Пятая дверь. странная проза

 ПЯТАЯ  ДВЕРЬ


«00»

Открыв глаза Юргис, внутренне содрогнулся. Картинка сна, бегущая за ним из детства, оживала.
Нависающий тенетами потолок. Серый свет, льющийся из ниоткуда и стены странной конфигурации, скрутившиеся непонятной формой к отверстию под выпуклый потолок.
 Юргис сомкнул веки и попытался проснуться. Неожиданно пришло понимание — он не спит.
Детские видения становились явью, и мужчина уселся рывком на полу.
В руке оказалась закупоренная пробкой бутылка белого вина.
Костюм хозяина вечеринки, в котором тот отправился искать девушку, по имени Лючика безнадежно изгадился пылью закрывшей окружающее пространство.
Неожиданно внимание Юргиса привлек странный предмет, лежащий от него в полуметре.
Выпуклая поверхность почти полностью зарылась в обвалившихся тенетах.
Мужчина протянул руку, смахнуть толстый слой пыли и неожиданно понял — это не совсем пыль.
На полу зарывшись в столетний прах, лежал человеческий череп с мумифицированным лицом и останками темных волос.


«+»


Дом, доставшийся Юргису в наследство, пользовался дурной славой во все времена.
Венгрия вообще славна загадочными персонажами. Даже Влад Цепеш больше знакомый широкому кругу как граф Дракула перебрался сюда из Румынии после длительной турецкой осады собственного замка. Не помогли даже пленники усаженные на кол вокруг замка для устрашения врага.
Говорят, он стал здесь добрым католиком и вторично женился.
Пращур Юргиса и современник Дракулы тоже оказался большим чудаком. Плевать ему было на архитектурные изыски старых времен. Дом старого Деметра , именуемый по всем документами замком оказался битком набит лабиринтами, тайными комнатами и скрытыми проходами.
Будучи впервые в гостях у тетки еще пятнадцатилетним пареньком будущий наследник с интересом слушал истории этой увядшей дамы и в угоду ей даже зазубрил странный семейный кодекс, составленный основателем.
Собственно в те давние времена и началась эта странная история.
Кодекс верстался на древне-румынском. По преданию он должен был сберечь наследников от множественных перипетий, но в то же время спокойной жизни не обещал.
— Молодец, — хвалила Юргиса тетка, когда он через пару дней отчеканил венгерский перевод пятисотлетнего наследия, — Эти формулы универсальны. Я заучила их примерно в твоем возрасте и кое-чем пользуюсь, по сей день. Но помни о запретах!
Собственно и запретов там никаких не было, лишь несколько разноречивых сочетаний.

«Настойчивость-поиск. Желания-возможности. Оценивай-шагай.
Замок-мир. Картина-ключ. Найдешь-оставь. Посмотришь-поймешь.
Нарисуешь-пропал. Поторопишься-наткнешься. Попадешь-вспоминай.».

Детское воображение паренька взволнованное «Картина-ключ» и «Замок-мир» неизменно останавливалось, натыкаясь на «Найдешь-оставь» или «Нарисуешь-пропал».
Запреты — искус сильный. Какую уж там цель преследовал пращур, но в тот же год еще подростком Юргис стал изучать имеющиеся в доме картины.
Полотна висели на каждом углу и в видимом беспорядке.
Портреты предков перемежались с видами окрестных красот.
Имелись зарисовки дома-замка сделанные в разное время. При осмотре этих картин развешанных, будто специально далеко друг от друга парня неизменно охватывало странное чувство отсутствия реальности и самостоятельной жизни рисунков.
Время шло, и однажды Юргис получил известие о смерти тетки и полученном наследстве.
 

  «+»

Имя Юргис досталось молодому мужчине не случайно — мать литовка по происхождению в свое время настояла.
Отец, невзирая на жесткий характер, сопровождающий всех мужчин рода Речтвени  не спорил, только сына называл всегда на румынский манер — Гурий.
С теткой отношения у отца были не очень ровными, а вот с матерью у суровой родственницы сложилось сразу. Прибалтийская уравновешенность пришлась старой Богларке  по душе, и они Юргисом сразу стали в доме на улице Капталан города Печ своими.
Туристический городок расположился среди живописных холмов Южно-Задунайского края Венгрии у подножия горы Мечек в 32 километрах от границы с Хорватией.
Достопримечательностей оказалось в нем «больше» чем жителей .
Неудивительно.
Люди жили здесь всегда — раскопки уводят к lV тысячелетию до н.э. и кельтам.
До V века нашей эры — город Сопиана в составе Римской империи. Христиане обосновались здесь именно с той поры.
После там бывал и Аварский каганат и Епископская резиденция. Властвовала Османская империя и католический крест, установленный прямо над полумесяцем церкви-мечети на площади Сечени, символизирует окончательную победу христианства.
Юргес полюбил многогранность этого уголка.
Улица Капталан оказалась своего рода музейным кварталом города и когда тетка Богларка решилась открыть собственную экспозицию в загадочном доме-замке — дела пошли сразу.
Используя совпадения во времени и румынское происхождение, тетка смело вписала в историю рода Дракулу, сделав Деметра Речтвени его соратником.
Будучи еще подростком Юргис играл в многочисленных переходах дома-замка со сверстниками, с тоской ожидая окончания каникул.
С той далекой поры у него здесь много друзей.

