Почти рыбацкие истории

         Пролог
  Когда  я полюбил рыбалку?
Я думаю,  это произошло, когда мне было лет шесть и я, с отцом и дядей Мишей, братом отца, впервые рыбачил и, даже, сам поймал рыбку. Это было в Белоруссии, на родине отца (село Богушевское  под Витебском). Ловили мы карася в песчаном карьере, заполненном на удивление чистой,  прозрачной водой. Рыбаков было много, они стояли на берегу  стеной, поплавки – же  плели  замысловатые узоры  и, казалось, что лески вот - вот перепутаются.  Карась выплывал из темной глубины, тыкался маленьким ротиком в наживу - иногда тут же отплывал, чаще начинал судорожно хватать. Когда  рыболов дергал удилище, карась на крючке выглядел весьма внушительно, он весь искрился и переливался в лучах восходящего солнца. Его бросали в старый чайник, наполненный водой, и карась  становился маленьким, мне его было жалко. Каждое утро мы ходили ловить рыбу и то, что  отец был как никогда близок и понятен мне и то, что я наравне с взрослыми  удачно рыбачу, отложилось в моей памяти и, я на долгие годы стал заядлым рыбаком.


               
                Хвощовка
Лето было в самом разгаре. Мне было  десять лет, и я впервые отдыхал вне города  -  в селе Хвощовка, которое находится в тридцати километрах от города Богородска на Нижегородчине. Село большое, по его краю протекает речка Кудьма,а кругом - леса. В селе в то время располагались:  богатый совхоз,  МТС( машино - тракторная станция),  просторная, недавно выстроенная,  школа.  Мама директора школы пригласила мою бабушку, свою приятельницу, погостить в деревне -  бабушка согласилась. С ней приехал я.  У меня были приготовлены рыболовные снасти и фотоаппарат (я уже тогда был заядлым фотографом).
Поселились мы в квартире директора школы, и я сразу  выбежал с фотоаппаратом в руках на примыкающую к школе улицу, где  познакомился с белобрысым мальчишкой  чуть младше меня - его звали Ваней.  Он познакомил меня со своими друзьями и на другой день мы отправились на рыбалку.   
Прежде всего,  мы  зашли в лес  и  срезали длинные и крепкие  побеги орешника  для удилищ, а потом побежали к речке.  Речка была совсем узкая, местами ее можно было перейти вброд.   
Рыба не клевала. Она не клевала на быстринах и не клевала в разливах. Мы пытались ловить  и с лодки у причала, и с мостков.  Ловили на муху, на червя, на хлеб - рыба не брала.    Ребятам было неловко, что я не могу поймать рыбку, и они, не смотря на жару, искали все новые места для лова. Наконец, всем надоела безуспешная рыбалка, и мы пошли купаться. Витька, а он был самым смелым и ловким,  сказал: - у нас в речке много раков, сейчас я нырну, и обязательно найду под  корягой одного. Я затаил дыхание - мне представилось, что огромный рак своей острой клешней хватает Витька за палец и ему очень больно.     Витька действительно нырнул, долго не показывался, а  когда вынырнул,  истошно закричал.  Что-то сильное  вертело Витьку вокруг коряги. Река  вокруг него вскипела,  а на лице Витьки  был  написан то ли испуг, то ли недоумение. Наконец он выдернул руки из воды и в каком – то отчаянном порыве, подавшись всем телом вперед, выбросил на берег что - то большое, яростно извивающееся, поблескивающее темным глянцем.  Витька бросился на берег,  лег, прижал телом свой улов к земле.    
- Это налим. Я поймал налима, - кричал Витька. – Сунул руку под корягу, что - то нащупал -  думал, что это рак,  схватил, а это что то извивающееся, сильное, скользкое.  Я испугался, показалось, что это змея, но удержался, не отпустил добычу. Вот он - налим, смотрите, какой большой. Он приподнялся с земли, заворожено рассматривая свой улов и не отпуская рук с жабр налима.  Я впервые видел такую странную, гибкую, большущую рыбину. Налим был толстый, гладкий. Мы долго рассматривали налима, трогали его гладкую кожу,   взвешивали в руках, восхищались Васькиной удачей. Налим уснул. Васька подарил налима мне, я опустил налима в целлофановый пакет и загорелся: - а вдруг здесь под корягами много налимов прячется? Вась, я хочу тоже поймать налима.
- Попробуй. Вон, видишь, большая коряга выглядывает,  к ней подобраться надо, - посоветовал Васька.
Я снял штаны и полез в воду, пошел, осторожно вступая по илистому дну. Ребята на перебой поучали меня – куда идти, что делать, но я слушал только Ваську:
- Заходи выше по течению, - кричал он.
- Здесь глубоко, не могу идти, - подняв подбородок и вытянув руки  над водой  кричал я.
- Не утонишь, не бойся, ныряй, под корягой щупай.
 Я вдохнул полной грудью и нырнул, тут же схватился руками за корягу и что бы быстрее опустится на дну, толкнул ее вверх. Добрался до дна, сел, руку под корягу протянул, чувствую – рак. Схватил я рака за клешню, оттолкнулся от дна, вынырнул.
   Тут меня охватила такая радость, что я чуть не захлебнулся. Это деревенским ребятам рак не в диковинку, а я рака только на базаре видел, варенного, красного.  Добрался я до берега, показываю улов. Рак всем понравился.
   За полчаса мы все ближайшие коряги облазили, поймали несколько раков, а под конец мне настоящая удача привалила.   Я налима поймал, только маленького - раз в пять меньше Васькиного, а все равно приятно. Мы долго спорили налим – не налим, может быть голец.  Решили, что налим, раз под корягой живет.
