Ондатры

ВИД В ОКНЕ Ивана Ивановича не обрадовал. Серый забор, мокрые после дождя стены и крыши сараев, бледное, будто не выспавшееся за ночь ноябрьское небо, наполовину закрытое мокрыми же голыми ветками тополя могли навеять тоску. Подсознательно стараясь отгородиться от неё, не впустить в душу, Иван Иванович задёрнул шторку; у него были свои способы борьбы с тоской и хандрой, и он уже знал, как проведёт ближайшие два часа.
Накинув летнюю куртку, Иван Иванович вышел на улицу. Холодный ветер ударил ему в лицо, обжёг лысеющую макушку, забрался под не застёгнутую куртку. Старый тополь у дома стучал по железной крыше, осуждающе покачивал ветками, сиди, мол, хозяин, у телевизора, непогоду пережидай.

Нигде не было ни единой души; только голуби игрались на крыше соседнего плоского здания напротив, гонялись друг за дружкой, чего-то клевали. Иван Иванович любил смотреть на птиц в такие минуты; особенно нравилась ему белая голубка, вокруг которой постоянно кружились кавалеры. Этот ухажёрский танец, а другого определения и не подобрать, почти всегда вызывал улыбку в душе Ивана Ивановича. «Надо же, - рассуждал он, - как красиво обхаживает».

Белая голубка, вероятно, осознавала несхожесть с подружками, цену себе знала, и частенько ухажёров отгоняла. Делала она это так сердито, что не каждый голубь решался повторить попытку.

Птицы то и дело дружно взлетали, делали небольшой круг, словно разминаясь, возвращались на крышу, снова принимались клевать и играться.
Иван Иванович продрог, вернулся в избу, а спустя полчаса выехал со двора на машине, взял курс на речку, туда, где ждёт его ондатра. Для Ивана Ивановича она была, как подружка. Редко случалось, чтобы зверёк не показался ему, не покрасовался на воде.

ИВАН ИВАНОВИЧ оставил машину во дворе крайнего дома и пошёл на берег, чем немало удивил знакомого. Тот, прежде чем проводить  нежданного гостя за калитку, пригласил за стол, мол, в такую погоду не грех по стопке-другой самогонки пропустить «для сугреву», и почти откровенно разочаровался отказом.

Иван Иванович, не будучи охотником, слыл одним из немногих любивших при любой погоде побродить за деревней или по берегу реки даже в самые усталые минуты после работы. Сегодня воскресенье, и чего бы он сидел дома или гнал самогонку с односельчанином?

Неглубокий снег пропитался водой, и там, где ступал Иван Иванович, оставались интересные следы с резаными бережками из кашицы. Он прошёл несколько метров, затем вернулся, чтобы лучше рассмотреть дорожку.

Сквозь втоптанный снег, как через матовое стекло, просматривались зелёные мелкие травинки, они-то и заинтересовали Ивана Ивановича. Осень, казалось, основательно высушила траву, накрыла толстым покрывалом сухой листвы, а, поди ж ты, новая наросла, сквозь первые морозы пробилась, и нипочём ей снег. Иван Иванович ладонью расчистил один отпечаток ботинка, вычерпал холодную воду, расправил травинки.
- Живите! - улыбнулся.

Вода охотно хлюпала под ботинками, а те в свою очередь не менее охотно впитывали влагу; Ивану Ивановичу приходилось обходить ямки, но он твёрдо решил увидеться с ондатрой. Пока шёл, ветер постепенно стих; и к нарастающему ликованию Ивана Ивановича небо стало медленно наливаться синевой, а потом полыхнуло голубой краской, как будто небесный волшебник включил большую люстру. И местность разом преобразилась, посветлела; казалось, снег стал наряднее, ярче. Повеселели старые деревья.

Стороной неторопливо пролетел дрозд-рябинник; Иван Иванович проводил его взглядом, а впереди в просвете увидел коршуна. Не переставая удивляться и желая убедиться, что над деревьями парит не другая птица, а действительно не улетевший в дальние края коршун, Иван Иванович торопливо вышел на поляну, и успел заметить, как он, красиво взмахнув крыльями, усаживается на вершину высокого тополя.

Чтобы не спугнуть птицу, Иван Иванович свернул с тропы и скоро оказался на берегу спокойной речушки. Красивая панорама открылась перед ним. Низкий противоположный берег был укрыт снегом; близко к воде светло-коричневой невысокой стеной подступила трава, похожая на болотную осоку. В голубой реке отражалась она ярко; матушка-природа чётко и с большой любовью прописала каждую травинку. Над травой возвышались густые поросли ивняка, имевшие красновато-коричневый оттенок; это придавало картине неповторимый осенний колорит. Третий ярус составляли седые тополя; заботливо отгородив этот мирок от недоброго человеческого посягательства.