«+»

Вид с чердака дома-замка открывался прекрасный.
Разглядывая с чердака в старинную подзорную трубу телевышку на горе Мечек моргающую огоньками, Юргис по заведенной с детства привычке перебирал в голове перевод заученного однажды кодекса.
Времени  на размышления было предостаточно. Дела по экспозиции перепоручены управляющему, преподавательская работа в университете Будапешта оставлена окончательно еще три года назад после смерти тетки и Юргис имел редкую для современного человека возможность предаваться размышлениям и созерцательности.
Рассматривая в мутноватый кружочек человека на балконе соседского дома молодой хозяин, вспоминал бронзовую статую Ференца Листа на одном из балконов Епископского дворца.
Печ мог загипнотизировать любого.
«Как же замечательно никуда не спешить», — любовался он панорамами, — «Если бы не эти сны…»
Видения были с молодым мужчиной всегда.
Сначала он не придавал им значения, но назойливо повторяющиеся картинки складывались в причудливые, повторяющиеся образы и неизменно требовали от него действий.
Попадая еще подростком в дом-замок тетки, Юргис неизменно чувствовал связь своих видений и родового гнезда.
Картинки не исчезали, просто ему нужно было теперь искать ответы, но он не торопился.



«+»


Коридоры дома были причудливы и похожи одинаковыми стрельчатыми окошечками. Если прогуливаясь по ним задуматься, то можно спутать в какой части дома находишься и угадать местоположение можно, лишь глянув на улицу.
Три этажа строения переплетенные системой переходов и комнат, будто в муравейнике лишь дополняли путаницы.
  Утро Юргиса начиналось рано. Иногда он встречал сочный рассвет, расположившись в чердачной комнате с балконом.
Поднимался молодой хозяин неизменным маршрутом, а вот со спуском были проблемы. Никак не мог он разгадать фокус, почему начиная двигаться одним направлением, попадает он на разные углы строения.
Но даже в этом была некая закономерность.
Круг комнат, в которых оказывался Юргис, ограничивался. Кухня. Спальня для гостей. Библиотека. Непонятного назначения зала с единственным стоящим посреди комнаты креслом и множественными портретами предков. Переход в кладовку.
Четкой последовательности смены не наблюдалось и каждый раз, стоя перед дверями похожими как близнецы мужчина не знал, что откроется сейчас.
От пометок или зарисовок переходов удерживал кодекс.
«Нарисуешь-пропал», — неизменно останавливал он себя.
Из посетителей экспозиции никто не обходил дома целиком. Памятуя о списке предков пропавших в этих стенах, Юргис на правах хозяина перекрыл маршруты кажущиеся опасными.
Тетка в свое время рассказывала, что здесь в давние времена пропадали не только хозяева, но и гости.
— Загадки, — бормотал Юргис, проверяя надежность дверей, — Сплошные загадки.
Соображая, что этим, словом он повторяет фамилию собственного рода — Речтвени по венгерски - загадка, молодой хозяин замолкал.
Дом по-своему дисциплинировал мужчину, да и в завещании тетки стояло строгое указание не менять обстановки комнат в течение десяти лет.
Слава Богу, запреты не касались гостей.
Пара друзей детства, оставшихся в Пече, оказались людьми социально значимыми, да к тому же и холостыми как Юргис. Вечеринки в странном доме стали обычным делом.
Инструкции и запреты хозяина сильно товарищей не беспокоили. Художников среди них не было, а странные свойства дома только добавляли пикантности.
 Изменяющийся маршрут с чердака вниз  использовался, чтобы будоражить воображение многочисленных туристочек.
Знакомились с ними, как правило, на дневных экспозициях.
— Осмотрели дом? — начинал знакомство отработанной фразой один из друзей по имени Валдаш,— Здесь не все показано. Некоторые тайные уголки сейчас закрыты для общей безопасности.
— Перестань, — деланно раздражался Юргис выступавший экскурсоводом, — Не стоит болтать лишнего.
— Не обращайте внимания, — подмигивал Валдаш, — Идемте, расскажу.
 Экзотическая история о кодексе и загадках приходилась по вкусу всем.
— Говорю вам, — подогревал страсти друг Юргиса, — Один и тот же маршрут, а попадаешь в разные места.
Предложений к разгадке было множество, но все разбивалось о «Нарисуешь-пропал» кодекса.
Нужно ли говорить, что приглашение на вечеринку с демонстрацией скрытых внутренностей дома принимались с радостью.
— Что за дверью? — останавливался Валдаш около последнего дубового створа.
— А вы знаете? — жались к нему туристочки.
— Даже я нет, — мужественно обнимал девушек мужчина.
Эффект после открытия оставался неизменен и мало кто из гостей дотягивал до четвертой перемены. Кто-то отслеживал маршрут по окнам, кто-то считал двери. Запрещалось только одно — любые пометки на стенах или зарисовки.
— Что за дверью? — останавливался Валдаш.
— Не хочу больше, — обнимала его очередная подвыпившая пассия, — Давай не будем открывать…

