Людина похилого вiку

Старик. Старик. Как описать еще старика? Старик. Этим все сказано. Все. Все. Что было- уже в прошлом. Когда-то. А было ли? А помнит ли он сам? Или давно бы пора уже сдаться, полагаясь на память, как на что -то ненадежное. Как случайную спутницу, так и не ставшую близкой подругой- у которой на уме одни витрины и платья.. а тебе подыхать в грязной канаве, ожидая счастливый лотерейный билет.

И все твои воззвания, кумачи, и обиды, видят только круп впереди идущей лошади с более успешным седоком-которым тебе больше никогда и не стать. Запыхался. Запыхался. Еще один пролет. Такой тяжелый пролет свежевыкрашенной благодаря жалобе лестничной клетки. Куда жаловался- вам не скажу- сразу начнете строчить свои письма-вонючки.

Старик –животное. Пердит и воняет. Воняет плохо- стряхнутыми капельками мочи, горьким потом, расстегнутой ширинкой, которую уже забываешь застегивать, как долгие дни ожидания пенсии по старости, которую беспощадное государство также стряхивает, как вышеуказанные капли..

И рядом жизнь. Такая бодрая и задорная. Как бодливая корова, которая то и дело тебя лягает во все стороны- только успевай уворачиваться. И учишь как таблицу умножения- трамвай обходят сзади -троллейбус-  спереди. Быка –сзади- коня- спереди. Бык- трамвай – конь - троллейбус. Легко запомнить. Чудеса ассоциативной памяти. Так можно выучить шведский язык. Или норвежский. Какой -то дальней скандинавской страны, которая так и ничего не успела урвать у саксов до битвы при Гастингсе.

Старик. Темные, равно как белые пятна твоей автобиографии уже никого давно не интересуют. Ну, ты же не балерина, которая стала всех разоблачать и не оправдываться за непристойные снимки. Твое дряблое старое тело как мука и кисель- как у классика- гладкое и рассыпчатое уже никого не заинтересует.

Жизнь прожита зря в погоне за ложными целями, как за трехгорбым верблюдом.

Тишина и пустота. Маета. Вой чужих машин в окна затянутые заплатками стекол и погнутой фанеры. Перетянутыми клеенкой, как бычьими пузырями, в которые солнечный свет идет с многочисленными препятствиями из-за их пропускной способности. Да, старик, твои окна и окна в твой старческий мир затонированы старыми пожелтевшими газетами и этими клочками фанеры с неровно обрезанными краями. Дожили. Ну, ты сам этого достиг. Уповая на случай и возможность расприватизации.

Старик. Косность нас окружающего мира давно не твоя забота и не политтехнологов и доморощенных демократов и людей. Которые даже толком не могут сформулировать свои требования а только все срут,  и ругают, проклинают свою судьбину- но могут только свое недовольство описать матюками и какими то штампованными фразами «а при коммунистах». Наверное, из -за всеобщей дебилизации- скоро  подростков будут принимать в учебные заведения при условии прохождения одного нового предмета- умения правильно выражать свои мысли- где на одно нормальное слово «в тему»- десять слов описания и ненужной чепухи.
И пока ты корчишься, глядя в теле на этот весь цирк с конями, с этим ловким  гарцеванием, ты понимаешь, что будь ты мужиком в расцвете своих мужских сил и переведя все то, что показывают в плоскость секса -они, будь они бабами, тебя бы никогда «не завели».

И ты довольствуешься малым- ты просто ухмыляешься- тому, что ты прожил жизнь, а кто правит балом и что к чему- несмотря на твои мимоходом почерпнутые знания из лживой прессы и ложных слухов,- и ты знаешь, что кругом бардак и кроме апатии ты не испытываешь ничего и не можешь ничего изменить и вынужден продолжать вести свою овечью жизнь без стаи и без отары, озираясь на шорохи. Окрики..

И как тебе еще такая блажь могла ударить в голову . что ты способен на какой то поступок. Побойся Бога, куда тебе? Твое старенькое авто никого не волнует из автомобильных воров, что его даже не примут как автохлам. Но как только зальешь в него взамен ночью слитого горючего ты еще можешь себя почувствовать хотя бы хозяином своего железного коня. И тебя охватит чувство собственника-такое в чем-то еле уловимое  и несбыточное, как и построение среднего класса и ли всеобщего благоденствия
в отдельно взятой стране.

Пока подростки стайками, как косяки рыб, гуляют по Невскому, держа друг друга за руки, ты вспоминаешь, как и тебя пьянила  вся эта весна и эти солнечные деньки, когда еще так холодно, и что природа выдернула тебя на улицу именно в  ту минуту, чтобы ты почувствовал ее прелесть и великолепие - чтобы ты понял как бьется сердце- и как его подхватывают на лету эти пикирующие голуби, победившие ворон с разгромным счетом.
У твоих настенных календарей одни мерзкие рожи депутатов, которые ты выковыривал чайной ложкой, за неимением ножниц и вставлял туда фотографии своих однополчан- и Мишка с твоей роты,  рыжий, теперь в костюме с однобортным пиджаком смотрел более бодрыми глазами на твою плохо обставленную мебелью комнату.

Твой нехитрый уют который сочетал косо сдвинутую скатерть на место прожженное сигаретным бычком и мыльница на присоске, вдавленная в оставшийся последний неотвалившийся кафельный кусок плитки.

Ты пошляк, и кому-то мерзок, просто из- за того что стар, просто из за того что в твоем возрасте роняешь поводья и не отдаешь себе отчета, как твои слова воспримут со стороны и кто-то сочтет их неуместными и странными. Ты уже не боишься показаться странным и непонятым. Тебе уже на это наплевать. Ты уже достиг того состояния- что тебе насрать и на себя, и на свой быт, и на всех, кто рядом.

Но червь сомнения маленькая жестокая мысль. Что «в жизни всегда есть место подвигу» заставляет и как  и как каждый мужик раз в две минуты  думает о сексе, ты сегодня каждые две минуты приказал себе думать о том, что в жизни есть всегда место подвигу- и эта мысль так прочно засела в твоей поседевшей башке, как какая то прилепившаяся к ленте муха, что еще жужжит. Жужжит. жжж. жж. а у тебя в голове она уже звенит как охранная или пожарная сигнализация, и ты мечтаешь об облегчении -когда ее отключат- когда кто-то подойдет к пульту и вырубит эту чертову сирену!

Ты как будто провалил задание, и тебе нужно реабилитироваться перед сами собой- тебе до усрачки нужна эта маленькая победоносная война. Тебе нужно самоутвердиться за все те годы и негаразды, когда ты незаслуженно  оставался в тени, вне времени. Вне внимания. Вне достойного существования- за всю твою юдолю, за эту всю отчужденность, которую ты принимал в свой адрес- за все то, что ты когда то недопел. За тебя. За себя. И за  себя, и за того парня. Как будто тебе так долго заставляли молчать, а  теперь у тебя есть иммунитет и тебе  больше нечего стесняться- и ты включил кран в ванной на огромную мощность, включил дрель и  пока жужжит механизм, пока работает в доме электричество ты кричишь в своем доме до одури. В своей квартире  ты орешь в полный голос. Таким звуком не из горла, а из живота и легких «как тебя за..бало» и ты не стесняешься, что там?!  И твои соседи не скажут, никто не заметит, потому что этот твой манифест  никогда не покинет пределы твоего жилья сдавленный посторонними более слышными для окружающих звуками…