Отроки в Сайсарах

«Псы с городских окраин, есть такая парода…»
Чайф

«город Якутск это юго-западная окраина Сайсар»
Сайсарская поговорка

От автора:
все персонажи и действия рассказа являются вымышленными,
все совпадения с реальной жизнью просто случайность.
А Сайсары это название района в городе Якутске

1996 год. Это год фильмов «На игле» и «От заката до рассвета». Год Пентиумов, модемов Зухель и Duke Nukem-а. Из кассетных плееров горланят Нирвана, Оникс, Сайпрес Хилл, Dr. Alban и Офспринг. Время уличного беспредела и видеопиратства, время безбожного пьянства и расцвет «травокуров» с токсикоманами. Якутия тогда считалась северо-востоком Сибири, а не западом Дальнего востока.
Мне 13 лет - чертова дюжина, будь она неладна. В голове бедлам, на голове тоже. В тот год я отрастил волосы и заплетал их в две косички как американские индейцы. Рваные, изрисованные ручкой шорты, т.е. зарезанные джинсы Кардинал, футболка с Куртом Кобеном на груди - тоже рваная, на ногах новые кеды Huang Xueng, в глазах дерзость и откровенный похуизм. Трудно быть единственным панком на весь район - легко схватить ****юлину от повсеместных реперов. Поэтому-то в заднем кармане шортов всегда торчала заточенная отвертка. Почему отвертка? Это практично и удобно - мусора не заебывают и всегда можно что ни будь открутить, к примеру зеркало у машины или магнитолу. Отверткой бить надо умеючи. Только по рукам и ногам, лучше в жопу, в самый седалищный нерв, за это максимум условный светит. А вот если животину пропороть, то на тюрьму загреметь недолго. Но мне пофиг – еще год я считаюсь малолеткой.
К счастью для меня деление молодежи было не только на музыкальных пристрастиях, но и по районам. Я относился к гордым Сайсарским пацанам и поэтому у меня была своя банда и смотрящий над нами. Говорят, круче нас были только ребята с 17-го квартала, но мы с ними ни когда не пересекались. Поэтому это утверждение нами воспринималось скептически, а точнее за такое высказывание легко и непринужденно давали в тычу. Хотя Сайсары большой район и тоже делился на Гимеинских, Айхальских (кинотеатр), Вальтовских (69 квартал), Ильменских, Елочкинских, Геологов и Полесье (виноводочный магазин).
4 июля – День независимости пендосов. В тот день я получил в табло от отца за то, что пропил с гимеинскими ребятами все бабки, которые мне подарили на день рождения. С разбитым носом и маминой истерикой я ушел из дома, предварительно с****ив у бати двадцать баксов из заначки. До моего первого поцелуя осталось 17 часов и 42 минуты.
Идти надо было к пацанам на Маяковского через студенческий рынок и вальтовские петяги. На рынке всегда есть что украсть: чупа-чупс там, или мелкую китайскую игрушку, которыми торговали глухонемые из речевой школы. Воровать у глухонемых было хорошо тем, что они не могут поднять кипиш, за то могут забить до смерти, если поймают. Так что воровать у них надо либо незаметно, либо очень быстро. В очередной раз, проделав трюк с нечаянно споткнувшимся, навалился на прилавок и прихватизировал чупа-чупс и пару жвачек. После чего, извиняясь, быстро ретировался. Все честно наворованное запихал в рот и с довольной мордой поплелся дальше. Всегда имел слабость к сладкому.
Не люблю ходить через 69 квартал, там на подъездах абитура бухает, а они вечно пьяные и ищут кому бы навешать люлей. Мне хоть и было всего 13, но выглядел я с моим ростом лет этак на семнадцать, поэтому по их дебильному мнению меня можно было отпинать на «раз-два». В те годы, мужики не дадут соврать, всегда было ощущение «измены», в особенности летом. ****юлина летала по городу, как ангел смерти, и могла зацепить кого угодно. Поэтому, расхаживая по чужому району, держи ушки на макушке. Когда исчезает бдительность, появляются фингалы и переломы. Еще я не любил 69 за то, что на подъезде дома 40/5 мне первый раз всадили перо в спину. И каждый раз, проходя мимо него по шраму на спине пробегали мурашки.
У меня было несколько простых правил:
1. Проходя между домами, оглядывайся по сторонам.
2. Увидел компанию на подъезде – перейди на другую сторону дороги и присмотри камень потяжелее.
3. И самое главное - если начнут окликать, ни когда не останавливайся – не выебывайся! Кинул камень и беги со всех ног поближе к своему району.
Правила по большей своей части срабатывали, потому что бегал я как бог, пусть и дымил как паровоз.
Перейдя через улицу Лермонтова, 69 квартал остался позади. На душе стало как-то поспокойнее, вальяжнее. Тут меня боятся, тут моя территория. Банда моя как обычно страдала ***ней на футбольном поле между девятиэтажками. Еблан, Баба Яга против, Кудряшка Сью, Черт, Салями и Литр, который пробивал «банку» Хвостику.
Теперь все по порядку. Еблан – это производная от Уйбан (Иван), парень старше меня на год и уже имел свою девушку, это было, наверное, его единственное достоинство, все остальные качества под стать кличке. Баба Яга против (Йошка) – нытик, который жил в нашем дворе и прицепился к банде как банный лист, вечно всем не довольный и всегда был против каждой нашей затеи. Кудряшка Сью, крупный такой, но очень добрый парень смуглый и кучерявый. Черт, младший брат Сью, мелочь пузатая, но пролазил в любую дырку, что в заборе, что в стене. Ему тогда лет девять исполнилось. Салями - длинный дрыщь, еще длиннее меня, как-то раз перепил и выебал районную давалку Лику, после чего та обозвала его Салями, так и прицепилось. Хотя, наверное, в том «юном» возрасте нам было и невдомек, за что именно Лика дала нашему товарищу такое двусмысленное прозвище. Литр и Хвостик были старше нас на пару лет. Литр, как вы уже догадались, выпил литр водки залпом на спор, чем страшно гордился. А Хвостик был прожженным токсикоманом, в вечном неадеквате и тащил за собой приличный хвост проблем различного рода. Ну, а меня все тогда звали Матрешка. Знаю, ****утая кличка, но так повелось, после того как я отморозил скулы и проходил с кроваво красными щеками две недели.
- Смотри пацаны, Матрена идет. – ударив в очередной раз по мячу сказал Литр.
- Иди в жопу. – привычно поприветствовал товарища. – Сколько еще осталось?
- Три банки – кряхтя ответил Хвостик, схватив пятой точкой очередной запущенный Литром мяч.
- Хочешь пробить?
- Не-е… - подошел к скамейке и поочередно пожал руки всем на ней сидящим – Здоров мужики!
- Вальтовские? – Сью посмотрел на мой разбитый нос. Кровь на нем давно засохла и начала отваливаться.
- Не-е… батя. – я смачно высморкал остатки крови - Че делаем?
- Денег нет. Тупим. – вздохнул Черт. – Пифка бы.
- Ты то куда мелкий. – шлепнул его по лысой голове Кудряшка.
- В общем пацаны, у меня есть 20 баксов. – я вытащил из кармана зеленую бумажку. – Че делаем?
- О, дай-ка посмотреть. – накинулся Еблан.
- Тебе и говно-то свое жалко давать, и его ведь проебешь.
- А че так неправильно базаришь…? – нарывался он.
- А где мой Мортал Комбат? – парировал я и он отстал. Все знали, что Еблан просто так отдал мою кассету Ильменским цыганам, потому что дристанул после того как те на него наехали. Отбивать её ходили всем двором, но так её и не вернули, за то напинали нам задницы так, что неделю дымились.
После того как Еблан ворча ретировался, решили найти какого ни будь «задрота» с паспортом, чтоб нам доллары обменял в пункте обмена валют на автовокзале. На Чехова жил один такой… завали его Кича - здоровый тридцатилетний детина, а мозгов как у первоклашки. Дружить он с нами не дружил, но на драки за нас ходил исправно и пивандрий любил, как кот валерьянку. Кича жил в частном доме, точнее в меньшей его половине. По захламленному двору бегал здоровенный Тузик – тупая и злая псина, все норовил отхватить кусок от чьей ни будь задницы. Поэтому во двор делегация из семи человек входить не стала.
- Кича!!! Кича выходи!!! – орал Черт забравшись на калитку и задразнив Тузика до истерики. – Кича, мать твою!
- Это кто это там матерится? – вышла тетя Фекла, мать Кичи. – Егорка! Сейчас как по заднице, да кипятильником! Кто тебя научил чужих мам ругать?!
- Тетя Фекла, а Кича где? – залез я на калитку.
- Ах ну вот и вся банда тут. – мама Кичи вышла на палисадник, и беззлобно навешала подзатыльников мне и Черту – Костю позвал к себе Князь. Видно пить будут.
- А давно ушел-то? – стал в уме подсчитывать в какой степени опьянения сейчас Кича.
- Ну, часа два назад, может больше.
- Значит в стельку… - огорчился я.
- Значится так – стыдливо согласилась тетя Фекла.
- Ладно, мы пойдем. Скажите Киче, то есть Косте что мы заходили. – я развернулся и стал было уходить.
- Может надо чего? – Сью всегда был добрая душа и опять полез со своими добрыми делами – Воды с колонки натаскать?
- Нет, спасибо мальчики. Увидите Костю скажите чтоб не напивался. – полная женщина устало вздохнула и присела на скамейку под рябиной.
- Теть Фекла мы его приведем. – подозревая что Кичу придется волочить, ответил Сью.