На самого Юргиса иной раз наваливалось странное состояние давнего знакомства с этими переходами, лестницами, стрельчатыми окошками и тяжелыми створами.
Казалось — это не он сейчас поворачивает ручки дверей, выглядывает в окна, пытаясь угадать с какой стороны дома находится или ведет очередную девушку с вечеринки таинственными коридорами.
Иной раз кто-то начинал играть здесь в прятки и Юргис в такие минуты переживал.
Только когда «Нарисуешь-пропал», — успокаивал он себя. На эту часть кодекса, равно как и указание «Поторопишься-наткнешься» он обращал особое внимание, зачитывая наследие предков по заведенному им обыкновению в начале каждой вечеринки.
— Не рисовать! Не бегать коридорами! Помните «Замок-мир»! Если появится что необычное тогда «Найдешь-оставь».
— А что такое «Картина-ключ», — неизменно пищали девчонки.
— Попробуйте разгадать, — улыбался Юргис, — До сих пор не удалось никому.
— А что еще можно? — капризничали гостьи.
— Кроме рисовать все что угодно…


«+»
 
Указание тетки не менять обстановку молодой хозяин выполнял, но не совсем.
Почти во всех комнатах он поставил по неброскому раздвижному дивану и начинил их одеялами с подушками.
Любая парочка гостей могла воспользоваться ими на вечеринках.
Сам Юргис  почти неизменно ночевал в спальне на старинной дубовой кровати и пуховой перине.
Несколько раз мужчина прицеливался поменять ее на водяной матрас, но завещание покойной Богларки оказывалось сильнее.
Видений в спальне было меньше всего. Несколько раз, укладываясь по желанию новой подружки на чердаке или в комнате с одиноким креслом, Юргис получал нокаут от преследующего с детства картиннки странно-изогнутой пыльной комнаты с тенетами и отверстием под потолком.
Кто-то из туристочек оставшихся на ночь иной раз жаловались на странные тени и неизменно сопровождающий их скрип, но друзья детства, составляющие им компанию, ничего такого не слышали. Хотя и те и другие неизменно ложились в постель, предварительно надравшись, множества коктейлей.
Юргис с друзьями называли свое увеселительное предприятие «Клубом» и старались собираться не реже раза в неделю.
Когда туристический сезон подходил к концу «Клуб» замирал. Совсем скоро в городе становилось промозгло. Зима в Пече — это в основном дожди — снег реже.
Конфигурация дома, невзирая на запреты, становилась единым целым с Юргесом. Почти ежедневно он ловил себя на мысли что прибрасывает внешнюю и внутреннюю структуру дома и старался остановиться, понимая, что понятие рисунок вещица образная и может быть разным.
«Нарисуешь в сознании — пропадешь наяву», — тормозил он себя, но спустя некоторое время снова замечал непроизвольное изучение своей второй половинкой сознания загадочных форм.
В самый разгар туристического сезона предаваться созерцанию было некогда, к тому же еженедельные вечеринки. Но сейчас поток отдыхающих уменьшился, появилось больше времени, и дом стал «засасывать» хозяина.
По холостяцкой договоренности в «Клуб» не допускались девушки из Печа.
— Пойди их выведи потом, — ворчали друзья, — Пустят корни, что твой репей.
Добропорядочные граждане города на развеселую компанию смотрели косо, а вот молодежь и особенно девушки считали недоступный «Клуб» пределом мечтаний, а собственника и холостых участников завидными женихами.

