Секрет Лики, новелла для конкурса, по одноименной

     На самом деле её звали Лида, а чаще просто Лидка. Мать звала её  с улицы именно так: «Лидка! Домой!». И она неслась, что есть духу, она была послушной девочкой.
Лидка была рыжая и конопатая, с зелёными глазами без ресниц, она их почему-то постоянно выщипывала, от этого веки почти всегда были воспалёнными и красными. В общем, ещё та красавица. Но овал и выражение её лица удивительно напоминали икону Божьей Матери. Вот и прозвали её Бозенька или просто Бозя. Она сначала обижалась и  плакала, но потом перестала, а со временем и прозвище исчезло, такое необычное, странное…
     Они жили в обычном для того времени своём доме, построенном в лучших традициях раскулаченных переселенцев из Украины.
Дом из самана, оштукатуренный и побелённый известью, с летней кухней во дворе и небольшим огородом, высокий забор с воротами, виноградная беседка, крылечко и скамеечка в тени раскидистых акаций. Именно там мы проводили многие дни и вечера, когда позволяли ей родители, или если они уезжали на своей старенькой «Победе» по делам в соседнее село.
Лидка не любила туда ездить, она оставалась на хозяйстве, а я предпочитала оставаться за воротами, на крылечке, на лавочке под тенистыми акациями, куда и приходила моя рыжая Лидка, когда справлялась со всеми поручениями уехавших до самого вечера родителей. У нас в запасе была большая часть дня, пока из-за поворота в клубах поднятой пыли, не появлялась старенькая грязно-голубая «Победа» Лидкиного отчима.
     Потом мы незаметно повзрослели. И хотя я была старше Лидки на целых два года, она гораздо раньше стала расцветать и преображаться.
Исчезли куда-то веснушки, кожа приобрела молочную белизну, ярко красные волосы теперь спадали медово-медными локонами на её узкие плечи. Ресницы выросли и нежно оттеняли зелёные глаза. Она стала похожа на икону ещё больше, но над этим теперь уже никто не смеялся. Внешне мы были совсем разные, но душевное и духовное родство было невероятно сильным.
Время шло, и пришла пора, когда подруга стала поговаривать об учёбе в техникуме после восьмого класса. Она училась «так себе», средне, без  интереса, поэтому такой ход её мыслей был вполне логичен.
У нас оставалось последнее наше лето. Неизвестность и загадочность будущего с удовольствием замещалось прекрасным и реальным сейчас, теперь и сегодня. Мы наслаждались тёплыми днями, яркими впечатлениями и переживаниями, которые так характерны для подростков всех времён и народов. Это тонкий возраст, это прекрасное время. Время зарождения первых чувств и неповторимых переживаний. Самое сложное и самое замечательное время в жизни человека. Взрослая жизнь уже открыла тебе свои объятия, но ещё есть совсем немного времени, чтобы побыть ребёнком, остаться под крылом родителей, под защитой высших небесных сил. Ты как бы зависаешь вне времени и пространства и наслаждаешься жизнью, прислушиваешься к себе и каждый день открываешь что-то новое, иногда настораживающее, но чаще радостное и приятное.
    Это лето было нашим последним общим летом, и мы это знали. Потом только учёба, подготовка к выпускным экзаменам, моё поступление в университет, Лидкино поступление в техникум. Всё как-то не совсем ясно, нечётко, размыто, непонятно. Не хотелось думать о том времени, казалось, что если о нём не говорить и не думать, то оно не наступит. От всех этих разговоров сосало под ложечкой и у меня и у Лидки, становилось не по себе, портилось настроение. Поэтому мы решили наше последнее лето не испортить, отдохнуть, по настоящему насладиться обществом друг друга, запомнить это время, это место, эту часть нашей жизни навсегда.
     Мы как будто чувствовали, что уже никогда не будем так близки и счастливы как в то лето, последнее наше лето, такое же жаркое и солнечное, озорное и весёлое, как мы сами. Именно этим летом мы стали называть друг друга иначе, чем раньше, мы выбрали имена, которые  стали нашими вторыми именами. Я назвала её Лика. Это было имя, в котором отражался и её божественный лик, и новый женственный облик, и такой загадочный,  мистический образ.
К тому времени, я уже сделала свою первую "пробу пера". Это были не просто школьные сочинения, зарисовки или экспромты для друзей и стенгазеты. Это были стихи о любви, о юности, мечты и фантазии, воплощённые на бумаге. Это было творчество. Лика стала первым слушателем и читателем,  лучшим ценителем и самым добрым критиком моих «необыкновенных» творений.
Она очень рано почувствовала магическое воздействие Слова на свою юную душу, интуитивно понимая его Божественную природу. Именно Слово было ей жизненно необходимо, как витамины для роста и развития ребёнка, как йод для беременной женщины, как чистый воздух и родниковая вода для горца. И, как оказалось, главным и определяющим был именно он,- неиссякаемый, божественный источник Слова...  А не мои слова, как я тогда думала…
    Итак, последние каникулы, последнее лето вместе! Что там впереди? Не хочется думать, а пока... пока в разгаре май, цветение скромной сирени и небесно-голубых ирисов в палисадниках возле свежевыбеленных к майским праздникам домов, и роскошь алых тюльпанов на просторах ковыльных степей, ещё не выжженных нещадным солнцем этих жарких широт. Мы просто рвались к этим свободным пространствам, наши юные тела требовали выхода накопившейся за зиму энергии.
Уехать с подругой за тюльпанами, ещё и ещё раз полюбоваться этими дикими местами, насладиться простором, свободой, попытаться «забежать за горизонт», смеясь, упасть в мягкий, пока ещё цветущий ковёр разнотравья, вдыхать аромат чабреца и горькой полыни. Находить самые красивые тюльпаны и не сметь их сорвать, чтобы не разрушать эту хрупкую, возвышенную красоту великолепного холста, разрисованного природой и подаренного нам самой жизнью. В легоньких ситцевых платьицах, простоволосые и босые, мы неслись навстречу сильным порывам степного ветра, как молодые и быстроногие антилопы.
Мы задирали подолы платьев и наполняли их ветром, смеясь и радуясь тому, как они хлопали на ветру, подобно парусам бригантины в океанских просторах. Радость переполняла наши юные сердца, а тела ощущали полёт, ликование молодости и стремление ко всему прекрасному и неизведанному.
Мы открывали впервые весь этот огромный мир и отдавались этому миру в полное владение: это мы пришли, мы готовы жить, мы хотим стать взрослыми, мы откроем все тайны мира и обязательно станем счастливыми!
 
