известно, бессилен даже «Приемный покой». От могучего удара, неоднократно закаленное стек-ло печально звякнуло и разлетелось на кусочки. В образовавшуюся брешь хлынул неот-вязчивый плутонийский холод и снег.
- Ничего! – Выпуская сгустки пара, заявил бравый командир. – Окно мы потом фанеркой заделаем!
Сеня схватил лопату и стремительным броском метнул свое натренированное те-ло в проем иллюминатора. Словно дрессированный тигр, прыгающий через обруч, ле-тел он в образовавшуюся зияющую брешь. В одно мгновение проник он в окошко, и его голова вместе с руками и лопатой оказались под недружелюбным небом Плутона. Но нижняя часть туловища, с яростно дрыгающими ногами, упорно не хотела расставаться с уютом посадочного модуля. Сеня застрял! Он стал размахивать лопатой, стараясь в раскачку протиснуть наружу оставшиеся в корабле детали своего тела. Тщетно!
Капитан-генерал, посмотрев на сложившуюся неприглядную ситуацию, сокру-шенно покачал головой.
- Нет, не рассчитано окошко на то, чтобы через него в скафандре сигать! – ска-зал он печально.
- Неужто мне в одних трусах лезть надо было? – послышался голос Сени через переговорное устройство.
- Ширше окошко надо было делать! – возразил командир. – Чтобы хоть в трусах, хоть в скафандре, хоть в тулупе можно было прошмыгнуть. Техническая недоработка!
- Некогда, Трофимыч, конструктивные недоделки обсуждать! Толкай меня на-ружу! Навались! Успею еще и снежок от ракеты разгрести и тропинки протоптать, и снежную бабу слепить!
Капитан-генерал подналег. Но тело Сени не поддавалось. Заклинило его креп-ко! Хоть знак качества ставь!
Трофимыч, пытаясь выяснить обстановку, робко потянул космонавта обратно в посадочный модуль. Та жа картина…
- Да ты не тяни, а толкай! – закричал Сеня. – Втащить меня назад ты завсегда успеешь. До Земли лететь долго. Втянешь как-нибудь! Фомкой подцепишь, или еще как. Пока есть время, ты меня наружу выпихни!
Какое незаурядное мужество! Какое сумасшедшее стремление выполнить свой долг! А иначе и быть не может! Других не берут в космонавты! Другой бы на месте Сени заорал благим матом:
- Тащи, шельма генеральская, меня взад! Тяни обратно в тепло и уют! Нечего мне торчать триждыгеройным бюстом под лютым небом Плутона!
Или еще чего сказал бы неприличного. А этот нет! Наружу просится, вылезти норовит! Прямо герой. Если ни сказать больше. Если специальных медицинских за-ключений не делать. А, иной, прослышав о климате планеты, и вовсе бы отказался ле-теть. «Чего, дескать, я не видел на Плутоне! Дескать, мне и дома в теплой ванне, хоро-шо!»
Но не таковы настоящие космонавты!
- Ты, Сеня, греби снег-то! Греби! А я толкать буду, – закричал командир, нале-гая плечом на филейную часть организма Сени. – Разгребай, там, куда дотянуться смо-жешь.
- Гребу, Трофимыч, гребу!
И Сеня, действительно греб. Глистоподобно извиваясь всем телом, он размахи-вал лопатой с таким остервенением, с каким орудует веслом спортсмен-гребец, кото-рый плывет на дырявом каноэ, и идет на дно перед самым финишем.
Капитан-генерал перевел взгляд с натуженного зада Сени на бортовой хроно-метр. Часы показывали 7-54.
Время еще есть! Еще можно успеть! Но скоро 8-00… Скоро, совсем скоро – старт! Командир получше уперся ногами, и, навалившись всем телом, стал выдавли-вать Сеню наружу. Как пасту из тюбика.
Жорик открыл глаза. Он лежал на домашней постели, в своей квартире. На-стольные часы зелеными циферками высвечивали 7-55.