А замок-дом «наступал».
Развалившись на перине Юргис в свободное время отсматривал новости на плазе закрепленной поверх дубовых панелей, и привычно отгонял настойчивое желание разобраться со всеми загадками разом. Эта борьба стала уже привычной, и молодого хозяина беспокоило только одно — он независимо от собственных желаний невольно продвигался вперед в изучении дома-замка.
Пытливость человеческого ума — опасное свойство. Прикажи себе не думать о чем-либо и от этого уже не избавиться. Во все времена мудрецы использовали эту способность разума для общения с окружающим миром. То кто-нибудь из священников радушно поздоровается с паствой сразу после службы, будто не видел присутствующих несколько лет, мол, вы и так были сейчас далеко — ты закупал зерно, а ты вообще торговал в другой стране. Или восточный насмешник Ходжа Насреддин изобразит мудреца, и проводя сеанс «исцеления» предложит мерзкому ростовщику не думать про обезьяну. Уличив же того в обратном с честью выйдет из ситуации.
Запреты кодекса Речтвени неизменно работали по двум направлениям — останавливали, но разогревали.
Юргису  в данной ситуации сильно мешались его детские увлечения неориентируемыми поверхностями.
Лента Мебиуса. Бутылка Кляйна. Четвертое измерение от Швейцарского геометра Людвига Шлефли и поиск в нем аналогов трехмерных фигур оживали сразу, как только наследник сталкивался со странностями дома-замка.
В глубине души он завидовал своим менее образованным друзьям, которые использовали свойства дома только для покорения дамских сердец.
Сегодняшние новости местного телевидения Печа оказались необычными.
На главной площади носящей имя Сечен в процессе реконструкции были обнаружены подвалы дома со значком обозначающим «Дракула».
Комментатор, захлебываясь от восторга и разворачивал версии принадлежности находки. 
— Судя по сохранившемуся вензелю, возможно, это подвалы дома самого Влада Цепеша, — возбужденно говорил он с экрана, — А может и кто другой из представителей этого древнего рода.
Площадь Сечен находилась не так уж далеко от дома-замка и Юргис решил прогуляться на место репортажа.
Утренний ветерок шевелил сухую листву еще не собранную работниками улиц.
Неторопливо прогуливаясь и раскланиваясь с многочисленными знакомыми, мужчина добрался до места незаметно.
Толпа возле находки прибывала. Здесь уже находился начальник полиции вместе со своим заместителем и ожидался приезд мэра города.
Обойдя толпу, Юргис сунулся в щель между строительной техникой.
— Перемажетесь профессор,— спокойно заметил ему один из рабочих, — Интересного не так уж много как телевидение рассказало. Хотите фотографии посмотреть?
Прозвище «Профессор» приклеилось к Юргису в связи с его работой до переезда в одном из крупных вузов Будапешта.
Рабочий, оказался бригадиром строителей первыми вскрывших находку, он действительно отснял фото и видео на камеру мобильника.
— Успел, пока никого не было, — хвастался тот, — Сегодня в Интернет выложу.
«Действительно не было резона мазаться, — рассматривал снимки и неумелое видео арок и переходов Юргис, — А ведь тетка-то не так уж и неправа. Старый-то Деметр и Цепеш похоже в одно время жили. Может действительно соратники? Надо бы у нее в библиотеке лучше пошарить, вдруг найду чего?»
Занятие чтобы отвлечься от кодекса, и навязчивости дома-замка было найдено



«+»


Все библиотеки мира похожи. Открывая каталог, перенесенный в свое время покойной Богларкой в компьютер, Юргис неожиданно почувствовал странную недоговоренность.
«Действительно, — рассуждал он, листая на мерцающем экране названия и авторов, — Тетка умерла под девяносто. В таком возрасте люди обычно бегут от технических новинок, что за интерес?»
Осознавая, что не хватит и нескольких лет хотя бы пролистать четко составленные сотни наименований Юргис решил найти старую картотеку, с которой все и забивалось в компьютер.
Оказалась она в резном шкафу с плотно закрытыми дверцами.
Ругая себя за бесцельное провождение времени и с неприязнью вспоминая вечеринки «Клуба» Юргес потянул первый ящичек с нарисованным на передней стенке двойным нолем.

 «00»
 
Запечатанная бутылка белого вина оказалась как нельзя кстати. Жажда после очередного собрания «Клуба» всегда была неуемной, а тут еще загадочная пыльная комната и странная находка по соседству.
Юргис прислушался к себе.
Странно. После находки черепа нужно было хотя бы напугаться, но ощущение предрешенности сценария волноваться не позволяло.
Выдернув пробку, мужчина сделал несколько глотков и огляделся.
Неожиданно ему показалось, что свет, льющийся из ниоткуда  померк и неясные тени, расположившиеся по углам — удлинились.
Вино привычно растеклось по организму, освежая и волнуя кровь.
«Хорошо, — рассудил Юргис, — Если я не помню как сюда попал, гляну, по крайней мере что у нас здесь».
Попытавшись подняться, мужчина невольно сместился в сторону неприятной находки, уперся руками в пол и почувствовал в пыли под рукой предмет похожий на медальон.
Потянул.
Неожиданно «ожило» пространство около черепа и наследник понял — предмет одет на шею мумифицированных останков.
Придвинулся ближе.
Разжал ладонь. На ней лежал богато украшенный медальон странно-знакомой конфигурации.


