Тяжелый год

Светлой памяти моей матери
 Белеховой Галины Александровны,
 моего отца Белехова Виктора Павловича
и моей любимой тещи Леоновой Евгении Яковлевны
посвящается.

Глава 1. Телеграмма.

- Вам телеграмма. Распишитесь…
Я расписался, стал читать текст, и строчки запрыгали перед глазами.
- Что случилось? – Ольга выглянула из комнаты в прихожую.- Кто приходил? И почему ты такой бледный?
- Телеграмма… Отец утонул…
Я не мог поверить в происшедшее. Ведь совсем недавно, чуть больше месяца назад, мы разговаривали с отцом. Это было, как раз накануне их отъезда с Ириной Зосимовной в деревню. Отец уже давно не ездил никуда отдыхать. Вначале мама тяжело болела, у нее был сахарный диабет, от которого она почти ослепла. Потом, после смерти матери, когда отец стал жить с Ириной Зосимовной, они тоже никуда не могли выбраться с Севера. А куда поедешь на такие маленькие пенсии? А все их накопления “сгорели” с развалом Союза. Была бы дача. Но тот ветхий домишко, который остался от бабушки в Костромской области, давно уже был продан за бесценок. И тут Ирине Зосимовне пришло письмо от двоюродной сестры из деревни под Котласом. Та приглашала их с отцом к себе в гости. Она писала, что у них место есть – целый дом пустует. И вот они решились ехать и не одни, а с Галей и Юлей (дочерью и внучкой Ирины Зосимовны). Мы перед отъездом встретились с отцом. Много говорили, строили планы: если отцу там понравится отдыхать, то можно будет потом вскладчину выкупить этот дом (или какой другой) себе под дачу. И вот такое случилось… Я знал, что отец плохо плавает, но отказывался верить в его гибель. Сперва умерла мама. Тоже нелепая смерть. Она на протяжении многих лет сама делала себе инсулиновые уколы в ноги. И докололась до гангрены. Когда ее положили в больницу, то оказалось, что уже поздно. А ей еще можно было жить и жить. Отцу, конечно, очень тяжело с ней было в последние годы. Все приходилось делать самому. Поэтому я не был на него в обиде, когда через три месяца после смерти мамы он приехал к нам с Олей на нашу годовщину и спросил нас, как мы отнесемся к тому, что он будет жить с Ириной Зосимовной. Мы, конечно, были не против. Ирина Зосимовна была свекровью моей сестры Ирины. Со своим мужем она развелась уже давно и жила одна в однокомнатной квартире своего сына Михаила. А он с моей сестрой и ее сыном от первого брака “бегали” по съемным квартирам. Я понимал, что отец с Ириной Зосимовной вместе с тем еще и решает квартирный вопрос: он переезжал жить к Ирине Зосимовне, а моя сестра с семьей – в отцовскую квартиру. Этим шагом они пытались спасти уже начавшийся рушиться брак Ирины и Михаила. А отец, как переехал к Ирине Зосимовне, так словно помолодел. Он и с ее внучкой Юлей возился, как со своей собственной. Ирина Зосимовна была неплохой женщиной, и мы с Олей любили бывать у них в гостях. А тут такое несчастье. И как раз накануне свадьбы нашей дочери Светланы. Мы тогда с отцом и об этой свадьбе много говорили…