Журналист вспомнил прерванный сон. Он зажмурил глаза и стал думать о зага-дочном Плутоне:
- «А, ведь, придет время и далекое станет близким. И протопчут на самой пери-ферийной планете тропинки. И построят на Плутоне и настоящий космодром, и города возведут. Да, еще и парки в них разобьют! И будут там простые обыватели играть в снежки, и кататься на саночках. И слепят они из снега фигурки первых покорителей планеты: Трофимыча с ломиком и Сеню, с лопатой в руках. Все это произойдет! Ес-ли… Если будут бережно относиться к родной Земле-матушке: залатают озоновую ды-ру; будут щадить леса; перестанут загрязнять океаны; и, вообще, мусорить, где живут! Хватит осквернять свою колыбель! Должен понять, наконец, Человек, что никакой он не царь Природы, а только частичка ее. И жить нужно не по расчету, а по совести. Если он, действительно - Человек, и, воистину - Человек Разумный. Если он, действительно, Мыслящее существо!».
Жорик снова посмотрел на часы. Скоро 8-00… Скоро старт…
Восемь ноль-ноль. Все готово к старту. Последние проверки: никто ничего не забыл? Одни звонят домой, и спрашивают: не забыли ли они выключить газ, под не съеденной в спешке яичницей? Другие, проверяют, не оставили ли они дома бутербро-ды. Третьи, вспоминают, не забыли ли они чего-нибудь забыть. Заключительные про-верки, поверки и ревизии. Все в нерушимом порядке. Пока, в нерушимом. Пока – в порядке.
В ЦУПе готовы к историческому старту.
На «Плутоне», экипаж так же в полной боевой готовности.
И, вот, свершилось: «Зажигание… Пуск!».
Все взревело: маршевые двигатели взревели надрывно; вслед за ними, космо-навты взревели настороженно, но радостно; ЦУПовцы взревели восторженно и ликую-ще.
Набирая скорость, межпланетный комплекс «Плутон» понесся в неведомую даль. Прощай голубая планета!
Тут, безусловно, требуется небольшое пояснение. «Голубой» Землю называют, не потому, что на ней живут гомосексуалисты, а потому что океаны и моря ей такой цвет придают. А всех гомиков, все равно, не хватит, чтобы оголубить планету. Тем бо-лее, что кроме них, на Земле живут и другие индивидуумы.
«Дятлы» смотрели из своего корабля на покинутую ими «колыбель Человечест-ва». До свидания, Земля!
Ровно в полдень на связь вышла «Земля». Они поздравили экипаж, с тем, что те все еще летят, а затем перешли к новостям.
- Есть новости и хорошие, и плохие, – сказали работяги ЦУПа. - Будем чередо-вать.
Первая новость плохая - активировался ядерный боезаряд на «Сатане». Забыли в спешке демонтировать. Хорошая – взрыв произойдет только через пять минут. Плохая - его не предотвратить. Хорошая - «Сатану» можно сбросить. 1
- Вы сами, с Земли, ее отсоедините, или нам ломиком подцепить? – Поинтересо-вался командир, спокойным голосом, будто он всю жизнь просидел на ядерной боего-ловке с монтировкой в руках.
- Мы отстрелим ее, по команде из центра, – ответил ЦУП. – Идем дальше. Пло-хая новость – рванут все боеголовки разом. Хорошая – зато корабль получит такое до-полнительное ускорение, что нам и не снилось! Плохая – если корабль останется ко-раблем… Хорошая - вас представят к Героям России, если что…
Срочно займите свои места в рубке. Через три минуты отстрел ускорителя. Раньше отстреливать не выгодно. Топливо еще не все прогорело Экономия!
Внимание, начинаем отсчет. Приготовьтесь. Во время взрыва вы почувствуете некоторый дискомфорт. Вас словно пнут коленом под зад. Внимание! Отстрел носите-ля!
Сейчас ахнет!
Яркая вспышка озарила пространство, и немой взрыв прокатился по Вселенной, со страшной силой пнув «Плутон».
