Выбор

     ... Рассвет в то утро был особенно кровавым, как будто кто-то огромный там наверху приставил к своему виску пистолет и пустил пулю прямо в голову, забрызгав весь нижний мир ее содержимым. Бурая жижа была на всем: на улицах, на домах, на окнах домов, на крышах домов, на листьях деревьев и даже на людях, которые в момент выстрела оказались вне помещений.
     В то утро его разбудил именно этот выстрел. Он неспеша подошел к окну, одним движением распахнул шторы, да так и остался в этом положении, с горизонтально поднятыми руками. Видимо, в то утро солнце было особенно невнимательным, или более сонным, чем обычно, или слишком медлительным, но, поднимаясь на небо, оно запуталось в ветвях старого тополя у него во дворе. Оно было похоже на огромное яблоко, насаженное на спину огромного ежа, или на полиэтиленовый пакет, всей своей поверхностью зацепившийся за колючую проволоку на заборе, или на человека, посаженного сразу на несколько колов. Ветки очень быстро проткнули его плоть одновременно в нескольких местах. И, пытаясь вырваться, солнце только глубже погружало свое тело в плен дерева.
     Видимо их борьба шла уже не первый час: левая нижняя часть мясистого диска была разорвана в клочья, но все еще очень прочно "сидела" на множестве цепких крючков. Солнце дергалось с небольшими интервалами, и чувствовалось, что его силы были уже на исходе. Оно рычало, лаяло и выплевывало воздух, как штангист перед рывков снаряда. И этот воздух, попадая на предметы, шипел и плавился, как яйцо на утренней сковородке.
     Он накинул на себя рубашку и как был, босой и в шортах, открыв окно, спустился во двор по водосточной трубе: увиденное стерло из его памяти привычку выходить через двери. Он достаточно быстро и ловко вскарабкался на дерево, не чувствуя ни солнечного жара на коже, ни солнечного света в глазах, ни ожогов на руках от солнечной крови, обильно смочившей ветки.
     Положение было тяжелым. Борьба солнца с деревом все сильнее сплетала их в единое целое. Каждый солнечный рывок помогал веткам глубже входить в его плоть. Он попытался потянуть один из кусочков солнца, чтобы снять его со своеобразного шампура, но боль светила была настолько сильной, что оно буквально оглушило его своим нутром и посмотрело с такой ненавистью, с какой смотрят очень сильные люди, попавшие в безвыходную ситуацию.
     Способ был только один. Чтобы вытащить ветки из многочисленных солнечных ран, их нужно было... резать или ломать. Он попытался это сделать, но сразу же почувствовал болевую волну, пробежавшую по всему существу дерева. И тут он понял: чтобы облегчить страдания одного существа, он должен был причинить их другому; чтобы освободить солнце, он должен был переломать руки тополю.
     Эта мысль остановила все вокруг. Он беспомощно переводил взгляд с глаз солнца в глаза дерева. Они не смотрели на него с мольбой. Они смотрели на него с интересом, любопытством и ожиданием. Они ждали от него решения, поступка, выбора. А он ждал от них, как ни странно, помощи. Он пытался увидеть в их взглядах себя.
     В эту секунду он вспомнил сцену из какого-то старого фильма. В ней главный герой убивает теленка, который запутался в колючей проволоке, потому что у него не получилось его освободить. Он заглянул в глаза теленку, услышал звук взведенного курка и... во второй раз проснулся от выстрела...
    
2011 г.
©Regiel