Школа

Муравейник

   Школа. Странное длинное здание, закрученное каким-то архитектором в несколько корпусов, этажей и переходов.  И почему все школы строят буквой «П»? Моя вот тоже была такая, только архитектор видно не страдал своеобразным чувством юмора, и по нашей школе не нужно было ходить с компасом и картой.
Типа элитная школа. О пресловутой элитности наглядно свидетельствует ряд джипов, выстроившихся прямо перед зданием. Папы привозят своих чад, выводят за руку из машин и ведут по асфальтированной дорожке ко входу. Мимо меня вышагивающей походкой проплыла старшеклассница. Эти старшеклассницы, которые старшеклассницами становятся уже класса с 6-7-го, обладают какой-то особенной походкой и выражением лица. Я даже не могу его описать. Такая себе смесь из отчуждения, достоинства и чего-то ещё, чего-то такого, что создаёт впечатление, будто произойди сейчас у неё прямо перед носом авария, она прошла бы мимо и не удивилась. Наверное, все так говорят, но скажу и я: мы такими не были.
Поднимаюсь по ступенькам и открываю дверь. И сразу – шум. Много шума. 
Я и забыла уже, какой это вихрь криков и движений, визга, обсуждения новостей, водоворота детских тел, смеха и тут же плача. Вообще, странная немного школа. На перемене практически невозможно найти какое-нибудь место, по которому стройной тонкой змейкой следом за учителем не шуровали бы дети. Эти детские миграции из класса в класс практически на каждый урок остаются непонятными моей логике. Или ещё физкультура. Как минимум, четыре разных учителя физкультуры, которые также на каждой перемене ведут очередную змейку в спортзал. Такое чувство, что школа не языковая, а спортивная. Муравейник.
Третий этаж, мой кабинет. Супер-дети. Каждый со своим характером, своими «кониками», своим восприятием. И всё это полнейшая чушь, что дети ничего не понимают. Всё они понимают, и не надо сюсюкать с ними, как с недоразвитыми. Те же взрослые, только в другом формате. В конце-концов, будущие взрослые, у которых просто меньше прав и опыта.
Учительница. В первый же день поняла, что я никогда не смогу работать в школе потому, что у меня никогда не будет таких развитых голосовых связок. Сюда нужно приходить оперным певицам, не иначе. Перепуганная одногруппница, проводившая свой урок этажом ниже, на перемене поведала, что ей было слышно каждое слово. Да мне самой несколько раз за урок по инерции хотелось «открыть учебник» и «сесть ровнее».
И всё же школа не только учит. Она ломает. Ломает, и не объясняет, с какой целью. С какой целью я должна сидеть, если я хочу играть, и почему нельзя нагнуться под парту, если очень хочется?
Маленькая девочка Маша, которая не может следить за словами вместе со всем классом, и явно не потому, что ей не хочется, а по какой-то своей, отдельной причине, которую нет бы да и узнать, пересажена и странно унижена. В течение 30 минут наблюдаю, как она ломается. Кто победит? Ловлю себя на мысли, что становлюсь на её сторону. Ну давай же, Маша. Учительница кричит. Маша молча смотрит в тетрадь. Учительница кричит.
После очередного крика Машу заставляют встать и прочитать злосчастные слова с доски. Думала – упрётся, но ребёнок поднимает голову и читает. Опускает голову, садится. Сломалась.
И в который раз удивляюсь «элитности школы». На третий свой день явно убедилась, что Артур на каждой перемене морально уничтожает своего одноклассника Андрея. Андрей – в моей группе, застенчиво улыбающийся ангел, совершенно добрый и нежный творческий ребёнок. Куда смотрит учительница, уже понятно – никуда. Были бы оба в моей группе, была бы рада.
Вероника. На неё я, пожалуй, и напишу характеристику. Взрослая. В самом прямом смысле этого слова взрослая первоклассница. Понимающая гораздо больше, чем положено детям в её возрасте, видящая эмоции и мотивы поступков, спокойно глядящая сквозь все уловки учителей и находящая в себе силы не пользоваться этой своей особенностью. Воспринимающая мир на равных.
Наконец-то урок окончен. Собираю блокнот, дети выстраиваются в змейку для похода в столовую. Провожаю их до двери. Какой бы ни была школа, во всех школьных столовых всегда пахнет одинаково – это неписанный школьный закон. Выхожу в вестибюль, мне отпирают пластиковую дверь, которую почему-то запирают на ключ.
Традиционно говорю «До свидания» охраннику. Он традиционно ничего не отвечает. Толкаю белую дверь и выхожу на улицу. Вдыхаю воздух дождя и опостылевшего весеннего холода. Как будто другой мир. В который скоро выскочат новые «школьники». Что-то с ним будет?
Гляжу на подъезжающий к школе джип и проходящего мимо малыша, едящего мороженое. А ничего не будет. Не время перемен.