Вот где пригодились упорные тренировки по пинкам в зад!
Корабль с честью выдержал испытание. Получив гигантское ускорение, он, прорезая вакуум, понесся к Плутону.
После непродолжительного ликования, сотрудники ЦУПа связались с космиче-ским кораблем:
- «Дятлы», что у вас? Осмотритесь и доложите обстановку.
После осмотра командир докладывал «Земле»:
- Докладываю. Серьезное повреждение одно: лопнула струна на моей мандоли-не. Есть повреждения второстепенные: снесло часть солнечных батарей, погнуло две антенны, и сорвало целую гирлянду сосисок-ускорителей. Но те летят впереди нас. Может, по дороге подберем!
Повторяю, главное – лопнула струна на моей мандолине!
- Да не расстраивайся, командир! Могло быть и хуже! Могли лопнуть сразу две струны!
- А я говорю, – лопнула! Вот и весь сказ! – в этой фразе проявился весь волевой характер командира. Затем он пространно добавил:
- Как теперь играть?
На связь вышел психолог-психоаналитик-психотерапевт. В обязанности которо-го входило снятие стрессов, и рассказы анекдотов. Вообще, существует два способа радикально ухудшить свою жизнь - женится, и следовать советам психоаналитика.
- Успокойся, командир, – сказал знаток психологии. - Бах на одной клавише рояля играл! И как!
- Это Паганини!
- Да успокойся. Конечно, неприятно, конечно, погано, но зачем же так ругаться! А мне, не погано? У меня и вовсе мандолины нет! И никогда не будет, даже без струн! Никогда мне не омандолинится!
Услышав, что существуют люди, у которых вообще, нет мандолины, Гваделу-пин успокоился. На душе стало светло и покойно, как после выхода из зубоврачебного кабинета.
- Чем еще порадуете, «Земля»? – спросил он, уже забыв о покалеченном инстру-менте.
- Поздравляем вас, «Дятлы»! Еще пару таких пинков, и вы у цели!
- Вас понял: мы в двух пинках от Плутона.
- А, если еще угол срежете, то в миг до цели долетите!
Связь на минуту прервалась. В ЦУПе обсуждали появление новых телеметриче-ских данных. Затем, тот же бодрый голос произнес:
- Минуточку! Примите еще одно поздравление! Только что активировался вто-рой боезаряд. Минут через 30-40 сами ее чем-нибудь отколупните.
- Может быть, как в прошлый раз, отбросить ее по команде с Земли?
- Так, у нас через полчаса, как раз обеденный перерыв! Вы уж, как-нибудь, сами, отделите. Ломиком.
- Понял! Ломиком!
- Счастливого полета, «Дятлы»!
- Счастливо оставаться, «Земля»!
На этом и закончился первый сеанс связи.
Сразу после первого сношения с космическим комплексом, в «Росавиакосмосе» для полноты ощущений и солидности, организовали штаб по связям с «Плутоном», и общественностью. Укомплектовали его штатной уборщицей, и, даже, автоответчик по-ставили, на случай, если космонавты позвонят в неурочное время. А как создали штаб, так немедля – недельки через три - позвонили «Дятлам».
Тепло поздравив космонавтов с учреждением штаба, сотрудники сношений по-интересовались:
- Зеленеют ли грядки? Тучнеют ли кролики? Как дела у личного состава кораб-ля?
На вопросы взялся отвечать Бегун. Он сообщил, что дела у них в полном поряд-ке, что живут они хорошо, и пригласил весь штаб в гости. Приглашение было с благо-дарностью принято. Но, те штабисты, которые, не бросились сразу паковать чемоданы, собираясь в гости на «Плутон», потребовали сообщить подробности.
Пользуясь тем, что входящие звонки бесплатно, Бегун начал повествование.
- Лукич журнал «Playboy» штудирует. Взял с собой, думал, что это пособие по кролиководству. Нам тоже дает полистать. За компот.
- Кролики плодятся? – спросил специалист земли.
