Средство для похудения

(Эксцентрическая комедия)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АПОЛЛИНАРИЯ – главный бухгалтер, 42 года.
МАРИЯ  – бухгалтер,  30 лет.
ФЕОДОСИЙ  – начальник отдела кадров, 42 лет
ИВАН МАКСИМОВ – юрист,  26 лет, очень красивый юноша.


БУХГАЛТЕРИЯ.
9-ое января – первый рабочий день после Нового года.
Бухгалтерия некой коммерческой фирмы. Обстановка в бухгалтерии  домашняя: на подоконниках – цветочки в горшочках, в углу холодильник, микроволновка, кухонный стол с электрочайником и приёмником. Возможно, из приёмника доносятся какие-то популярные музыкальные напевы. Искусственная ёлка, наряженная казёнными игрушками, тоже где-то здесь находится.
Но в центре внимания всё-таки - три рабочих стола с компьютерами. За двумя из них сидят Аполлинария Андреевна и Мария Антоновна. Это очень толстые незамужние дамы. Одеты они по-простому: толстые вязаные кофты, бесформенные юбки, на ногах - домашние тапочки. Некоторое время они работают молча.
 
АПОЛЛИНАРИЯ. Посмотри, по счёту №123/4 у тебя там сколько?
МАРИЯ. 17 тысяч 451, 11.
АПОЛЛИНАРИЯ. Это с НДС?
МАРИЯ. С НДС.
АПОЛЛИНАРИЯ. По ЦБ?
МАРИЯ. По нему. На день оплаты.

Ещё какое-то время работают молча.

АПОЛЛИНАРИЯ. А по счёту №124/3?
МАРИЯ. 1 тысяча ровно. С НДС. По ЦБ на день оплаты.
АПОЛЛИНАРИЯ. Не могу работать. Эти праздники прям выбили из колеи. Празднуешь, празднуешь, день, два, неделю… И вот когда, наконец, втягиваешься в это праздное существование - бац, надо опять идти на работу.
МАРИЯ. И не говорите.
АПОЛЛИНАРИЯ. Да и праздники, я тебе скажу... В мае хоть в грядках ковыряешься. А тут лежишь целый день у телевизора. Это в лучшем случае - лежишь. В худшем – сидишь перед телевизором за столом, и поглощаешь всякую разную еду…
МАРИЯ. И не говорите.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ведь худеешь, худеешь, мучаешься, мучаешься, и тут на тебе: торты, пирожные, салат оливье. Раз стерпел, два удержался и срываешься: начинаешь пожирать всё подряд без разбору. А-а-а… Живём только раз – пропади всё пропадом.
МАРИЯ. Это точно. Будто находит что-то, и мозги отключаются... Я ведь специально на эти праздники в пансионат путёвку взяла, с курсом коллективного похудения.

Пауза. Потрясённая Аполлинария некоторое время укоризненно смотрит на Марию. Как на предателя.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ты же на родину к матери собиралась. В Саратов.
МАРИЯ. (Извиняясь). Переиграла прямо накануне.
АПОЛЛИНАРИЯ. И молчит, прям как партизан. Ну, рассказывай же давай, рассказывай. Что за похудение такое коллективное?
МАРИЯ. Да ну его. Горящую путёвку предложили в пансионат для встречи Нового года и сгона жира кардинального. Обещали 30 кг за 10 дней.
АПОЛЛИНАРИЯ. Я бы на такое тоже Родину променяла.
МАРИЯ. У матери же дома пирожки сплошные, булки с джемами и торт «Наполеон», невозможно не соблазниться… А в пансионате обещали диету, массажи, обёртывания. И главное, с народом сообща. За компанию проще же? Поеду, думаю… вернусь потом худая, красивая, приду на работу, все обрадуются. (Марья виновато вздыхает)
АПОЛЛИНАРИЯ. (С ревностью). Конечно.
МАРИЯ. И что?
АПОЛЛИНАРИЯ. Что?
МАРИЯ. Ничего. Сначала мы два дня там промучились не жрамши, а потом вся обслуга праздновать начала.
АПОЛЛИНАРИЯ. А вы?
МАРИЯ. А мы чем хуже? Мужики за водкой побежали, женщины – за булочками, и пошло-поехало… С Новым годом, с новым счастьем! Каждый день ночные застолья. Все по несколько кило в результате поприбавляли. 
АПОЛЛИНАРИЯ. (Восторженно). Вот это облом. А денег за путёвку много отдала?
МАРИЯ. Две зарплаты месячные.
АПОЛЛИНАРИЯ. Подавай на них в суд. Обещали похудение, денег взяли не меряно, обязательства не выполнили, а ты на них мать родную променяла, твою мать.
МАРИЯ. Они нас всех предварительно заставили расписаться в том, что претензии предъявлять мы не будем, потому что результат никто не гарантирует, все организмы индивидуальные.
АПОЛЛИНАРИЯ. Вот мерзавцы, проходимцы! Сами не смогли обеспечить вам нормальный процесс, чтоб двери были перекрыты, чтобы магазинов поблизости не было… К батарее бы приковали, а рты скотчем позаклеивали, в конце концов! Тоже мне диетологи хреновы… (Меняет пафос на спокойный тон). А мужики-то хоть интересные там были?
МАРИЯ. Да ну их. Мужики. Все под 200 кило весу. Зачем они мне такие? Я люблю, чтоб мужик стройный был…
АПОЛЛИНАРИЯ. И атлетически сложённый. Это точно. Но где ж их нынче взять-то? Проще надо на них смотреть.
МАРИЯ. На кого?
АПОЛЛИНАРИЯ. На мужиков. Фантазию подключать. А-то останешься в девках пожизненно. Ну, 200 кило в нём, ну и что? А ты выстругай его, мысленно… Как папа Карло Буратину, дорисуй, довыдумывай и лачком покрой. Не идеален никто… Жить приходится, с тем что есть.
МАРИЯ. Мудрая Вы женщина, Аполлинария Андреевна. Понимаю Вас, как никого.
АПОЛЛИНАРИЯ. Но с мужиками, действительно, беда. Вымирают как мамонты. Не на кого взгляд положить. Втрескаться чтоб, голову потерять. Я уж не говорю замуж за него пойти. Так даже - нет никого, чтобы просто им увлечься, для здоровья душевного. Чтоб заклокотало всё внутри. Столько чувств нерастраченных пропадает в этой груди.

Она начинает поправлять свою грудь.

АПОЛЛИНАРИЯ. Лифчик купила такой дорогой и такой неудобный. Всё время съезжает.
МАРИЯ. Лямки подтянуть надо.
АПОЛЛИНАРИЯ. Подтягиваю – впиваются и начинают натирать.

Мария подходит к Аполлинарии и начинает ей помогать справиться с лямками.

МАРИЯ. А мне казалось, что Феодосий Петрович к Вам что-то такое душевно-неравнодушное питает…
АПОЛЛИНАРИЯ. Ой, отстань от меня со своим Феодосием. Всю жизнь за мной ходит, как призрак папы Гамлета. В песочнице одной с ним играли, он уже тогда мне внимание уделял. Не в моём он вкусе, понимаешь, совсем не в моём.
МАРИЯ. А если фантазию подключить?
АПОЛЛИНАРИЯ. Это только, если человека не знаешь, она подключается… А, когда он весь перед тобой, как облупленный… ничего подключить нельзя.

Марья возвращается на своё рабочее место.

МАРИЯ. Вчера в журнале диету хорошую нашла. Там всё время что-то ешь и худеешь, ешь и худеешь.
АПОЛЛИНАРИЯ. Творог, наверное, какой-нибудь обезжиренный и кефир такой же.
МАРИЯ. Нет, там всё без соли, без сахара и без масла…
АПОЛЛИНАРИЯ. Но разве это еда? Издевательство над личностью. Ты дай мне такую диету, чтобы всё можно было есть и наслаждаться,  и чтоб при этом худелось и чтоб не полнелось потом. 
МАРИЯ. Таблетки.
АПОЛЛИНАРИЯ. Нет, таблеток ты мне не предлагай. Это смертоубийство сплошное. Ксеникал ужасающий, хербалайф идиотский, ЛидА эта дурацкая, меридия проклятая… Всё уже перепробовала, чуть не подохла. А после липоксации вообще с того света едва воротили. Всю жизнь худею. А на деле только поправляюсь.
МАРИЯ. Я тоже.
АПОЛЛИНАРИЯ.  Вот от Васьки своего раньше худела. От переживаний за судьбу его беспросветную. А теперь и от них пухну. Васька опять жениться собрался. Новая любовь у него, понимаешь.
МАРИЯ. Любовь это хорошо.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ничего хорошего. Лимита опять.
МАРИЯ. Лимита это плохо. Квартиру потом делить заставит.
АПОЛЛИНАРИЯ. А я не пропишу. Костьми лягу – не пропишу.
МАРИЯ. А ребёнок будет? Куда ребёнка-то девать?
АПОЛЛИНАРИЯ. Ой, не порть настроение. И так всё болит от этого Васьки. Лучше б в армию его, балбеса, отправила, ей Богу.
МАРИЯ. Какая армия? Там же дедовщина и точки горячие.
АПОЛЛИНАРИЯ. А тут у меня с ним одна сплошная горячая точка. И дедовщина. Учиться он не хочет, работать не желает, а деньги тянет ежедневно. Вынь ему и положь по штукарю на сигареты. И каждый месяц – девок меняет. Причём все эти девки на одно лицо, чего их менять непонятно. Только имена разные: Зина, Клава, Настя, теперь Оксана... И на каждой угрожает жениться.
МАРИЯ. Хорошо хоть Клава, Настя... А то сейчас модно Коля, Петя… Боря этот…  Моисе…
АПОЛЛИНАРИЯ. (Перебивает с угрозой). Чё ты несёшь-то, мать? Охренела совсем? На что намекаешь?
МАРИЯНА. Я не намекаю. Я наоборот говорю – хорошо, что имена женские.
АПОЛЛИНАРИЯ. Посмотри, по счёту №345/8 у тебя там сколько?
МАРИЯ. 9 тысяч 87, 12.
АПОЛЛИНАРИЯ. Это с НДС?
МАРИЯ. С НДС, с НДС. По ЦБ. На день оплаты.