   На следующий день ребята повели меня на пляж-купаться.
Мы пошли  вдоль Кудьмы вниз по течению.   
    В  метрах пятидесяти от  речки я увидел небольшое  озеро, к которому из реки тянулся толстый шланг.
- -  почему к этому озеру протянут шланг? - спросил я ребят, - может быть, мы искупаемся в озере – вода теплее, течения нет и берег хороший, песчаный.
Витька обстоятельно  объяснил мне: - в этом озере директор МТС разводит карпа, и для того, чтобы рыба чувствовала себя хорошо, каждый день в это  озеро подкачивается свежая вода. Вода поступает по шлангу из реки. Кормят рыбу отборным пшеном.
Ваня добавил, вытирая нос грязным кулачком: - Рыбы  развелось так много, что директор запретил в озере купаться даже работникам МТС - чтобы не тревожить карпа.  А нам даже подходить к озеру запрещено. Озеро сторожат и днем и ночью.
Я ни когда не ловил, да и не знал, где можно половить карпа, но слышал, что он бывает очень большой и похож на огромного белого карася.   Я воскликнул:
- Давайте, попробуем поймать карпа!
  Ребята меня не поддержали и молча пошли вдоль берега реки дальше, к пляжу, оставив позади  заветное озеро.  Вскоре мы подошли к песчаному бугру, намытому рекой на ее крутом повороте, сняли с себя одежду и бросились в воду. Ребята ловко плавали и ныряли, и, когда мы стали играть в догонялки, я, не успевал за ними, но мне великодушно прощалась моя нерасторопность. Потом мы грелись в лучах полуденного солнца, зарыв руки и ноги в горячий песок.


                ***
За три недели, проведенные  в селе, я, с новыми друзьями, обошел все окрестности.  В лесах было много  бронзовых, глубоких озер. Мы пытались ловить в них рыбу, но кроме тритонов, нам  ни чего не попадалось.
Тритон, это такая земноводная ящерица, которая очень  часто ловится в лесных озерах на червяка. Думаешь, что вот, наконец, клюнул карась, ан нет, на крючке трепещется препротивное существо, которое и в руки то брать страшно.  Я  боялся даже взглянуть на тритона и в панике махал удочкой во все стороны, пока он не слетал с крючка. 
  Меня не покидала мысль, что хорошо было бы поймать  карпа. Однажды я сказал Витьке, который уже стал мне закадычным другом:
- Вить, пойдем рыбачить  на  озере в МТС.
- Ты что надумал, - ответил Витька, - да там сторож есть, если мы попадемся, мне житья не будет, и моей мамке достанется.
- А мы тайком. Ловить рыбу буду  я один, а ты постоишь на шухаре. Это означает, что если ты увидишь сторожа или почувствуешь что-то подозрительное, подашь мне условный знак. К озеру ты можешь и не подходить. Всю пойманную рыбу поделим поровну. Ну, решайся! – выпалил я. Витька поглядел в мои горящие от  возбуждения   глаза и согласился.
     Рыбалку мы назначили на завтрашний вечер.
     Утро следующего дня прошло в сборах. Я накопал червей,  выпросил у бабушки половинку батона, так как знал, что карась одинаково хорошо ловился и на хлеб и на червя, а на какую наживу ловить карпа - не знал. Наконец, я привязал на леску самый  уловистый крючок – заглотыш и с нетерпением стал ждать, когда наступит вечер и, мы пойдем ловить рыбу.
   Витька зашел за мной, когда солнце начало клониться к закату. Мы по реке дошли до  МТС.  Сторож как раз делал обход и подозрительно посмотрел на нас и мою удочку. Я сделал вид, что ловлю рыбу в реке, но это сторожа не успокоило и, он крикнул нам: - ребята, это территория  МТС, нечего вам здесь делать, ловите рыбу подальше отсюда.
Мы опять закатали брюки и побрели вниз по течению реки.
- После обхода сторож ложиться спать, - сказал Витька и,  мы спрятались в кусты, ожидая. Смеркалось. «Все,  иду ловить»,- решил я и осторожно вступая босыми ногами в воду, крадучись двинулся в сторону заветного озера. Витька поплелся вслед за мной.  Я быстро размотал леску,  подвигал поплавок, выбирая глубину и делая пробный заброс и, наконец, прилепив к крючку шарик из размоченного в воде хлебного мякиша, закинул удочку, приготовившись ждать поклевки, но поплавок тут же утонул.  Я резко дернул удочку вверх и на мгновения почувствовал тяжесть трепещущейся на крючке рыбы. – «Сошла», - подумал я, но, присмотревшись, увидел, что мой любимый крючок просто сломан. Я не взял с собой запасного крючка, что же делать. Руки мои дрожали, в горле пересохло. - Витька, - громким шепотом позвал я на помощь товарища. Витька опасливо выглянул из-за кустов, и озираясь, спросил:
- ну, что?
- Я чуть было не поймал огромного карпа, он мне крючок сломал. У меня дома есть крючок номер шесть, он не  сломается. Жди меня здесь, я сбегаю домой.   
-       Пригибаясь, я бросился к реке, перебрался на неохраняемую сушу и стремглав бросился домой. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом и, редкие легкие облака на небе стали пурпурными.