- Чё теперь? К Князю пойдем? – Салями озвучил свои опасения.
Князь – Петр Иванович Князев был старым уркаганом, прожившим большую часть своей жизни в бегах либо за решеткой. Гордо звал себя «вором» и ни где не работал. Как-то так получилось, что старшие пацаны неизвестно каким способом назначили Князя смотрящим за подростковыми бандами в нашем районе. Он исправно – раз в месяц собирал с нас пайку на зону, «разруливал стрелки», решал вопросы с участковым и залетными мусорами, за процент сливал наше «барахло» барыгам. Нормальный был бы мужик, если бы не его наркоманские ломки. Ребята придумали даже такой стишок: «Когда Князю не в «догон» - Напрягайся весь район!». В периоды ломок Князь был хуже фашиста в сорок первом и «дрочил пацанов на дозу», как Сидоровых коз. В это время к нему лучше не соваться, а то и бабки отберет и еще заставит к цыганам на Ильменскую бежать «винт» на халяву выпрашивать, а за это можно и ****юлину отхватить.
- Да нормальный он. Я с утра его в магазине видел, когда хлеб покупал. – Хвостик успокаивал меня и Кирилла.
- А чего делать? Пойдем. Только я один к нему не сунусь. Кудря ты со мной? – что-то мне было как-то не по себе. Странное такое ощущение чего-то нехорошего.
- Давай толпой завалим? – Сью тоже боялся лишний раз на глаза Князю попадаться.
- Толпой нельзя. Ругаться будет.
- Я пойду, если он пифка мне нальет. – непринужденно воткнулся Черт, за что получил очередной подзатыльник от старшего брата.
Пока решали кто и с кем пойдет, мы дошли до Академического переулка к старому, вросшему в землю дому. За сеткой Рабица розовыми цветками колосился шиповник, закрывая окна дома от посторонних взглядов. Перекошенная калитка, как всегда была настежь открыта, через которую было виден неухоженный двор, заваленный спизженными запасными частями от неизвестных автомобилей, мотоциклов, телевизоров и прочим ненужным хламом.
- Здорова пацаны! – лисьей походкой подкрался к нам Князь и озвучил свое приветствие – А я как раз вас искал.
«Блять!» пролетело в моей голове, значит чего-то от нас все-таки надо. С подозрением оглядел старого урку: иссохшееся, красное лицо, испещренное глубокими морщинами, его вытатуированные руки с длинными пальцами не тряслись, выцветшие глаза смотрели пристально, но без злобы, прокуренные желтые зубы выглядывали из под тонких губ в виде кривой улыбки.
- Матрена, Сью дело к вам есть. Заходите. – пригласил Князь меня и Кудряшку, пока я в уме прикидывал чего он от нас хочет.
Дом на контрасте со двором был чистым и убранным. Зоя, подруга Князя, любила чистоту. В углу не естественно громко горланил телевизор с очередным фильмом Жан-Клода Ван Дама на экране, в воздухе висела не озвученная напряженность. Мы прошли в зал через кухню, но Кичи я так и не увидел.
- В общем так... Серега к завтрему заказал мне «волговское» литье с хорошей японской резиной. Тачку цеплять по району не надо. Уже выцепили: она ночью на «трех богатырях стоит» - те что на Елочке. Понято?
- Понятно. Но Елочкинские просили пока на их квартале машины не «вставлять». – Сью периодически терся с Елочкинскими пацанами. Его двоюродный брат был «околоплавающим» на Гимеине, поэтому через него Елочкинские держали контакт с нами. - У тамошнего участкового месячник по борьбе с преступностью.
- Он что баба? Какой нахер месячник? Не колышет. Завтра к утру резина должна быть.
- Ладно менту нагадить, только в радость. А нам то, что будет кроме этой радости? – так Сью выманивал у Князя ящик пива.
- Не борзей! Не обижу! – в его голосе прозвучали легкие нотки угрозы - Как обычно – ящик. Все что найдете в машине ваше, а награбленное барыге отдам без своего процента. По рукам?
- Договорились. – я и Сью пожали Князю руку и решили было уходить, но Кудряшка толкнул меня локтем в бок и губами прошептал «Кича».
- Ой! Князь, а ты не знаешь где Кича? Его тетя Фекла искала, сказала ему домой идти.
- Тут он. В гараже. Пусть Фекла не волнуется. Трезвый он и денежку вечером принесет.
- А чего он там делает? – Сью надеялся выманить Кичу для разговора, так чтоб Князь был не в курсе.
- Пошли, посмотришь. – урка обнял Сью за плечо.
На сыром земляном полу гаража корчились и стонали два пацана, рожи у них были разбиты, кровь местами свернулась и засохла. Били их давно, наверное, с утра. Над ними стояли Кича и Пика - он же Пикадор.
- Это кто? – высокомерно осматривая избитых, спросил я у Князя.
- Да пидоры. Те что сожгли два гаража на шестьдесят девятом. – ответил Пика. – Признаваться суки не хотят. Меня из-за них три дня в ментовке держали.
- Вальтовские мужики попросили их найти и объяснить как не хорошо чужие машины жечь. – закончил Князь.
- Матрена спорим, с одно удара вырублю? – Кудряшка решил похвастаться и показал пальцем на парня в синей куртке.
- С ноги или с руки?
- С руки.
- Тогда давай.
- Давай, давай! – видно было, что Князь вошел в азарт. – Кича, поставь его на ноги и держи.
Сью подождал пока поднимут назначенную грушу в виде человека, и без лишних разговоров врезал крепким хуком в челюсть прямо под левое ухо. Груша застонала, но не вырубилась. Раздался дружный смех.
- Сука! – не успокаивался Сью, разминая плечо для следующего удара. - Давай еще!
- Задрал! Харэ! Опять руку как в прошлый раз сломаешь, а вечером вместо тебя кто колеса таскать будет? Бить сначала научись, пендюх! – издевательски я подковырнул Сью. – Кича, ты когда домой пойдешь?
- А чё надо? – пробасил Кича откашливаясь от смеха.
- Мама тебя искала.
- Не-е, сегодня я тут останусь. – хитро посмотрел на Князя – С этими закончим, да побухаем.
- Ладно, мы тогда пойдем.- протянул руку урке - Давай Князь, до утра.
Подходя к калитке меня одернул Кудря.
- Слушай, Князь вроде бы в норме. Может, его попросим обменять? – Сью, как обычно в моменты сомнения, почесал затылок.
- Очко че-то у меня играет. Не хорошее ощущение, что-то не так… - последние слова я сказал глядя в глаза Князю, который как обычно неожиданно подкрался.
- Матрена, запомни раз и навсегда: абсолютно всё в этом мире «не так». Если бы все было как нужно, то такие как я до сих пор бы чалились на зоне, а ты не носил бы эти ****ные косички – Князь беспардонно дернул меня за волосы и хитро улыбнулся – Мир не предсказуем и это прекрасно.
- Тронешь еще раз мои волосы – дом сожгу! – в дерзкой защите выпалил я.
- ***ню не базарь! А то ответишь! Чё за кипишь? Чё хотели-то? – Князь сменил тему. Нет, он не боялся моих угроз, он просто не видел смысла в препирательствах с тринадцатилетним юнцом.
- Тут такое дело. – Сью вопреки моим опасениям открыл свой рот - Матрена двадцать «бакинских» подрезал, теперь не знаем как их обменять.
- Ага...? – Князь скрестил руки на груди и взглянул в небо, видно уже подсчитывал сколько это на рублях.
- Ну, ты сможешь нам сменять бабло или как? – я втерся в разговор.
- Правильно, что сначала зассали. Глупо было бы нарика просить бабло сменять. За это вас и люблю удодов.
- Сотню? – урку оборвал своим предложением Кудря. Он ни когда не любил разглагольствований Князя о правильном и вечном.
- Дорого. Девяносто и то только завтра. Сейчас семьдесят есть.
- Если сейчас, то за восемьдесят отдадим.
- Добро. Ждите тут. – Князь развернулся и вошел в дом, а Сью от радости аж присел и захихикал.
Из теплицы вышла Зоя. Лица на ней не было. То есть оно было, но его не было видно из-за большущего багрового синяка. В переднике она несла свежевыкопанную редиску и колючие маленькие огурцы. Зоя была одноклассницей моей старшей сестры и при этом приличной стервой, за что периодически нарывалась на кулачные поучения своего гражданского супруга.
- Чё приперлись, басота? Вам тут побухать не обломится! – набросилась на нас хрипловато-наглым голосом Зоя. – А может заменить тех, что в гараже, а?
- Не-а. На рожу твою пришли посмотреть. – огрызнулся я – Хоть раз в жизни увидеть как выглядит баклажан с ****ой. – Сью громко заржал, Зойка с истеричным криком запустила в меня огурцом.
- Ты хули жратвой разбрасываешься! – Князь схватил за локоть девушку. – Ну-ка в дом.
Урка затворнически вывел нас за ворота и прикрыл калитку. Из его кармана появились пять засаленных, зеленых десятитысячных купюр.
- Давай баксы. – Князь неестественно нервничал и нарочито подозрительно вокруг озирался. – Давай по быстрому.
- А че только пятьдесят? Должно же быть восемьдесят?
- Да тише ты! Буду должен. Давай скорее, а то Зойка увидит, что у меня бабло есть и ****ец… Давай сюда быстрее, а то она щас обратно в теплицу попрется.
Князь начал наводить кипишь: щелкал пальцами, дергал меня за карман и переминался с ноги на ногу. А я как бандерлог перед удавом вытащил двадцатку, которая вмиг исчезла в руках урки, взамен оставив мне комок измочаленных рублей. Обмен был совершен. Я только потом понял, что он просто нас развел, «как марганцовку - грамм на литр». Просто так развел, с понту! Зойки Князь не боялся и деньги у него были. Просто он вор, а мы лохи. Предъявить нечего: деньги я сам отдал, а вор может быть должен только свою жизнь. Убивать нам его за пятьдесят «косых» ни кто не даст. И расклад в итоге такой: мы нехило так «потерпели».
- Пацаны, с бухлом поосторожнее: вам на дело сегодня еще идти. – закрывая дверь, сказал Князь и довольно подмигнул. Вот сука, да разве на пятьдесят косых нажрешься, тем более что нас толпа?