«+»


До остальных ящичков Юргис не добрался.
Под двумя нолями оказался личный архив тетки, и стоило мужчине увидеть размашистый почерк покойной Богларки, как он сразу устроился разбирать его на диванчике.
Письма, рабочие тетради за десятки лет с расчетами проплат за свет и воду. Начало работы по экспозиции все это Юргис бегло просмотрел и отбросил.
Самым  интересным оказался дневник родственницы. Велся он нерегулярно, но периоды жизни отмечал интересные.
14.08.1958 г.
«Снова проявилось навязчивое желание разобраться с секретами. Забавно, что это состояние приходит в основном на знаковые даты и церковные праздники. С другой стороны наваждение легче преодолевать, когда знаешь о нем и ждешь…»
 Следующее и спустя почти год.
10.07.1959 г.
«Обдумывала в библиотеке основные постулаты кодекса. С картиной-ключом  понятно, недаром их разнесли по разным комнатам, и вряд ли кому придет в голову собирать воедино, а вот что обозначает «Поторопишься-наткнешься»? Не ходить быстро по коридорам? Или не спешить с изучением странностей наследия покойного Деметра? Хотя если исходить из очередности, торопиться становится опасным лишь после «Нарисуешь-пропал…»
11.11.59 г.
 «Картины затягивают. Понимаю, что нельзя даже прибросить хронологию их создания, но удержаться не могу. «Найдешь-оставь» скорее всего о самом начале пути, так что мой этап на сегодня «Посмотришь-поймешь». Значит нужно оставлять — не смотреть картины и даже не подходить к ним! Нужно остановить подсознательное желание разобраться, иначе начнется следующий этап, а рисовать можно по-разному».

«Точно, — откинулся на спинку Юргис, — Интересно, что мы идем с теткой разными путями, но в одну сторону. Она движется точно по кодексу, а мое сознание пытается ухватить состояние дома целиком. А «Нарисуешь-пропал» действительно может произойти по разным сценариям, да и эта неосознанная тяга к разгадке…»
Неожиданно наследник на мгновение почувствовал странное движение дома через пространство, это оказалось настолько мимолетным, что опознать мыслью состояние не удалось, и состояние успело исчезнуть, оставив след в общей картинке непроизвольности.
Стараясь отвлечься, он продолжил разглядывать теткин дневник.
Видимо старой Богларке удалось удержаться на уровне «Найдешь-оставь и не дойти до «Посмотришь-поймешь».
Через несколько лет она вышла замуж и писала в тетради совсем уже редко, однако кое-что почерпнуть Юргису удалось.
Дом так и не отпустил тетку до конца, и она невольно кружила возле старинной загадки, проводя кое-какую работу.
Например, составила список родственников и гостей, пропавших в этих стенах. Оказалось за все время существования дома пропало восемнадцать мужчин и всего лишь три женщины.
«Данность — задумался Юргис, — Женщина хранительница рода и наверняка устройство сознания не позволяет большинству переходить опасную черту. С нами сложнее…»
Оказалось, Богларку так же преследовали видения, однако нигде не упоминалась пыльная комната с тенетами. Идея открыть экспозицию пришло ей именно ночью, однако понадобилось несколько месяцев, прежде чем тетка на это решилась. Деметр Речтвени в соратниках у графа Дракулы тоже явился из сна.
С решением покойной передать дом городу ночные картинки боролись почти год. Своих детей у Богларки не было и выбор, павший на Юргиса тоже оказался не случаен.
«Забавно, что я управился с кодексом быстрей всех племянников», — рассуждал наследник, листая дневник и читая записи о себе.
Предрешенность ситуации и странная чужая воля, стоящая за происходящим беспокоила его, но не сильно.
«В любое время можно остановиться, — сказал он, закрывая глаза, — Основатель-то рода и первый хозяин дома Деметр умер своей смертью…»


«00»

Медальон с мумии Юргис все-таки снял.
Конфигурация не просто казалась ему знакомой. Он помнил картину, где в углу стоял росчерк и был нарисован именно такой вензель. Еще там стоял год —1647.
«Тезка», — поднялся он на ноги, задумчиво разглядывая останки.
Действительно в списке тетки имя автора давнего рисунка значилось как Гурий — почему и запомнил — спасибо покойному отцу, что называл его так.
Еще когда он разглядывал усыпанный драгоценными камнями медальон, во второй половине сознания мужчины прозвучал голос из сна в библиотеке.
— Бери-вспоминай, — услышал он, — Пригодится…
«Вот попал, — пытался провернуть ситуацию в голове Юргис, — И что теперь делать?»
— Кодекс, — вибрировал голос внутри его существа, — Все там…