- А то! Насмотрелись «Плейбоя», теперь их не остановить!
- А как грядки? Умножаются овощи?
- Цветут и благоухают! Только свекла в невесомости блином вырастает!
- А, что еще интересного?
- Лукич увлекся гиревым спортом. Двухпудовую гирю одной левой 50 раз вы-жимает!
- Хорошо напомнили! Чуть было, не забыли. У нас для Лукича отличная но-вость. Услышав, об экспериментах Скорлупского с хреном и женьшенем, Российская сельскохозяйственная академия единогласно поддержала его начинание, и основала новую науку «хренологию». Селекционеры и генетики в восторге! Они уже приступи-ли к скрещиваниям. Одна группа ученых будет выращивать «Хрень-Шень», а другие выводить «Жень-Хрень». Диетологи предложили, наряду с «рыбным днем» ввести в моцион граждан обязательные «хреновые дни». Два раза в неделю. Пенсионеры шаг-нули куда глубже: заявили, что у них уже, давно все дни недели - «хреновые»! В стране в спешном порядке организована новая партия «Хренистов». С лозунгом «За хреновую жизнь!». Все хреноводы и хренологи мира торжествуют! А Лукича, как первооткрывателя науки, выбрали почетным хреноведом! Поздравляем! Будет и на нашей улице «Хрен космической жизни»!
Скорлупский, паривший в это время по отсеку, услышав приятную новость, зарделся, и, подлетев к микрофону, сбивчиво, поблагодарил ученых:
- Спасибо, конечно… Да что я… Это сама жизнь подсказала. Какая жизнь, такая и наука…
Бегун обнял коллегу.
- Поздравляю, старик! – сказал он. – Вернемся, я для тебя Всемирную Академию хреноводства организую! Будешь тульские пряники с хреном выпекать!
Скорлупский смутился, и улетел в заросли своих любимых растений. Где все-гда находил приют, покой и вдохновенье.
А Бегун, опасаясь новых шокирующих Лукича, и порочащих Скорлупского но-востей, объявил «конец связи».
«Плутон» летел на встречу своему именитому тезке, набирая очередные косми-ческие скорости, от очередных ядерных пинков. Скорость беспрестанно возрастала. С такими ускорениями, как бы перелета не случилось! Зато, теперь никто не скажет: «Гравитация, ты опять победила». Теперь скажут: «Прощай, оковы тяготения Земли!».
Вскоре, где-то, через недельку-другую, состоялся еще один сеанс. «Земля» снова интересовалась «Плутоном».
- На связи «Земля», - сообщили они «Дятлам», подчеркивая тем самым, что штаб еще не переместился на Венеру. – Как слышно? Прием!
- На связи «Дятлы», у аппарата космонавт-исследователь Бегун. – Слышу вас хорошо.
- Как дела, «Дятлы»? Что нового?
- Все нормально. Летим. Только с Лукичем у нас неувязки. Зачудил бортинже-нер. Такие коленца выкидывает, любо-дорого посмотреть!
- Интересуемся подробностями.
- Третьего дня душ принимал, так весь корабль залил, и сам чуть не утоп. При-шлось спасательный круг бросать. Занервничал старик, по Земле тоскует. С березовым поленом в обнимку спит. Статую, изваянную Церетели, вымазал. «Ежели, - говорит, - у нас голубей нет, так я ее сам изгажу! Хочу, - говорит, - чтобы и все как на Земле бы-ло!». И обгадил! Вместо пернатых посланцев мира.
По всему видать, заскучал. На этой почве у него срывы начались. То с горящей папироской заснет, то в туалете свет за собой выключить забудет, то вилку в правую руку за обедом возьмет!
Странным стал: за место у окошка не борется, перестал хреном пятки мазать и сушит свои носки на солнечной батарее.
Одна у него отдушина – сад-огород. Часами с растениями возится. Выводит свой знаменитый «Хрен космической жизни».