Вот я и дома, лихорадочно ищу крючки, прицепляю один к вороту рубахи и бегу назад. Я уже не так сильно забочусь о конспирации, сердце мое гулко бьется в груди от предвкушения удачи. Скрываться уже нет смысла, нас обступила кромешная тьма. Я  на ощупь привычно, восьмеркой,  привязываю к леске крючок, зубами откусываю лишнюю леску, и начинаю ловить.      Как я не старался разглядеть  в кромешной тьме поплавок, это мне не удалось и, я решил наугад  выдергивать леску. Как только я дернул удочку, сразу почувствовав тяжесть большой и сильной рыбы. Рыба не полетела, как это  бывало, по воздуху, а медленно приближалась к берегу глубоко в воде. Удилище выгнулось от тяжести,  леска натянулась, как струна.  Я подвел рыбу к самому берегу и дернул удочку сильнее. Карп оказался на берегу. Витька бросился на него и, схватив за жабры, стащил  с крючка,  снял с себя майку, завязал ее узлом и положил не прекратившего биться карпа в получившуюся авоську. Ловля продолжалась. В кромешной темноте за полчаса мы наполнили майку большими карпами. Витька попробовал поднять майку, которая бугрилась от набитой в ней рыбы и,  это ему едва удалось. - Все, - сказал он, - хватит ловить, а то не донесем улов.
        Озираясь и  осторожно вступая в  прохладную  воду речки, мы обогнули забор МТС и, понесли  майку с уловом  к школе. Около школы мы разделили улов. Всего в майке оказалось семь карпов, шесть больших, мы их замерили, они оказались по локоть и один поменьше. Мы взяли по три больших карпа, маленького  Витька благородно уступил мне.
Бабушка не спала.  Когда она увидела, что я принес по- настоящему больших рыбин, охая и ахая начала разделывать и подсаливать еще трепещущих карпов. 
 На следующий день мы уезжали домой, в Богородск. Меня и бабушку провожали все мои друзья, я их сфотографи-ровал на прощанье, потом спросил у Витьки, понравилось ли ему рыбачить со мной. Витька нахмурился и отвел глаза в сторону. - Больше я на МТС ловить рыбу не буду - сказал он, и, заметив, что ни кто, кроме меня, его не слышит - продолжил:
-           - Когда я принес эту рыбу домой, мне устроили такую взбучку, какой давно не было. Мама мне сказала, что если директор МТС узнает о моей проделке, ее и  папаню  выгонит с работы и, они пойдут по миру.
    Подошел автобус, а когда мы уселись, я посмотрел в окно. Тесной кучкой стояли мои сельские друзья, которых я успел полюбить за эти три недели.
Вскоре дорога пошла под гору и Хвощевка скрылась за горизонтом. Я подумал, что, наверно, больше ни когда не увижу своих деревенских друзей,  но у меня останутся их фотографии, и я обязательно перешлю их по почте Витьке.    


               

     Браконьеры
               
Мой приятель, Сашка Локтев, был страстным рыбаком.   Вместе мы  часто ловили  карасиков в искусственном пруду,  который примыкал  к нашем садовому участку. Водился в пруду и белый и красный карась.   Как только появился белый карась, так красный карась перестал ловиться. Он зарылся в ил   и затих.  Белый карась быстро размножался, рос и, ему требовалось много корма.   Сашка однажды выловил огромного белого карася, больше похожего по размерам на карпа, две недели  об этом все только и говорили, рыбаков на пруду  стало  видимо - не видимо, но больше крупные караси не ловились, потом и мелкий карась перестал клевать. Мы с Сашкой загрустили. Был конец мая, и родители не отпускали нас  на рыбалку за город - работы в саду много.  Однажды Сашка появился у меня в саду и, загадочно посмотрев в сторону озера, сказал,
- Я знаю, почему рыба у нас в пруду перевелась.
- Почему?
- Идем, посмотришь, только тихо, - прошептал Сашка.
Мы подошли к пруду и Сашка еще тише процедил  сквозь зубы в мою сторону,
- Видишь мужика в саду на  той стороне пруда, вон того, что навоз таскает?
- Ну, вижу, - ответил я.
- Все дело в нем, из-за него рыба  перевелась.
- Почему?
- Сейчас  мужик уйдет в будку передохнуть, сам увидишь, - еще более загадочно проговорил Сашка.
Мы долго сидели на берегу, ждали. Наконец мужик зашел в будку, и Сашка поднялся на ноги.
- Идем на тот берег, - мотнул головой Сашка.
- Только тихо, - прошептал он. Сашка спустился к самой воде, и пошел вдоль берега, внимательно разглядывая что-то в пруду. 
- Нашел, смотри, - вдруг сказал он.  Я стал вглядываться  в по-весеннему не замутненную гладь воды, но ничего  подозрительного не увидел.
- Ну же смотри, вон веревка протянута, видишь, - Сашка ткнул в воду пальцем, и я сосредоточился на воображаемой веревке и тут же ее заметил. Веревка была туго натянута, была закреплена к колышку, который был почти не заметен в воде и, сразу терялась в глубине озера за  густо растущими водорослями.
- Это морда, - прошептал Сашка.
- Их тут много. Мужик их каждый день закидывает поутру.   Мы пошли дальше вдоль пруда и,  наш уже настроенный глаз находил одну за другой такие же натянутые веревки.
Морда - это плетенная из ивняка корзина цилиндрической формы с горлышком небольшого диаметра в виде воронки.  Рыба в такую корзину легко заплывает, а вот назад выбраться ей не удается. В корзину кладут приманку, груз,  и забрасывают в пруд. Нам – ребятам такие корзины были не по карману.
- Этот паразит, - продолжал шептать Сашка,
всю рыбу переловит в пруду. Надо его наказать.
- Может быть, сообщим мужикам, они его накажут, - посоветовал я.
- Нет, - сказал Сашка,
- давай лучше сами накажем браконьера. Заберем все его морды и поставим их на болоте вблизи Польца, там много карасей.
Я замер в нерешительности. 
