Питер

Я смотрела в глаза этому человеку и ужасалась: пустые, обречённые глаза, несущиеся в глухую пропасть с бешеной скоростью, будто сами того не понимая. Было жалко, честно. Хотела протянуть руку помощи, но брезгала. Но когда чувство брезгливости проходило, я протягивала, пыталась помочь. Но отказы о помощи валились на мою голову как капли холодного, противного ливня. Те слова резали слух, били по ушам. Было больно, как котёнку, которого взяли за уши и подвесили прищепками на грубой железной проволоке. Он не понимал, что делает. Он не владел уже своим разумом. Но я ведь до последней капли надеялась, что он перестанет зависеть от этого. Постоянные больницы, таблетки, уколы, нервы, повторяющаяся история, казалось, уже в сотый, а то и в тысячный раз. Когда-то должен прийти конец. Но когда? И хочу ли я этого конца? Эти вопросы болтались в моей голове, кувырком они каждый раз всплывали, когда я видела его глаза. Опять всплывали мысли о помощи и опять они были отвергнуты. Он хотел ещё. Ему было мало. Он шатался по целому миру, шатался из угла в угол в попытках найти себя, и, по моему, уже сам не знал, что же ему на самом деле нужно. Просто уже зависимость. Он не владел собой, своим разумом. А что оставалось мне? Подсознательно я прокручивала все возможные и невозможные способы, думала, что же можно сделать, как переступить через линию этих неудач, этих постоянных скандалов. Когда всё кончится? Устала ждать чего-то бессмысленного и непонятного. Не могу. А в голове лишь крутится: терпи.терпи.терпи.терпи.терпи.терпи.терпи.