«+»

«Что толку просто жить и бояться? — звучало в сонном мороке Юргиса уснувшего в библиотеке с теткиным дневником, — Нужно пользоваться. Это делалось для вас. Кодекс-подсказка. Запомнишь, не пропадешь. Кто не выйдет тому нельзя искать, а у тебя получится. Действуй…»
Наследник рода проснулся около четырех утра в странном состоянии. Он будто перешел на следующий этап и теперь владел разгадкой, но наяву ничего не поменялось.
«Действуй» из сна еще звучало в его ушах.
«Тетка  тоже писала про голоса, — вспомнил Юргис странички из дневника, — Только ей не предлагали действовать, а лишь подсказывали о земном. Почему со мной по-другому? — ответа не было, — Значит, у меня получится? Хорошо, попробуем, но спешить не будем», — принял решение мужчина.
Информации после прочтения теткиного дневника — хватало.
«Посмотришь-поймешь» про картины Юргис сделал отправной точкой.
На удивление их количество из двадцати четырех разнилось от списка пропавших из двадцати одного. Тогда Юргис стал изучать каждую более детально.
«Забавно, — рассуждал он, перебираясь со стремянкой и увеличительным стеклом из комнаты в комнату, — Насколько в те давние времена люди владели ремеслами. Наверняка знали по нескольку языков, фехтовали, рисовали, музицировали».
Нынешнее существование возле горячей-холодной воды и централизованного отопления казалось теперь Юргису слишком тепличным.
«Если сейчас сюда явится кто-либо из предков, — рассуждал он, — Как же он будет удивлен нашей несостоятельностью…»
Часть картин оказались без подписей. Кое-кто рисовал в нижнем углу собственный герб, а вот три из них оказались за росчерком самого Деметра Речтвени.
После пары дней просмотра, рассуждения в библиотеке над кодексом и теткиным дневником стали для Юргиса привычным делом.
«Получается, старый Деметр рисовал картины трижды, — рассматривал он множественные тома, нависающие с полок, — Он что, пропадал несколько раз? — Присел на кровати мужчина, — И возвращался? Где же он бывал?
 Ответ не просматривался, но Юргис ощущал — с появлением новых частичек головоломки приближается разгадка чего-то необычного. Неожиданно он уловил ветерок, доносящийся из глубины веков, и еще раз почувствовал неуловимое движение дома в пространстве.
«Все разгадки на той стороне», — сообразил он.
Предрешенность ситуации больше не беспокоила Юргиса. Внутреннее состояние говорило — к переменам он готов, хотя большая часть его существа — противилась.
Внутренняя борьба теперь не заканчивалась.
Собранная  информация вращалась в голове Юргиса, примеряясь краями к рисунку загадочного «пазла».
Хронология осмотренных картин их количество, сравнения, информация из теткиного дневника, сны и собственные видения казались теперь мужчине бородками старинного ключа проворачивающегося в скважине.
Неожиданно он понял, что нарисовал-таки воображаемую картину происходящих странностей дома, и его вторая половина прочувствовала скрытый смысл, который вольно или невольно создал старый Деметр Речтвени.
Ловушка открылась, и Юргис ощутил себя по другую сторону нынешнего существования.


«00»

Странная комната, в которой оказался Юргис все-таки двигалась.
Свет, льющийся из ниоткуда затухал и темное пятно отверстия под потолком почти сливалось со сгустившейся мглой.
«Бери-вспоминай», — сжимал мужчина в руке медальон из далекого прошлого.
 Неожиданно он понял — ничего не поменялось, и он по-прежнему находится внутри дома принадлежащего старому Деметру. Видимые движения комнаты совпадали с неуловимым перемещением дома, что ловил он пару раз, будучи еще на той стороне.
«Оказывается, можно было ничего не рисовать, а лишь понять сделанное до меня», — подвел он печальный итог.