К моей с Кудрей радости из ожидавшей нас «толпы», перед палисадником Князя остались только Черт и Хвостик.
- А где остальные? – спросил я хвостика.
- Свалили на район. Еблан приперся, притащил откуда-то сияндру «Амстердама».
- Без нас ушли, падлы! – я малость огорчился. – А вы че остались?
- Я пивандрий не люблю, а Черт…
- Я без Кудри ни куда не пойду. – Черт мимоходом зашвырнул засохший комок грязи в пробегавшую мимо шавку.
- Им же хуже. Матрена покажи чего мы у Князя выторговали. – Сью не дожидаясь от меня соответствующих телодвижений, с поразительной легкостью вытащил из моего кармана деньги и представил их на общий обзор.
- Гуляем басота! – почти с гордостью сказал я.

Сквозь уличную пыль Чайковского бы добрели до брусового дома с невзрачной вывеской «продуктовый магазин «Белочка» «часы работы с 10-00 до 17-00, обед с 14-00 до 15-00 выходной суббота, воскресенье». Малоразговорчивая продавщица, не задавая лишних вопросов, выложила нам на прилавок 2 литра пятнадцатиградусной барматухи под названием «Монастырская изба» по 13 500 за каждый литровый тетрапак, пачку Мальборо за 6000, тюбик клея «Момент» тоже за 6000, сникерс за 2500 и четыре жвачки «турбо» по рублю за каждую. Вот такой вот незатейливый набор малолетнего алкоголика. По дороге к «месту распития спиртных напитков» Хвостик из рядом стоящей помойки надыбал четыре целлофановых пакета. «Местом распития спиртных напитков» обычно в ментовских протоколах значилась крыша девятиэтажки по адресу Маяковского 92.
Высокое синее небо с ярким, жарким фонариком в зените. Горячий бетон и запах расплавленного гудрона. В дальнем углу крыши за мачтой для телефонных проводов стоят порванная раскладушка, три раскладных матерчатых стула и стол из пары шлакоблоков и капота от «Москвича», невесть как затащенного на крышу. Это наше место. С этого места начинались все наши байки и пьяные похождения. Кудря, не откладывая дело в долгий ящик, вытащил из-за бетонного карниза три граненых стакана, которые тут же были наполнены светло-желтой и кисло-сладкой бурдой из тетрапака. Жарко. Всем хотелось пить. Осушили их безмолвно. Так… между делом, как воды попили. Черт успел отхлебнуть пол стакана, пока не получил от Сью очередной подзатыльник. Хвостик слег на пыльную раскладушку, любовно заливая клей в пакеты. Сникерсом я поделился только с Чертенком. Жрать хотелось адски – как ни как третий день в загуле, а дома поесть не успел. Трудно есть суп, когда тебя мочалит стокилограммовый мужик – ложка в рот не попадает. Поэтому половина сникерса провалилась в желудок, как песчинка в бездну. Ну, ничего алкоголь и клей перебьют голод на пару часов, а вечером зайду к кому ни будь в гости поесть.
После второго стакана почувствовал, как по телу разливается тепло, приятное такое тепло, как будто бабушку обнял. Спокойно стало, безмятежно. Лег на теплый бетон и уставился на перекрестие проводов. Распухший нос неприятно защипало, потер переносицу и тут же скривился от резкой боли.
- Сильно тебя батя? – Кудря указал на мой разбитый нос.
- Да нет, за дело.  Он меня за шкирятник оттаскал, я ему в рожу плюнул, он мне врезал.
Считается, если бьют за дело, то это не больно, потому что осознаешь свою вину и наказание воспринимается легче. Наверное, человеку все-таки присуще раскаяние и желание принять заслуженную кару, на чем и основываются все мировые верования.
- А на хрена в рожу плевал? – Хвостик оторвался от пакета, задав бессмысленный вопрос.
- Ты меня спрашиваешь...? Не знаю, достал меня вот и плюнул. – вытащил пачку и прикурил сигарету.
- Не правильно отцу в рожу плевать. Он же отец.
- Кудря, вот у тебя батя есть?
- Нет.
- А на хер ты меня учишь, как мне с моим отцом жить? Знаю, что не правильно. И тачки «вставлять» не правильно, бухать тоже плохо. Вообще все знают что хорошо, но всё равно делают плохо. Закон жизни. Не заморачивайся, давай лучше стакан.
В три больших глотка осушил стакан. В голове зашумело. Долгожданное опьянение стояло на пороге и разбухшей веной стучалось в висок. Еще чуть-чуть и будет совсем хорошо. Сью зашвырнул пустой тетрапак куда-то за карниз, открыл второй. Разлили еще по одной, получалось так что пили только я и Кудря, Черт носился по крыше, гоняя воробьев. Хвостику вообще было все «похуй», он и тюбик нашли друг друга.
- Че вечером делать будем? – спросил я у Сью.
- А хрен его знает… Может в Парк слазим, на студенточек посмотрим?
- На «Джельсамино»?
- Ага.
- ****ы от мамбетов отхватим, а студенточки все равно «не дадут».
- Может драка будет? Или пьяного выцепим? Мало ли… где много народу всегда есть что «взять». – под словом «взять» Сью подразумевал обобрать пьянчугу или под шумок драки с****ить барсетку или кошелек.
- Блять. Надо было Лику сюда притащить. – спохватившись вспомнился о своем давнем замысле.
- На ***? – удивился Сью.
- Подкатить к ней хотел. Мне этим летом бабу трахнуть надо. Хватит целкой ходить? – карикатурно подергал себя за промежность и расхохотался.
- Не даст - вроде как залетела. Томка сказала, что пацанчик у неё появился и залетела она. Поэтому на районе давно не появляется.
- Вот ведь шалава. И чего теперь делать?
- Ну, видимо другую бабу искать.
- Где, блин, на районе еще одну такую же найдешь? – перебирая в уме, более «сговорчивых» подруг я вспомнить не смог.
- Князь говорит, что любую бабу получить можно. – Сью заговорщически придвинулся поближе - Он тогда по синьке Еблана поучал, мол любую бабу можно уложить тремя способами: завоевать, купить или покорить.
- Ну, понятно, Князь Зойку купил. Она всегда на бабло велась. Покорять - это типа стихи писать? Я, сука ни ***, не поэт.
- Тогда завоевывай.
- Это ****ы бабе давать чтоле? Как питекантроп: дубиной в табло и в койку?
- А че..? Тоже выход.
- Дурак, ты! Сажают за такое и на долго, а потом еще и «петушат» над парашей. Мне моя жопа еще целой нужна. И чтоб она рвалась из-за какой-то неподатливой бабы...? Не-а, не вариант.
- Не вариант. – согласился Сью. Пьяным Кудря всегда становился апатичным и со всем соглашался без лишних  препирательств.
- Сью, а ты когда ни будь с телкой целовался? Ну, в засос там...? – начал я облизывать свои губы.
- Не-а. За титьку пару раз хватал. А так чтоб в засос… не было такого.
- А когда ты успел за грудь подергать? – осушил свой стакан и потянулся к приготовленному мне пакету с клеем.
- Один раз, когда Лику пьяную домой волокли, под кофтой у неё пошуровал.
- Вот ушлая сволочь. И че, как у неё? – голос мой из-за пакета звучал гулко.
- А *** его знает, не помню. Мы ж тоже «в хлам» были. – не удержался и заржал Кудря.
- А второй когда?
- Помнишь, я за магнитолой к Елочкинским ходил?
- Ну?
- Там у барыги какая-то старая шалава была. Перло видать её как удава по стекловате.
- Под кайфом?
- Ну я ж говорю, перло её. – лицо Сью как-то передернуло, не любил он нариков. – Говорит, хочешь сиськи позырить, а я че дурак отказываться. Она задирает майку, а там они висят. Я и помял их малость, чего думаю добру просто так пропадать. – теперь уже заржал я.
Я уже минуты две дышал клеем, поэтому хохот в ушах, отражаясь эхом, укатился куда-то далеко за затылок. Картинка перед моими глаза изменила цвета: небо стало желтеть, кожа на мне покраснела, яркие блики ослепляющее отражались в блестящих металлических антеннах. С каждым вздохом окружающий мир, вибрируя, сжимался. В ушах ритмичный шелест сдувающегося и надувающегося пакета, сердце мое из груди потихоньку перебралось в голову и решило контролировать мое дыхание, задавая ему ритм своим биением. Возникло такое ощущение, что я должен совершать вдох на каждый стук сердца, в ином случае я задохнусь. Но я был уже не первый раз в полете и понимал, что это организм таким извращенным образом говорит, что ему не хватает кислорода и он больше не может дышать токсичными испарениями вперемешку с углекислым газом. Нужно перебороть себя и оторваться от пакета. Подышать. Вдох-выдох, еще раз и еще. К миру стали возвращаться былые краски - небо посинело, значит все хорошо. Я обратно прильнул к пакету. Дышать стало легче, сердце уползло обратно в грудь. Лицо и пальцы окончательно занемели. Мочки ушей приятно щекотало, мурашки от щек перекатывались через шею на спину, оставляя за собой приятную прохладу в жаркий летний день и некую безмолвную радость. Радость, напомнившую о деревне. О том, как я на перегонки с братьями бегал к пруду, с нетерпением раздеваясь и ныряя в прохладную, чистую воду. Чувство свободного полета подбивало диафрагму и щекотало пятки, когда я летел в очередном кульбите со старой тарзанки. Брызги он наших бултыханий на солнечном свету образовывали радугу, а смех и детские визги гулко отражались от воды и уносились куда-то далеко в лес. Лес, манивший нас смородиной и толокнянкой, душистым можжевельником и мягким мхом. Улегшись в траву с закрытыми глазами, слышно как гудит ветер, падают шишки. И ты тихо засыпаешь…
Очнулся почему-то лицом на бетоне. На мне сидел Кудря и о чем-то болтал с Хвостиком.
- Какого ***? – сдавленный весом прошептал я, развозюкав накапавшую лужу слюней под щекой.
- Матрена, ты дурак! – это был голос Сью, поднимающегося с меня.
- Глюконуло тебя друг. – Хвостик подошел поближе и вгляделся в мое лицо. – Такое бывает, когда пойло с клеем мешаешь.
- А чего случилось-то? – приходил я в сознание, голова все еще гудела. Во рту ощущался вязкий вкус клея.
- Ты чуть с крыши не спрыгнул. Орал что искупаться хочешь. Забрался на карниз. Думал что на пляже, даже раздеваться стал. Хорошо Черт успел тебя за шорты поймать, а то отскребали бы тебя  сейчас от асфальта. Глюк поймал. – дал заключение Кудря.
- Глюк. – автоматически повторил Черт, с опаской разглядывая мое лицо.
- ****ите – с кривой улыбкой, начал я искать признаки лжи на их лицах, но они к моему разочарованию были испуганно серьезными. – Подъебать хотите. Не было такого.
- Бля будем. – Черт ногтем большого пальца дернул передний зуб.
«****ец!» подумал я про себя. Вот и я с катушек слетел - стал «ловцом». Рано или поздно это ждет любого «гупаря». Видел и не раз, как нормальные пацаны ловили глюки и пытались тапком резать себе вены. ***вое зрелище. С клеем надо завязывать, а то в следующий раз полечу я сизым лебедем с крыши вниз головой или вместо тапочка у меня в руке окажется нож. «Скажем наркотикам - НЕТ! У нас еще водка не кончилась!» вспомнил присказку своего старшего брата.
Заметил, что на улице потемнело.
- Сколько время? – пытаясь с ориентироваться в пространстве, я поднялся на ноги.
- Часов в восемь. – ответил Кудря.
- Это ж сколько меня колбасило?! - бесполезный труд сопоставлять и рассчитывать время в момент когда находился в неадеквате.
- Нормально так посидели.
- Ага. Поесть бы чего. – ко мне вернулся животный голод и я обратился к Хвостику – К тебе можно?
- Пошли. Мои все на даче.
До моего первого поцелуя оставалось 9 часов и 34 минуты.