- Это наш пруд, - продолжал шептать Сашка,
- рыбу  надо спасти. Этот мужик  всю рыбу выловит из нашего пруда, если ему не помешать. Все, решено! Сегодня вечером морды  уносим!
- Я согласно кивнул головой.  Вечером мы вытащили все морды из воды, их было шесть штук.
- Куда мы денем эти  корзины? - спросил я Сашку. 
- Погрузим морды на велосипеды, и отвезем в Кристилихинский лес, там спрячем в буреломе и переждем несколько дней, пока все уляжется, ну а потом  переправим морды на болото.
Так мы и сделали. Каждый день я ходил в сад, помогая родителям перекапывать и удобрять землю и, всякий раз, проходя мимо пруда, я чувствовал, как по спине пробегают противные мурашки. Я боялся поднять глаза и увидеть идущего на встречу владельца морд. Но как не странно, все обошлось. Мужик-хозяин морд со своего участка не высовывался, к пруду не подходил - копался себе в огороде. Да, Сашка все рассчитал верно!
Через четыре дня мы с Сашкой сели на велосипеды и отправились за спрятанными мордами. За три поездки мы переправили присвоенные нами морды на болото вблизи деревни Полец,  за тем положили в каждую сухарей для приманки рыбы и по кирпичу в качестве груза.
 Мы договорились, что я ставлю три морды у берега вдоль дороги, Сашка с противоположной стороны болота.
                - Чур, мою рыбу не брать, - сказал Сашка.
                - Чур, и мою рыбу не брать, - сказал я.   
Мы огляделись, не подсматривает ли кто за нами, а потом забросили каждый свои корзины в воду, на концы веревок навязали колышки, а колышки замаскировали в воде. Мы с Сашкой прекрасно знали, что и у нас могут морды увести, если их заметят в воде. Надо сказать, что болото окружало  поле. Болотце было небольшое, но глубокое, и, пряталось в небольшой лощине и, только поднявшись на пригорок можно было увидеть вдалеке деревню – Полец и услышать отголоски деревенской жизни: лай собак и крики петухов
На следующий день ближе к вечеру мы сели на велосипеды и отправились проверять морды. Улов был богатый. Во всех корзинах было по доброй дюжине красных жирных  трепещущихся карасей.
На удочку мне ни когда не удавалось поймать за раз столько  рыбы. Мы с радостью собрали каждый свой улов в пакеты, зарядили корзины свежими сухарями, забросили с теми же предосторожностями   морды в воду и счастливые вернулись домой. Свой улов я вручил маме. Она удивилась и обрадовалась, потому что  я  редко привозил с рыбалки столько рыбы, что  можно было полакомиться и ей и папе и бабушке и сестре, а не только нашему любимому коту - Рыжику.
Еще несколько дней мы возвращались с «рыбалки» с хорошим уловом, а потом на болоте стали происходить странные вещи.
Нет, болото не вышло из берегов, болото не обмелело и не заросло травой, просто вместо карасей в пять из шести морд стали каким- то образом забираться головастики. Не один или два случайных головастика, а целая горка черных, блестящих, шевелящих хвостом уродцев. Только одна моя морда всегда была с уловом - доброй дюжиной жирных золотистых рыбок. Когда впервые мы с Сашкой столкнулись с этим явлением природы, то очень удивились. Мы стали думать:
- Почему головастики забираются в морды, они что – распугивают карасей? Может быть головастикам нравятся сухари, привлекает их запах? А может  мы слишком много ила накопили в мордах?
Мы решили тщательно промыть корзины, положить в них свежие сухари и поменять места лова. Вечером следующего дня мы опять приехали на болото, одну за другой вытянули, каждый свои, морды. Все повторилось. Во всех корзинах битком набиты головастики, в одной из моих корзин – прекрасный улов. Сашка заметно погрустнел, а на следующий день он отказался ехать проверять корзинки, - в твою морду рыба идет, вот и проверяй корзинки один, - сказал он. Я один не поехал. Прошло несколько дней, я уже стал забывать о мордах, потому что не особенно дорожил ими, как вдруг Сашка сам предложил проверить морды.  Он сказал:
- Если сегодня не будет улова, переставим морды на другое болото - в Александровский лес, там много карася.
  Когда мы подъехали к  болоту, то услышали, как кто - то переговаривался. Мы осторожно сошли с велосипедов и  подкрались к болоту. Нас не заметили и  мы залегли в траве на пригорке и стали наблюдать, как четверо мальчишек постарше нас возятся на берегу, вытаскивают наши морды, вытряхивают из них содержимое. Ребята не шумели, каждую минуту оглядывались, как будто кого - то боялись увидеть.
Я ткнул в бок Сашку и шепотом сказал: - они думают, что морды принадлежат кому - то взрослому, а не нам.
- Я то же так думаю. Что будем делать? – спросил шепотом Сашка.
-Против них не попрешь, их четверо, - прошептал я.
- Уже не четверо, смотри, еще один спускается к болту, - ответил Сашка.
Я увидел, что в лощину, не замечая нас, спускается пятый мальчишка. Он крикнул: - можете не волноваться - вокруг не души.
Мальчишки осмелели, и мы отчетливее  услышали, о чем они  говорят:
- Как думаете, чьи это морды? - спросил первый.
- А что тут думать, - сказал второй.
- Это болото наше,  нашу рыбу кто - то ловит, если б мы не заметили  морды, всю рыбу бы выловили, - продолжил третий.
- Давайте переставим морды на другое болото, подальше от нашей деревни, рыбу будем делить поровну,  - сказал четвертый.
- Никитка, иди на разведку, мы сейчас морды понесем. Надо их спрятать  в лесу, потом перевезти на велосипедах и поставить, - сказал первый, видимо самый старший.