Ещё какое-то время они работают молча. Аполлинария остывает от гнева.

АПОЛЛИНАРИЯ. Я ему говорю – куда тебе жениться, сопляк? Лучше б матери жениха нашёл.
МАРИЯ. Правильно.
АПОЛЛИНАРИЯ. А он говорит – с такой комплекцией, тебя, говорит, ни один жених обнять не сможет. Потому что нельзя же, говорит, объять необъятное.
МАРИЯ. Ой, молодёжь. Ну, разве можно так матери…
АПОЛЛИНАРИЯ. Счёт № 345/8 у тебя там аннулирован?
МАРИЯ. Нет такого счёта.

Ещё какое-то время работают молча.

АПОЛЛИНАРИЯ. Всё. Голова не варит. Давай чаю, что ли выпьем?
МАРИЯ. Давайте. С тортиком.  Мне мама из Саратова такой тортик прислала…
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну вот, приехали. Опять тортик. Хотела сегодня разгрузиться после праздников. Какой тортик-то?
МАРИЯ. «Наполеон», обалденный. Не выбрасывать же.
АПОЛЛИНАРИЯ.  А-а-а! Была не была. Живём только раз – пропади всё пропадом.
 
Аполлинария видит красивую жестяную коробку. Открывает её – там пакетики с пахучим чаем.

АПОЛЛИНАРИЯ. А это что?
МАРИЯ. Чай английский. Тоже я принесла. Подарили.
АПОЛЛИНАРИЯ. Кто?
МАРИЯ. Мужчина.
АПОЛЛИНАРИЯ. Из пансионата?
МАРИЯ. Да, нет. Сосед мой новый. По площадке.
АПОЛЛИНАРИЯ. Какой сосед?
МАРИЯ. Он неделю назад всего въехал. Я ещё не знаю какой.
АПОЛЛИНАРИЯ. И молчит, прям, как партизан. Ну, рассказывай же давай про соседа. Симпатичный?
МАРИЯ. Не очень.
АПОЛЛИНАРИЯ. Блондин?
МАРИЯ. Лысый брюнет. Наполовину лысый, и брюнет на половину.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ой, мне брюнеты как раз больше нравятся.  Как зовут-то - узнала?
МАРИЯ. Оскар.
АПОЛЛИНАРИЯ. Чё-чё? Ос-кар? Ха-ха-ха. Ну кино прям, кинофестиваль. Неженатый?
МАРИЯ. Кольца обручального вроде нет.
АПОЛЛИНАРИЯ. Это хорошо.
МАРИЯ. А вообще не знаю.
АПОЛЛИНАРИЯ. У тебя глазок в двери есть? Надо ж проследить.
МАРИЯ. Глазок есть. Но я всё равно ничего понять про него не могу. В принципе, разные женщины к нему ходят.
АПОЛЛИНАРИЯ. Это плохо.
МАРИЯ. Но, по-моему, он врач какой-то. И лечит на дому.
АПОЛЛИНАРИЯ. Врач – это очень хорошо. Врачи они надёжные, потому что чистые, стерильные. И ты тоже сходи к нему - полечись.
МАРИЯ. Не зовёт.
АПОЛЛИНАРИЯ. А ты сама скажи, что самочувствие плохое. То да сё, пятое - десятое.
МАРИЯ. Я же не знаю, какая у него специализация.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ты начни просто при встрече… подкарауль его потихоньку… и начни жаловаться на здоровье. Всё болит там... Везде колет.
МАРИЯ. Нет, не пойдёт. Он наоборот восхищался моей здоровой внешностью. Все, говорит, вокруг тощие, костлявые, а Вы такая дамочка – здоровьем пышущая. Вот возьмите чай в подарок.
АПОЛЛИНАРИЯ. (Пауза).  Так чего ж ты молчишь? Это же самое главное!  Что его полнота твоя не отвращает. Слушай – за это надо выпить. Чтобы оно получилось, чтобы вылилось во что-то большое и настоящее. В холодильнике шампанское должно оставаться.

Она достаёт шампанское.

АПОЛЛИНАРИЯ. Давай. За тех, кто понимает… Что настоящая женщина – это… объём, это масса, а не скелет от селёдки… Короче, за твоего медицинского соседа. За вас. Чтобы сложилось.  И за то, чтобы в этом году похудеть.
МАРИЯ. Спасибо Вам, Аполлинария Андреевна.

Аполлинария делает глоток, но останавливается.

АПОЛЛИНАРИЯ. Что ты мне выкаешь? Я всего на 10 лет старше.
МАРИЯ. Вы по должности меня выше. По уму.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ой, не могу от тебя, Машка. По уму. Давай на брудершафт.

Выпивают на брудершафт.

АПОЛЛИНАРИЯ. Знаешь, почему я тебя к себе взяла? За комплекцию, за упитанный формат. До тебя всё худосочные приходили, глазками зыркали. «Не то», - говорила я Феодосию. - «Ищи мне ещё». Мы, объёмные, лучше, надёжнее, на фундаменте стоим. А на худую ветерком подует, она и переметнётся к конкурентам. А мы до последнего будем стоять, с места не сойдём. Зато душевно мы их тоньше, потому что страдаем по поводу своей полноты. Хотя чего страдать – радоваться надо. Они ни забеременеть толком, ни родить не могут. В  смысле секса, мы тоже лучше, и нормальный мужик это понимает. Мода на худобу от экономических кризисов идёт. Вроде как на худых расходов меньше. Но всё это не так. Скоро кончится их время костлявое, все начнут искать другие рецепты - для потолстения.
МАРИЯ. Хорошо бы. Но похудеть всё равно очень хочется.
АПОЛЛИНАРИЯ. Мне тоже хочется. Но тебе-то может оно и не понадобится? Возвернёмся к твоему соседу. Знак подан - начинай атаку. Надо сразу брать быка за рога. Скромно так, попадайся ему на глаза побольше.
МАРИЯ. Но как?
АПОЛЛИНАРИЯ. Карауль под дверью.
МАРИЯ. Неудобно перед соседями, я же в коммуналке живу.
АПОЛЛИНАРИЯ. Плюй на всех, при как танк, ничего не бойся, ни на кого не оглядывайся. Оделась, причесалась, примарафетилась и к глазку. Только он за порог и ты туда же. «О, здравствуйте, какая сегодня погода , не правда ли». Он что-то скажет в ответ, и ты сразу смейся, хохочи, как будто он пошутил удачно. Они очень любят, когда женщины смеются их дебильным шуткам.  Восхищайся им. Футболом интересуйся. Но планов пока не строй. И не обольщайся. Может, он эту коробку с чаем на помойку, нёс, и тут ты ему подвернулась.
МАРИЯ. Почему на помойку?
АПОЛЛИНАРИЯ. Я пример привела, чтоб ты ничего не планировала. Список гостей пока не составляй, которых на свадьбу свою позовёшь. Не надо раньше времени на что-то надеяться. Они подонки это чувствуют.
МАРИЯ. Ну и пусть, если даже на помойку. Может он и не доктор совсем. Да и не нравится он мне. Совершенно не в моём вкусе. Понимаю, что вечно ждать принца тоже нельзя, надо жизнь устраивать. Тем более с такой, как у меня, комплекцией… Но должна же я к нему хоть что-то испытывать, хоть влечение какое…
АПОЛЛИНАРИЯ. Все влечения – потом.  А сейчас, чем меньше чувств, тем лучше результат. От чувств в башке отупение возникает. Поверь мне, деточка... В тридцать лет уже пора… Просто… Хоть раз… Закрыв глаза… Я старше - я знаю.
МАРИЯ. Ой, ну какие Ваши годы. Вы меня старше совершенно не выглядите.
АПОЛЛИНАРИЯ. У нас в роду генетика хорошая. Аристократы мы… твою мать, опять эта бретелька с плеча съезжает.
МАРИЯ. Я торт в холодильник уберу, чтоб не испортился?
АПОЛЛИНАРИЯ. Погоди. Торт – это источник калорий. Он наш злейший враг, а враг подлежит уничтожению. Чем быстрее мы его уничтожим, тем быстрее сядем на диету. Ну-ка дай мне, поэтому ещё один кусок. И шампанского налей.

Мария послушно и поспешно выполняет все указания начальницы. Они поднимают бокалы.

