Бетховен слышал музыку божественных сфер

  (Из книги " Церковь любви")


Существует музыкальный Бог,
Музыкальный Отец, музыкальный Христос.

Первое бетховенское откровение о  в с е о б щ е й   с л е п о г л у х о т е.

    Слепоглухонемые тетери, призраки тогдашней Европы с её музыкальной Веной и аристократическим Парижем, с её революционерами, завоевателями и реформаторами, художниками и кабацкими пьяницами, проститутками и монахинями…

    Существует пошлость в музыке, которую он ненавидит. Существует пошлость в бытии, вдвойне отвратительная. Людвиг хватается за книги. Энциклопедист Вольтер и романтик Руссо ни о чем ему не говорят. Кант слишком сложен…
Обращается к религии. Но что скажет капеллан из соседнего прихода, случайно заглянувший к нему?  “По грехам,“ - разведет руками. – “И ничего нельзя сделать“. Вершина элогимского менталитета: смысл  страдания – всего лишь погашение греховной чаши.

    Бог ты мой, какая тоска! Их грехоцентризм ему оскорбителен. Скрупулезное копание в своих грехах не выводит за рамки эгоизма и сродни инфантильному  чревобесию  (младенец остается в утробе матери и не отводит взора от своей же пуповины).
    Нет. Что-то не так в человеческом мире. Стоит жить только ради того, чтобы изменить его… Но прежде надо изменить себя. Бетховен глохнет. Жить ему не хочется. Не то, чтобы жизнь опротивела. Но разве не думала (не три, не четыре, а тысячи раз!) о суициде гимнастка Елена Мухина, чемпионка Олимпийских игр после того, как сломала позвоночник на тренировке?

    Глухота прогрессирует. Бетховен перестает слышать, что говорят люди.
”О чем там они шепчутся? Какие сплетни сегодня несут друг другу? Какая разница.. Их бытовая речь отвратительна, как бездарная музыка, как уличный “Чижик-пыжик”, как лощеный придворный композитор, пишущий по заказу”
 
    Нет, он пришел в мир не для того, чтобы по-деревенски зевая, в 12 ночи поправлять чугунные гирьки на часах с кукушкой. Существуют иные часы, отсчитывающие иное время – инобытие и иномирие. Да, он перестает слышать, о чем говорят люди. Но у него открывается другой слух.
    Что, если существует музыкальный Бог? Музыкальный Отец? Музыкальный Христос? Что, если мир вообще не может принять музыки, и необходим музыкальный мессия, новое музыкальное апостольство?..

    Чем больше Бетховен глохнет, тем больше понимает: человечество оглохло. Отец отнимает у него слух, чтобы он начал слышать то, чего не слышат слышащие! Не Людвигу впору покупать пистолет и побыстрее покончить с собой. Не он, а человечество на грани суицида, великой катастрофы!
    Нет! Для чего-то иного родился человек, помимо того, чтобы заниматься самокопанием в стиле классических философов.  Бетховен разочарован в католицизме и протестантизме. Бетховен берется за Евангелие… Христос ему близок. Христос трогает его сердце.

    Нет, его больше не интересует женитьбы на какой-нибудь ученице-аристократке, наплевать ему на человеческие лавры. Ему открылась das Ewig-Weibliche, Н е б е с н а я   Ж е н с т в е н н о с т ь.

    Какой удивительной добротой веяло от Неё! Явившись Бетховену, Она запретила думать о самоубийстве и велела выбросить пистолеты. Бетховен послушно исполнил Её просьбу. Она сказала, что подаст великое утешение и знамение ему.

    Уши Бетховена кровоточат. Его глухота - с т и г м а т ы, таинственный знак особого призвания.
Внезапно его осеняют мелодии одна другой прекраснее. Что это? Не сумасшествие ли?  Как может он писать, если сам не слышит написанного?

Но внезапно открывается: вся музыка мира живёт   в н у т р и   него.
Внутри него - целая консерватория! ... В нём самом целый симфонический оркестр и нескончаемая акустическая зала! Что это? Безумие...или проекция каких-то великих сфер в его внутренняя?

    Иоанново Евангелие гласит: "Бог есть Слово". Но кто сказал, что Бог говорит только словами? Ведь музыка - та же  т а и н с т в е н н а я   р е ч ь,  чем-то превосходящая слова! Бетховену открывается превосходство музыки над человеческой речью: речь разъединяет, а музыка сочетает.

    Словесная проповедь может быть доступна немцам на немецком, испанцам на испанском. А что дальше? Шекспир и Гёте непереводимы на другой язык.  Я з ы к   ж е   м у з ы к и  не требует перевода. Отныне он будет говорить на языке, соединяющем всё человечество!