    Ребята  взяли по морде, старший взял две - в обе руки и  они  пошли в сторону леса прямо по колосящемуся озимой рожью полю.
   Скрываться нам с Сашкой уже не было смысла. Мы, задумавшись, сидели в траве. Я  стал глубокомысленно жевать сладкий стебель осоки.
- Может пойдем, проследим за деревенскими ребятами, куда они понесли морды, - нехотя сказал Сашка.
- Что - то не хочется, - ответил я.      
     Мы поднялись с травы, отряхнули брюки и пустились в обратный путь.




                Гольцы

Заходит, как - то, ко мне домой  Сашка Локтев и спрашивает:
- ты  пробовал, когда ни будь, ловить  гольцов?
- Ловил, - говорю, - однажды, сачком в речке Кудьме.
- Это что, а ловил ли ты, когда ни - будь, гольцов на толстую нитку  без крючка, грузила и поплавка?
- Нет, - говорю, а сам думаю, - «как же  на нитку ловить, она не прочная - в воде порвется, и как без грузила ловить, тоже не понятно? А без крючка вообще рыбу не ловят»!
- Я знаю, где гольцы на нитку ловятся, поехали завтра, порыбачим.
- Далеко ехать? - спрашиваю я.
- От Богородска километров пять в сторону Ключищ. Там  дорогу большой овраг пересекает, раньше в овраге речка протекала, называлась, кажется, Великая, а сейчас там ручеек от родника течет, в низине есть небольшая лужа. В ней, говорят, на нитку гольцы ловятся.  Мы на велосипедах за час всяко доберемся до этого оврага. Пойдем ко мне домой, я покажу, какие нитки с собой брать, только,  чур, ни каких крючков, так интересней.
Мы сходили к Сашке,  выбрали суровые черные нитки,  а потом пошли копать червей.  Накопали с половину консервной  банки червей, перемешали их с землей, накрыли листком лопуха и отнесли  в сарай. Мы договорись рано утром, как рассветет, выехать на рыбалку.
Когда мне надо было отправиться рано по утру на рыбалку, я перед сном просил бабушку разбудить меня. У бабушки бессонница, она всегда просыпалась рано и лежала тихонечко, о чем - то думала.
Будильника я не слышал, но чтобы не проспать, если бабушка не разбудит,  ложился в постель и когда уже окончательно согревался и успокаивался, представлял, что наступило четыре часа утра и надо вставать. Так я давал себе команду.  Команда  срабатывала  и  я просыпался за пять минут от назначенного срока. Бабушка мне была нужна, что - бы не волноваться  перед сном.
И так, я проснулся, как всегда, за пять минут до назначенного времени, быстренько оделся, съел бутерброд, попил чаю, положил в пакет другой бутерброд и побежал в сарай за велосипедом. Смотрю, Сашка, поеживаясь от утренней прохлады, уже ждет меня.  Сели мы на велосипеды и поехали – Сашка впереди, я за ним.
Вскоре мы были за городом. А еще через полчаса доехали до оврага, про который рассказывал Сашка. Я смотрю в овраг и вижу какую то лужу, заросшую травой, а берега лужи унавожены - черные, блестят, как антрацит. – «Часто», - думаю, - «деревенское стадо спускается в этот овраг на водопой, весь берег изрешечен следами коров и коз». А лужа  мутная - метров пять в ширину, метров 10  в длину, ну, совсем не похожа на место, где могут жить гольцы. Карась то и в меньшей луже чувствует себя прекрасно, но его на нитку без крючка уж точно не поймаешь.  Сбегали мы  в орешник, срезали по небольшому удилищу, навязали нитки. Прибежали к озеру, навязали на нитку червяков. Сашка с одной стороны озера ловит, я с другой.  Закинул я  кое - как нитку без грузила - нитка по поверхности плавает.  Смотрю,  нитка медленно начинает погружаться в воду, видно червяк перевешивает, работает, как грузило. Наконец вся нитка погрузилась в мутную воду. Поглядел на Сашку, он напротив меня сидит на корточках – ждет  поклевки. Я тоже жду - чего жду,  не знаю. Наконец, терпение мое кончилось, и я потащил нитку из воды, смотрю, а вместо червяка на конце нитки черная круглая рыбка болтается, - поймал, - кричу.
- Сашка, здесь действительно гольцы на нитку ловятся, смотри, он червяка в себя всосал, на червяке и держится. - Посмотрели мы с Сашкой на гольца и опять разошлись по местам.   Через минуту опять я вытаскиваю нитку из воды и, опять на конце нитки голец болтается. За каких -то десять минут я с десяток гольцов поймал. Сашка за это время поймал одного гольца. Что - то ему мешало ловить рыбу без крючка и поплавка. Мне показалось, что он слишком резко дергает удочку, наверно червяка изо рта гольца выдергивает.
Как бы то ни было, но я регулярно вытаскивал маленьких жирных гольцов, у Сашки же улов был скудным. Надо сказать, что Сашка был настолько азартным рыболовом, в нем жил такой  неистребимый дух рыбака-спортсмена,  что он не переносил, когда кто- то более удачно ловит рыбу. Обычно он шел на какие то уловки, чтобы выйти в лидеры, и, первое, что он предпринимал в этом случае, пытался перехватить удачу, для чего вставал рядом с удачливым рыболовом и начинал забрасывать наживу в уловистое  место, вытесняя соседа. Но  здесь как - то неудобно  ему было вытеснять меня с блестящего от грязи берега, да и забрасывали нитку мы хоть и с разных берегов, но почти в одну точку.
Давай перекусим, предложил Сашка. Я почувствовал, что проголодался  и согласился с Сашкой. Зная характер приятеля, я ел свой бутерброд и усиленно думал, как Сашке помочь наловить больше меня. Сашка сидел угрюмый, не разговаривал.