«+»


После изучения картин и ощущения «прохода» на другую сторону своей второй половинкой Юргис для начала задумался о том, чтобы навсегда покинуть дом-замок, но потом решил не торопиться.
«Просто не стану больше ничего изучать, — сказал он себе, — А тем более рисовать».
Но сказать оказалось проще, чем сделать и скрытая часть сознания мужчины продолжала улавливать состояние дома и неясные процессы.
Стараясь отвлечься, Юргис старался больше бывать на людях.
Пользуясь сезонным затишьем загнал в дом бригаду ремонтников, наставил задач управляющему и уехал в Карловы-Вары.
Наплыв отдыхающих ожидался в Пече теперь к рождеству и ближайший месяц мужчина провел, стараясь отвлечься от странных событий.
За две недели до рождества ему позвонил Валдаш.
— Ожидается две группы отдыхающих, — взволнованно кричал он в трубку, — Наш клуб работает или как?
— Работает, — рассмеялся Юргис, — Завтра же выезжаю.
К рассуждениям и размышлениям о странностях дома он теперь возвращался все реже, тем более: «Наткнуться можно лишь, поторопившись, — рассуждал мужчина, — Так что теперь не рисовать и не спешить…»

«00»

В комнате становилось опять светлее, и сильно ныл затылок с левым боком.
«Неудивительно, — вспомнил Юргис свое падение с лестницы, — Чертова Лючика».
Компания туристов из Молдавии оказалась разношерстной, но три подружки принявшие приглашение на заседание «Клуба» оказались как на подбор.
Стандартная программа осмотра работала по обыкновению безотказно.
Когда один и тот же маршрут трижды привел Юргиса с Лючикой в разные комнаты, он уловил ее желание близости, но девушка не могла остановиться.
— Пойдем еще, — шептала она мужчине после страстного поцелуя, — Я хочу еще…
Удержать Лючику не получалось.
Библиотека и страстный поцелуй на пороге.
Комната с одиноким стулом и неудачная попытка увлечь девушку на диван.
— Еще, — шептала гостья, — Пойдем еще…
Чердак. Лестница со стрельчатыми окошками. Три двери. Четвертая и… переход в кладовку.
— Еще…
Все сначала.
Наконец обезумевший от эдакого водоворота Юргис повалил Лючику на диван, прямо в комнате чердака.
— Последний раз, — шептала она, — Там… Внизу… Бежим! — упорхнула девушка за порог.
— Не торопись, — крикнул он, неожиданно уловив движение дома, но ответом ему прозвучал лишь смех на лестнице.
Прихватив с комода оставленную кем-то закупоренную бутылку вина, Юргис выскочил за дверь.
Внизу хлопнул первый дубовый створ.
— Не торопись, — кричал он, набирая скорость.
Первая дверь, вторая, третья.
Дом вращался соединяя части головоломки воедино и чем быстрее бежал Юргис тем быстрее это происходило.
Перед четвертым проемом мужчина неожиданно споткнулся и, прокатившись по короткому устеленному ковром коридору, врезался с дверь.
Створки открылись, однако вместо привычной картины перед Юргисом стоял пятый дубовый створ.
Азарт погони оказался сильнее здравого смысла.
— Лючика, — шагнул за порог Юргис и повалился в пыльную темноту, пребольно ударившись затылком.


«00»

— Пятая дверь, — оглядывался мужчина, окончательно вспомнив вчерашнюю ситуацию, — Чертова пятая дверь, точно поторопишься-наткнешься, что же теперь делать? Попал-вспоминать?
Кодекс работал. Погнавшись за Лючикой, Юргис включил предпоследний его пункт и оказался там, откуда смог вернуться, только старый Деметр.
«Хотя три его картины могут говорить о разном, — рассуждал незадачливый наследник, — Не факт что он здесь побывал…»
Хлебнул еще вина.
«По-моему времени на решение не так уж и много, — оценил он ситуацию, — Нечего сопли жевать, нужно выбираться».
Для начала решил обойти странно изогнутую комнату. Формой она напоминала овальный кокон или бутылку и сужалась под выпуклый потолок. Однако острые углы все-таки были. Они проглядывали из стен уступами без какой-либо системы.
Непонятно меняющееся освещение открыло самые потаенные уголки комнаты и Юргис наконец увидел, что кроме мумии по соседству в комнате есть еще кое-что.
Не сдвигаясь с места, он насчитал по изогнутом полу шестнадцать предметов, напоминающих бильярдные шары. Нужно ли говорить, что это оказались человеческие останки.
«Шестнадцать и двадцать один, — торопливо рассуждал Юргис, — Пятеро выбрались? Двадцать четыре картины… Деметр трижды бывал здесь? Интересно, с какой целью?»
Ситуация обнадеживала.
Обошел комнату по «периметру» стараясь не наступать на кости и детально осмотрелся.
Сомнений не оставалось, он прибыл сюда из отверстия под потолком. По крутому «склону» в густой пыли виднелся след от падения.
«Выход там, где вход», — сказал себе Юргис и стал карабкаться наверх.    