    Ему открылась нескончаемая богооткровенная музыка Царствия. Бетховен потрясён. Внутри него открывается музыкальный элизиум, звучит некая волшебная шкатулка. Теперь он живёт ради великой миссии: его музыкальным языком заговорит Отец - о том, о чём  н и к о г д а  не говорил человечеству.

    Глухота - наказание или преимущество? Преимущество, поскольку позволяет слышать то, чего не слышит никто. Смерть - наказание или дар? Второе, поскольку существует  и н о б ы т и е.

    Как учили древние эллинские философы, за пределами обыденного мира существуют особые иномирные  с ф е р ы , и эти сферы  з в у ч а т. Существует  м у з ы к а  с ф е р.  Теперь задача Бетховена как композитора, говорящего от лица всего человечества и одновременно от лица Божества, - озвучивать эти универсальные сферы. Их голос глубоко затронет  людей и изменит их к лучшему.


...Что это? Какая добрая музыка зазвучала в нём! Одна мелодия прекраснее другой. На глаза Бетховена  наворачиваются хрустальные слёзы.  Он говорит теперь на языке неизреченной доброты.  Он станет ... наставником людей.

" Не называйте себя ни учителями, ...поскольку вы не знаете Отца (23 глава от Матфея)". Он, композитор Людвиг ван Бетховен,  п о з н а л  Отца.

    В запредельном страстнОм  предсмертном кризисе ему открылся  д о б р ы й  Бог. Открылись сферы, которых  не познали ни Гайдн, ни прочие его музыкальные кумиры. Даже Бах с утончённой полифонией органных шедевров кажется теперь ограниченным... Бетховен слышит иные оргАны - те, что звучат во внутренних храмах. Бог, который звучит в его сердце и говорит ему на музыкальном языке, - заговорит в сердцах миллионов!

    Бетховену открывается  в с е о б щ н о с т ь  каждого дыхания человека. Люди глубочайшим образом связаны между собой. Вместе с каждым предсмертным "а-а-а"... умирает всё человечество. А вместе с каждым новорожденным - рождается.

    Люди спят и ничего не слышат. Но он, Бетховен, п р о б у ж д ё н  затем, чтобы стать для них музыкальным  мессией, музыкальным христом. Он призван напомнить человечеству о добром Отце, о том, что люди - братья... Он напомнит им о том, что они позабыли.

    Бетховен чувствует себя пророком. Музыка, которую он слышит -  н о в а я  Х р и с т о в а  в е с т ь,  музыкальное евангелие образца ХIХ века.

ВСЕОБЩЕЕ  БРАТСТВО! В нём именно Бетховен видит жемчужину той вести, которую Отец передал Христу, а теперь передаёт ему, австрийскому христу голландского происхождения, Христу-2, Бетховену.

    Всё, отчуждающее людей, должно быть предано забвению. А сочетающее, напротив, - акцентировано. Человечество должно познать другие законы, другие параметры бытия. Ему должны открыться   и н ы е   и з м е р е н и я!

    Отныне композитор желает музыкальными средствами выразить инобытие, иномирие, иновремение. В них именно - в инобытии, в иномирии и иновремении - обитает тот самый Бог, который оркеструет и инструментирует мысль о всеобщем братстве человеческом, что услышал он однажды в оде "К радости" Шиллера, так потрясшей его.

                Обнимитесь, миллионы!
                Слейтесь в радости одной!
                Там, над звёздною страной -
                Бог, в любви пресуществлённый!

    Музыка станет для людей тем утешительным светом, вкусив которого они станут счастливы. Человечество проснётся! Люди, наконец-то, впервые назовут друг друга братьями, и увидят своих ближних глазами Отца, и каждый начнёт делиться с другом последним куском хлеба! Тогда исчезнут разногласия, кровопролития, войны, армии и оружие.

    Бетховен поныне не услышан человечеством. Но его услышали сокрытые от мира благородные рыцари вечного девства, совершенного мира и великой любви. Его музыкальные опусы - фортепианно-симфоническое откровение Отца чистой любви.

    Море этой любви однажды зальёт мир и возродится в тех самых идеалах, о которых только мечтал Бетховен, слыша свою прекрасную музыку и даря её человечеству в благодарность доброму Отцу. Отцу, который показал ему смысл  страдания, даровал ему глухоту, чтобы открылись музыкальные сферы Миннэ.
Отцу, который благополучно разрешил все его проблемы и принёс Бетховену мир того музыкального элизиума, что запечатлелся  в его прекрасных богодухновенных  адажио.