АПОЛЛИНАРИЯ. Давай выпьем ещё. Говори тост!
МАРИЯ. О чём?
АПОЛЛИНАРИЯ. О сокровенном. Говори… О нашем женском.
МАРИЯ. Тогда за Вас.
АПОЛЛИНАРИЯ. Тьфу ты… Хватит обо мне. О себе скажи. Желание загадай, мы за него выпьем, оно и исполнится.
МАРИЯ. Даже не знаю что сказать.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ведь чего нам бабам надо-то? Похудеть, да замуж выйти. Правильно я говорю? Но замуж главнее…
МАРИЯ. Ну, тогда за него…
АПОЛЛИНАРИЯ. За соседа?
МАРИЯ. Да нет. За Него. За Его появление. Чтоб открылась когда-нибудь дверь, и вошёл Он, стройный…
АПОЛЛИНАРИЯ. Атлетически сложённый…
МАРЬЯ. Не обязательно… Просто такой, статный… как кипарис.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ох.
МАРИЯ. …Приятный, обходительный, культурный, без вредных привычек, не бабник и не голубой, не лысый совсем, в костюме с галстуком и в очках.
АПОЛЛИНАРИЯ. Очки-то зачем?
МАРИЯ. Для интеллигентности.
АПОЛЛИНАРИЯ. Изъян же?
МАРИЯ. Пусть. Мне нравится. Пусть будет слегка близорук и всё. И больше никаких недостатков.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну, давай…

Они чокаются, выпивают…
Именно в этот момент, дверь в отдел распахивается… И входит он: стройный, как кипарис… приятный, обходительный, культурный, не лысый, явно без вредных привычек, в костюме с галстуком и в очках.

ОН. Здравствуйте.
МАРИЯ. А-а-а.
АПОЛЛИНАРИЯ. Вы кто, прекрасное виденье?
ОН. Я?
АПОЛЛИНАРИЯ.  Кто я - мне известно. Кажется, в шампанское кто-то подмешал галлюциноген.

Следом за незнакомцем входит, задержавшийся в коридоре (его задержали), Феодосий.

ФЕОДОСИЙ. А вот и я! Здрасьте, пожалуйста. С Новым годом, с Новым счастьем. С новым сотрудником нашей компании. Разрешите представить: Иван Максимов. Наш новый юрист. Прошу любить и жаловать.

АПОЛЛИНАРИЯ. Очень приятно.

ФЕОДОСИЙ. А поскольку в нашем юротделе сейчас идёт временный капитальный ремонт, наш новый юрист Иван Максимов пока будет сидеть в Вашем отделе, девочки? Вот здесь.

Он указывает место за третьим свободным столом.

АПОЛЛИНАРИЯ. В бухгалтерии?!!
ФЕОДОСИЙ. Именно. (Ивану). Проходи, располагайся.

Феодосий сам включает компьютер Ивана.

АПОЛЛИНАРИЯ. (Феодосию).  Можно тебя на минуточку.

Они выходят в коридор. Говорят шёпотом. Марья через приоткрытую дверь пытается их подслушать.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ты охренел, Феодосий, куда мне тут твой новенький?
ФЕОДОСИЙ. Он не мой, он общественный.
АПОЛЛИНАРИЯ. Не придирайся к словам. Ты что, ничего не понимаешь?
ФЕОДОСИЙ. Что ты мне подмигиваешь, дорогая? Соблазняешь?
АПОЛЛИНАРИЯ. Кто о чём, а Феодосий только об одном. Хватит шутить. У меня тут финансовое ядро компании.
ФЕОДОСИЙ. Ну и что? Он тихо посидит в  уголочке. Месячишко.
АПОЛЛИНАРИЯ. Месячишко? Ты охренел, Феодосий. А вдруг он засланный казачок? Или ревизор замаскированный?
ФЕОДОСИЙ. Да Бог с тобой, Полина. Это надёжный субъект. Не боись, всё проверено. Неужели я, при моей любви к тебе, могу тебя под удар подставить.
АПОЛЛИНАРИЯ. Хватит мне романсы петь любовные. Я - лицо финансово ответственное. Случись чего, не тебя, а меня в тюрьму посадят, потому что я тут – самый главный бухгалтер. Не надо мне подставы из-за угла. Сажай своего юриста к маркетологам, они всё равно ни хрена не делают.
ФЕОДОСИЙ. У маркетологов ему работать не дадут. Там его растерзают.
АПОЛЛИНАРИЯ. Почему это?
ФЕОДОСИЙ. Потому… Ты посмотри на него – красавец неженатый…

Эту новость слышит Мария. Она радостно вскрикивает: «Неженатый!» И уходит обратно в отдел.

АПОЛЛИНАРИЯ. Симпатичный не скрою. Правда, эти очки…
ФЕОДОСИЙ. (Совсем шёпотом). А ещё папа у него…
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну и у меня папа.
ФЕОДОСИЙ. (Тихо). Там, денег куры не клюют… Он к нам пришёл, можно сказать инкогнито, хочет самостоятельно по жизни пробиваться. Но на самом деле всё находится под неусыпным Папиным контролем. Короче, не всё тебе знать обязательно. А в маркетинге у нас все девки не замужние. Пусти такого в ихнее пекло. Охмурят и захомутают, и работать не дадут…
АПОЛЛИНАРИЯ. Мы с Марией тоже незамужние, кстати.
ФЕОДОСИЙ. Ну, Вы-то что…
АПОЛЛИНАРИЯ. Что?
ФЕОДОСИЙ. С такой комплекцией вы не столь опасны, как наш стройный маркетинг.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ах, ты, гадёныш. Сам же моей комплекцией восхищался, аппетитной пышечкой называл, подонок.
ФЕОДОСИЙ. Для меня ты и есть аппетитная пышка, но молодёжь нынче истинной красоты не понимает. Полнота в настоящее время не в моде. Извини, это может быть звучит резко.
АПОЛЛИНАРИЯ. А я-то думала, что я тебе нравлюсь.
ФЕОДОСИЙ. Я от тебя без ума, но юрист будет сидеть здесь. Это распоряжение Сократа Анатольевича.
АПОЛЛИНАРИЯ. (С вызовом). А заранее нельзя было предупредить о его появлении? Я бы хоть губы помадой накрасила.

Аполлинария, поправляя причёску, с обворожительной улыбкой направляется к Ивану и протягивает ему руку, как для поцелуя.

АПОЛЛИНАРИЯ. Аполлинария Андревна. Главный бухгалтер.
ИВАН. (Вставая). Иван.  Юрист.
АПОЛЛИНАРИЯ. Очень приятно. Садитесь, не стесняйтесь. Чувствуйте себя, как дома.

С протянутой рукой к Ивану устремляется Мария.

МАРИЯ. Маша. Просто Маша.
ИВАН. Иван.
МАРИЯ. Хотите торт «Наполеон»?
ИВАН. Нет, спасибо, я сыт.
АПОЛЛИНАРИЯ. А шампанского? За Новый год.
ИВАН. Я – за рулём.
МАРИЯ. Очень приятно.
АПОЛЛИНАРИЯ. Садись, Мария.
ФЕОДОСИЙ. Лучше мне дай шампанского, Снегурочка.
АПОЛЛИНАРИЯ. А ты (подходит к нему и шёпотом) перебьёшься.
ФЕОДОСИЙ. Тогда я пошёл. Иван, звони, если вопросы возникнут. И просто так звони. Адью, девчонки. Не обижайте юриста. С новым годом, с новым счастьем!

Феодосий посылает Аполлинарии воздушный поцелуй и уходит.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ишь, какой Дед Мороз любвеобильный…
МАРИЯ. (Поспешно Ивану).  В город звонить через девятку.
ИВАН. Спасибо. Я знаю.
МАРИЯ. Извините.

Начинается работа в новом составе. Никакие разговоры уже невозможны. Тишина гробовая. Даже поправить сползающую лямку уже нельзя. Аполлинария начинает говорить низким бархатным голосом.

АПОЛЛИНАРИЯ. А Вы что закончили, Иван?
ИВАН. МГУ. Юридический.
АПОЛЛИНАРИЯ. Давно?
ИВАН. Только что.
АПОЛЛИНАРИЯ. А поступили туда сразу после школы?
ИВАН. После армии.
АПОЛЛИНАРИЯ. Вы служили в армии?
ИВАН. А что в этом странного?
АПОЛЛИНАРИЯ. Да нет, ничего, действительно. Лучше отмучиться сразу, а потом жить с лёгким сердцем.
ИВАН. Я не считаю армию мучением. Наоборот – это хорошая школа.
АПОЛЛИНАРИЯ. ?
ИВАН.  Мои родители тайком от меня сделали меня инвалидом… по бумагам… чтобы меня не забрали в армию, представляете? Но я сам пошёл в военкомат и заставил их меня призвать. Потерял на это два года. До двадцати лет меня мурыжили, в армию не  брали… Очень они не хотели. Но ведь это же долг, долг каждого порядочного гражданина.
МАРИЯ. Правильно!

Повисает тяжёлая пауза. Ещё некоторое время все работают молча.

АПОЛЛИНАРИЯ. У нас столовая на первом этаже, но мы в принципе обедаем здесь. У нас тут холодильник, микроволновка с грилем, и вообще есть и первое, и второе, и торт.
ИВАН. Ничего, я в столовую схожу. Не беспокойтесь.

Звонит телефон Ивана. Дамы тоже реагируют на этот звонок.

ИВАН. Максимов у аппарата. Да. Всё работает. Сейчас запишу.

Мария срывается с места и несёт ему ручку.

ИВАН. У меня есть.

Иван достаёт свою ручку из внутреннего кармана пиджака и записывает, то, что диктует ему системный администратор. Мария возвращается на своё место.

АПОЛЛИНАРИЯ.  Ты чего скачешь?
МАРИЯ. Я?
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну не я же. Посмотри, по счёту №126/7 у тебя там сколько?
МАРИЯ. 17 тысяч 451, 11. С НДС. На день оплаты.

Снова звонит телефон Ивана. На этот звонок снова реагируют все.

ИВАН. Да, Сократ Анатольевич. Всё хорошо. Сейчас зайду.