«Земля» несколько минут молчала - советовались, что опаснее для экспедиции, спать с папироской во рту, или держать вилку в правой руке. После скоропалительно-го совещания, переговоры возобновились. Один из академиков космических наук, пояснил:
- Это, так называемый «острый ностальгический приступ», вызванный щемя-щим чувством тоски по Родине. Со временем пройдет. Но, правила этикета и хорошего тона, вы ему все же прочтите! Еще вопросы есть?
- Есть! – отозвался Бегун. – Давно вас хотел спросить: сколько сейчас времени?
- А кто его знает, – откровенно сказал специалист по психологическому этике-ту, - у меня ставка, а не повременная оплата. Дежурю я: сутки сплю, сутки отдыхаю.
- Ладно, завтра у кого-нибудь еще спрошу. Конец связи!
- И у нас связь кончилась! – Подтвердила «Земля».
Прошло время. Вернулись из отпусков сотрудники ЦУПа. Вернулись из теплых краев штабисты. Наступила пора очередной связи с героическим экипажем. На тради-ционный вопрос «Земли» также традиционно отозвался космонавт-исследователь.
- Что Нового? – переспросил он, - Лукич в зарослях хрена заблудился. Вот что!
- Бегун, кончай свои шуточки! – со смехом отозвалась «Земля».
- Какие шутки! Четвертый день ищем!
- Командир, это правда?
- Врет. Всего-навсего третий день. Ничего, сыщем! Уже и кострище обнаружи-ли. Зола еще теплая, далеко уйти не мог. Не сегодня-завтра, найдем!
В разговор вмешался Бегун:
- А вы передайте по радио «Дубинушку», он сам вылезет!
- Эдик, не время для шуток. Чего ты попусту засиживаешь отсек, иди ищи борт-инженера!
- Этикет делового человека не позволяет мне пуститься сломя голову на поис-ки, не написав завещания.
- Командир, запустите красную сигнальную ракету. С сиреной. И, все на поис-ки! – Требовала «Земля».
Но Бегуну явно не хотелось уходить с насиженного места.
- Да его теперь с вертолетом не найдешь! – отпарировал он. – Сам вылезет. У нас медведей нет, а сбежавших кроликов, он и сам придушить сможет. Если что.
- Что если что? – переспросила «Земля».
Бегун охотно пояснил:
- Я говорю, покуда кролики еще не сильно одичали, он с ними справится, если они на него внезапно нападут из засады! Выдюжит старик, если те окончательно не озверели. Или удравшие из инсектария мушки дрозофилы, его до хронического облысения, не защекочут.
- У вас кролики из клеток вырвались и разбежались? На корабле бунт? – Спро-сила «Земля», не уделив должного внимания сообщению о мухах. Явно игнорируя дро-зофил как хищников, и попирая их интеллект бунтарей. И, напрасно.
Мушки дрозофилы очень смышленые создания. Не зря же, именно их, исполь-зуют в генетических экспериментах. Они, буквально, все схватывают на лету! А тес-ное общение с человеком, не могло не сказаться на их эволюции. Рассказывают, что видели дрозофилу, которая анфас, удивительным образом напоминала профиль одного, очень бородато-волосатого вождя мирового уровня! А тут не только до бунта, даже до революции, упаси господи, рукой подать, да крылышком махнуть!
Бегун, не вникая в процессы эволюции, четко отвечал на вопросы «Земли».
- Бунта на корабле нет! Кролики не вырывались. Им Лукич сам вольную дал. На свободные хлеба выпустил. Пусть, говорит, порезвятся.
- А рыб, он на вольные хлеба из аквариумов, не выбросил? – язвительно поинте-ресовалась «Земля», надеясь услышать положительный ответ, и сообщение о том, как по кораблю фланируют живые уклейки и бычки без томата.
- Нет, – разочаровал их космонавт-исследователь, - их он завялил к пиву! Хотел коптить, да ольховых дровишек не нашел. Вот и завялил.
Последнее сообщение заинтересовало «Землю». На «Плутон» полетел строгий вопрос:
- Не пересолил Лукич рыбу?