- Саша, попробуй половить на моем месте, - сказал я,
- Возможно, в этой луже гольцы водятся только в одной ямке, и мне повезло с выбором места лова? – продолжил я. Сашка сидел, не глядя на меня, и угрюмо дожевывал бутерброд. Когда мы поели, я демонстративно уступил Сашке свое место, а сам отошел ловить рыбу в сторонку, где было совсем мелко. Сашка пытаясь подражать тому, как я ловил, стал регулярно дергать удочку, но гольцы не попадались. Не попадались они и  мне, а мне и не надо было поклевок, я только и думал:
- ловись у Сашки рыба большая и маленькая, Ловись быстрее.
Гольцы перестали ловиться. Солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом и  слегка припекало. Сашка в досаде бросил в воду свою удочку и зло посмотрел на меня. Я сделал вид, что не замечаю его переживаний, продолжая ловить. Сашка побрел вдоль берега лужи, о чем - то думая. Потом он сел на корточки и стал задумчиво месить в руках прибрежную грязь, состоящую из ила,  навоза и глины. Наконец он слепил, что хотел, и бросил как бы случайно в мою сторону. Комок  упал в воду, обдав меня грязными брызгами. Я, не задумываясь, ответил ему тем же. Вскоре мы были с ног до головы в грязи. Наконец  мое терпение кончилось и, подступив к Сашке вплотную, я воскликнул: - прекрати кидаться, ты мне надоел!
Сашка демонстративно слепил грязный ком и бросил мне под ноги.
В бешенстве, я схватил Сашку и оттащил его от лужи. Сашка был меньше меня ростом и слабее.  Он упал и, отчаянно ругаясь, вспоминая все мои клички и прозвища, стал выворачиваться испод меня,  но  я  крепко держал его.   Тогда, в отчаянье, он схватил мою  рубашку,   рванул, оторвав рукав.  Я отпустил Сашку и встал, пытаясь приладить рукав на место.  Сашка, устало дыша, пошел к луже и стал умываться. Не глядя на приятеля, я тоже стал чиститься и умываться. Отдышавшись, я, все же, незаметно посмотрел на Сашку. Он был весь в грязи – я, думаю, выглядел  не лучше, да к тому же рукав моей рубашки болтался, оторванный. Все так же,  не глядя друг на друга, мы сели на велосипеды и поехали в сторону города. Сашка теперь ехал сзади меня.  Вскоре мое возмущение немного остыло, я оглянулся на ссутулившегося, маленького, грязного Сашку и почувствовал в его  взгляде что-то, от чего слезы навернулись на мои глаза. Я притормозил и тихо сказал Сашке, - слушай, давай ни кому не скажем о нашей драке, когда приедем домой, хорошо.
- Хорошо, - виновато улыбаясь, ответил Сашка.
Помирившись, с легким сердцем мы вернулись домой с рыбалки.   



               
                ***
                Безымянная речка
 Сашка Локтев  предложил мне порыбачить  в Подвязьях на безымянной речке.  Был конец мая и по слухам там начался настоящий жор. Договорились, что тронемся в путь в четыре часа утра.
              Утро выдалось холодное. На небе, сквозь скользящие по небу рваные облака, проглядывали  яркие звезды. Светало, но зарницы еще не было. Дорога, вернее - тропинка, по которой мы ехали, петляла  среди полей  и перелесков.
           Деревенька Подвязья когда-то была поместьем богатого помещика: не то графа, не то князя. Дорога в заливные луга проходила через  усадьбу, которая состояла из  радиального строения, похожего больше на крепость, чем на жилой дом.  Во дворе усадьбы мы услышали мычание коров и блеянье овец – усадьбу давно превратили в скотный двор.   
За усадьбой начинался крутой, опасный спуск к  окским лугам по дороге, еще в прошлом веке мощеной крупным булыжником.
- Давай на перегонки, - крикнул мне Сашка.
 В этот раз Сашка  спустился быстрее и первым очутился около сторожевой башни - часовенки, ниже которой кончались когда – то владения помещика. Он победно посмотрел на меня.
     Мы выехали за каменные ворота, когда - то охраняемые строгими стражниками и оказались на заливных  лугах. Нам осталось пройти метров  триста  до речки - и мы у цели. Мы подхватили велосипеды под раму и, задыхаясь от натуги, проваливаясь в болотистую почву и делая отчаянные рывки в поисках твердых кочек,  двинулись в сторону речки.
    Узкая, метра три - четыре, полоска  свободной от водорослей и зарослей ивняка реки, текла, а местами бурлила и вихрилась –  там и жил испокон веков язь.  Как только мы остановились, тучи мошкары окружили нас. Мошкара мешала дышать, ослепляла, не давала стоять на месте.  Комаров было меньше, но укусы их были весьма болезненны.  Спасаясь от гнуса, я натянул  на лоб кепку и поднял воротник телогрейки.  Мы размотали удочки и настроили поплавки.
    Безымянная речка богата не только рыбой, но и рыбьим кормом –  ручейниками, которые ползают по дну речки в поисках пищи. Говорят, что ручейники  водятся только в чистой проточной воде – в безымянной речке вода действительно всегда чистая и прозрачная. Почва в речке илистая, если ил потревожить, поднимается  муть, но через несколько минут ил сносит течением и, вода опять становиться прозрачной. Ручейники, как могут, защищают себя от своего природного врага - рыбы. У одних ручейников  гладкие темно-коричневые домики - трубочки, и  они почти сливаются с ветками и корягами, на которых  обитают. У других ручейников домики  сплетены из мелких зеленых иголок, и они живут в водорослях  на дне реки.    Мы, осторожно ступая, стараясь не мутить сапогами воду, набрали в карманы ручейников и разошлись в поисках места лова.   