Иван уходит. Дамы, оставшись в одиночестве, расслабляются.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ух. Ну что?
МАРИЯ. Не знаю.
АПОЛЛИНАРИЯ. Как он тебе?
МАРИЯ. (Прикидываясь безразличной). Так.
АПОЛЛИНАРИЯ. А чего дышишь тяжело?
МАРИЯ. Кто?
АПОЛЛИНАРИЯ. Ты?
МАРИЯ. Вы тоже говорите не своим голосом.
АПОЛЛИНАРИЯ. Я?
МАРИЯ. Вы?
АПОЛЛИНАРИЯ. А чего-й то ты со мной опять на «Вы» перешла?
МАРИЯ. А я на «ты» и не начинала.
АПОЛЛИНАРИЯ. Мы же на брудершафт с тобой пили.
МАРИЯ. Сложно так сразу перестроиться. Вы всё-таки на 12 лет меня старше.
АПОЛЛИНАРИЯ. На 10.
МАРИЯ. Это если округлить, то на 10. А так - на 12 с половиной.

Некоторое время Аполлинария пристально испепеляет Марью взглядом. Та выдерживает удар.

АПОЛЛИНАРИЯ. А история с армией тебе как?
МАРИЯ. Нормально. В сущности, он прав. Да и Ваську вашего тоже надо в армию отправить. Я Вам давно говорила.
АПОЛЛИНАРИЯ. Никогда ты мне этого не говорила. Ни-ког-да! (Пауза). Дай торту. И шампанского.

Мария достаёт торт, отрезает кусочек, кладёт его на блюдце и протягивает Аполлинарии.

МАРИЯ. Кушайте.

Аполлинария обходит  протянутый кусок, сама встаёт, приближается к торту, отрезает кусок, кладёт на блюдце и тоже протягивает его Марии.
Они стоят с протянутыми друг к другу руками с тортом. Как на дуэли.

АПОЛЛИНАРИЯ. Тоже ешь.
МАРИЯ. А я не хочу, спасибо.
АПОЛЛИНАРИЯ. Как не хочешь?
МАРИЯ. Не знаю. Совсем нет желания.
АПОЛЛИНАРИЯ. И у меня нет. Совсем отшибло. Абсолютно.

Возвращается Иван. Проходит на своё рабочее место. Аполлинария перестраивается.

АПОЛЛИНАРИЯ. Вы должны съесть торт, Иван. За знакомство.
МАРИЯ. Это моя мама испекла.
АПОЛЛИНАРИЯ. Мама из Саратова, Мария тоже оттуда родом.
МАРИЯ. И Олег Табаков, артист, тоже из Саратова. Смотрели: «Кот Матроскин»?
ИВАН. Я не хочу торт.
АПОЛЛИНАРИЯ. Надо. За знакомство. За начало новой деятельности. И чаю можем налить, это Марьин жених нам чай подарил.
МАРИЯ. У меня нет жениха. Я одинокая девушка.
АПОЛЛИНАРИЯ. Тоже мне одинокая. Вот я – одинокая девушка.
МАРИЯ. Тоже мне девушка.
АПОЛЛИНАРИЯ. Мария!
ИВАН. Я не хочу торт! Я ненавижу торты! У меня на них аллергия! В детстве меня ими перекормили! Меня рвало неделю! Я даже смотреть на них не могу! У-у-уберите…
АПОЛЛИНАРИЯ. Извините.

Девушки убирают торты и рассаживаются по местам. Все потихоньку успокаиваются.

АПОЛЛИНАРИЯ. Посмотри, по счёту №456/8 у тебя там сколько?
МАРИЯ. 13 тысяч 154, 65.
АПОЛЛИНАРИЯ. Это с НДС?
МАРИЯ. С НДС.
АПОЛЛИНАРИЯ. По ЦБ?
МАРИЯ. По нему. На день оплаты.

Мария утыкается носом в руки и беззвучно рыдает.
Медленно находит зтм.

10-ое января.
Раннее утро. Бухгалтерия. За столом сидит и работает Иван. Он говорит по телефону.

ИВАН. Пожалуй, Вы правы. Но я, тем не менее, прошу обратить Ваше внимание на тот факт, что в третьем пункте нашего с Вами договора написано… Что значит, какая разница, что там написано? Вы вообще не читали договор? А как же Вы его подписали? Не глядя? А Вы знаете, что по договору, который Вы подписали не глядя, Вы обязаны… Ничего никому не обязаны? Не надо на меня кричать, я же разговариваю спокойно. Значит, мы будем с Вами судиться. Напрасно Вы мне угрожаете, ведь это тоже является нарушением закона… Повесил трубку. Дикие люди.

Иван встаёт, начинает прохаживаться взад вперёд по отделу. Потом садится, некоторое время работает молча. Звонит его телефон.

ИВАН. Максимов у аппарата. Да, Сократ Анатольевич. Я как раз хотел сейчас Вам звонить, но не был уверен, что Вы уже на работе. Не на работе? Дома спите? Простите, значит, я Вас разбудил. То есть разбудил бы, если б позвонил... Что? Другие разбудили? И… Что не надо? Но Вы дали мне вчера такое задание, сказали начать с утра пораньше. Ах, конкретно с этой фирмой не надо? Друзья? Что значит друзья? Но есть договор. Устно? А почему Вы не прописали Ваши договорённости письменно? Сегодня пропишете? Отлично.

Иван вешает трубку. Он в недоумении. Встаёт, начинает прохаживаться взад вперёд по отделу. Входит Мария. Она с высокой причёской на каблуках и с декольте.

МАРИЯ. Ой, Иван… Вы уже здесь? Так рано? Ведь ещё полчаса до начала рабочего дня.
ИВАН. Тороплюсь войти в курс дела.
МАРИЯ. Вы ещё такой молодой и так спешите?
ИВАН. Не такой уж и молодой. В моём возрасте Лермонтова убили.
МАРИЯ. Убили? Какой ужас! Ах, Лермонтова…
ИВАН. Если сейчас убьют меня, человечество вряд ли вспомнит обо мне спустя столетия.
МАРИЯ. Откуда такие мрачные мысли?
ИВАН. Только что Ваш заказчик обещал убить меня. Фирма «Акопянка».
МАРИЯ. «Акопянка»? Ха-ха-ха… Не обращайте на них внимания. Они больше строят из себя. Никого они не убьют. Скоро их там самих всех перестреляют. Они же всем должны. Вот с кем, действительно, лучше не связываться, это с «Пеликашей». Там бандиты, так бандиты.
ИВАН. Я буду связываться со всеми. Это моя работа.

Иван упирается в монитор.

МАРИЯ. Надо же какой Вы бесстрашный.
ИВАН. Я - нормальный. Но по нынешним временам это уже героизм.
МАРИЯ. И Вы хотите, чтобы человечество Вас вспоминало спустя столетия?
ИВАН. Дело не в том, чтобы вспоминало. Я не ищу дешёвой популярности.  Сейчас многие фамилии  на слуху, лица разные в телевизоре мелькают, но что эти люди сделали полезного для общества? Подобная слава мне не нужна.  Хочется прожить жизнь не напрасно, понимаете. Навести порядок на своём участке планеты. Внести свой посильный вклад…
МАРИЯ. Вклад? Куда?
ИВАН. Вы как профессиональный бухгалтер вероятно слово вклад воспринимаете в узкоспециальном финансовом смысле.
МАРИЯ. А Вы?
ИВАН. Для меня это более масштабное понятие.
МАРИЯ. Вы такой интересный.

Иван смущается.

МАРИЯ. Хорошо.  Не буду Вам мешать.

У Ивана звонит телефон.

ИВАН. Максимов у аппарата. Да, Феодосий Петрович. Через десять минут? Зайду. 

Некоторое время длится пауза. Мария видимо бродит по Интернету. Её губы едва слышно шепчут: «Яндекс, Лермонтов, годы жизни, 27 лет…».

МАРИЯ. (Радостно). Ах…
ИВАН. Что?
МАРИЯ. Нет ничего. Простите. Случайно вырвалось…

Мария покрывается густой краской. Она упирается в компьютер и начинает изображать работу.
Входит Аполлинария. Она расфуфырена ещё больше, чем Мария. На голове огненный начёс, на плечах - лисья накидка. Сложно представить, как она вообще в таком виде добралась до работы. Замечает Марию.

АПОЛЛИНАРИЯ. (Разочарованно). О! Как это мило! Уже все в сборе. А ведь до начала рабочего дня ещё целых 15 минут. Мария, что с тобой? Что за видок у тебя  нынче? Полный непристой.
МАРИЯ. Вы сегодня тоже выглядите… неадекватно.
АПОЛЛИНАРИЯ. А я в театр иду. В Большой. На оперу. «Анна Каренина».
ИВАН.  Это не опера, а балет.
АПОЛЛИНАРИЯ. А мне без разницы. Люблю театр.
МАРИЯ. В балете все худые, стройные, и ноги задирают.
АПОЛЛИНАРИЯ. А я сама на шпагат сажусь, между прочим. И что?
МАРИЯ. Ничего.
АПОЛЛИНАРИЯ. (Марии). И ты бы сходила в какой-нибудь театр, посмотреть… Нельзя же каждый вечер перед телевизором жевать Наполеон из Саратова. Надо образовываться, окультуриваться… Гм. А Вы, Иван, как? Не хотите сегодня на «Анну Каренину» взглянуть?  Мария не хочет, а у меня билет лишний.
ИВАН. Нет. Не хочу. То есть не могу. У меня дела. Извините, меня Феодосий Петрович вызвал к себе.