Выползли из подъезда и направились к дому Хвостика. Сью от чего-то начал про себя смеяться.
- Ты это… мужикам-то особо не говори про мои глюки. – с долей надежды попросил я друга.
- Да я не о том. Помните Костика Лысого? – сквозь все шире расплывающуюся ухмылку спросил Сью.
- С Лонгинова который? Его ведь еще весной на зону закрыли.
- Он самый. А ты знаешь за что?
- Не-а. – ответил я с надеждой услышать занятную историю.
- В общем, мужики рассказывают: Князь ему дал заказ на два колеса от УАЗика. – проще, чем свинтить запаску от УАЗа, было только конфету у ребенка отобрать. – Плевое дело. Но парень то не из простых. Для храбрости выпалил жбан водки и попер на дело. Свинтил одно колесо на Ильменской, потом второе где-то на Каландаришвили. Приволок к себе в гараж, затихарился – кипишь пережидал. Сидит, ждет когда Князь с заказчиком придут с ним рассчитаться. Час сидит, второй пошел. В общем, стук в дверь, он открывает, а там участковый ихний - дядя Паша с ходу ему в табло. В общем повязали.
- А как нашли то? – во мне взыграл профессиональный интерес. – Слил кто?
- Нет, нет. В общем, Костик тоже задался этим вопросом. Вроде ночь была, ни кто не видел, да и работал он тихо.
- Ну..?
- Так вот спрашивает он у дяди Паши, как тот его спалил. – Сью просто разрывало на части от хохота, чем он меня начал напрягать. Не люблю людей, которые ржут раньше времени. – А тот ему серьезно так отвечает: «Костя, в следующий раз колеса не катать, а носить надо!» - Я не просто засмеялся, у меня началась истерика. Я присел на бордюр и тупо, схватившись за живот, повалился на бок. Воздуха отчаянно не хватало. – Матрена ты представляешь..? Катить!!! Короче, этот идиот… весной… по грязи… катил колеса от обоих УАЗиков к себе в гараж. Мужики говорят, след еще такой ****утый был, весь вихлял, по середине четкая колея от колеса, а по бокам следы от Костиных кроссовок.
- Кудря перестань! – затылок мой от смеха просто разрывало, скулы болели, глаза слезились, рядом со мной покатывались Хвостик с Чертом.
- Вот долбоеб! Таких сразу убивать надо, чтоб жить легче было. – Сью сидел рядом и вытирал слезы.
- И че потом? – справился с приступом смеха Хвостик.
- Ну, че потом..? Должок за ним условный и так был, а тут получилось, что на «горячем» взяли. Впаяли ему два года общего. Сейчас благополучно чалится.
- Вот придурок! – добавил я – Хвостик у тебя ведь тоже условный.
- Ага. – ему стало не до смеха.
- Я тебя очень прошу, по-человечачи прошу! – выдержал паузу и привлек к себе внимание – Дай, сука, слово, что блять ни когда! Слышишь! Никогда колеса катать не будешь! – пораженный своим остроумием свалился в очередной приступ истерики.
- Говно ты Матрена! – беззлобно выпалил Хвостик и тоже захихикал в своей токсикоманской манере.

