История вторая

               
   - Мой двоюродный брат, живущий в Ленинграде, не так давно получил там кооперативную квартиру. На восьмом этаже – что важно помнить для оценки события. В современном городе часто приходит  уныние от однообразных домов, отсутствия дворов  и при выходе на улицу возникает чувство некоторой незащищённости и одиночества. После вечернего возвращения человек запирается в своей родной клетке, создаёт иллюзию перемещения  во времени и пространстве с помощью телевизора и поздно ночью засыпает до следующего дневного цикла, практически совпадающего с уже прожитым. Вот так проходит день за днем, и только отпуск даёт возможность расслабиться свободным режимом дня, отсутствием осточертевшей спешки, пустых волнений.
   У брата есть небольшой старенький катер, купленный по случаю. Эллинг для этого катера стоит на одной из многочисленных речек в Карелии, в забытой Богом деревеньке и брат каждый год куда – то едет, кормит комаров, ловит при этом рыбу и дышит кислородом. Нравится ему так – и ладно. В конце августа я побывала у него в гостях. Виделись мы только по вечерам: они с женой – работали, их сынишка ходил в школу, а у меня – претворялась в массу сногсшибательных (это я – образно) эмоций культурно – развлекательная программа. Музеи, театры, концерты, да и просто прогулки в парках пригородных дворцов, а к вечеру – по красивейшим улицам Питера. У них я только спала, завтракала и иногда ужинала. Четыре дня пролетели, как один. Я устала физически, но эта усталость становилась ничтожно малой при восстановлении в памяти того, что я увидела. И вот в предпоследний вечер брат обратил моё внимание на часть  гостиной, где я спала.
   Слева от окна, закрывая угол от пола и до самого потолка, стояло нечто типа неглубокого шкафчика, вместо двери которого виделся лист витринного стекла шириной примерно шестьдесят сантиметров. Боковая часть этого сооружения, направленная к двери, была обшита деревом, так же и цоколь. А вот на стекле - изнутри - в технике витража изображён берег небольшой реки с одинокой берёзой у заводи. Неплохо. Брат включил внутреннее освещение, и я увидела, что картина намного более качественно выполнена, чем казалось в полусумраке. Я хотела уже проговорить похвальные слова, как брат сделал предостерегающий жест указательным пальцем и пригласил меня сесть в пододвинутое кресло. Так же молча, он удалился на кухню и через несколько минут принёс чашку свежезаваренного чаю.
 -« Вот теперь представь, что ты только вернулась с работы, пробившись сквозь толпы прохожих. На улице – слякоть и мелкий холодный дождь, бросающийся в лицо. Северный ветер пронизывает насквозь и хочется простого уюта, пусть даже в нехитрой избушке с дымящей печкой. Но ты возвращаешься в эту железобетонную коробку со всеми удобствами  и завариваешь чай, и садишься с кружкой этого чаю в это кресло, включив перед этим внутреннюю лампу. Постарайся отгородиться от всего, окружающего тебя в настоящий момент, представь, что ты вон там, в этой картине и плывёшь к этой берёзе, чтобы немного полежать на чистой траве, пальцами снимая со своей кожи капли прохладной воды.
 Представила? И погоду поздней осени – тоже?
Когда я задумал эту композицию, то столкнулся с некоторыми трудностями. Такое стекло можно заказать в мастерской, но как его доставить домой? Договариваться с микроавтобусом  - накладно. Но тогда вон тот дом (при этих словах он показал в окно) ещё строился. Я видел, что там работали именно с таким толстым стеклом. Логически рассудив, что должны быть и обрезки, я нашёл работягу, занимавшегося  разрезкой, и предложил помочь мне приобрести лист нужного размера. Вынес он мне его за забор, я притащил стекло в подъезд и остановился. Стекло не входило в пассажирский лифт, а грузовой не работал. Нести на восьмой этаж одному? Могу разбить. И я  вспомнил трёх сизокрылых голубков с тоской, затерявшейся  в опухших веках глаз, мимо которых я проходил несколько минут назад. Оставив стекло в подъезде, подошёл к ним и предложил заработать на бутылку. Согласились. Объяснил им задачу, предложив поднимать столь хрупкую вещь между пролётами лестницы, по очереди сменяя друг друга. Случайные помощники слегка растерялись, но я рассеял их сомнения, вытащив, достойную их усилий, купюру из кармана. Держа её за уголок, уточнил, что если они повредят стекло, то купюру я прячу обратно. Если всё пройдёт  хорошо – купюра переходит к ним. Начался подъём. Я шёл сзади, похожий на современную богиню юстиции,  у которой в поднятой руке вместо весов трепещет денежка, а носильщики, меняясь и по очереди осторожно передавая друг другу стекло, то и дело оглядывались на очень интересную – при их самочувствии – бумажку. Уже в квартире один из носильщиков предложил ещё что – нибудь перенести и сообщил об их постоянной незанятости.
  Рисунок на стекле сделал знакомый художник и долгими осенними вечерами я вспоминаю носильщиков, художника, но чаще всего – путешествия…
 -Сомнения по зачёту отсутствуют? Утверждаем…
Наступила очередь Дмитрия.