Он пулей вылетает из  отдела. Аполлинария поворачивается к Марии и некоторое время сверлит её взглядом. Мария держится бесстрашно.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ну что, Мария? Тебе не стыдно?
МАРИЯ. А чего мне стыдиться?
АПОЛЛИНАРИЯ. Сама не понимаешь?
МАРИЯ. Нет, не понимаю.
АПОЛЛИНАРИЯ. Втюрилась в новенького так, что смотреть больно.
МАРИЯ. Я втюрилась? Ну и втюрилась. Чего в этом стыдного? В моём возрасте это вполне естественно.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ты на себя в зеркало глядела?
МАРИЯ. Глядела. Бывают и хуже.
АПОЛЛИНАРИЯ. Вот это самооценка!
МАРИЯ. А сами-то на себя посмотрите. Вы что ль не втюрились?
АПОЛЛИНАРИЯ. Я? Зачем он мне?
МАРЬЯ. Зачем и мне. Но учтите, я Вам его не отдам. Он мой. Он мне и по возрасту подходит. Всего на три года меня моложе. Но это всё даже ерунда. Я как его увидела, сразу поняла – мой, судьба. А Вы мне дорогу переходить не смейте. Урою.
АПОЛЛИНАРИЯ. Как ты со мной разговариваешь, паршивка? Что за тон?
МАРИЯ. Сами же меня принудили пить брудершафт.
АПОЛЛИНАРИЯ. Брудершафт брудершафтом, но кто тут ты, и кто я? Я тебя вышвырну, как котёнка.
МАРЬЯ. Нет, не вышвырнете. Ха-ха-ха. Не посмеете.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ты в этом уверена?
МАРИЯ. Абсолютно. Я тут перед Вами всё до земли преклонялась. И только вчера вдруг поняла, что - испытательный срок–то кончился.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну и что?
МАРИЯ. А то. Вы вчера после работы, небось, в салон парикмахерский побежали или за билетами в театр, а я здесь поработать осталась. И выудила я из базы такой компромат на Вашу деятельность, что мало не покажется. Одной ниткой мы теперь повязаны, одними счетами да отчётами. Меня выгоните, сами утопните. Так что никуда от меня теперь Вы не денетесь.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ах, ты подлюка подзаборная. Пригрела змею на груди, лимита поганая.
МАРИЯ. (С чувством глубокого превосходства). Да у меня давно уже прописка есть московская и комната, честно заработанная.
АПОЛЛИНАРИЯ. Дворничихой работала, ха. Вот и заработала.
МАРИЯ. Дворничихой, ха! Что ж в этом дурного? Зато к москвичам ради их прописки не приставала.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ой, хотела бы я посмотреть, как ты к москвичам бы приставала. Вон к моему Ваське девки пристают иногородние, так они все как одна - красотки голливудские.
МАРИЯ. Голливудские красотки из Хохляндии.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну и что? А внешность-то у них породистая. А ты кто – дворняга саратовская.
МАРИЯ. А сама-то - аристократка колхозная.
АПОЛЛИНАРИЯ. Что? Что ты сказала?
МАРИЯ. А что слышала.
АПОЛЛИНАРИЯ. А-а-а!!!…
 
Аполлинария впивается руками в волосы Марии, Мария бьёт начальницу коленом  ниже пояса. Начинается драка. В разные стороны летят клочья крашеных выдранных волос.
Внезапно начинает звучать ария Тореодора из оперы Бизе «Кармен». Это звонит мобильный телефон у Аполлинарии. Драка прекращается.

АПОЛЛИНАРИЯ. (В ужасе). Это Сократ Анатольевич звонит.

Она хватает трубку.

АПОЛЛИНАРИЯ.  (Подобострастно). Да, Сократ Анатольевич. Уже работаем, конечно. Всё хорошо, тихо, мирно, как обычно. Очень приятный молодой человек. Не мешает, нет. Пусть сидит, конечно. Ну что Вы, почему Вы должны были спрашивать моего разрешения? Ничего Вы не должны. Феодосий сказал? Что мы недовольны? Вот подонок, то есть вот глупость какая! Мы наоборот счастливы. Просто всё это так неожиданно. Мы растерялись, что не причёсаны и всё такое... Конечно, конечно… До свидания.

Она отключает трубку, устало смотрит на Марию.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ну что? Что смотришь, язва?
МАРИЯ. Предлагаю перемирие. Пока Иван здесь работает, я никуда отсюда не уйду. Будем за него бороться вместе? Но по-честному. Вы своё начальственное положение использовать не будете. Кто его внимание привлечёт, тот и победит.
АПОЛЛИНАРИЯ. А если он ни на кого не клюнет?
МАРИЯ. Значит, я выйду замуж за своего соседа.
АПОЛЛИНАРИЯ. Он что, уже предложение тебе сделал?
МАРИЯ. Сделает. Но мне этот больше нравится.
АПОЛЛИНАРИЯ. А мне-то казалось, что ты робкая курочка. Что тебя опекать и подталкивать надо. А ты вон какая. Всех мужиков распределила, лимитчица.
МАРИЯ. Да, мы саратовские настырные. Кота Матроскина знаешь? Тоже нашей местности.
АПОЛЛИНАРИЯ. Хорошо. Давай бороться честно. Выхода нет. Там торт остался от вчерашнего?
МАРИЯ. Должен ещё быть.
АПОЛЛИНАРИЯ. Давай кусочек. Ладно, не надо, я сама.

Аполлинария подходит к холодильнику, достаёт торт, подносит кусок ко рту, но останавливается, глядя на Марию.

АПОЛЛИНАРИЯ. А ты чего?
МАРИЯ. А я не хочу.
АПОЛЛИНАРИЯ. Как не хочешь?
МАРИЯ. Не знаю. Совсем нет желания.

Аполлинария некоторое время смотрит на неё с недоумением, но тоже кладёт свой кусок на блюдце.

АПОЛЛИНАРИЯ. Надо же. И у меня, его нет. Желания. Исчезло. Абсолютно. Совсем.

КАБИНЕТ ФЕОДОСИЯ.
Иван сидит по центру, Феодосий ходит перед ним как маятник.

ФЕОДОСИЙ. Видишь ли, Иван, коммерческая деятельность в современном мире советской… то есть постсоветской, действительности, это сфера особых межличностных отношений. Она сопряжена с неминуемыми маневрами, изворотами и компромиссами. Нет такого предприятия, которое работает исключительно по правилам и ничего не нарушает. Иначе коммерческая эффективность системы падает и приводит её  к банкротству. Мы не сможем функционировать, если  будем упираться рогом и переть, как танки. Не идеален никто. Работать приходится с тем, что есть.
ИВАН. (Перебивает). Зачем Вы мне всё это говорите, Феодосий Петрович?
ФЕОДОСИЙ. Чтобы ввести тебя в курс дела нашей компании.
ИВАН. В курс я уже вошёл. И с курса не сойду. Я не затем получал юридическое образование, чтобы потворствовать преступникам. Вор должен сидеть в тюрьме, а не в директорском кресле фирмы, с которой мы работаем. Деловой партнёр не может быть уголовником.
ФЕОДОСИЙ. Если сейчас наших партнёров заставить работать правильно… начнётся война. Они нашлют на нас всякие проверки…
ИВАН. Надо работать по-честному, тогда никакие проверки будут не страшны.
ФЕОДОСИЙ. Это юношеский максимализм…
ИВАН. Юридическая сфера деятельности Вашей… нашей компании тоже вся кишит нарушениями: поддельные лицензии, фиктивные сертификаты, договора с несуществующими фирмами…
ФЕОДОСИЙ. Да у всех так, у всех…
ИВАН. Меня не интересует что там у всех. Я отвечаю за то, что у меня.
ФЕОДОСИЙ. Ты всего второй день работаешь…
ИВАН. К сожалению, уже на второй минуте работы мне многое стало ясно. Государство утверждает закон, по которому обязаны функционировать все его звенья. Нарушение закона способствует разрушению государства. Начинается государственная коррозия, понимаете?
ФЕОДОСИЙ. Иван, ты ещё так молод.
ИВАН. Лермонтов умер в моём возрасте.
ФЕОДОСИЙ. Причём тут Лермонтов? Ты водишь машину?
ИВАН. Причём тут моя машина?
ФЕОДОСИЙ. Притом, что ты водишь. Значит, понимаешь, что это такое. И ты всегда соблюдаешь правила дорожного движения?
ИВАН. Абсолютно.
ФЕОДОСИЙ. Да не может этого быть?! Не верю!!!
ИВАН. Я соблюдаю правила дорожного движения. Это закон.
ФЕОДОСИЙ. Но это невозможно! Это невозможно!
ИВАН. Возможно. Хотя и непросто, согласен. Но это необходимо. Если все будут жить правильно, наступит счастье.
ФЕОДОСИЙ. Это утопия!
ИВАН. Если люди будут честно работать и не брать взяток, платить налоги и не укрывать доходы… исполнять правила дорожного движения… если продавцы не будут обсчитывать, строители -  воровать стройматериалы, врачи не будут заставлять больных делать ненужные операции… если мужья не будут изменять жёнам, а жёны мужьям…
ФЕОДОСИЙ. Причём тут это?
ИВАН. Всё взаимосвязано!
ФЕОДОСИЙ. Но жизнь, Иван,  жизнь – это сложная штука…
ИВАН. Вы сами всё усложняете своим лицемерием. Вы сами всё портите. Жизнь могла бы быть прекрасной, если бы люди не нарушали всеобщие правила.
ФЕОДОСИЙ.  Это невоз…
ИВАН. Можно. Всё можно. И учтите, компания, в которой я являюсь юристом, будет юридически чистой. Я заканчивал юридический факультет МГУ не для того, чтобы потом лавировать и манипулировать законами, а чтобы созидать и строить правовое государство. Я пришёл сюда… не конкретно в вашу фирму, а в этот мир, на эту землю… Я сюда пришёл, чтобы навести порядок, а не потворствовать преступлениям. Это моё предназначение, моя миссия. Не нравлюсь – выгоняйте. Но учтите, по собственному желанию я уже не уйду.