Дома у Хвостика было чисто и пусто. Жил он с бабушкой и отцом – прапорщиком с ДСКшной части. Он к нам переехал лет пять назад из Омска: отца перевели сюда, а мама его там осталась. Раз в год он обязательно ездил к ней в гости ровно на месяц, после чего исправно приезжал в Якутск. Бабушка его была дряхлая и почти в маразме, наверное, поэтому прапорщик не захотел оставлять её одну в Омске. Хвостик бабулю не любил, а отца видел редко. Летом все семейство торчало на даче, вскапывая огород и пытаясь вырастить яблони, такие как у них на родине. Этим летом Хвостик торчал в городе, поскольку раз в неделю ему надо было отмечаться у участкового, вот он и торчал с нами.
Зайдя в квартиру, я сразу полез в холодильник на поиски чего ни будь съедобного. Нашел кастрюлю с холодным супом, банку огурцов, шмат сала и хлеб. Ни когда не понимал людей, которые хранят хлеб в холодильнике. Этот пищепродукт впитывает все запахи находящиеся рядом с ним, поэтому найденный мною хлеб пах чесноком, петрушкой, кислыми соленьями и жирной свининой. Ну делать было нечего, нарезал хлеб и сало, достал грязную ложку из раковины, поскольку искать где тут у Хвостика посуда мне не хотелось, и сел набивать свой желудок до полной закачки. Наворачивал ледяной суп прямо с кастрюли до тех пока в животе от холода покалывать не начало.
Пока я ел, Хвостик опять откуда-то достал пакет с клеем и тихо засел на балконе. Сью и Черт таращились на Слонопатамов, Ягуляров и Тигро-морковок, записанных на видео кассету с очередными похождениями американского Винни Пуха. Мне лично нравился наш Винни – добрый, находчивый и оптимистичный малый, не то, что этот желтый имбицил. Но Чертик был от него просто в восторге, хохотал над его тупыми шутками как ребенок. Ну что ж я такое говорю..? Он и был совсем ребенок. Это мы непонятно как выросли из детской шкуры и интересовались только пойлом и «воровскими» байками, как псы откликаемся на клички, бесцельно шляемся по району и боимся тех, кто посильнее. «Псы с городских окраин, есть такая парода…» вспомнил строчку из песни Чайфа.
- Матрена, че дальше делать будем? Тут сидеть или в парк? – Кудре как обычно не терпелось куда ни будь двинуться, этим мы были очень похожи. Ни когда не мог усидеть на месте и на чем ни будь сконцентрироваться. Школьная жизнь для нас была просто адом: сидеть сорок минут за партой и писать в тетрадку, когда за окном текла настоящая жизнь – веселая и опасная. Учителя называли меня оболтусом, а родители сетовали на модный и непонятный диагноз: «рассеянное внимание». Вот так-то.
- Рано еще, через пару часов в парк пойдем, а оттуда сразу к «Богатырям». Баллоник и домкраты все еще у Салями?
- Ага. Я ему позвоню. Он с нами пойдет. Четыре колеса - четыре человека.
- Эй! Я тож хочу. – Чертик обиженно насупился и скрестил руки на груди, хотя и так знал, что в расчет его не возьмут.
- Ты вообще молчи. – Кудря прихватил за шею Чертика. – Щас досмотришь и домой пойдешь. Мамке скажешь, что я у Хвостика ночевать буду. Понятно?
- Ага. А если загребут?
- Сплюнь дурак! –  по приказу брата Чертик мгновенно три раза смачно плюнул  на ковер, после чего растер плевок носком. – Матрена, ты бы что ни будь со своими волосами сделал, а то точно ****ы получим. Мамбеты длинноволосых не любят.
- Не ****и. Плавали - знаем. – я начал расплетать косички: насколько бы я гордым «индейцем» ни был, а в морду лишний раз получать не очень хотелось. -  Гандонку натяну.

«Джельсамино» тогда было самым ебнутым местом во всем городе. Дискотека эта располагалась на старом танцполе в глубине парка. На тот период его держала Верхневилюйская бригада, но лазила туда вся студабитура, пропивать бабки своих родителей, которые были заработаны непосильным трудом, для обучения их любимого чада в ЯГУ. Когда мы туда явились, дискачь шел полным ходом: на аллее уже валялись пьяненькие абитуриенты, в кустах лобызались такие же пьяные парочки, прямо у входа быковали с десяток бандерлогов. Менты редко когда совались на Джельсамино, только если массовая драка или заявит кто ни будь, а все остальное время тут рулили крепкие пацаны в кожанках с нунчаками и обмотанными изолентой алюминиевыми палками.
Сориентировавшись на местности, я и Сью, с причитаниями «О бля братка! Че тут валяешься?», подхватили первого попавшегося бессознательного пацана и утащили его подальше в лес. Пошуровав в карманах нашли пачку сигарет Opal, связку ключей и пустой матерчатый кошелек. Боты его были старые, а других ценностей на нем не было. Так и бросили, вернувшись обратно к танцполу. Салями и Хвостик нашли пацана побогаче, вытащили у него тридцать штук и китайскую, музыкальную зажигалку в виде лягушки. Наш вечер только начинался.
Разжившись портвейном на украденные деньги, мы засели в глубине леса, так чтоб видеть вход на дискотеку, но чтоб нас видно особо не было. Мы ждали большой драки. В этот раз ждать пришлось достаточно долго, но то, что мы увидели меня не очень обрадовало.
Ближе к полуночи ДиДжей заебался поочередно ставить 2 unlimited и Backstreet boys и перешел на более жестокие ритмы Prodigy. Неведомо откуда, через главную аллею ко входу на дискотеку вкатились два «Патрола», в секунду вывалив из всех своих дверей немереное количество бритоголовых, коренастых якутов. Раздался мужской крик: «Нюбра!». Нюрбинские долго не думая сразу вынесли двух Верхневилюйских на входе, а того что собирал со входящих бабки быстро уволокли в джип. Зайдя на танцпол, они начали крушить все - направо и налево, без разбору. Мочили жестко и методично, палками забивая мужиков и их телок. Из входа в истерике выбегали бандерлоги и выползали затоптанные девчонки. Где-то в глубине раздалось два громких хлопка, визг неизвестной девушки взлетел до небес. Через секунду, также быстро как и появилась, бригада засела в джипы и увалила в сторону областной больницы, предварительно захватив с собой толи убитого, толи вырубленного ДиДжея.
- Так, пацаны. Валим! Быстро! – вскочил я и почти бегом направился к дальнему выходу.
- Ты че Матрена? – догнал меня Салями.
- Щас мусоров понавалит, как в день милиции. Мне рядом с ними делать нечего.
Мы вышли через вилюйский переулок и ушли на армянское кладбище.
- Нет Кудря, ты видел?! – Салями не мог успокоится. – Интересно, а за что они ДиДжея завалили?
- Музыка им не понравилась! – я кисло пошутил. В глубине души мне было жалко тех двух парней, что Нюрбинские увезли с собой. Понятно было, что им не жить.
- Щас точно война будет. Зуб даю, на этом не закончится. – Сью поддержал Салями. – Матрена, надо к «Богатырям» быстрее. Менты с Лермонтова и Елочки полюбасу сюда привалят, а там зеленый цвет.
По дороге на дело, захватили два домкрата и два баллонника. Обошли «Срединного богатыря» со стороны озера и залезли под дом. Салями и Кудря непринужденным шагом прошлись по двору, высматривая возможную опасность. Кудря мимо ходом бесшумно разбил уголок стекла в задней двери и быстро забежал под дом. У двадцать девятой Волги стекла на передних дверях были сплошными и разбивать их было слишком заметно. У Жулек и Москичей передняя форточка при сильном давлении просто выдавливалась и машину, при наличии длинных рук можно было без труда открыть изнутри. А у Волги приходилось разбивать стекла и вскрывать сначала заднюю дверь. Я и Хвостик тем временем надыбали восемь шлакоблоков с ближайшей стройки.
- Ну чё? – прошептал я Кудре.
- Вроде в норме. Кипиша из-за разбитого стекла пока нет. Еще чуток подождем и нормуль.
- Блять. Вон кто-то идет. – Салями показал в сторону «сотых» дворов.
Приглядевшись, я увидел семерых пацанов. Двух из них я знал.
- Елочкинские?
- Да нет. Гимеинские. Подождем, они мимо пройдут.
Мимо они не прошли. Четверо пацанов перемахнули через теплотрассу и залезли под наш дом. Увидев Кудрю и меня с баллониками в руках, остановились как в копанные.
- Пацаны, вам че тут надо? – достаточно громко, чтоб услышали другие, сказал высокий в синем свитере.
- Архимед, блять, тише будь! Это я, Матрена. Не признал чтоль?
Под дом заскочили еще трое, в руках их были палки, они решительным шагом направились к нам.
- Э-ээ бля кто там? – нарочито угрожающе громогласил мелкий понтовоз.
- Бука! Тише ты. Мы это, Матрена и Сью.
- О бля, пацаны. – подошел и присел на корточки Архимед. – Здорова. – все друг другу пожали руки, кратко представились. – Че тут делаете, а?
- Тачку хотим вставить. А вы че? Водку пить собрались? – увидел торчащее из штанов Архимеда горлышко от пузыря.
- Ага, потом на Джельсамино.
- Не *** вам там делать. – Кудря хлопнул Архимеда по плечу. – Нюрбинские кого-то завалили. Сейчас там, наверное, ментов тьма.
- А ты откуда знаешь?
- Сами видели. Вы это… валили бы отсюда в подъезд, если что нас прикрыли бы на стреме. Мы по быстрому.
- Да не вопрос. Нам похуй где бухать, надо будет остановим. Так пацаны? – Архимед обратился к сурово молчащим браткам. Те в разнобой согласились.
- Слушай, Архимед, вот еще что. – я начал наглеть. - Нас блин мало - четверо всего. Ты это… забери баллоники и домкраты, мы тут их скинем. А я завтра у тебя их заберу.
- Договорились, только пузырь с тебя.
- Архимед, веришь – нет? Не для себя стараемся, долг отрабатываем. – начал я врать. Не *** им за наш счет бухать. – Но блять, у нас на районе ты полюбасу в поряде будешь. Зуб даю. Добро не забудем. По рукам?
- Ладно, добро. – он шлепнул меня по протянутой ладони и архимедовы пацаны свалили в подъезд.