- Нет.
- Тогда конец связи!
- Еще созвонимся! – согласился Бегун.
И носились радиоволны сквозь хрипы и треск космических вздохов, заполняя вселенский вакуум словами человеческими. «Земля» дотошно спрашивала, «Дятлы» подробно отвечали. И не может быть иначе. В космосе мелочей не бывает!
Не прошло и месяца, а въедливые штабисты и ЦУПовцы опять поинтересова-лись, как протекает полет «Плутона». Почему не звонили раньше? Так, на Земле у всех свои заботы, а не токмо думы про Плутон. Но, ведь, вспомнили! Позвонили, и спраши-вают:
- Как дела, «Дятлы»? Лукича сыскали?
Космонавт-исследователь послушно отвечает:
- Что он, Лыков? Сам явился. Посвежевший, помолодевший, как после туристи-ческого похода. На пользу общение с природой пошло. Много интересного рассказы-вал.
- А, что еще у вас занятного?
- У нас произошло странное происшествие. Обнаружили крысу, повесившуюся на собственном хвосте!
- Это действительно очень интересно: суицид в крысином мире! Нужно срочно сообщить зоологам! Но, главное, что крысы не бегут с корабля! Это хороший признак - значит, вы не тонете! Вот, если бы крысы бежали с корабля…
В разговор вступил командир Гваделупин. Перебив земного штабиста, он ска-зал:
- А куда им бежать? Может быть, это они от безысходности… раз бежать неку-да?
В штабе стали совещаться. Позвали зоолога. Тот сообщил «Дятлам», что «По-лундра!» кричать нет особых причин. И, тем более, сигать в шлюпки и хвататься за весла! Он объяснил, что крысы своих привычек понапрасну не меняют, но на всякий случай советовал посмотреть, нет ли в трюме течи. Потом поздравил космонавтов с научным открытием, попросил измерить длину хвоста означенной крысы, и пошел домой. Травить на кухне тараканов. А, просвещенные зоологом штабисты и космонавты, объявили о конце связи.
Чем дальше от Земли улетели «Дятлы», тем хуже становилась качество связи. Хрипы, сипы, треск и шип сильно мешали нормальному общению. Порой трудно было разобрать, кто и что говорит. Да, и говорит ли вообще! Видеоизображение уже давно превратилось в сплошные блики и полосы. Поэтому видеосвязь с «Плутоном» отклю-чили, и в ЦУПе на большом экране – не простаивать же ему - теперь можно было по-стоянно смотреть телесериалы.
Но, радиосвязь пока продолжалась. Не регулярно, правда, но систематически. То есть, систематически нерегулярно. Свяжется, бывало, «Земля» с «Дятлами» и поговорит с ними о том, о сем. Поинтересуются: как вид из иллюминатора? Нет ли дождей? Не захромали ли мушки дрозофилы? Не беременны ли они? Не течет ли крыша? И завсегда осведомляются с заботой и нежностью. Под конец сообщат точное московское время, курс доллара, прогноз погоды на завтра, и распрощаются. А время летело. Летел и межпланетный комплекс. Лукич уже утомился считать пройденные кораблем километры.
Далеко умчались «Дятлы», и качество связи с ними становилось все хуже и ху-же. Пока совсем не ухудшилось. Солнечный ветер, магнитные бури, звездная пыль, радиохулиганы создавали такие помехи, что порой трудно было разобрать, то ли Бегун говорит в микрофон, то ли командир, то ли это у Лукича в животе урчит. Разговоры становились малопонятными и малоприятными. Да и кому же понравится такая беседа:
- Алло..хрррххх… «Плут..хррх…?
- «Земляххрр..шшшшшш…
- Как у вас дехрла…хррршшшр…
- Хорррошшшо…
По этой причине сеансы радиосвязи становились короче и проводились все ре-же. Хрипы и шипы можно послушать и не напрягаясь связью с далеким «Плутоном». Вот, и не напрягались.