«00»


Комната издевалась.
Добравшись, первый раз до темнеющего отверстия, мужчина перевалился через край в темноту и покатился по крутому склону. Каково же было его удивление, когда он вновь оказался возле мумии, с которой не так давно содрал медальон.
Пыль противно щекоталась.
Мужчина разглядывал сгущающиеся «сумерки» комнаты и пытался сообразить, что произошло.
«Пространство, замкнутое на себя? — поинтересовался он, вспоминая свои увлечения неориентируемыми поверхностями, — Бутылка Кляйна? — огляделся кругом незадачливый наследник, — Похоже, но я должен был попасть на внешнюю сторону предмета, а не обратно».
«Сумерки» пристанища стали расходиться.
«Частота обращения минут сорок, — прибросил Юргис, — Двадцать минут светает и столько же меркнет. Интересно, что валился я в полную темноту, а как прикатился, свет уже появился. Фокусы пространственного перехода? Я выбрался в отверстие на «рассвете», а что если попробовать по темноте».
Но как только мужчина собрался подниматься с пола, как заметил странную черту на камне под слоем пыли.
Это оказалась линия идущая через комнату по спирали и для того чтобы очистить ее пришлось перетаскивать часть мумифицированных останков в одно место.
Пока переносил и разгребал пыль, обнаружил, что линий несколько. Причудливо сплетаясь, они пересекали пространство, образуя некий странный узор.
«Жалко нет возможности рассмотреть картинку целиком, — сетовал Юргис, — Но, кое-что я все-таки почистил».
Усевшись поудобней он стал рассматривать причудливый узор, сливающийся в единую панораму к выходу под потолком.
«Попадешь-вспоминай», — звучало в его голове.
На ум ничего не шло, и Юргис решил еще раз пересечь темную глубину отверстия, дождавшись таки сумрака.
Мгла сгущалась.
Мужчине казалась, что странный узор из пересекающихся линий он где-то уже видел, но долго рассуждая можно опоздать, и перемазанная столетней пылью фигурка двинулась по крутому «склону» наверх.


«00»


Отчаяние захлестывало мужчину. Силы убывали.
Множественные попытки пересечь роковую черту и выбраться приводили к неизменному финалу — мерцающая пыльная комната напоминающая бутылку полная покойников и странный узор прочерченный когда-то очень давно.
«Остановись, — сказал себе Юргис, — Случайностей не бывает — остановись и вспоминай…»
Организм еще требовал немедленных действий, равно как и покойники в темноте за спиной, но они же и останавливали.
«Умерли те, кто паниковал, — понял Юргис, — Выбрались же те, кто вспомнил. Действуем только по кодексу».
Мужчина еще раз устроился на полу, сложив ноги по-турецки, и сосредоточился на картинке комнаты, выхода под потолком и странным узором.
Спустя несколько периодов обращения света и  почти полной тьмы вторая половинка существа незадачливого наследника секретов стала улавливать некую закономерность. Некое легкого перемещение всего объекта по спирали.
Появилось легкое дежавю. Где-то он уже видел эту картинку.
«Чушь!» — старался сосредоточиться Юргис и в эту минуту его рук коснулся свисающий с шеи медальон.


«00+»

Карабкаясь к отверстию, пленник странной комнаты был уверен — все получится.
«Но каков же старый Деметр, — переваливался он через край в темноту, — Не иначе в том, что он создал, без нечистой силы не обошлось».
Подсказкой оказался-таки медальон.
Расстановка на нем драгоценностей повторяла спиральный рисунок, опоясывающий комнату упираясь в отверстие, изображенное огромным рубином. Кроме этого медальон четко указывал на местоположение комнаты в пространстве.
Детские увлечения неориентируемыми поверхностями Юргису все-таки пригодились.
Получалось, что комната является частью четырехмерного гиперкуба вращающегося в трехмерном пространство дома.
Точкой перехода являлось то самое отверстие под потолком и, судя по окраске медальона переход, мог состояться в первой трети двадцати светлых минут комнаты.
Прежде чем кидаться очертя голову, Юргис прождал несколько перемен в состоянии вынужденной тюрьмы, и уловив странное дрожание в период указанный на медальоне — решился.
«Будь что будет, — катился он в темноту, — Не остановлюсь, пока есть силы. Все лучше, чем остаться среди мумий навека …»

«++»

— Речтвени, — стучался в сознание Юргиса женский голос, — Ретчвени, Гурий, что с тобой? Почему ты такой грязный и что это за одежда?
Речь казалась странной. Иные слова, проникая в сознание, будили во второй половинке мужчины забавные образы из какого-то прошлого, но все это было сейчас неважно.
«Выбрался», —  понял он, открывая глаза.
Над ним склонилась молодая дама почему-то одетая по моде трехсотлетней давности в широченное платье с задавленной корсетом талией.
— Речтвени, — заглядывала она ему в глаза.
Последнее, что успел заметить мутнеющим сознанием Юргис так это медальон у нее на шее в точности такой же, что снял с мумии в странной комнате созданной пращуром…


11.04.2011 г. Иркутск.