Разбились на пары – по два человека на каждое колесо, я всегда работал со Сью, но и Хвостик с Салями работали слаженно. В общем, схематика «разувки» машины такая:
1. Сначала внутренняя работа: снимаются магнитола, аудио кассеты, радиостанция (если есть), всякие там зеркала и прибамбасы (наболдажники на рычаг коробки, кожухи на руль), опустошается бардачок и все имеющиеся документы на машину. В этот момент машина выглядит целой и не тронутой, только внутри копошился незаметный парень с отверткой. Как обычно это я, потому что руки у меня длинные и открыть волгу через форточку заднего стекла получилось только у меня. Сью в это время курит на подъезде - стоит на стреме.
2. Внешняя работа: По двое пацанов на каждое переднее колесо. Один срывает болты и скручивает их – обычно это ребята посильнее, поскольку попадаются прикипевшие, ****ские болты, которые кроме грубой силы ни как не сорвешь. Второй как угорелый вертит домкратом, задирая колеса. Главное не забыть выставить машину на подпорки и «ручник», чтоб не скатилась с домкрата. Подняв машину на домкрат, я и Хвостик подпихиваем по два шлакоблока для опоры, это как раз высота подъема колеса «на вес». Снимаем домкраты и задираем задницу. Снятые передние колеса закатываются под дом. Салями и Сью возвращаются и начинают скручивать задние. Выставив машину на шлакоблоки. Домкраты сразу же убираются под дом, и я отверткой начинаю шуровать замок багажника. Разломив рычагом запор замка, вынимаю только насос, набор ключей, домкрат. В багажнике редко валяется, что ни будь ценное. Один раз нашел плеер, но его у меня отобрали «старшие». В это время уже все четыре колеса, лежат под домом. Редко когда забираешь с одной машины все четыре колеса, обычно по два. Потом ходишь по району и ищешь им еще пару – это называется «цеплять» тачку. Но сегодня заказ, времени тратится больше чем обычно, и вертеть головой приходится на все 360 градусов, чтоб подметить «палево» еще на подходе.
Пока вытаскивал из багажника барахло и передавал их Сью и Хвостику, с подъезда к нам сбежал Бука.
- Ты хули тут делаешь? – прошептал я.
- Там спускается кто-то. Мужики его прессонут, а вы валите. – Бука между делом нагло сунул голову в багажник.
- Бука, там для Архимеда наши домкраты. Мы еще оставим вам барахлишко, за суету. Запомни наши домкраты и баллонники с красной полосой. Остальное ваше. Понял?
- Да понял я. Понял.
- Ну все! Спасибо мужики. – выпалил запыхавшийся Кудря и пожал руку Буке. – Валим на ***!
С собой мы взяли только колеса, магнитолу и документы на машину, остальное оставили на откуп Архимеду.
Сваливать пришлось через дворы двухэтажных трущоб, старую библиотеку и вышли на Речевую школу. Через Чайковского переходили по одному, потому что тут бобики ментовские с Ёлочки на Полесье часто за пивом ездят. Колесо, сука, тяжелое. Я по привычке взвалил себе на спину и придерживал его руками у копчика. Прошагав через двухэтажки и выйдя на Лонгинова, силы меня совсем покинули.
- Пацаны, передохнуть бы надо. – истекая потом я обратился к товарищам.
- Блять, Матрена. Тут недалеко осталось.
- Заебал! Щас упаду, на ***.
- Сука. Ладно, пошли в подъезде посидим.
Мы вернулись к двухэтажкам. Усевшись в тамбуре подъезда, я достал краденный opal и закурил, глубоко вдыхая сырой дым болгарских сигарет. Меня тошнило, ноги горели. И кто, блять, говорит, что ворам легко деньги достаются? Курили молча, на болтовню сил не осталось. Хвостик громко откашливался, проклеенные легкие давали о себе знать. В ответ на его кряхтение из глубины подъезда послышался топот шагов. Я напрягся. Дверь в тамбур отворилась.
- О бля! Что за шобла тут собралась?! – высокий мужик с хитрой рожей обратился к нам.
- А че это тут? Колеса на..? – как змея пролез еще один – Ну-ка, ну-ка. Вы откуда пацаны?
- С Маяковки мы. Для Князя колеса тащим. – ответил я.
- Ну, брат, Князь тут не указ. А тачку у нас на районе разули, что ли?
- Не пацаны, я из батиного гаража волоку. – всегда следовал правилу: «никогда не признавайся в том, что натворил».
- А че ночью?
- Вы заебали. Мы че на допросе? – дерзнул Сью за что сразу поплатился глазом.
- Не ****и! – тот, что покрупнее вломил Кудряшке.
Разговора с ними не получится. Их больше, они старше и видать ищут бабло на водку. Колеса и мафон у нас однозначно отберут, и ****ы щас навешают, если отбиваться не будем. Я, долго не думая, вытащил отвертку и воткнул её крупному в ляжку. Тот взвыл как резанный.
- Валим!!! – заорал я и сорвался с места.
Бегал я быстро, очень быстро. Шум в ушах, в волосах ветер, шлепанье кед по асфальту, отрывистая вибрация моего дыхания. Беги и никогда не оборачивайся. Бежать надо было долго, до самого дома на Академическом переулке. Только Князь поможет. Только Князь.
Прибежал я к дому первым.
- Князь! Князь! Беда! – срывающимся на визг голосом звал урку и колотил в окно. – Вставай Князь!
За воротами послышались тяжелые шали, это Сью вцепившись в магнитолу подбегал к заветному дому.
- Че где он?
- Спит сука. Князь вставай!!! Беда! – выглянул за околицу и обратился к Кудряшке – А где остальные?
- А *** его знает. Салями точно свалил, он в сторону Полесья побежал. А вот Хвостик видимо у них.
- Бляяяяяять! Я же ихнего пырнул, они Хвостика за это на ласкуты порежут. Сука! – опять к кинулся к окну - Ну где же ты Князь!!! Вставай! Беда! – Князь учил, что всегда надо кричать «беда», не конкретизируя какая именно. «Уши даже у стен есть» говорил он.
Дальнее окно зажглось желтым светом. Сквозь полупрозрачную тюль было видно, как мужская тень поднялась и накинула рубашку.

