Художник

Он берёт чёрную краску и совсем немного белой, начинает рисовать. Ему хочется нарисовать страх, всё плохое, что прячут в кладовых своих душ окружающие его люди. Он знает чего они боятся, всё это пропущено через призму себя и должно появиться на холсте, потому что самый лучший способ избавиться от страха - взглянуть ему в глаза. Чёрная краска нужна, чтобы очертить ту черноту и бездну страха, которая так пугает своей глубиной, готовая поглотить всего человека целиком. Белая краска, лишь для того, чтобы обозначить область, которую страх готов поглотить, и  дабы обозначить оттенки страха, который не является простой чёрной массой, он и цвет и форма единовременно, именно это и есть суть страха, его тёмные формы пугают, они кажутся огромными, непоколебимыми, устремляющимися прямо на человека. Человек чувствует себя крошечной пушинкой в руках огромного, неописуемого, враждебного, непобедимого, устрашающего, грозного чего-то, что он не может описать словами, так как горло кроме звуков ужаса - воплей, хрипов более ничего не способно воспроизвести.

Кисть металась по холсту, казалось она ожила, наполненная эмоциями, она металась на грани истерики. Краски смешивались, на холсте возникало что-то стремящееся поглотить всё и вся, что-то не имевшее какой-то одной формы, а носившее черты разных предметов, казалось, что пространство находится в движении, что несмотря на то, что это лишь краски на холсте, это нечто живое и способное переметнуться с холста прямо на зрителя. Лишь, когда картина была уже законченна в основных своих чертах, художник наконец остановился. Он отступил назад, взглянул на своё творение и усмехнулся - вышло даже лучше, чем он предполагал и хотя нужно было ещё закончить своё детище, но уже сейчас было понятно, что он добился желаемого результата. Через день всё было готово, никогда ему не удавалось рисовать так быстро, на одном дыхании. Полотно было большое, на холстах таких размеров любил творить Айвазовский. Великий живописец любил изображать грозную стихию и между этими людьми в этом можно было найти схожесть. На этой картине тоже была стихия, но в отличии от Айвазовского, который в шторме оставлял лучик солнца пробивающийся сквозь тучи, наш художник изобразил стихию души и стихия эта была без надежд. Хотя он и стремился именно к этому, самого его поразил тот страх, который должен был чувствовать зритель, если он смотрел какое-то время на картину. Его это смутило - он сам, творец этого, нанёсший на холст страх и ужас, чувствовал, что к его собственному сердцу будто бы тянутся холодные щупальца, душа его трепетала, не было паники, но ему стоило большого труда оторвать взгляд от полотна, оно будто парализовывало взгляд, может именно это испытывает кролик, когда сидит и с дрожью смотрит на удава - верную свою смерть, но не убегает, а просто смотрит и смотрит, будто завороженный. Говорят, так манит бездна, если стоять на её краю. Предполагавший выставить её на всеобщее обозрение, он неожиданно переменил своё решение, решив, что выставит её позже, а пока картину перенесли в дальний угол мастерской.

Вечером, художник подготавливал грунт на другом холсте, чтобы утром приступить к новой задуманной им картине, он редко рисовал красками при искусственном освещении. Тревожные мысли не покидали его и он чувствовал, как тревога возрастает так же неумолимо, как скрывается за горизонтом солнце. Взгляд его постоянно устремлялся в тёмный угол, где стояла картина и хотя он набросил на неё ткань, ему казалось, что сквозь эту тонкую преграду всё равно просачивается веющий от неё страх. Такое можно почувствовать, если знать, что за непроницаемой портьерой кто-то стоит и следит за вами. Постепенно пленённый своим воображением, мастер всё более прислушивался к звукам вокруг, улавливая даже самый малый из них, он напряжённо вглядывался в становившиеся всё более тёмные и длинные тени, когда он склонялся над холстом, угловое зрение казалось успевало заметить быстрое движение - будто бы кто-то переметнулся из одной тени в другую.Настольная лампа была направленна так, что выхватывала из тьмы лишь картину, да ещё небольшой участок комнаты. Он рассмеялся несколько нервно и разрезал тишину своим голосом:

- Да что это я в самом деле!

Порывисто подойдя к стене он нажал на кнопку выключателя общего света, чтобы осветить комнату полностью, а разом с тем развеять и свои безосновательные страхи.Вместе с щелчком раздался резкий хлопок - лампа накаливания разлетелась в плафоне люстры, произошло замыкание и предохранитель на электрощите перегорел, весь дом погрузился во мрак. Художник замер на месте, кругом была тишина и темнота, но казалось, что если протянуть вперёд руку можно наткнуться на что-то страшное.

В том месте, где дом был выстроен, частым явлением было отсутствие электричества, видимо потому что он находился за чертой города, практически в лесу и электрики относились потому к обслуживанию его с большей халатностью, чем к обслуживанию городских домов. Это конечно подтолкнуло к тому, что в доме было достаточное количество свечей на всякий непредвиденный случай. Практически с такой же скоростью, как если бы комната была освещена, художник подошёл к шкафу и на ощупь достал из него недогоревшую свечу в старинном подсвечнике. Через несколько секунд сначала загоревшаяся спичка, а потом и свеча осветили дрожащим зыбким светом небольшой участок вокруг. Нужно было выходить из дома и идти в гараж, чтобы заменить предохранитель.
 
Со свечой в руке он вышел в коридор, казалось, что это единственный огонёк, окружённый плотным кольцом темноты. Тень от люстры, падающая на потолок, будто плясала какой-то дикий танец, при каждом шаге человека со свечой она подпрыгивала и дёргалась и отчего-то казалось, что она совершенно неестественна, будто к границам тени привязаны ниточки, как к кукле-марионетке и невидимый глазу режиссёр дёргает их по своему сокрытому от других таинственному замыслу. В этом была некая красота, которая и привлекла внимание мастера образов, но он всё же поспешил далее к своей цели. Свеча коптила и пламя то становилось длиннее, то почти совсем угасало, когда же он вышел на порог, пламя от порыва ветра погасло вовсе. Этот порыв показался ему странным, потому что более никакого ветра не было, это неожиданное движение воздуха как-будто предназначалось для того, чтобы задуть свечу. Как ни старался он утешать себя мыслью, что всё происходящее вокруг лишь мираж нарисованный его фантазией, после этого небольшого происшествия страх вцепился в его душу, словно дикий зверь в добычу. Казалось прошла целая вечность пока он преодолел расстояние между домом и гаражом, на самом деле прошло не более трёх секунд. Дрожащими руками художник нащупал запасной предохранитель, он ощущал, что за его спиной нечто ужасное, чувствовал, что сейчас станет жертвой этого, что-то внутри него вопило, что нужно зажечь свет, что нельзя медлить. Руки действовали молниеносно, вот уже предохранитель заменён, рука поднимает рычаг рубильника, глаза обращены во тьму за спиной.

Зажёгся свет, лишь одно мгновение, он встретился со своим страхом лицом к лицу и упал. Свет теперь не играл решительно никакой роли...

- Вы слышали, Р... умер?
- Да вы что! Он же был ещё молод.
- Говорят, в электрощит влез и его током убило.
- Надо же какая нелепая смерть.
- Родственники, через месяц выставляют его картины на аукцион, ходят слухи, что там есть просто феноменальный шедевр, который нигде не выставлялся...