Лика всё успела в жизни сделать раньше и основательнее. Она рано созрела как личность, получила интересную профессию, вышла замуж, родила сына, занялась своим бизнесом.
А я ещё долго «искала себя» сначала в науке, потом в литературе, театре…
Я немного недоумевала, почему так получилось? Ведь я никогда не была инфантильной, ленивой, именно у меня был напористый и целеустремлённый характер, но в своей дальнейшей жизни я часто проявляла неуверенность, нерешительность, излишнюю осторожность.

Так в чём же секрет Лики? Я решила узнать всё сама, приехав инкогнито.
Был тёплый нежный июньский вечер. Сумерки опускались на землю, не спеша, укрывая причудливыми тенями силуэты людей и деревьев, делая их  неузнаваемыми. Я шла по аллее  детства, по пылящей дороге длинной улицы моей юности прямо по направлению к  месту отдыха местной молодёжи -  летнему кафе «Лидия».
Я присела за последний столик в самом неосвещённом месте кафе и стала наблюдать. Затаив дыхание, опустив голову, стараясь не привлекать к себе внимания, я всматривалась из-под опущенных глаз, в пространство зала, изучая его по периметру - от маленькой танцевальной площадки до зелёной жасминовой изгороди.
Она появилась неожиданно  за стойкой, рядом с микрофоном, окинула хозяйским взглядом свои владения, сдержанно приветствуя завсегдатаев кафе, напомнила, что курить и распивать крепкие напитки в её кафе не принято, здесь люди культурно отдыхают: слушают музыку, пьют кофе, кушают мороженое, иногда танцуют и даже читают стихи...
Она давала свои  напутствия официантам. Я подумала, что она сейчас уедет и  слегка привстала,  придвинула стул. И тогда она посмотрела прямо в мою сторону, замерла на секунду на месте, как будто приходя в себя, и направилась прямо к моему столику. Всё было как в кино, когда замедляется скорость кадров...
Она шла спокойная, уверенная в себе, потряхивая своими медными волосами, и улыбка чуть трогала её прекрасное, утончённое лицо.
Я, вдруг, вспомнила ту маленькую Бозю, Бозеньку, которая плакала когда-то из-за своего прозвища, но не от обиды, как думали все мы, а потому, что её,  рыжую, конопатую, такую некрасивую сравнивали с Девой Марией. Да, она верила в Бога, читала Библию…
   Я, вдруг, очнулась, почувствовав на своей руке прохладу лёгкого прикосновения. Тоненькая серебряная цепочка скользнула по моему запястью, и я едва успела рассмотреть маленький образок Божьей Матери на шее Лики, когда она наклонилась и нежно поцеловала мою руку. Мы смотрели друг другу прямо в глаза, и все слова в этот момент были лишними. Мы обнялись и тихо заплакали…