Памяти Адмирала С. О. Макарова

К 107 годовщине гибели…

Памятник Адмиралу С.О. Макарову в Кронштадте.(Фото автора)

«Спи, Северный рыцарь, спи, честный боец,
Безвременной взятый кончиной.
Не лавры победы – терновый венец
Ты принял с бесстрашной дружиной.
Твой гроб – броненосец, могила твоя –
Холодная глубь океана.
И верных матросов родная семья –
Твоя вековая охрана.
Делившие лавры, отныне с Тобой
Они разделяют и вечный покой»
Неизвестный поэт.

«И чернеет на палубе звон поднятая
 в тишине Адмирала шинель».  Андрей Земсков «Крейсера».

 Дата 31 марта (13 апреля по новому стилю) 1904 г. для Русского Флота является одной из трагических дат в его истории… В этот день когда в самом разгаре вот уже второй месяц шла война между Россией и Японией подорвался на японской минной банке и затонул практически со всем экипажем, штабом эскадры и командующим Порт-Артурской эскадрой вице-адмиралом Степаном Осиповичем Макаровым эскадренный броненосец «Петропавловскъ»… В истории Русского Флота имя Адмирала С.О. Макарова как одного из самых энергичных и талантливых моряков стоит, пожалуй, одним из первых, на ряду с такими именами как святой воин адмирал Ф.Ф. Ушаков, и основатель целой морской школы, которая связанна с его именем адмирал М.П. Лазарев… Трудно найти область знаний, где Адмирал С.О. Макаров не сделал какого либо открытия…  Не стремясь писать о Нём биографию, которые уже написаны во множестве и широко доступны русскому читателю (например биографический очерк В.И. Семёнова который четыре года являлся адъютантом Адмирала, или работа историка С.Семанова изданная в серии ЖЗЛ, его же работа «Тайна гибели Адмирала Макарова»). Трудно так же найти море, в котором бы не плавал этот русский Адмирал. Степан Осипович происходил из семьи простого матроса, как бы это не кололо глаза тем, кто стремится представить тогдашнюю Русь как «страну рабов и господ»  где простой человек ничего не мог достичь, вся жизнь Адмирала опровергает эти измышления. Адмирал был первым в мире боевым офицером, совершившим в годы Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. торпедную атаку турецкого броненосца. Степан Осипович если так можно выразится, был побратимом выдающегося русского Генерала М.Д. Скобелева, (который являлся внуком простого солдата) после турецкой компании Они обменялись своими Георгиевскими крестами 4 – й степени, «Скобелевский Егорий» был на Адмирале и трагический день 31 марта 1904 г… Адмирал был учителем для многих тогдашних моряков, например знаменитый Вождь Белого движения Адмирал А.В. Колчак считал С.О. Макарова «Своим учителем как в военном деле, так и в области научных работ» а сын адмирала С.О. Макарова Вадим, был ближайшим помощником Александра Васильевича в годы Белой борьбы. К слову сказать, сам Адмирал С.О. Макаров весьма негативно отзывался о революционерах и был убеждённым консерватором, считая, что Армия и Флот должны находится вне политики. Это отмечали даже советские исследователи Его личности.
31 марта (13 апреля) часть Порт-Артурской эскадры устремилось на помощь нашему миноносцу «Страшный» который вёл бой в одиночку против 6 японских. Степан Осипович со своим штабом находился на броненосце «Петропавловскъ». Старший офицер бронепалубного крейсера «Диана» капитан 2 – го ранга В.И. Семёнов (бывший до этого адъютантом Адмирала) момент и описание гибели «Петропавловска» буквально же сразу записал в своём дневнике: «Мы оба спустились с верхнего мостика. Артиллерист — на полубак, к фитилю, где разрешается курить, а я — на палубу. Здесь, стоя у правой шестидюймовки носового плутонга, я отдавал обычные распоряжения старшему боцману, когда глухой, раскатистый удар заставил вздрогнуть не только меня, но и весь крейсер. Словно где-то близко хватили из двенадцатидюймовки. Я с недоумением оглянулся... Удар повторился еще грознее... Что такое?.. — «Петропавловск!» «Петропавловск!..» — жалобно и беспомощно раздались кругом разрозненные, испуганные восклицания, заставившие меня сразу броситься к борту в предчувствии чего-то ужасного... — Я увидел гигантское облако бурого дыма (пироксилин, минный погреб — мелькнуло в мозгу) и в нем как-то нелепо, наклонно, повисшую в воздухе, не то летящую, не то падающую фок-мачту... Влево от этого облака видна была задняя часть броненосца, совсем такая же, как и всегда, словно там, на носу, ничего не случилось... Третий удар... Клубы белого пара, заслонившие бурый дым... — Котлы!.. — Корма броненосца вдруг стала подниматься так резко и круто, точно он тонул не носом, а переломившись посредине... На мгновение в воздухе мелькнули еще работавшие винты... Были ли новые взрывы? — не знаю... но мне казалось, что эта, единственно видимая за тучей дыма и пара, кормовая часть «Петропавловска» вдруг словно раскрылась, и ураган пламени хлынул из нее, как из кратера вулкана... Мне казалось, что даже несколько мгновений спустя после того, как скрылись под водой остатки броненосца, море еще выбрасывало это пламя...