Последняя переговоры вообще, проходили так:
«Земля»: Ххрршшщщ…щссссссцццхррххр?
«Плутон»: Щщщщшшс…сттррттк…цццщщщ!
«Земля»: Хххрршшщшш?
«Плутон»: Шрых….Рррршшккццйй….ффззззссс….шшшшссшш…хххрррххх… Шшшшшш!
Конечно, специалисты ЦУПа расшифровали послание «Дятлов». По их мне-нию, оно гласило: «Полет проходит нормально!». Но полной уверенности в этом не было. Особенно в последнем «Шшшшшш».
Дальнейшая радиосвязь стала мало интересной. Специалисты расшифровывали всегда одно и тоже: «Полет проходит нормально! Дятлы». Причем, не зависимо, откуда приходила информация, из далекого космоса, или от радиостанции «Отголоски Моск-вы».
Потом и расшифровывать перестали. Чего зря напрягаться, если все нормально!
А, вскоре, ЦУП и вовсе от электросети отключили. За неуплату…
Через некоторое время в штабе проекта «Плутон» получили странную теле-грамму: «Летим! Подробности письмом! «Дятлы».
Все стали ждать письма. Ждали долго. Но, ни с оказией, ни с нарочным, ни, да-же с «Авиапочтой», оно так и не пришло. Затерялось где-то послание в глубинах сол-нечной системы. Опаздывает. Но, как только письмо будет получено, мир всенепре-менно узнает новую информацию о беспримерном полете межпланетного комплекса «Плутон» с «Дятлами» на борту.
МАЛЕНЬКАЯ ЗВЕЗДОЧКА В БЕСКРАЙНЕЙ ВСЕЛЕННОЙ
Летят где-то в межзвездном пространстве «Дятлы». Несут свою нелегкую вахту. Связь с ними давно пропала. ЦУП не слышит четких докладов экипажа. Но, иногда, сквозь треск и хрип космических помех радиолюбители ловят их голоса. «Все в поряд-ке!» – сообщают они. Летят «Дятлы»! И прилетят! И выполнят задание! Хотя, по ошибке, в спешке, им положили скафандры летнего фасона, и сандалии, вместо теплых сапог. Ничего, что корабль уже дал течь. Они его залатают! Пустяки, что сломалась кофеварка – чайку попьют! Главное – они летят! И, несмотря ни на что, готовы выпол-нить задание. Мы гордимся ими! Мы верим в успех!
И пусть злые языки, утверждают, что они уже давно вернулись, прервав свою историческую миссию, и приземлились за границей. Где попросили материального убежища, и стали «невозвращенцами». Мы им не поверим!
Другие «доподлинно знают», что экипаж «Плутона» давно приземлился, произ-ведя осадку в глухой провинциальной тайге, и у них просто нет денег, чтобы доб-раться до Москвы и доложить об успешно выполненном задании. И это-то при финан-совых возможностях Бегуна? Не поверим и этим лютым россказням!
Летят «Дятлы»! Они обязательно выполнят свою миссию! И мы будем ждать их возвращения!
Мы должны ждать. Ждать и надеяться. Надеяться на лучшее. Надеться нужно всегда!
Вы утомлены заботами? Страдаете бессонницей? Не спится от печалей и тре-вог? А кому сейчас легко?! Мужайтесь! А, когда уже совсем невмоготу, подойти бес-сонной ночью к окну и посмотрите на небо. Может быть, Вы увидите маленькую летящую звездочку. Возможно, это пилотируемый космический корабль, и в нем в эту минуту, летят космонавты, и тоже не спят. И они, так же как и Вы, переполнены заботами и тревогами.
И Вы, проживающие в коммунальной квартирке, на 14 квадратных метрах, вме-сте с тремя детьми, женой, тещей и её мамой, и Вы, у которых уже 26 дней отключен газ и горячая вода, и Вы, кто водопровод видели только по телевизору, посмотрите но-чью в окно! Взгляните на небо. Там, внутри маленькой звездочки тоже не все ладно. И космонавты по утрам становятся в очередь, чтобы посетить туалет или принять душ. И у них прорвало трубу. И им задержали зарплату.