Иван уходит, хлопнув дверью.

Феодосий садится на Иванов стул, закуривает и поднимает голову.

ФЕОДОСИЙ. Ну что, Сократ Анатольевич, Вы всё слышали?
ГОЛОС СВЫШЕ. Слышал.
ФЕОДОСИЙ. Что будем делать?
ГОЛОС СВЫШЕ. Понятия не имею.
ФЕОДОСЙ. И я не знаю.
ГОЛОС СВЫШЕ. Ты же понимаешь, что я не могу его выгнать.
ФЕОДОСИЙ. Понимаю.
ГОЛОС СЫШЕ. Он единственный и, разумеется, наилюбимейший…
ФЕОДОСИЙ. … сын своего Папы.
ГОЛОС СВЫШЕ. Нашего хозяина. Он – наследник.
ФЕОДОСИЙ. Понимаю.
ГОЛОС СВЫШЕ. Но в наших интересах сохранить фирму Папы  от разрушительной деятельности этого Сына.
ФЕОДОСИЙ. По-моему это невозможно. Сын настроен решительно привести всё в порядок. ВСЁ!
ГОЛОС СВЫШЕ. Это катастрофа.
ФЕОДОСИЙ. Откуда же он такой взялся? Семья вроде нормальная. Мама – такая хорошая, королева красоты.
ГОЛОС СВЫШЕ. Пока Папа в уличных боях формировал свой первичный капитал, а мама на конкурсах побеждала, ребёнка воспитывала няня, тёмная деревенская женщина. Сказки ему рассказывала, про добро и зло объясняла… Вот и объяснила ребёнку, как жить надо. Сориентировала на свой лад.
ФЕОДОСИЙ. Тяжёлый случай.
ГОЛОС СВЫШЕ. Испортила парню жизнь.
ФЕОДОСИЙ. Главное, чтобы он и нам всем теперь жизнь не попортил.
ГОЛОС СВЫШЕ. Буду сейчас докладывать Папе. А пока иди, - затопи, туалеты, что ли. Пусть у нас сегодня будет санитарный день.
ФЕОДОСИЙ. Может, лучше электричество отключим? Ущерба меньше.
ГОЛОС СВЫШЕ. Валяй, отключай электричество. Да будет тьма.

Феодосий подходит к секретному шкафчику, открывает доступ к секретному рубильнику и… вырубает свет.

В темноте слышится грохот разбивающихся предметов. Вопли, крики, стоны.

БУХГАЛТЕРИЯ.
Всё вокруг валяется, что-то сломано. Мария сидит за столом, пытается работать. Влетает Иван. Он растерян. И растрёпан. Мария вскакивает. Иван начинает собирать свои вещи в рюкзак.

ИВАН. Здравствуйте. Ну что, какие новости на передовой?
МАРИЯ.  Всё хорошо. То есть плохо. Нас, кажется, скоро закроют. И посадят.
ИВАН. Ничего. Не переживайте. За всё надо платить. А за искуплением начнётся новая жизнь – чистая, настоящая, человеческая. Но лично Вам вряд ли что-то угрожает.
МАРИЯ. С меня взяли подписку о невыезде.
ИВАН. Это ещё ни о чём не говорит. А где Аполлинария Андреевна?
МАРИЯ.  Там же где Сократ Анатольевич. В кутузке. Я боюсь. Если меня посадят, Вы будете носить мне передачки?
ИВАН. Конечно. А что туда надо носить?
МАРИЯ.  Не знаю. Я ещё ничего про это не знаю.  Апельсины, наверное.
ИВАН. Апельсины? Но нет! Я не смогу носить Вам передачки. Я же уезжаю сейчас на Колыму.
МАРИЯ.  Насовсем?
ИВАН. Надолго.
МАРИЯ. Зачем?
ИВАН. В командировку.
МАРИЯ.  В командировку на Колыму? Но что там делать?
ИВАН. Мне поручено организовать там филиал нашей фирмы. Расширяемся.
МАРИЯ.  Сейчас?! Возьмите меня с собой. Я буду Вам там верной… соратницей.
ИВАН. Но у Вас же подписка о невыезде.
МАРИЯ. Но это же не навсегда.
ИВАН. Конечно. Единомышленники мне нужны. Тем более, с бухгалтерским образованием. Я буду иметь Вас ввиду.
МАРИЯ.  Пожалуйста,  имейте… меня.
ИВАН. Так. Кажется, ничего не забыл. Ну?

Он останавливается и смотрит на Марию. Она тоже смотрит на него.

ИВАН. Вы, кажется, похудели.
МАРИЯ.  Это целиком и полностью Ваша заслуга.
ИВАН. Причём тут я?

Мария начинает рыдать.

ИВАН. Почему Вы плачете?
МАРИЯ.  Ну как же - расстаёмся. Я буду Вас ждать.
ИВАН. С апельсинами?
МАРИЯ.  Нет. Вы же сказали, что всё обойдётся.
ИВАН. Уверен. Вы не материально ответственное лицо. 
МАРИЯ.  А можно Вас спросить на прощание?
ИВАН. Спрашивайте.
МАРИЯ. Помните, как мы гуляли с Вами ночью по набережной?
ИВАН. Помню.
МАРИЯ. А как Вы мне цветы дарили на 8-ое марта?
ИВАН. Дарил.
МАРИЯ. А как в кино ходили вместе на последний сеанс?
ИВАН. Конечно.
МАРИЯ. И Вы заснули тогда на моём плече.
ИВАН. Да. Простите.
МАРИЯ. Как Вы ко мне относитесь?
ИВАН. Хорошо. Очень хорошо отношусь.
МАРИЯ.  Правда?
ИВАН. Я никогда не вру.
МАРИЯ.  И я. В смысле отношусь к Вам очень хорошо. А вру я… тоже… практически… очень редко.
ИВАН. У меня самолёт скоро.
МАРИЯ.  (Воинственно). Поцелуемся на прощанье!

Она кидается на него. Они целуются.
Он вырывается, убегает. Мария рыдает.

ЗТМ
 
По авансцене навстречу друг другу движутся двое, он и она. Это Феодосий и Аполлинария. Только Аполлинария похудела килограмм на 30.

АПОЛЛИНАРИЯ. Федя!
ФЕОДОСИЙ. Полина!

Они обнимаются.

АПОЛЛИНАРИЯ. Спасибо тебе, Федя, спасибо… Если бы не ты, если бы не ты…

Она начинает плакать.

ФЕОДОСИЙ. Не плачь, всё самое страшное уже позади.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ты  меня спас. Ты волшебник.
ФЕОДОСИЙ. Разлуку в 10 лет я бы не пережил.
АПОЛЛИНАРИЯ. 10 лет без права переписки.
ФЕОДОСИЙ. Боже мой, что от тебя осталось? Идём, тебе надо отдохнуть, выспаться и восстановить утраченные килограммы.
АПОЛЛИНАРИЯ. Только не это! Моё похудение в данной ситуации меня радует.
ФЕОДОСИЙ. Полина!
АПОЛЛИНАРИЯ. И ты, Феодосий! Ты тоже изменился очень. Ты стал таким, таким…
ФЕОДОСИЙ. Каким, Полина?
АПОЛЛИНАРИЯ. Прекрасным, Феодосий. Как принц.
ФЕОДОСИЙ. Полина!
АПОЛЛИНАРИЯ. Федя!
ФЕОДОСИЙ. Идём.

Они уходят.

БУХГАЛТЕРИЯ.
Но теперь всё аскетично. Исчезли цветы на подоконниках и прочие приметы домашнего стиля. Холодильник, чайник и стол – остались. За рабочими столами сидят Аполлинария Андреевна и Марья Антоновна. Только сидят они наоборот. На месте главного бухгалтера восседает Мария. Она тоже заметно похудела и выглядит прекрасно. За третьим столом, где сидел когда-то Иван, никто не сидит. И компьютера там нет. В атмосфере чувствуется ощущение напряжённости. 

МАРИЯ (начальственно). Посмотри, по счёту №123/4 у тебя там сколько?
АПОЛЛИНАРИЯ (забито). 17 тысяч 451, 11.
МАРИЯ. Это с НДС?
АПОЛЛИНАРИЯ. С НДС.
МАРИЯ. По ЦБ?
АПОЛЛИНАРИЯ. По нему. На день оплаты.

Некоторое время работают молча.

МАРИЯ. Как Васька?
АПОЛЛИНАРИЯ. Пишет, что ничего. Портянками научился пользоваться, а то раньше очень ноги стирал.
МАРИЯ. Бедный ребёнок.
АПОЛЛИНАРИЯ. В конкурсе самодеятельности там участвовал.
МАРЬЯ. В армии есть самодеятельность?
АПОЛЛИНАРИЯ. Я сама удивляюсь. Стихи читал «Белеет парус одинокий».
МАРИЯ. Это Лермонтова. Хорошие стихи.
АПОЛЛИНАРИЯ. Но места никакого не занял.
МАРИЯ. Ну и ничего. Главное, что участвовал. Правильно я говорю?
АПОЛЛИНАРИЯ. Конечно. Подтягиваться научился.
МАРИЯ. А кормят как?
АПОЛЛИНАРИЯ. Пишет нормально.
МАРЬЯ. (С тревогой). Может всё-таки посылку ему послать какую-нибудь? Вдруг, он это под давлением чьим-то пишет?
АПОЛЛИНАРИЯ. Посылаю. Каждую неделю посылаю. Ну и что? Он же не будет один её есть. Там рота.
МАРЬЯ. На всю роту посылай.
АПОЛЛИНАРИЯ. Стараюсь.