Никогда после сигнала — «Слушайте все!» — не наступало на крейсере такого глубокого безмолвия, как перед этим зрелищем...
    Однако привычка — вторая натура. Как старый штурман, привыкший точно записывать моменты, я, только что увидев взрыв, совершенно машинально вынул часы и отметил в книжке: «9 ч. 43 мин. Взрыв «Петропавловска» — а затем — «9 ч. 44 1/2 мин. — все кончено»...
 Не является ли такого рода, почти бессознательная, деятельность спасением для наших нервов, для нашего рассудка в моменты жестоких ударов, жестоких потрясений?.. В данную минуту, набрасывая эти строки, вновь переживая все пережитое, я думаю, что, «записав» часы и минуты катастрофы, я как бы подвел их под общий уровень событий войны, отмеченных в той же книжке, и, работая карандашом, успел освоиться с самим фактом, воспринять его... Не будь этого, как бы я к нему отнесся?.. Я говорю, конечно, о скрытых душевных движениях... Наружно как я, так и все прочие офицеры «Дианы» сохраняли полное спокойствие... Мне кажется, судя по той выдержке, которая была проявлена, каждый инстинктивно чувствовал, что одно неосторожное слово, один неверный жест — могли вызвать панику... Это был один из тех критических моментов, когда от ничтожного внешнего толчка команда может быть с одинаковой вероятностью и охвачена жаждой подвига, и предаться позорной трусости... По-видимому, младший флагман, контр-адмирал кн. Ухтомский, верно оценил положение. В то время, как миноносцы и минные крейсера бросились к месту гибели «Петропавловска» в надежде спасти, кого можно, — он, словно ничего особенного не случилось, сделал сигнал: «Быть в строе кильватера. Следовать за мной», — и, выйдя головным на своем «Пересвете», повел эскадру также, как, бывало, её водил Макаров.
 Командующий флотом погиб, в командование вступил следующий по старшинству! Le roi est mort, vive le roi! Это было хорошо сделано и сразу почувствовалось...
    Как известно, из всего экипажа «Петропавловска» спаслись только 7 офицеров (в том числе великий князь Кирилл Владимирович) и 73 матроса.
     В полном порядке, следуя за своим адмиралом, эскадра совершила обычный рейс под гору Белого Волка и начала последовательный поворот на обратный курс под Крестовую гору.
   Суровая тишина царила на крейсере, и в этой тишине чуялись не подавленность, не растерянность, а вскипающий, могучий гнев, всепоглощающая злоба к врагу за его удачу, холодная решимость бороться до последнего. Без команды, без сигнала все были на своих местах, готовые к бою».
Причиной столь скорой гибели броненосца стала детонация погребов боезапаса от взрыва связки японских якорных мин. Хотя гибель «Петропавловска» вызывала и вызывает много вопросов…
 Гибель Вождя флота, с личностью которого были связаны надежды на скорую победу войне с Японией тяжело отозвалась в душах простых матросов, В.И. Семёнов воспоминал: «Никогда, ни до того, ни после, в самых тяжелых условиях войны, не приходилось переживать такого чувства подавленности, такого гнета неотразимого сознания непоправимости разразившегося удара...
Это было общее настроение...
Что вы ходите как в воду опущенный! — обратился я к старшему боцману. — Ваше дело — подбодрить команду, поддержать дух! А на вас — лица нет! Стыдно! На войне нельзя без потерь! Погиб броненосец, ослаблена эскадра, — пришлют подкрепление! Новую эскадру пришлют! Нельзя нос вешать! Нельзя рук опускать!..
 - Так точно, ваше высокоблагородие... Без потерь нельзя... Оно, конечно... броненосец — что ж? — как-то смущенно и неуверенно, пряча глаза, заговорил боцман и вдруг, словно решившись .махнуть рукой на всякий этикет, резко переменил тон: — Не то, ваше высокоблагородие! Что броненосец? — Хоть бы два! да еще пару крейсеров на придачу! Не то! — Голова пропала!.. Вот что!., почему оно, я как все прочие... — Голос его задрожал и оборвался...
Да. Этой мыслью были проникнуты массы. Она овладела ими. Она одинаково крепко засела и под офицерской и под матросской фуражкой. Только здесь, на баке, эти простые люди не умели и не находили нужным прятать ее под маской спокойствия и самоуверенности, о чем так заботилось население кают-компании...»
20 июня 1904 г. Порт-Артурская газета «Новый край» напечатала стихотворение поэта Вельяминова, посвящённое памяти Адмирала:

«Смотрит так ясно, так смело вперёд,
Следом за ним его штаб весь идёт.
Много народу у бухты стоит.
Что-то такое он им говорит.
Машет рукою, знать катер зовёт,
Вижу, и катер к нему уж плывёт.
Сел он, смеётся открытым лицом.
Словно как было пред страшным тем днём…
Днём, когда скрылся навек под волной
Воин с великою русской душой».

Тело С.О. Макарова так и не было найдено, нашли только Его шинель, в которой Он стоял на мостике. Могилой Адмирала стало море, которое он так любил, одним из двух главных девизов Адмирала были: «В Море – дома» и «Помни войну». Помнить войну, наверное, не столько с точки зрения опыта, и постоянной готовности отразить нападение неприятеля, но и помнить героев сложивших головы в боях за Веру, Царя и Отечество. Адмирал погиб на броненосце который носил имя героического русского города Петропавловска, где в 1854 г. была отбита попытка англичан и французов поколебать русское присутствие на Тихом океане… В 1913 г. в Кронштадте был поставлен памятник Адмиралу, с надписью на постаменте «Помни войну», и изображёнными славными деяниями Адмирала, этот памятник и сейчас стоит в Кронштадте,  каждый может и сейчас прийти туда и возложить цветы или просто почтить память Адмирала… Так же в честь Адмирала был назван один из броненосных крейсеров, и это не случайно, сам Степан Осипович был сторонником активных крейсерских боев и стремительных миноносных атак. Сейчас Его именем назван один из  русских ледоколов, память об Адмирале как инициатора строительства первого в мире линейного ледокола «Ермак», и теоретика Северного морского пути. Его именем названии ряд географических пунктов на всём протяжении Мирового океана… Однако есть и ещё один памятник. Это та память, что оставил в сердцах русских моряков прославленный русский Адмирал…
И поныне в прибрежных водах Порт-Артура на дне морском лежат остовы броненосца «Петропавловск», там лежат и останки Адмирала С.О. Макарова. Сразу после войны японцы проводили там ряд поисков. Однако останки Адмирала так и не были найдены. Русское правительство до начала Первой мировой войны вело переговоры о возможном подтяни части корпуса броненосца чтобы он служил наглядным памятником подвигов русских моряков, но начавшаяся Первая мировая а затем вихрь революций и Гражданской войны перечеркнули эти начинания. (Подробнее об этом в статье С.Д. Климовского в альманахе «Гангут» № 50 2008 г.) Позднее после Второй мировой войны  Порт-Артур недолгое время был в составе СССР, возникает вопрос, почему советские власти и моряки так ничего и не сделали для поднятия корпуса броненосца? Тем более что в 1948 г. в СССР широко отмечали 100 летие со дня рождения Адмирала. Нужно ли это современным «интеллигентам», которых более волнует судьба вора Ходорковского, «золотой» молодежи или олигархам, вопрос более чем риторический. Однако Русь не умерла, в силах русских людей сделать всё возможное, чтобы корпус броненосца «Петропавловскъ» стоял на Русской земле в виде памятника, и частички той Великой России, которую подарили нам наши великие Предки, будем же достойны этой памяти, давайте будем помнить войну…