Народный артист СССР

   Наверное, я – жираф. Ну, тот, который по ночам над услышанными днем анекдотами смеется. Отгремели уже дискуссии о И.В. Джугашвили, а я, как обычно -  во след каравану, с ремарочками.
   Значит, говорите, ясно все с ним? Самый человечный в мире упырь? Мудрый полководец, затащивший страну в полную жопу, чтоб потом ее оттуда вывести? Верный коммунист, заступивший дорогу большевистской сволочи, которая чуть не пустила тысячелетнюю империю на ветер? Борец с мировым сионизмом, стоявший у истоков современного Израиля? Просвещенный монарх, при котором расцвели науки, в том числе, и в лице Т.Д. Лысенко? Простолюдин без образования, ухитрившийся обмануть как великих мастеров утонченной политической интриги, вроде Троцкого и Каменева, так и чутких к любой фальши художников слова, вроде Фейхтвангера? Однозначная личность, не правда ли?
   Еще интереснее тот Сталин, который живет в каждом из нас, в каждом, кому больше 30-ти. И не говорите, что в вас его нет. Есть, прописан в отдельном уголке вашей души. Сидит там, попыхивает трубкой и лукаво усмехается в прокуренные усы, каждый раз, когда вы спорите об истории, о стране, о будущем.
   А как ему радостно, когда вы сталкиваетесь с продажным гаишником, ленивым чиновником, безразличным врачом или учителем,  бездарным вороватым управленцем на машине с голубым ведерком! Представляете, что сделал бы Он с ними, в свое время, если бы узнал? Очень хорошо представляете. И на душе сразу – тепло, и одновременно как-то строго и бодро.
   Любовь – да. Любовь и поклонение. Ненависть – сколько угодно. До скрежета зубовного.  Но, все равно, не без уважения, если не лукавить самому себе. Дело не в декорациях эпохи – каждый видит свои, кто – Спутник, кто - лагерь. Но исполнитель главной роли в чём-то объединяет всех нас, оценивших игру.
   Артист. А также сценарист и режиссер в одном лице. Но артист – прежде всего.  В этом, на мой взгляд, главная суть невзрачного, низкорослого, не очень здорового человека, чуть не перевернувшего вверх ногами весь современный ему мир, и пропахавшего глубокую, временами - сквозную борозду в сердце каждого, кому удалось увидеть или услышать его на сцене.
   Представьте себе, что отморозки, захватившие Норд-Ост, вместо того, чтобы палить в потолок, зависать с коньячком в буфетах и звонить по спутниковым телефонам родственникам и знакомым, решили бы продолжать спектакль? Ну, слегка подправив действо, не без этого, но все-таки – играть дальше. Бред, не правда ли? Но именно так случилось в стране в 1917 году, когда на главную сцену театра под названием Российская Империя ворвалась кучка уголовников и поиздержавшихся за границей философов-экстремистов во главе с бывшим присяжным-поверенным из Казани под артистическим псевдонимом Старик. Он же - рабочий Карпов. Он же – Ленин.
   Шайка играть не умела. Да и не до мастерства было – на сцену лезли представители конкурирующих трупп, а оторопевших зрителей в зале активно шмонали личности, совсем уж чуждые публичному искусству. И только через 15 лет, при Сталине, серьезно почистившем актерский состав, подправившим сценарий и наведшим минимальный порядок в зрительном зале, театр приобрел более-менее божеский вид.
   Однако, оставалась проблема со зрителями. Нет, была группа поддержки, и не маленькая, но большинству почтеннейшей публики все было безразлично, за исключением буфета, с которым, как назло, постоянно случались временные трудности. Короче, народ не верил. Ну, в крайнем случае, был готов поржать. А товарищ Сталин – кто угодно, но только не комик.
   И начались – мастер-классы. Вернее – мастер-процессы, на которых недавние соратники в режиме он-лайн признавались во всех мыслимых и немыслимых смертных грехах, громко, с хорошо поставленной дикцией рассказывая со сцены о том, как сотрудничали с вражескими разведками, жгли колхозные стога, подкладывали гвозди в масло. А потом, выслушав приговор суда, радостно соглашались, что таким мерзавцем, как они, нет места среди людей. И тут же, в уголке, получали по заслуженной пуле в лоб! И кто из зала мог разглядеть их расширившиеся в последний момент от удивления глаза и услышать затихающий шепот: «Как же так, Коба, мы же договорились? Патроны же…. не холостые!...»?
   И народ поверил! Да так поверил, что «Да здравствует товарищ Сталин!» орали друг другу как офицер НКВД, втыкающий антисоветской сволочи в известное место раскаленный до красна шомпол, так и сама антисоветская сволочь. Последняя, причем, орала с куда большим чувством.
   И этот бенефис продолжался почти тридцать лет к вящему удовольствию зрителей и Иосифа, который, как и подобает величайшему артисту, даже умер на сцене. И никто из близких не решился подойти к стонущему на полу старику в расплывающейся луже мочи, чтоб ненароком не нарушить сценарий.
   Зато как его провожали! Если бы он видел все это, его тщеславная душенька была бы, наконец, довольна. Простой мальчик из затерянного в горах села, и такой аншлаг!
А вы говорите – забыть! НИКОГДА НИКОМУ ничего подобного не показывали.
И даст бог, больше не покажут….