За ненадобностью

В вагоне поезда метро привычно прозвучало: «Московская». Следующая станция «Звездная». Выйти и пересесть на маршрутное такси – не судьба: уже слишком поздно для них. Это значит, что остается только электричка; придется, правда, подождать на морозе.
Стоит ли размышлять о случайности и судьбе? Нет, я просто расскажу вам о девушке, вошедшей в вагон…
…Она встала у коричневых сидений напротив меня. Держась правой рукой за поручень, левой ловко строчила что-то в своем телефоне. В силу определенных обстоятельств у меня сложилось впечатление, что она занята именно набором сообщений, десятков сообщений. СМС или айсикью – не так уж и важно. Не играла в игрушки, нет. Как будто, ей только и позволено писать. Она не отрывалась от телефона, даже когда поезд скрыл тоннель. 
На ней были чуть спущенные серые потертые джинсы с карманами на бедрах. Застегнутый черный пуховик. На спине – черный рюкзак eebok без первой буквы, поверх которого лежал большой бирюзовый капюшон джемпера. Любимая многими шапка-носок когда-то привлекла и ее; с черными, рыжими и изумрудными полосами, из-под которой на плечи опускались густые каштановые волосы.
Внешне она напомнила мне мою преподавательницу Ю.В., хотя это и не важно.
Ну вот и «Звездная». Следующая – железнодорожная станция «Купчино». Несмотря на позднее время, вагон был полностью забит до этой станции. Девушка села на кресло прямо под надпись «места для инвалидов…». Широко расставив ноги, она продолжала строчить сообщения, как будто от этого зависела ее жизнь.
Какого цвета ее глаза? Люди используют такую большую палитру, чтобы описывать глаза других. А я не знаю, какие они у нее. Она не поднимала их от своего телефона, этот крохотный экранчик полностью овладел ее глазами и очками с черной оправой.
Она улыбалась. Может быть, она улыбалась все эти две станции. Не знаю, до этого она стояла ко мне спиной. Выглядит больше как оправдание, ведь мы уже подъезжаем к «Купчино», однако я заметил это только сейчас.
Внезапно, ее подруга положила ей на коленку фисташковую корочку студенческого. То, что у нее есть подруга, я опустил за ненадобностью. Но теперь она ворвалась в мои мысли.
Интересно, где она учится?
Интересно, они лесбиянки?
Интересно, какие у нее глаза?
Интересно, что она пишет?
Интересно, когда она стала мне интересной? Когда я подумал об их связи? Когда я увидел, что она улыбается? Когда я подумал об ее глазах? Когда я увидел, под какой надписью она села? Когда она напомнила мне мою преподавательницу? Когда я начал ее разглядывать? Или с самого начала – когда она только вошла с подругой в вагон, и я понял, что она – немая?.. Это я тоже опустил за ненадобностью, как и ее подругу.
«Купчино». Мы вышли из вагона. Им налево – мне направо. Стоя, я наблюдал, как покачивались двери выхода из метро. Неожиданно бросился к ним! Выскочил из метро!..
…Но ночь уже поглотила ее (вкусно тебе было, ночь?), вырывая из моих мыслей, словно исписанные и уже ненужные листы из блокнота.