Ева

Утюг шипел и энергично выпускал горячие облака пара. Вера улыбнулась. Ей нравился процесс глажки. Ровный след, который тянулся за утюгом по чистой, пахнущей морозом, простыне, был близок к совершенству.
Вера тихонько замурлыкала незатейливую мелодию себе под нос, приспосабливая её такт к движению руки, но вдруг  замолчала и прислушалась: из соседней комнаты донеслись звуки негромкой возни, а затем – шлёпанье босых маленьких ножек по паркету.
Вера поставила утюг на подставку, оперлась руками на гладильную доску и,  глядя в проём открытой двери, стала ждать. Она опять отметила своё необычное ощущение: откуда-то снизу,  со дна души, наверх  поднималась жаркая волна, искристая и мягкая – она увлажняла глаза и сбивала дыхание, заставляя сделать глубокий вдох.
Отметила, но не удивилась: такое ощущение появлялось у неё уже в течение четырёх лет, каждый раз перед встречей с её маленькой Евой, и неважно, сколько длилась разлука – неделю, ночь или несколько часов.
Это ощущение гостило в Вериной душе совсем недолго – не более двадцати секунд, но оно насыщало жизнь смыслом, раскрашивало её в яркие павлиньи цвета и наполняло звуками весенней капели.

Звук мелких шажков приблизился, и в проёме двери появилась девочка. В комнате стало светлей.  Тонкие белые волосы казались почти живыми: они порхали от малейшего колебания воздуха. Глаза, всегда внимательные и  немного удивленные от непрерывного  процесса познания мира, были полузакрыты – всё еще во власти сна.  Белоснежная кожа лица и рук казалась прозрачной, нос украшало несколько бледно-жёлтых веснушек. К лету они станут ярко-золотыми. 
Это немыслимо светлое создание молча прошлёпало к Вере и уткнулось в её передник, обхватив мягкими ручками Верины ноги.
Вера присела на стул и взяла дочку на руки. Ещё не совсем проснувшаяся, Ева  заворочалась на маминых коленях, устраиваясь поудобнее,  и уподобилась тёплому шелковистому комочку, пахнущему клубничным вареньем и молоком.

Таков был их ритуал: Ева окончательно просыпалась только рядом с Верой, и потом ей обязательно нужно было рассказать свой сон, пока его не стёрли из памяти разные удивительные повседневные события. Вера относилась к этому ритуалу серьёзно, отводя на него немного ценного утреннего времени.
- Медведь шёл за мной от самого садика, - неожиданно громко произнесла Ева, посмотрев на Веру ясными глазами, и Вера поняла, что её младшая дочь проснулась.
- Тот же медведь, что снился тебе  вчера? – Уточнила Вера, пытаясь пригладить непослушный хохолок на дочкиной макушке.
- Нет, мамочка, - в голосе Евы слышалось возмущение от маминой невнимательности – вчера был маленький мишка, розовый, как у Даши Коваленко. А этот – настоящий, бурый и очень большой.
И Вера немного послушала Евин сон, получая удовольствие от грассирующего дочкиного «р», которое детсадовский логопед считал неправильным и вот уже несколько месяцев старался переправить на идейно-твёрдое «р».

- Ну, всё, милая, - мягко сказала Вера, когда время, отведенное на утренний ритуал, закончилось – пора умываться. Сможешь почистить зубы сама?
- Угу, - Ева со вздохом слезла с колен. – Можно я не буду есть в садике белую кашу?
- Только если успеешь позавтракать дома. Бегом в ванную, пока её не заняла Вероника!
И Вера легонько шлёпнула дочку, придав ей правильное направление движения.
Вера смотрела на маленькую Еву, бегущую что есть силы к умывальнику, дабы не упустить свой шанс поиграть на ковре, пока другие дети будут тоскливо сидеть над манной кашей, и на непослушный белый хохолок, подпрыгивающий при каждом шаге.

Бывает, что за несколько минут в сознании человека проходит вся его жизнь, и нескольких секунд хватает на то, чтобы вспомнить десятки прожитых событий во всех подробностях. Как это происходит и почему, наверное, не знает никто. Но  вряд ли найдётся человек, ни разу не погрузившийся в такой «транс памяти».
Вот и Верино сознание неожиданно перенесло её из трёхкомнатной  квартиры в маленькую коммуналку с отгороженным ширмой углом для старенькой бабушки, к ветхому дивану с продавленным низом и острой нехватке денег.
К тому времени у Веры уже  был муж – молодой аспирант, подающий большие надежды,  и дочка – Вероника, умница и всеобщая любимица. Маленькая Вероника часто болела, и Вера не решалась отдать её в детский сад.  Муж работал в институте, Вера подрабатывала шитьём, в семью был введен режим строгой экономии,  но заработанные купюры, хранившиеся в изящной коробочке,  таяли  прежде, чем успевали  воспроизводиться.
И всё же, иногда Вере удавалось отложить немного денег на их давнюю с мужем мечту – покупку нового телевизора, потому что старый, доставшийся ей  от родителей, совершенно никуда не годился.
Отложенные  деньги вскоре изымались на более важные нужды, но Вера, со свойственным ей терпением, снова и снова продолжала начинать копить на телевизор.