   Я обратил внимание на островок, подошел к нему на  цыпочках по воде и забрался на него. Интуиция подсказывала, что мною выбрано очень удачное место.   Я знал - язь ловиться прямо под нависшими над рекой ветвями ивняка. Я взял левой рукой грузило, кистью правой руки, пользуясь локтем, как опорой, толкнул удилище, что бы  натянуть леску, прицелился и выстрелил поплавком  в  стоящий корнями  в реке куст ивняка.  Крючок с жирным ручейником скользнул по тонкому стеблю и упал в воду, вслед за ним упал поплавок, повертелся в водовороте течения и резко пошел ко дну. Я сделал подсечку и почувствовал, как леска  натянулась от судорожных  движений попавшей на крючок рыбы. Небольшой, но упрямый подъязок,  сопротивляясь,   неумолимо приближался к берегу и, наконец, я резким движением выбросил его и он забился в траве.
    Отчаянно шлепая  сапогами, второпях  зачерпнув одним сапогом по - весеннему холодной воды, я выскочил на берег, подбежал к подъязку, снял бьющуюся рыбу с крючка и…  провел рукой по лбу. На тыльной стороне ладони я увидел полоску крови от раздавленных комаров. Через пять минут, которые были потрачены на то, чтобы прицельно выстрелить поплавком, я вытащил на берег уже крупного подъязка. Я тратил много времени на то, что бы  ходить на берег, потом опять на остров, но в азарте  продолжал лов. Еще и еще прицеливаясь, я старался попасть в водоворот, из которого извлек уже двух подъязков и, зацепил крючком  ветку ивняка. Без особой надежды на успех я подергал в разные стороны и с разным усилием удилище и, смирившись, потянул леску к себе что есть силы, мысленно моля, чтобы она порвалась около крючка. Однако, леска порвалась выше. Мой любимый поплавок повис на ветке ивы. - «Опять  теряю  драгоценное время, вот-вот клев кончится», -  с досадой подумал я и торопливо огляделся, - « где Сашка»? Сашки не было видно. Я достал из рюкзака запасной крючок, поплавок и, отмахиваясь от облепившего меня гнуса,  починил снасть. А между тем, заметно потеплело. Начал накрапывать дождик.  Немного  потоптавшись в нерешительности, я решил опять ловить рыбу с островка. Я попробовал забрасывать наживу  подальше от опасных кустов, которые проглотили не только мой, но и еще два  поплавка неизвестных мне рыбаков. Поплавки висели на кустах и предупреждали: - « будь на чеку.»
       Течение быстро уносило поплавок вниз по течению, я тянулся удилищем что есть силы, чтобы удлинить проводку, леска натягивалась и поплавок начинал приближаться к берегу, наконец, он останавливался, покрывшись  бурунами воды.
Поклевок не было.
Я сделал осторожную попытку забросить поплавок поближе к кустам и, как будто, мне это удалось.  А когда поплавок, подхваченный  течением, обогнув несколько лежащих на воде веток, понесся вглубь скопления кустарника, я потянул, но было поздно – зацеп. На душе стало совсем скверно. «Не рыбалка, а одно мучение», - думал я. Безрезультатно подергав удилище в разные стороны, я одной рукой до отказа вытянул  леску на себя, другой стал резко бить по удилищу. Наконец, натяжение лески ослабло, а поплавок полетел в мою сторону.  «Ура! », - обрадовался я и поспешил навязать новый крючок. Больше я решил не рыбачить на злополучном месте, и пошел вдоль берега в поиске   Сашки. В свободной от удилища  руке я держал пакет с двумя заснувшим рыбками. Сашка был совсем близко - за крутым поворотом речки.  Он, стоя в воде, напряженно всматривался в гладь реки.  Я подошел, спросил ,
- как, у тебя?
                - хорошо клевало, сейчас стал похуже, начались сходы. Наверно, это мелочь беспокоит, - ответил Сашка.
               -   Посмотри улов, - с гордостью добавил он, кивком головы указав на пакет.
Уже издали я увидел, что у Сашки пакет до половины заполнен рыбой. Я решил понаблюдать, как ловит Сашка. Он выбрал участок берега, с которого можно было легко закинуть наживу почти на противоположный берег, но кустов там не было. Река в конце его проводки делала небольшой поворот и, поплавок стремительно приближался к гуще стеблей кустарника, в этой стремнине и происходили поклевки, а если их не было, Сашка вытаскивал леску, не дожидаясь, когда поплавок попадет в кусты.  «Конечно, Сашка не потерял ни одного поплавка и не тратил драгоценное время утреннего жора впустую, вот и удача», - с завистью и досадой на себя подумал я. Сашка в очередной раз дождался, когда поплавок стремительно приблизится к кустам, и выдернул леску. - Опять сошла, - воскликнул он. Я вздохнул и пошел  вниз по течению в поиске удобного для ловли места. Речка становилась все уже, а течение все стремительней. Я выбрал место, чем-то похожее на то, где рыбачил Сашка, и забросил удочку. Поплавок стремительно поплыл к  нависшей над речкой иве и вдруг утонул, я дернул и почувствовал, как рыба затрепетала на крючке и…. сорвалась. «Надо же», - подумал я, - «все происходит - как у Сашки». Я сменил ручейника - опять поклевка и опять  сход. Я задумался и вдруг вспомнил, что видел на картинке в книжке  «Удачливый рыболов», что ручейника можно насаживать на крючок не только продевая через брюшко и пряча в тельце жало, а просто зацепляя его пониже черной, твердой головки. Я выбрал ручейника пожирнее и попробовал подцепить его на крючок. Жало крючка было не защищено тельцем ручейника, но я отчетливо помнил рисунок в книжке. Ручейник там был нарисован просто болтающимся на крючке.