- Матрена? Что случилось? – Князь в сапогах и рубахе, прищуром озирался по темному двору. – Что за кипишь?
- Князь, блять, там Хвостика пацаны с «речевой» взяли, резать будут.
- Сколько их?
- Человек шесть видел, другие может на квартире. Точно не скажу.
- Щас оденусь - выйду. Вы это… Кичу и Пикадора в гараже разбудите.
Мы кинулись в гараж, на полу в своей блевоте валялся Кича. Пика улегся в салоне проржавевшего Москвича, который стоял там безвылазно, наверное, со дня постройки этого самого гаража. Чертыхаясь, начал растирать уши и нос Киче, чем быстрее кровь прильет к голове, тем лучше. Потом полил на грудь холодной воды из бочки и снова продолжил его юлозить. Кича, стал подавать признаки жизни: вяло отпирался, потом начал невнятно угрожать расправой, в конце концов сел на жопу, пытаясь меня отпихнуть.
Пика в свою очередь после пары крепких пинков от Кудри, встал, направился к столу и залпом осушил банку пива.
- Че за на ***?! – утолив жажду, озвучил свою великую мысль Пика.
- Хвостика у «Речевых» отбивать идем. – кряхтя, я усадил Кичу за стол. – Биться сможете?
- Говно вопрос. – ответил Кича пытаясь попасть сигаретой в собственный рот.
- Да брось ты его. Пика в одного всех раскидает. – Сью присел и поджег Киче сигарету.
- Не-не, нормально все. Щас пойдем. – Кича попытался встать, но почему-то упал.
В гараж вошел Князь.
- Матрена, пойдем-ка выйдем. – «блять, ну что еще?» промелькнула мысль.
Во дворе стояли двое с «Речевой». Чего-то мне такой расклад не понравился.
- Матрена они предьяву кидают за то, что ты ихнего почикал.
- Я щас и этих почикаю. - снова вытащил отвертку. - Где блять Хвостик?
- Не-е Матрена, ты не понял. Они Хвостика и колеса не вернут, пока ты за свой косяк не ответишь.
- Ты че Князь? Какой косяк? Они нас там забили бы. Кудря в ****о получил, Хвостика по любому щас отпинывают. Я адекватно ответил, их больше и они старше. Хули мне оставалось делать?
- Они говорят ихнего в травмпункт отвезли. Ему типа и заяву не впадлу чиркануть тамошнему дятлу. Мне таких головняков не надо, тем более вы с ворованными колесами по району тащились. Тебя возьмут и я за тобой пойду.
- Князь ты что, меня крайним хочешь сделать? – «Урка, сука, падла, предатель» мгновенно пролетело в моей голове. Так тихо, сохраняй спокойствие. – Че они хотят?
- Ну, ящик водки и ты морду свою просираешь. Я б на твоем месте согласился.
- Блять! Что ж делать?! - всегда стоит торговаться, даже когда на кону твоя жизнь. - Э-э пацаны, а не жирно вам будет?
- Ты бля тут не «Э-кай». Не *** было пикой махать. За то и ответишь.
- Короче так, дам десять бутылок, больше у меня нет, и бьюсь раз-на-раз с любым из вас. – так уж и быть морду просирать не в первой. – Че лады? Или ссыте?
- Лады. – ответил второй, тот что поздоровее. Видимо он из меня дурь выбивать будет.
- Тогда через полчаса сюда подваливайте. Колеса и Хвостика возьмите. – обратился к речевым Князь – Но чтоб Хвостик целый был, как в день своего рождения. Понято?
- Поняли.
- Ну, тогда валите.

Через полчаса всемером привалили «Речевые», колеса и Хвостик были с ними.
- Мужики, вы это… во двор заходите, а то всех соседей перебудите. Ночь, как ни как, на дворе. Колеса вон туда у бочки киньте. – Князь по хозяйски непринужденно распоряжался.
Я сидел на завалинке и дожидался своей участи, Хвостик присел рядом – теперь все в сборе.
- Заебали. Не отсвечивайте. Зайдите во двор кому сказано?!
Как только последний из речевых перешагнул через калитку, из куста шиповника вылез Пика и прикрыл калитку на засов. Из дверей гаража вышли Сью и оклемавшийся Кича с лопатой и топором. Салями у теплицы крутил в руке гаечный ключ. Литр и Еблан угрожающе постукивали палками по бочке у предбанника.
- Э, Князь, чё за непонятки? – тот что здоровый напряженно озвучил свой вопрос.
- Не-е пацаны это у вас непонятки. – начал Князь. – Вы что думали, моих пацанов поиметь, моё добро захапать и на халяву водочки попить? Так братцы-кролики дело не пойдет.
Князь не был предателем, он был «вор». А вор при любой возможности ищет того, кого сможет развести на бабки. В этот раз он разводил «кроликов», а если не согласятся, то мы их на лагман порежем.
- Хули базарить? Мочить их надо. – полушепотом высказался Сью, злой видимо был за пережитый страх и сиреневый фингал под глазом.
- Э-э, пацаны. Тихо-тихо. – у одного из «речевых» очко все-таки не выдержало.
- Хули «тихо»? Че ты «тихо»? – Пика с локтя расплющил нос подавшему голос.
И тут понеслось. Мы как с цепи сорвались: били, кто куда попадет, я успел врезать кому-то между ног до того как Кича с лопатой залетел в толпу и начал ронять всех на право и налево. Салями колотил гаечным ключом кого-то по спине, Пика как грязный боксер «калганил» каждого кто попадется у него на пути. Через пять минут «речевая» шобла валялась у стены гаража и заунывно стонала.
Князь развязной походкой подошел к здоровому и присел перед ним на корточки.
- Пацаны, расколбас вы получили за то, что хотели малолеток развести. А вот за то, что мое добро к рукам прибрали, пытались сторговаться и мусорами пугали, каждый мне лично по двести пятьдесят косарей должен. Вернули бы сразу - базара бы не было. А щас вы в должниках. Понято? – Князь схватил за ухо пацаненка.
- Понято! Понято! – застонал тот.
- К завтрему вечеру «барабульки должны быть на бочке» - не то по кусочкам начну резать. Вас я знаю, вы знаете меня. Я дома… и буду ждать свои бабки. – он отпустил раскрасневшееся ухо. – Валите на ***!

- Вот ваша доля. – Князь вытащил из предбанника ящик Жигулевского пива.
- А че Жигули? Там же у тебя я «Факсе» и «Амстердам» видел. Давай его лучше. – Еблан, как обычно, разинул рот на чужую долю.
- Молчи на ***. Не по твою душу это пиво. Пацаны работали, в ебло получили.  – Князь обратился к Кудре. - Вот это для них.
- Не Князь, а чё в натуре Жигули то? – Кудря с презрением смотрел на ящик со стеклянными бутылками. – «Оборотов» же мало.
- Борзометр прижми и бери чего дают. Я ж о вашем здоровье пекусь. Вы хотя бы видели, из какого дерьма иностранное пиво делают. Это ж, блять, технический спирт вперемешку с сортирной водой, пивными дрожжами, консервантами и красителями. А Жигули это блин ПИВО! – много значительно задрал палец урка. – Это пиво варили, блять, на заводе мужики… мужики, которые, нахуй, это пиво пьют и, сука, им по утрам опохмеляются, которые это пиво ****уться как любят, потому что сильнее русского мужика в целом ****ском мире так любить пиво с бодуна ни кто не может! Поэтому наше пиво лучшее в мире! – Князь, когда ему что-то нравилось, очень любил употреблять массу матерных эпитетов, вот так и с пивом получилось.