Нередко после ужина Лиза с мужем и дочкой  выходили  на прогулку. Они бродили по вечерним улицам, делились новостями, смело планировали будущие поездки и путешествия в далёкие страны, и даже тихонько пели хором. Вероника собирала для своей прабабушки каштаны, сухие кленовые листья или жуков – она должна была как-то  поделиться  радостью прогулки с человеком, который уже несколько лет не покидал квартиры.  Возвращались домой, напитанные свежим воздухом, мечтами, любовью и чувством семьи. Да, у них было счастье, несмотря на отсутствие денег и нормального телевизора.
Однажды муж принёс с работы радостную новость: освободилось место  заведующего лабораторией, и непосредственный начальник выдвинул его кандидатуру – несмотря на молодость и недостаток опыта. Должность завлаба означала широкое поле для научной деятельности и зарплату, почти втрое превышающую нынешнюю.
  - Заживём, Верунь! – Говорил муж Вере, кружа её по тесной комнатке и руша стулья под восторженные  крики Вероники.
- Телевизор купим! – Ликовала Вера.
Прабабушка тревожно выглядывала из-за ширмы и недовольно качала головой – она любила тишину и спокойствие.

Через неделю Вера записалась на приём к гинекологу. Десятидневная задержка не пугала её – месячные всегда проходили болезненно и часто – нерегулярно. Пять дней ежемесячных головокружений, тянущей боли в животе и отсутствия аппетита Вера рассматривала как дань за счастье иметь любимого мужа и чудесную дочурку. Но к гинекологу всё-таки ходила, не теряя надежду облегчить свои страдания.
Заключение врача прозвучало как приговор: Вера была на четвёртой неделе беременности.
- Этого не может быть, - говорила Вера, с трудом сдерживая нарастающую панику и с отчаяньем глядя на  гинеколога, - мы всегда предохраняемся, мы ни разу…- Вера осеклась, вспомнив, как однажды, не имея под рукой презерватива, она прикинула сроки и посчитала день безопасным.
Пошатываясь, Вера выходила из кабинета под внимательным взглядом врача. Эта женщина в белом халате за долгие годы работы научилась по первой реакции пациенток точно определять дальнейшую судьбу недавно зародившейся жизни.
«Не оставит», - изрекла она про себя, вспоминая ужас в глазах пациентки. Сама она была матерью трёх детей, но, будучи умным человеком, старалась никого не судить.
- Следующий! – Крикнула врач в сторону закрывающейся двери и вздохнула.

Вера подходила к дому. Она успокоилась и приняла решение. Они не могут позволить себе  завести сейчас ещё одного ребёнка.  Не имеют никакой возможности. Они спят на продавленном диване, и у них нет телевизора. На следующий год Вероника пойдёт в школу – один бог знает, во что обойдутся сборы, и на лекарства для прабабушки  уходит всё больше денег. Получит ли муж место зав лабораторией – еще неизвестно. А если ребёнок родится слабеньким - как, когда-то, Вероника?
- Нет, только не сейчас, - произнесла Вера вслух. Озвученное решение приобрело бо^льшую  силу и выглядело правильным. 

Вечером Вера кормила мужа и готовилась рассказать о случившемся и о своём решении. Муж, обычно любивший за ужином поболтать, молчал и казался рассеянным.
- Что случилось? – Встревожилась Вера.
Муж ответил не сразу.
- Завлабом назначили Юру Еремеева, - наконец сказал он и молча принялся за второе.
- Еремеева? – Переспросила Вера – Сына начальника отдела? Он же с трудом защитил диплом!
Юра Еремеев учился с Вериным мужем на одном факультете КПИ. 
Муж пожал плечами и ничего не сказал.
Неожиданно Вера почувствовала торжество. Вот, еще одно подтверждение тому, что она приняла правильное решение.

Поздно вечером они сидели рядом за столом крошечной кухни.
- Ты же понимаешь, - вполголоса говорила Вера мужу, хотя Вероника и прабабушка уже давно спали - мы не можем сейчас. Ну, никак.
И как-то невпопад добавила:
- Мы даже на телевизор накопить не можем.
Вера приводила один довод за другим, и не смотрела на реакцию мужа – она убеждала себя саму.
Муж слушал, глядя в узкое кухонное оконце. Потом опустил глаза и сказал:
- Пусть будет так, как ты решила.
И вышел из кухни.