Аполлинария смахивает скупую слезу.

МАРИЯ. Не плачь, вернётся твой Васька. Куда он денется?
АПОЛЛИНАРИЯ. Это у меня глаза от компьютера слезятся.
МАРИЯ. А у меня тоже сейчас глаза всё время на мокром месте. Может от компьютера, может от нервов. Давай чаю выпьем зелёного. Восполним утраченную влагу в организме. У меня ещё есть курага с черносливом.

Они организовывают чай.

МАРИЯ. Елку пора снова наряжать. Новый год на носу. Быстро время пролетело. А шампанское в холодильнике весь год так и простояло недопитое.
АПОЛЛИНАРИЯ.  Не до праздников было весь год.
МАРИЯ. Да уж. Столько всего намелькало – на десяток лет вперёд хватит. Помнишь, как мы мечтали с тобой похудеть? И вот, свершилось.
АПОЛЛИНАРИЯ. Да. Свершилось. Уж и не знаю радоваться или плакать.
МАРИЯ. Радоваться, конечно.
АПОЛЛИНАРИЯ. Хорошо, буду радоваться.

Аполлинария украдкой смахивает новую слезу.

МАРИЯ. Знаю, ненавидишь ты меня, Аполлинария.
АПОЛЛИНАРИЯ. За что же мне… Вас… ненавидеть.
МАРИЯ. Ну почему «Вас»?
АПОЛЛИНАРИЯ. Потому как Вы – моё начальство. А я служебную иерархию уважаю.
МАРИЯ. А меня ненавидишь. За то, что должность я твою заняла.
АПОЛЛИНАРИЯ. Вы же не специально. Так жизнь перевернулась. Кто ж от хорошей должности откажется.
МАРИЯ. Я ничего против тебя не сделала, слышишь – ничего! Весь компромат не через меня шёл. Я тогда всё уничтожила.
АПОЛЛИНАРИЯ. Конечно, конечно. Я Вам верю.
МАРИЯ. Нет, не веришь. Ты же думаешь, что это я всё устроила.
АПОЛЛИНАРИЯ. Почём ты знаешь, о чём я думаю?
МАРИЯ. Знаю. Чувствую. Думаешь, что я убрать тебя подальше хотела, чтобы ты Ивана у меня не увела.
АПОЛЛИНАРИЯ. (Взрывается). Ну и дура же ты,  Машка, идиотище! Мне очкарик твой задрипанный даром не нужен был! Вообразила невесть что!
МАРИЯ. Он не задрипанный! Он благородный и возвышенный!
АПОЛЛИНАРИЯ. Да ты в своём уме?! Благородного нашла замухрышку! У него же уши лопоухие, нос курносый.
МАРИЯ. Ничего не лопоухие,  и не курносый ничуть.
АПОЛЛИНАРИЯ. Беспородная дворняга он,  как, впрочем, и ты!
МАРИЯ. Что?!!

Мария впивается в волосы Аполлинарии. Аполлинария бьёт Марию в живот. Они начинают кататься по полу, в стороны летят клочья вырванных волос. Звучит свадебный марш Мендельсона. Это звонок телефона Аполлинарии. Драка останавливается.

АПОЛЛИНАРИЯ. Это Феодосий!

Аполлинария хватает телефон.

АПОЛЛИНАРИЯ. Алло, Феодосий. Всё нормально, хорошо всё, милый… Дышу, потому что бежала. К телефону бежала от двери. У двери что делала? Что надо, то и делала. Слушай, хватит свой допрос чинить. Скоро приедешь? Целую.

Отключает телефон, начинает наводить марафет.

АПОЛЛИНАРИЯ. Всё. Я больше в войну не играю. У меня капитуляция. Можете праздновать победу. Мне с высокой колокольни на это плевать.
МАРИЯ. Какая тут победа? У тебя вон Феодосий, любовь и счастье личное, а у меня одни страдания. Уехал мой Иван и ни слуху от него, ни духу.
АПОЛЛИНАРИЯ. Куда уехал-то?
МАРИЯ. На Колыму.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ах, вот оно как. Не повезло, значит, парню. Сократ Анатольевич-то наш тоже на Колыму укатил. Да и меня чуть с собой не прихватил, подонок. На 10 лет. Очень он не хотел туда один без меня отправляться. Как он топил меня, как извивался перед следствием, даже сына моего заложил, мерзопакостник… Как будто его дети от армии не откосили бы, если б родились не девочками. Адвокатов самых лучших нанял. Ничего-то он не знал, ни о чём-то не догадывался. Всё хотел на меня свалить, гадёныш. Если б не Феодосий…  рубила бы сейчас лес с Сократом на пару. А Иван, значит, вместо меня там теперь отдувается.
МАРИЯ. Нет, он на Колыму в командировку поехал.
АПОЛЛИНАРИЯ. Какие туда командировки? Там местность дикая.
МАРИЯ. Он сам поехал. Без конвоя. На самолёте улетел. Организовывать филиал нашей фирмы. 
АПОЛЛИНАРИЯ. Не понимаю.
МАРИЯ. И я не понимаю, ничего не понимаю. Полгода назад уехал и исчез. Телефон недоступен. Не жизнь, а сплошные страдания.

Она начинает рыдать. Аполлинария её утешает.

АПОЛЛИНАРИЯ. Зато похудела вон как. От любви-то.
МАРИЯ. Ну и что? Кому это теперь  надо?
АПОЛЛИНАРИЯ. Как кому? Тебе надо. Людям. А сосед твой как? Помнится, сосед какой-то у тебя намечался. Оскар?
МАРИЯ.  Сосед мне предложение сделал.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну, так хорошо. Выходи за него.
МАРИЯ. А если Иван вернётся?
АПОЛЛИНАРИЯ. Разведёшься, выйдешь за Ивана.
МАРИЯ. Не-е-е, Иван не такой. Он – честный, правильный, он такое поведение не одобрит.
АПОЛЛИНАРИЯ. Что значит правильный? Дурак он какой-то, ей Богу. Иван-Дурак. Девке замуж пора выходить, все сроки уже прошли, а он её поведение не одобрит, если она не за него на время замуж выйдет. А сам-то тогда куда исчез?
МАРИЯ. На Колыму.
АПОЛЛИНАРИЯ. Да наврал он тебе. На Колыму в командировки посылают только по решению суда. Какой там филиал? Кому он нужен? Вот сейчас приедет Феодосий, я у него спрошу, что за командировка такая.
МАРИЯ. Спроси, умоляю! Феодосий Петрович наверняка всё знает. Но мне он ничего не рассказывает. Я его спрашиваю, а он мне: «Какой Иван? Не знаю никакого Ивана».
АПОЛЛИНАРИЯ. А чегой-то он тебе рассказывать должен? Ты ему кто? Не надо к моему Феодосию с лишними вопросами подступать. Если тебе чего узнать надобно, обращайся, я сама его расспрошу.
МАРИЯ. Вот обращаюсь. Расспроси! Расспроси у него, пожалуйста, про Ивана. Скажи, телефон не доступен. Уже пол-года. Сил больше нет.

Аполлинария открывает холодильник. Достаёт оттуда шампанское.

АПОЛЛИНАРИЯ. Ладно, давай шампанского выпьем?
МАРИЯ. За дружбу?
АПОЛЛИНАРИЯ. Нет, за дружбу я не пью. На фига мне эта дружба? Не верю я в неё. Давай за любовь.
МАРИЯ. За любовь.

Аполлинария разливает шампанское по бокалам.

АПОЛЛИНАРИЯ. Страшно вспоминать мне, что было. А представить, что могло бы быть - ещё страшнее. Но не случись всего этого со мной, так и не узнала бы я, не узрела настоящей любви. Ведь всю жизнь мою он рядом был, а я его не замечала.
МАРИЯ. Феодосий Петрович?
АПОЛЛИНАРИЯ. Ох, Феодосий, Феодосий, счастье моё неприметное, как же я его раньше-то не разглядела. Душу его благородную, ум стратегический. Ведь любил он меня всегда, любую любил, в любом формате, а я всё отмахивалась. Принца отдаленного искала… Чтобы был как в кино заграничном. А вот он принц натуральный, жил в соседнем дворе, играл со мной в одной песочнице, куличики лепить помогал…
МАРИЯ. За него!
АПОЛЛИНАРИЯ. И за то, что похудели мы, как планировали. Тоже, между прочим, немалое дело совершили.

Внезапно Мария встаёт перед Аполлинарией на колени.

МАРИЯ. Верь мне Аполлинария, ни слова я дурного про тебя не сказала, клянусь, никакого компромата никуда не представила, ничего против тебя супротивного не сделала.
АПОЛЛИНАРИЯ. А чего на колени-то встала? Коль не сделала, так и не сделала, зачем зря колготки рвать?
МАРИЯ. Так не веришь ты мне.
АПОЛЛИНАРИЯ. Не верю.
МАРИЯ. А ты поверь.
АПОЛЛИНАРИЯ. Да ладно, давай уж выпьем, в самом деле. Что трагедии разыгрываешь, прям, как в театре греческом? Верю, не верю, какая разница? Что было, то прошло и быльём поросло. Даже если и подставила, так я ж из-за этой подставы твоей счастье своё прозрела.
МАРИЯ. Да, не подставляла я!
АПОЛЛИНАРИЯ. Ладно, верю. Уймись уж… Надоела…
МАРИЯ. Тогда на брудершафт.
АПОЛЛИНАРИЯ. Да ведь сошла я уже с тобой на «ты»! Презрела иерархию.
МАРИЯ. Всё равно хочу на брудершафт.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну, давай, Машка, давай, стерва. Бог с тобой, давай…
МАРИЯ. За то, чтоб Иван нашёлся.