С правой стороны берега, на котором и стоял Иван Иванович, было то же самое, с той лишь разницей, что оттуда бежала мимо него речка, а метрах в ста, за поворотом, он это знал, впадала в основное русло. Именно этот участок и интересовал Ивана Ивановича; здесь по обыкновению появляется ондатра.

ОН ОТВЛЁКСЯ, любуясь чистым небом, и пропустил момент, когда зверёк вынырнул из воды; заметил его, когда тот плыл к правому берегу. Сколько раз видел Иван Иванович ондатру, небольшой своей тушкой рассекающую воду и ненадолго оставляющую на ней красивый след, но никогда не оставался равнодушным. Что-то вспыхивало тёплое в его душе, загоралось, отчего мир становился волшебным, открывающим новую, ещё не прочитанную страницу.

Стоя близко к берегу, Иван Иванович понимал: в любой момент ондатра может его заметить, и, не желая нарушить идиллию, резких движений делать не стал; просто надеялся на удачу. Ондатра замерла на середине речки, вероятно, нежилась на солнышке, которое в это время хоть и не пригревало, но уже и не было холодным, как несколько последних дней кряду.

Вода окончательно успокоилась; и снова в ней отразились и делающее речку бездонной небо, и трава, и деревья с левого берега. А посередине - Иван Иванович улыбнулся подвернувшемуся сравнению, - кайфовала ондатра. Давая себя рассмотреть, она медленно поворачивалась, и не исчезал ещё на воде один круг, как она чертила второй, третий. Волны набегали одна на другую; зеркальное отражение сменилось великолепным рисунком. Вода казалась разрисованной нетвёрдой детской рукой; до этого ровные стволы тополей сейчас покачивались в спокойном танце, ставшие извилистыми стволы ширились на волнах и растворялись вместе с отражением. Стерев один рисунок, ондатра принималась создавать новый. Иван Иванович стоял заворожённый; не решаясь не то чтобы двинуться, но и переступить с ноги на ногу. Солнышко игралось на мелких волнах; сотни мельчайших ярких звёздочек блёстками украшали их.

Покружив и ненадолго задумавшись, зверёк устремился к проходу в небольшой устроенной бобрами запруде, через узенький ручеёк вырвался на простор и стал играться там.

Иван Иванович, наконец, сдвинулся с места, пробежал по берегу и появился у воды точно напротив ондатры. Та испугалась, нырнула, но в светлой воде было видно, как она быстро и красиво плывёт вдоль реки; да и волны на поверхности выдавали её.

Иван Иванович терпеливо ждал; он знал, что зверёк, если его не пугать, вернётся. Так было не раз, так повторилось и сейчас. Ондатра и не думала исчезать, она выныривала то в одном, то в другом месте, иногда шумно плескалась в нескольких шагах от Ивана Ивановича, но из-за кустарников виднелась лишь наполовину. А когда появлялась в просветах ивняка, Иван Иванович видел её мордочку, темные глаза и усы, которые почему-то казались смешными. Шубка зверька лоснилась, наверное, он не голодал, чувствовал себя в речке вольготно, выглядел радостным и беспечным. В какую-то секунду Ивану Ивановичу причудилось, что зверёк хитро ему улыбается, и сам улыбался в ответ.

А потом… Как в сказке - вдруг откуда ни возьмись… Вторая ондатра неожиданно вынырнула у противоположного берега и поплыла к Ивану Ивановичу. Тот едва не вскрикнул и от неожиданности, и от смелой гостьи. Впрочем, гостем был, скорее всего, он, Иван Иванович. Зверьки чувствовали себя хозяевами: плескались, исчезали под водой, и когда казалось, что концерт по заявкам закончился, снова появлялись перед Иваном Ивановичем. А минут через тридцать скрылись под водой, и по волнам на поверхности он понял: зверьки поплыли на покой.

Сердце Ивана Ивановича колотилось; он перевёл дыхание, стал прохаживаться по берегу, разминая затёкшие ноги и любуясь по-прежнему ярким небом. Когда волнение улеглось, он прошёл по берегу в одну сторону, потом вернулся, всё ещё надеясь на встречу с ондатрами. Но те не появились, и Иван Иванович вернулся в деревню, где его поджидали воскресные домашние дела, к выполнению которых он приступил в приподнятом настроении и с большим желанием.
Петропавловский район Алтайского края. Фото автора.