В общем впарил он нам этот злосчастный ящик «Жигулей» и отправился спать под одеяло к теплой Зойке. А мы утащили пиво к Кудре на подъезд и сели дожидаться утра.
- Мда, не хило Князь сегодня за вечер поднялся. Колеса завтра впарит, потом «речевые» ему по двести пятьдесят торчат. Блять, это ж сколько он получит? – Кудря не любил считать, поэтому спросил меня.
- За колеса не знаю. А пацаны ему лимон семьсот пятьдесят задолжали.
- Мда-а… не хило.
- Не хило. То теперь нам «Речевую» обходить надо будет.
- Не ссы лягуха, болото будет наше! После сегодняшнего, они нас и пальцем не тронут. Мы же под Князем ходим.
- Дурак ты Кудря. Он нас прикрыл только из-за того, что его интерес был. В любой другой момент и пальцем бы не пошевелил. – я сплюнул и глотнул холодного пива.
- Слышь Матрена, а ты каким бы супергероем хотел стать? – толкнул меня в бок Салями.
- Не понял. – оторвавшись от разговора со Сью, сказал я.
- Мы тут с пацанами думаем, какой герой круче.
- Круче супермена никого нет. – пробубнил Хвостик, оторвавшись от пакета.
- Я б тоже суперменом. – обнял меня Салями. – Так кем бы ты был?
- Не знаю. – я посмотрел на ящик пива и продолжил. – Антибодуном наверное или блять Похмелиноборцем. - все вдруг заткнулись.
- Объясни. – Кудря придвинулся поближе.
- Ну это… боролся бы с похмельем и бодуном. Представляешь, утро, воскресенье… или вообще 24 февраля! У мужиков сушняк и бодун во всю. В доме ни маковой росинки! Тут, блять, влетаю я. Весь такой как Бэтмен, только на поясе у меня не пистолет с дымовухами, а бутылки с пивом! – народ начал одобрительно хохотать – «Мужик!», говорю, «вот тебе пивасик! Опохмелись! Помоги мне победить зло!» - меня самого начало пробивать на смех. – А самое прикольное, у меня не было бы врагов. Ну там у всех супергероев есть супервраги, а у меня только «похмелье». А еще бы меня бабы любили, у меня ведь всегда пиво есть!
Смех наш, раскатываясь, отражался от окон и уносился куда-то в даль. Солнце вставало из-за горы, срывая с неба туманное покрывало белой ночи. Кто-то уже просыпался, чтоб к шести явится на работу. Ребята потихоньку стали расходится домой, но мне домой не хотелось, и я остался сидеть на подъезде. До моего первого поцелуя осталось 40 минут.
Решил размять ноги и прогуляться до ларька, выменять у продавщицы на бутылку пива чего ни будь поесть. Пока я уламывал Люсю выдать мне хоть «Скикерс» за бутылку пива, на той стороне улицы, где-то из-за гаражей раздался истошный визг. Кричала девчонка - звала на помощь. Я привык не обращать на такое внимание и продолжал уламывать Люську. Через минуту я увидел, как на дорогу вышла девчонка лет семнадцати, платье её и руки были в крови. Оглядевшись вдоль пустой улицы, её бешеный взгляд остановился на мне. Мне стало как-то не по себе.
- Чё надо? – в ответ на её взгляд откликнулся я.
- Там… там… - она расплакавшись, свалилась на землю.
«Блять!» Я перешел через улицу и попытался поднять её.
- Что случилось то? – в ответ она только завизжала и показала пальцем за гаражи.
Я с опаской подошел и мельком заглянул за жестяную стенку. Между гаражами, в луже крови лежал парень. Убедившись что рядом больше ни кого нет, подкрался к пацану и попробовал привести его в чувства. Не получилось. Судя по луже крови под ним, он её потерял изрядно. Пырнули его в живот, с лева, то есть от меня с права. Снял футболку и приложил к ране, его ремнем сдавил самодельный компресс. Схватил под мышки и попытался его выволочь на дорогу. Где ж таких откармливают? Тяжелый сучок.
- Эй! Эй! – кинул камешком в ошарашенную девчонку, чтоб та все-таки обратила на меня внимание – Иди сюда. Помоги его вытащить.
Схватили его за руки и поволокли к дороге. Сука! Как назло ни одной машины! Подбежал к Люськиному ларьку.
- Люсь! Люсь! Есть телефон?
- Нет. Матрена, сбегай в петяги и оттуда позвони.
- Я лучше к Хвостику дотащу. – дом хвостика стоял прямо за ларьком, только подъездами во внутрь двора.
Я вернулся обратно.
- Помоги-ка мне. – вспомнив борцовские приемы попытался подлезть под него и взвалить тело на плечи. – Закинь его руку мне за спину.
Ноги с трудом выпрямились и пошатываясь засеменили, приближая меня к заветному дому. С каждым шагом вес парня становился все больше, колени сгибались сильнее. Мое плечо и грудь были вымазаны его теплой кровью. Он начал приходить в себя и что-то несвязно бормотать.
- Слышь! Парень! Ты сам идти сможешь? – не дождавшись внятного ответа, присел и попытался поставить его на ноги. Он мало-мальски смог встать. На душе стало легче, потому что я понимал, что не дотащу его. А еще боялся, что таскаю на себе  бессмысленный труп. Я и девчонка подхватили его подмышки и повели дальше. Каждая ступенька давалась ему с дикой болью, но к его чести он только скупо матюкался. Благо, что Хвостик жил на первом этаже.
Хвостик не спал, а самое главное был в полном адеквате – клей закончился. Как только вызвали скорую раненный тут же вырубился. Делать нечего, стали дожидаться.
- Эй! Тебя как зовут?
- Марина.
- Марина. Слышь, ты это… Зажала бы ему рану, чтоб кровь на пол не текла. – Марина, наверное, боялась крови, поскольку с неохотливым выражением на лице положила руки на мою футболку. – Кто его так?
- Не знаю… Ребята какие-то. Деньги пытались забрать, а он не отдал.
- А сколько их было?
- Пятеро.
- Там парень в синем свитере был? Высокий такой якут?
- Не видела. Вроде нет.
Хорошо, подумал я, значит не Архимедовы пацаны. Очень не приятно таскать людей, которых порезал твой товарищ.
- Тебя то не тронули. – мне не хотелось знать ответ.
- Нет… Нет! Я сбежала, а потом вернулась. А он вот такой лежит… - она опять начала плакать.
- Марина, ты это… кончай давай. – я слез со стула и подошел к девчонке, сидевшей на коленях перед раненным – Живой он у тебя. Щас скорая приедет, подлатают его. Через неделю бегать будет. Я знаю, меня тоже ножиком пыряли. – она удивленно взглянула на меня – Не веришь? Вот смотри. – я повернулся к ней спиной и гордо оголил шрам ровно над правой ягодицей. – Тоже кровищи море было, это только с виду крови много, а так из него не больше стакана вылилось. В нем еще много осталось. Ты это, может, пива хочешь? Давай-ка попей, лучше станет. – достал из кармана бутылку пива, которую так и не смог обменять. – Давай-давай пей, я подержу рану.
Тут раздался звонок в дверь. Врачи сказали всем освободить помещение. Я и Марина уселись в подъезде на ступеньках, а Хвостик торчал в туалете, пока врачи латали дырку в животе.
- Спасибо тебе! – посмотрела на меня Марина. – Ты хороший мальчик.
В ответ я только усмехнулся. «Хороший» да еще и «Мальчик», давно меня так не называли.
- Если бы не ты… - она не стала продолжать предложение.
М-да… если бы не я, валятся ему в неглубокой ямке два на полтора метра с гранитом у ног. Странное слово «Если бы…». Если бы я не забухал с Гимеинскими, не плюнул бы отцу в лицо, не свалил бы из дома, не «вставил» бы тачку, не попади я в переплет с «речевыми», вряд ли бы я оказался у того киоска в пять часов утра на безлюдной улице. Значит что-то неправильное, все-таки привело к чему-то правильному. Князь, наверное, был не прав. Все в этой жизни правильно, всему есть своя причина.
- Думаешь, он поправится? – вырвала меня из размышлений Марина.
- Поправится. Поверь мне. Ты не смотри что я малой. Я много чего видел. И не такие выкарабкивались: вон, у нас парень по гаражам прыгал и на арматурину напоролся и ни чё щас живой, не то что живой, а вообще бегает по району быстрее зайца, потому что денег мне должен, падла.
Она в очередной раз улыбнулась.
- А он чё, парень твой? – спросил я про раненного.
- Ну… ухаживает за мной.
- Не целовались еще, значит?
- Не-а – её серые глаза мечтательно прищурились.
- Ну, после такого, он обязательно должен тебя поцеловать, а потом женится. Щас небось, уже готовишься ему передачки в больницу таскать?
- Не думала даже.
- Девушка должна же за своим мужиком ухаживать.
- Слушай, а у тебя такого «взрослого мужика» уже и девушка есть, наверно?
- С чего бы...?
- И не целовался ни разу.
- Неа.
- Так какой же ты «мужик»? Мальчишка совсем.
- Обидеть хочешь? – насупился я.
- Ни сколько. – Марина переливисто рассмеялась.
Наш разговор прервали врачи, вытаскивающие каталку с парнем на лестничную клетку.
- Жить будет? – спросил я тётку в очках.
- Жить будет. – мне почему-то ответил бородатый мужик в вязаной шапке. – А ты кто такой?
- Да так, сосед.
- А че весь в крови?
- Так помогал же. – указал я на спускающуюся каталку.
- Ни чего не видел?
- Не-а.
- И рассказать тоже ничего не хочешь?
- Не-а.
- Ну будь по-твоему. Молодец что футболкой обмотал.
- А можно мне с ним в больницу? – Марина спросила бородача.
- А ты кто?
- Девушка его.
- Ладно поехали. Расскажешь ментам, что случилось.

Я проводил врачей и Марину до подъезда. Сбежав по лестнице к карете скорой помощи, девчонка вдруг взлетела обратно на подъезд и обхватив мое лицо, крепко поцеловала. В рот мне попали толи её толи мои волосы, от чего было неприятно, нос как ни странно целоваться не мешал, а губы у девушкек мягкие и липкие как «лизун», только на вкус соленые, это от слез, наверное.
- Вот теперь «мужик»! – сказала она, завершив поцелуй.
- Мужики в поле пашут, а я нормальный пацан. – я смущенно вытер губы, провожая взглядом её к скорой. А потом вспомнил, что хотел… - Эй! Марина. – теперь я сбежал по ступенькам к ней.
- Да…?
- Тут это… у тебя деньги есть?
- Что..?
- Я жрать хочу, а у Хвостика есть нечего. Мне бы шоколадку купить.
Марина дала мне все, что было у неё в кошельке – пять тысяч пятьсот рублей. На шоколадку хватит.
Я опять шел к Люськиному киоску и мечтательно улыбался. Вот это был мой первый поцелуй, и я в первый раз раскрутил девушку на бабки. Поцелуй прямо геройский получился! Расскажешь кому – не поверят. Хорошо хоть Хвостик свидетелем был, перед пацанами подтвердит. Может надо было её еще и за сиську потрогать? А то Кудря меня в этом деле обставил, а так двух зайцев убил бы.
- Люсь, дай мне «Сникерс» и «Турбо».
- Спасли парня?
- А то!
- Ну, молодцы. Шоколадку бесплатно забирай.
Любовно развернув желанный батончик, я было уже положил его в рот, но тут передо мной встали трое. И как я их не заметил?
- Пацан, закурить есть?
- Блять. – прошептал я, поймав носом увесистый кулак.
Затемнение. Титры. Конец.