Выпивают, целуются.

Дверь в отдел открывается. Заросший в кирзовых сапогах с рюкзаком за плечами на пороге появляется Иван.

МАРИЯ. Иван.
ИВАН. Мария.
МАРИЯ. Вы?
ИВАН. Я.
АПОЛЛИНАРИЯ. Дождалась.

Иван падает в обморок.

МАРИЯ. Что с Вами?
АПОЛЛИНАРИЯ. Выпейте вот…
МАРИЯ. Это же шампанское.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ну и что? Даже лучше. Иван, очнитесь. Вы с нами?

Иван приходит в себя.

ИВАН. Здравствуйте, Аполлинария Андреевна. Или это не Вы?
АПОЛЛИНАРИЯ. Я.
ИВАН. Похудели вы слишком.
АПОЛЛИНАРИЯ. (кокетливо).  По-моему в самый раз.
МАРИЯ (ревниво). Иван!
ИВАН. Мария!
МАРИЯ. Вам лучше?
ИВАН. Мне хорошо.
АПОЛЛИНАРИЯ. Боже, какая романтическая история!

Мария пересаживает его на стул.

МАРИЯ. Вы откуда-то сбежали?
ИВАН. Нет, приехал на побывку. Просто очень устал с дороги. Ехал с пересадками. Электрички, грузовики... Спал урывками…
МАРИЯ. Электрички?
АПОЛЛИНАРИЯ. А как Ваша командировка? Вы организовали филиал нашей фирмы в Магаданской области?
ИВАН. Да. В Новом году завод будет пущен в эксплуатацию.
АПОЛЛИНАРИЯ. Поздравляю.
МАРИЯ. Я так рада за Вас.
ИВАН. Но это только начало.
АПОЛЛИНАРИЯ. Есть хотите?
ИВАН. Торту?
АПОЛЛИНАРИЯ. Мы торты не едим. Вот курага.
ИВАН. Спасибо. Я бы, наверное, сейчас съел даже торт.
МАРИЯ. Я могу сбегать.
ИВАН. Сидите. Я так рад, что, наконец, добрался. Я приехал за Вами.
МАРИЯ. За мной?  Я согласна!
ИВАН. Мария! Там, откуда я приехал… осталось ещё 2 тысячи квадратных километров неосвоенного пространства. Это земля моего папы. Но теперь он подарил эту землю мне. 2 тысячи квадратных километров это даже чуть больше, чем Монако.
АПОЛЛИНАРИЯ. И Вы хотите разместить там сеть казино?
ИВАН. Никогда! Я никогда не сделаю этого!
МАРИЯ. Иван.
ИВАН. Мария!
АПОЛЛИНАРИЯ. И что же Вы собираетесь делать в своём дальневосточном Монако?
ИВАН. Я хочу организовать там правильное государство.
АПОЛЛИНАРИЯ. Что? Вы шутите?
ИВАН. Я никогда не шучу.
МАРИЯ. Я тоже. Иван!
ИВАН. Мария!
АПОЛЛИНАРИЯ. И что ж это такое будет - Ваше государство?
ИВАН. Российский филиал. Маленькое мини государство, где не будет коррупции, взяточничества, двойной бухгалтерии, левых счетов, поддельных сертификатов, фиктивных сделок, Где не будет лицемерия, вражды, подлости, предательства, пьянства и супружеских измен.
МАРИЯ. Великолепно!
АПОЛЛИНАРИЯ. И кто будет жить в такой стране? Сказочные персонажи?
ИВАН. Во-первых, там буду жить я.
МАРИЯ. И я. Можно я попрошу политического убежища?
ИВАН. Это как раз то, о чём я хотел Вас просить.
МАРИЯ. Я согласна!
АПОЛЛИНАРИЯ. Вы сошли с ума, люди? Мария! Это же утопия.
ИВАН. Это реальность будущего!
АПОЛЛИНАРИЯ. Вы понимаете, на что Вы замахиваетесь?
ИВАН. Понимаю. Но не могу иначе. Мы все ругаем эту жизнь, ругаем… в транспорте, в пробках, дома на кухне… но мы ничего не предлагаем взамен. А ведь мы сами довели нашу жизнь до такого состояния. 
АПОЛЛИНАРИЯ. Я лично ничего ни до чего не доводила.
ИВАН. Мир разъедает коррозия: экология портится, земля проваливается буквально под ногами, катастрофа следует за катастрофой, а главное, люди живут, не испытывая радости и счастья. Потому что наши  души уничтожаются погоней за наживой. Нажива – вот цель мирового строительства. На каждом сантиметре нашей планеты, на каждом атоме идёт борьба за прибыль!  Стаи обезумевших бизонов не нанесли бы земле такого ущерба, как цивилизованные двуногие и безрогие человеки, одержимые жаждой прибыли.
АПОЛЛИНАРИЯ. Но человеческая цивилизация не сможет существовать в условиях неэффективной экономики! Прибыль – это естественная потребность любой деятельности.
ИВАН. Прибыль, превратившаяся в самоцель, убийственна.
АПОЛЛИНАРИЯ. Вы хотите бороться с ветряными мельницами.
ИВАН. Я хочу создать правильную страну.  Жить в такой стране будет легко и безопасно. Вы смотрите на меня и думаете, вот он Иван-Дурак, придумал какую-то небылицу.  Но это быль!
АПОЛЛИНАРИЯ. Если денег Вашего Папы хватит на то, чтобы содержать такое искусственно-придуманное государство…
ИВАН. Я планирую в самое ближайшее время перейти на самоокупаемость.
АПОЛЛИНАРИЯ. То, что Вы планируете, и что ждёт Вас на самом деле – разные вещи. Мария, он  самоубийца.
МАРИЯ. Я пойду за ним чего бы мне это не стоило. Иван!
ИВАН. Мария!
АПОЛЛИНАРИЯ. Идиоты!
ИВАН. Сейчас в моей стране ещё ничего нет. Только один завод. А вокруг него лес и Колыма. Но Вы приедете ко мне через несколько лет и увидите, какое прекрасное государство мы создадим.
АПОЛЛИНАРИЯ. И тоже попросим политического убежища?
ИВАН. Вне всякого сомнения.
АПОЛЛИНАРИЯ. А потом Вы выйдете из состава России?
ИВАН. Мы примем  Россию в свой состав. Если у неё возникнет такое желание.

Внезапно входит Феодосий.

ФЕОДОСИЙ. Вот и сказке конец, а кто слушал молодец. Внимание! Все остаются на своих местах!

ЗТМ. Грохот.

Бухгалтерия.
За столом главного бухгалтера сидит Аполлинария.
Мария сидит за другим столом. Обе они серьёзно беременны.

АПОЛЛИНАРИЯ (начальственно). Посмотри, по счёту №123/4 у тебя там сколько?
МАРЬЯ. 17 тысяч 451, 11.
АПОЛЛИНАРИЯ. Это с НДС?
МАРЬЯ. С НДС. С НДС.
АПОЛЛИНАРИЯ. По ЦБ?
МАРЬЯ. По нему. На день оплаты.
АПОЛЛИНАРИЯ. Ох, не могу больше работать, давай чаю выпьем.
МАРИЯ. Мне много жидкости нельзя. Доктор запретил.
АПОЛЛИНАРИЯ. Мы много и не будем. Всего по чашке. Как же так получилось, что мы вместе в декрет-то уходим? Кто работать останется?
МАРИЯ. Найдут кого-нибудь.
АПОЛЛИНАРИЯ. А что потом с ним делать, когда мы вернёмся? Выгонять?
МАРИЯ. А я не вернусь.
АПОЛЛИНАРИЯ. Как так?
МАРИЯ. Мой Оскар частную клинику открывает. Он же нашу квартиру тоже выкупил. Теперь весь этаж наш. Мы в одной квартире будем жить, в другой – работать. Оскар будет – главврач, а я - генеральный бухгалтер. Будем людей лечить. 
АПОЛЛИНАРИЯ. Стоящий мужик тебе попался. Молодец. Отхватила сокровище.
МАРИЯ. И не говори.
АПОЛЛИНАРИЯ. Доля моего участия тут тоже есть.
МАРИЯ. Спасибо Вам за это огромное.
АПОЛЛИНАРИЯ. Да что я? Феодосия надо благодарить. Если б не он, сидела бы ты сейчас на Колыме? Мёрзла бы там на лесоповале.
МАРИЯ. Даже подумать об этом страшно.
АПОЛЛИНАРИЯ. А ведь готова была туда лететь.
МАРИЯ. Умопомрачение нашло.
АПОЛЛИНАРИЯ. Как он там, кстати,  Иван Максимов не знаешь?
МАРИЯ. Да ну его. Зачем он мне? Чуть с дуру всю жизнь свою не поломала. 
АПОЛЛИНАРИЯ. А знаешь, иногда мне кажется, что этого Ивана и не было вовсе.
МАРИЯ. Как так не было?
АПОЛЛИНАРИЯ. Будто наваждение какое-то. Галлюцинация.
МАРИЯ. Но я с ним целовалась. Кажется. А может и почудилось.
АПОЛЛИНАРИЯ. Почудилось. Он  - это знаешь, что для нас было?
МАРИЯ. Что?
АПОЛЛИНАРИЯ. Средство для похудения.

«Средство для похудения», «средство для похудения», «средство для похудения»  - доносится отовсюду эхом.

Женщины заливисто смеются.

 ЗАНАВЕС.