Вера сидела перед закрытой дверью кабинета врача на лавке, обитой линолеумом. В руках у неё была оплаченная квитанция. Вера думала  обо всём: какой фасон школьного сарафана она купит Веронике – так, чтобы дочке шло и было недорого; как убедить прабабушку поменять прикроватный коврик,  расползающийся от старости на глазах, потому что был сплетен самой прабабушкой ещё в дни её молодости; что приготовить на ужин и как вывести моль, завёдшуюся в платяном шкафу.
Она старалась думать как можно больше – это помогало ей унять противную мелкую дрожь и не допустить оформиться   мысли, которую она боялась сейчас больше всего. Эта мысль подступала к ней с разных сторон, но Вера  умело блокировала её, придумывая всё новые и новые темы для размышлений.


Вдруг дверь в дальнем конце коридора отворилась. Из неё вышла высокая  женщина, которая издалека показалась Вере старой: она двигалась медленно, с трудом переставляя ноги; другая, низенькая и полная, поддерживала её под руку.
- Ну, вот и всё, - уговаривала пожилая низенькая женщина высокую – вот всё и кончилось. Всё…
Они прошли мимо Веры. Вера впилась глазами в лицо высокой женщины и увидела, что она совсем не старая, а молодая, даже, пожалуй, слишком. Только бледная, и тёмные круги под глазами.
Вера проводила взглядом пару, и тут мысль, которую она всё время гнала, воспользовавшись минутным Вериным замешательством, вонзилась в её мозг, приобретя чудовищную реальность, со звуками и красками, с запахами и ощущениями. Вера услышала, как маленькие ножки бегут к ней, и почувствовала тепло детских рук, обвивших её за шею. Эти ножки бежали от чего-то плохого: страшного сна, сердитой собаки или нафантазированного чудовища – к ней, Вере, потому что только она могла защитить, уберечь, спрятать… И больше никто.
Вера почувствовала, что в ней родилось какое-то новое страшное чувство – смесь страха, вины и ненависти. Она ненавидела себя и мужа, который так легко согласился с ней, она не знала, как будет смотреть в глаза Вероники, постоянно просившей «купить ей братика или сестричку», и еще она боялась. Не боли, нет – она понимала, что это, новое для неё, незнакомое чувство постепенно разрушит её счастливую жизнь. Не будет беззаботной  влюблённости в мужа, всепоглощающей нежности к дочке, весёлых вечерних  прогулок. Как сказала та низенькая женщина? «Вот всё и кончилось…» Всё будет не так. И что она получит взамен? Новый телевизор?

Вера медленно поднялась. В это время дверь кабинета открылась, и врач в широком переднике пригласил Веру войти. Вера отпрянула от двери и попыталась что-то объяснить в ответ на удивлённый взгляд доктора. Но горло словно сдавило железным обручем, так что не только говорить, но и дышать было трудно.
- Простите, - наконец, выдавила из себя Вера осипшим голосом и бросилась вон по коридору.
Узкая полоска оплаченной квитанции вспорхнула осенним листком и медленно опустилась на кафельный пол.

Вера бежала домой. Слёзы текли из её глаз ручьями. Прохожие оборачивались, глядя вслед странной женщине, которая плакала, смеясь,  или смеялась, плача. Вера чувствовала необыкновенную лёгкость, хотя голова была, словно в тумане и ноги немного  подкашивались. Она вернула себе всё – любовь к мужу, обожание к дочери, радость жизни и вечерние прогулки. Сейчас она любила даже старый прабабушкин коврик. А телевизор? Да ну его к чёрту!
Лиза понимала, что будет нелегко. И даже очень трудно. Но еще она верила, что они все вместе – справятся. Потому что никогда в жизни она не принимала более правильного решения.   

Ева родилась здоровой и красивой. «Снежинка» - так называли её нянечки.  Поначалу было действительно трудно. Денег отчаянно не хватало. Но потом всё как-то устроилось – будто сама судьба помогала выходить из сложных ситуаций. После вторых родов месячные Веры уже не доставляли ей никаких хлопот. Через год после рождения Евы  Вериного мужа назначили  заведующим лабораторией – вместо не справившегося с этой должностью Юры Еремеева. Они купили новый телевизор, а еще через два года переехали в новую квартиру.

А теперь она вела маленькую Еву в детский сад. Евин кулачок был такой крохотный, что полностью умещался в Вериной ладони. Ева без умолку болтала о новом розовом мишке Даши Коваленко и о вреде белой каши. А Вера знала, что вечером, придя забирать дочку, она услышит радостный топот детских ножек и почувствует, как со дна души поднимается искристая жаркая волна, заставляющая сделать глубокий счастливый вдох и почувствовать, что всё у неё в этой жизни получилось.