  Я забросил удочку.  Поплавок утонул на том же месте, и я дернул удилище, делая подсечку. Сердце радостно ёкнуло, - «получилось». Небольшой, грамм на триста, язь бился на крючке, отчаянно сопротивляясь. Я еще и еще забрасывал удочку, и каждая поклевка  заканчивалась уловом. Я был счастлив.  Когда клев  прекратился, я, несмотря на то, что пустой желудок сводило от голода, пальцы давно промокших ног свело судорогой, а с губ так и не сошла опухоль от особо сильного укуса комара,  продолжал надеяться на что то и все ходил вдоль берега в поисках удобного места для лова.  Наконец, появился Сашка. Он подошел, спросил, - клюет?
    - Нет, но я, таки, наловил! –  Отчаянно жестикулирую, я показал Сашке, как оригинально - по писанному,  насаживал ручейников.  Мы перенесли пакеты к велосипедам и пересчитали рыбу У Сашки улов оказался больше: почти полный полиэтиленовый пакет, у меня: чуть меньше половины.
Мы умылись, в последний раз взглянули на любимую речку и подхватив велосипеды, усталые, счастливые, пошли к сторожевому домику, где начинался подъем в деревню.  По крутой  каменной лестнице  мы поднялись в сторожевую башенку и оказались в   комнате с пустыми глазницами окон, из которых когда - то грозные стражники осматривали дорогу и не пускали чужаков в поместье. Сейчас же ее использовали прохожие в качестве нужника, спасаясь под старинной крышей от гнуса и постороннего взгляда. Справив нужду, мы спустились вниз и сели у порога отдохнуть - развязали узелки и разложили на полиэтиленовом пакете  бутерброды с вареной колбасой, соленые огурцы и вареные яйца. Животы сводило от голода и, по - братски разделив трапезу, мы с удовольствием поели. Ощущения, которые мы испытывали после лова, изменили нашу сущность. Мы, как бы, парили в воздухе. Нам было легко и радостно от чувств, переполнявших наши сердца. Мы представляли, как покажем улов друзьям, как гордо внесем увесистые пакеты домой и с непринужденным видом отдадим улов матерям.  А, между тем, тучи на небе становились все темнее, и грозили ливнем. Мы заторопились и  начали пеший подъем в крутую гору, толкая  перед собой велосипеды и задыхаясь от усилия. На полпути  мы остановились передохнуть - в это время черная туча закрыла весь небосвод. Стало темно, холодно, а потом тишину разорвали раскаты грома и ослепительные молнии  раскололи пространство. Мы  бросились вверх с одной мыслью, – «успеть до ливня спрятаться под навесом усадьбы», - но небо уже не выдержало тяжести туч. Моя телогрейка быстро пропиталась влагой, брюки от колен и ниже стали мокрыми и тяжелыми. Сашка был в курточке из искусственной кожи - она не выдержала натиска дождя. Он тоже промок.  Наконец, мы поднялись в гору и спрятались под навесом хлева. Сначала, разгоряченные трудным подъемом, холода мы не чувствовали,  а когда порывы ветра заставил нас ежиться, мы переглянулись - надо двигаться дальше.   Мы сели на велосипеды. Нам удалось проехать с километр по плотной колее, но потом дорога пошла по полю. Велосипеды перестали нас слушаться. Мы, напрягая всю свою волю, крутили педали и, наконец, под крылья велосипедов набилась липкая глина, а колеса перестали вращаться. Сашка  вспомнил, что один его приятель специально снял крылья с велосипеда и  катался  в любую погоду, но в дождь в лицо ему била дорожная грязь. У нас на велосипедах были крылья - крылья забились глиной  и, не было сил крутить педали. Мы слезли с велосипедов, палочками прочистили колеса и продолжили движение пешком. Вскоре колеса опять забило, и мы решили велосипеды нести. Мы, конечно, могли бы этого не делать, переждать дождь, дождаться, когда  подсохнет дорога, но, усилил свои порывы и пронизывал нас  насквозь холодный ветер. Моя телогрейка немного гасила удары ветра, Сашке же в его курточке наверно было очень холодно, а он, сжав зубы и набычившись,  нес велосипед, водрузив его на узкое плечо.  Мы знали, что где то там, за поворотом, кончиться поле – мы попадем в деревню, за деревней начнется спасительная  асфальтированная дорога.
Когда мы, обессиленные, вошли в деревню, ливень внезапно прекратился. Мы прочистили колеса, сели на велосипеды и еле ворочая педали, поехали в сторону города. Силы были на исходе. При малейшем намеке на подъем, мы сходили с велосипедов и катили их - ноги нас почти не слушались. Уже темнело, когда мы въехали в город и, наконец, сошли с велосипедов, завезли их в сараи.  На дворе не души. Мы, бережно держа в руках свой улов,  сели на лавку и молча отдыхали. Наконец, Сашка поднял на меня глаза и сказал: - если ночью не будет дождя, к утру дорога в поле подсохнет.
- Да, ответил я, - а если еще ветерок подует, даже следов ливня не останется.
                Вдруг  из  карих глаз Сашки посыпались веселые искры. Он спросил: - за тобой  завтра утром зайти, если не будет дождя? Жор ведь продолжается!
-Знаешь, давай завтра попробуем насаживать ручейника по-новому!  Помнишь, я тебе показывал?
- Помню, - сказал Сашка, так мы едем?
- Конечно, едем!