Каково им там, вдали от Земли? Им, в отличие от Вас, безрезультатно пожало-ваться некуда. Нет ЖЭУ в космосе. Им даже в сердцах, топнуть ногой опасно! Пол проломиться может. А за бортом минус «очень много».
Подумайте об этом. Может, вам станет чуточку легче…
И летят скромные труженики орбит на своем маленьком корабле, со своими большими проблемами. А, в космосе, как известно, мелочей не бывает!
Пусть летят! Мы будем ждать их успешного приземления!
Будем надеяться!
Надеяться нужно всегда!
И никакая это не фантастика. Фантастика – то, что завтра нам отремонтируют дома, бесперебойно потечет горячая вода, и снизятся цены. А, описанное - реальные трудовые будни недалекого будущего. Будни завтрашнего дня! Да, нет, - я посмотрел на часы, – уже сегодняшнего!!!
Счастливого дня!
030303
ЛАПИДАРНЫЙ СЛОВАРЬ
СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ И СОМНИТЕЛЬНЫХ ВЫРАЖЕНИЙ.
«Клинское» - пиво, вызывающее отвращение одной своей рекламой.
People – Народ = электорат
Венерическое заболевание – болезнь, из-за которой мраморная дамочка по имени
Венера, лишилась рук.
Гваделупа – страна, где никогда не слыхали о командире экипажа «Плутон».
Гондурас, Гондурасить… - нехорошие слова. В писанине упоминаются по недоразуме-нию.
КП – 1. Командный Пункт. 2. Коммунистическая Партия (Устар.)
Нарочный – 1. Тот, кого все посылают… (Традиц.). 2. Гонец за «Клинским». (Совр.)
Оковы гравитации – притяжение Земли, вызывающее «асфальтовую болезнь».
Плутон – крайняя планета солнечной системы. Как предполагали раньше, населенная плутами. Иной, обремененный изрядной эрудицией, читатель, прочитав сию «пи-санину», гневно воскликнет: «Позвольте! Откуда на Плутоне, с его куцей неоно-вой атмосферой, взялись лютые вьюги и жестокие бураны?! Почему метели? Почему пурга? Так быть не должно!». Может, оно и так. Может, и не должно. На все эти «Откуда» и «Почему», ответ один: Потому что, «везде – бардак!».
РАКА – Российское АэроКосмическое Агентство. Не путать с РККА
Скрытая камера – кинокамера, тайно снимающее то, что и так все знают.
СМИ – 1. Средства Массовой Информации = Средства Массовой Истерии.
Стамеска – 1. Остро заточенный инструмент хорошего резчика по дереву. 2. Тупой ин-струмент плохого резчика.
УЗ – Указание Земли = Условное Заключение = Ед. число от Узы братства
Хренология – 1. Наука о хрене. 2. Наука о современной жизни Россиян.
ЦПК – Центр Подготовки Космонавтов им. Ю. А. Гагарина.
ЦУП – Центр Управления Полетами = Ценное Указание Правительства.
Щелково – город в Московской области. Прославлен тем, что там проживает неведо-мый в Австралии, но, не пользующийся популярностью в Гренландии, упомяну-тый в «писанине», мастер.
1- Существует проект «Дедал», разработанный западными специалистами. Он преду-сматривает использование энергии взрывов ядерных зарядов для ускорения косми-ческого корабля. При этом от корабля последовательно отделяются ядерные заря-ды, которые, взрываясь, придают ему ускорение. Жорик знал, что заряды должны отлететь от корабля на определенное расстояние и взорваться точно позади кораб-ля. Но знали ли об этом конструкторы?…
В двух пинках от плутона
© Copyright: Александр Дядька Соловьев, 2011
Свидетельство о публикации №211041101216
Свидетельство о публикации №211041101216
Рецензии