Светка с Андреем познакомилась, когда он проходил службу у нас на Севере. Она несколько раз приводила его к нам домой, где он переодевался “по-гражданке”. Он мне почему-то не понравился с самого начала. Я не раз пытался поговорить на эту тему с дочерью.
- Ты пойми. Он сейчас на службе, и ему просто не  чем заняться в увольнении. Поматросит и бросит. И еще не дай бог с подарком оставит. Столько уже таких случаев было. Лучше бы какого-нибудь гражданского парня себе нашла.
Но Светка не желала слушать.
- Ничего вы не понимаете, - твердила она свое. – А я люблю его. И когда он демобилизуется, я уеду вместе с ним в Питер. Мы так решили. И вы меня не остановите…
Но Андрей демобилизовался и уехал в Питер один. Правда, перед отъездом зашел к нам. Светке объяснил, что ему надо сперва самому устроиться на работу, а потом он за ней приедет. Она вроде успокоилась и стала ждать.
А в апреле после своего дня рождения Светка заявила:
- Все. Теперь мне восемнадцать лет. Я еду к Андрею в Питер.
- Он же обещал сам за тобой приехать.
- Он мне звонил недавно по телефону. Сказал, что на работе его не отпускают, и чтобы я сама к нему ехала. Он ждет меня.
Мы с Ольгой переглянулись.
- Успокойся, Света, - сказал я. – Потерпи еще месяц. Я после майских праздников в отпуск ухожу. Мы тебя сами отвезем в Питер на машине.
Такое предложение на тот момент казалось самым правильным. Ну, куда было отпускать одну молодую девчонку в наше неспокойное время? А запретишь ей ехать – еще сбежит из дома. А через месяц, может, все изменится, может, она сама передумает ехать к Андрею.
Но Света не передумала. Пришлось вести ее в Питер, вернее не в сам Питер, а в поселок Сосново Приозерского района. По дороге мы заехали в Мончегорск, где жила Олина мама и моя теща Евгения Яковлевна. Она жила одна и в последнее время не совсем хорошо себя чувствовала. Возраст давал о себе знать. Мы с Олей уже подумывали о том, чтобы забрать ее к себе в Мурманск, и не раз разговаривали с ней на эту тему. Но она наотрез отказывалась переезжать жить к нам, мотивируя это тем, что в Мончегорске у нее полно друзей, а в Мурманске нет никого. И в этот раз разговора не получилось. Тогда Оля оставила ее соседке номер нашего домашнего телефона, чтобы та позвонила, если вдруг с тещей будет не все в порядке. И мы двинулись в путь дальше.
Когда мы, наконец, добрались до Сосново, то там нас с Олей ожидал сюрприз. Все, что нам говорила дочь, оказалось плодом ее бурной фантазии. Андрей был удивлен нашим приездом, не говоря уже об его матери и отчиме. Короче, нас здесь никто не ждал. Мы с Олей уже собирались просто развернуться и ехать назад. Тем более, что разместить нас троих в их маленьких комнатушках, было просто практически невозможно. Но Андрей и его мать стали уговаривать нас, чтобы мы оставили у них Свету. После некоторых колебаний мы с этим согласились, решив, что раз так получилось, то мы с Олей остановимся у моей двоюродной тетушки в Питере, а за Светой заедем через неделю. Может, это было и ошибочным решением, но, как говорится, из песни слов не выкинешь.
Я любил город Питер. Неоднократно в нем бывал, когда раньше здесь учился в институте. И очень был удивлен происшедшими изменениями и, надо заметить, не в лучшую сторону. Куда-то исчезли все дешевые кафе-забегаловки. Напротив, появилась масса дорогущих бутиков и ресторанов с импортными названиями. Конечно, и у нас в провинции были соответствующие перемены. Но там все это происходило на глазах, постепенно, и поэтому было как-то незаметно.
В один из дней я предложил Оле съездить в гости к моему другу и нашему свидетелю Сергею Архипову. Он давно уже жил в Питере, и я всегда его навещал, приезжая на сессии. В последний раз, когда мы с ним виделись, я просто не узнал его. Раньше он был всегда веселый и довольный жизнью. А тут весь осунулся и как бы ушел в себя. Причина его состояния быстро выяснилась. Я заметил, что  у него по всей квартире вдоль стен на расстоянии метра от пола протянуты перила.
- Это зачем?
- Это для младшей дочери, - вздохнул он. - У нее ДЦП.
Больше я не стал ничего спрашивать. Я знал, что это такое.
- Почему так? - думал я. - Почему у алкашей дети нормальные родятся? А тут...
Потом, когда мы с ним выпили за встречу, Сережка немного разговорился. Из его слов я понял, что и с супругой у него теперь не совсем ладно. И все из-за этой беды.
- Она сейчас с дочерьми у тещи отдыхает на Кубани…
 Я ему тогда посочувствовал и не знал, что и меня вскоре ожидает нечто подобное. Нечто - это неожиданная болезнь моего сына Сергея. Он уже заканчивал техникум, когда с ним это случилось. Все началось с болей в горле, потом перестал слушаться язык, появился тремор в руках, а боли перешли на шею. Сын буквально у нас на глазах из молодого здорового человека превратился в инвалида. А наши врачи не то, чтобы назначить лечение, они не могли ему даже поставить правильный диагноз. Вот тогда я на своей собственной шкуре прочувствовал, что такое больные дети. Тяжело было видеть, как сын целыми днями сидит перед телевизором. Инвалидам у нас везде путь закрыт. Но, тем не менее, Сергей не сдался, не запил, как многие в его положении. Не найдя работы, он решил продолжить свое обучение и поступил на заочное отделение в институт. В тот же самый, в котором ранее обучался я.
  Прежде, чем ехать к Архипову, я позвонил ему по телефону, но трубку никто не взял. Мы все равно поехали к нему домой. Но и там нам с Олей не повезло. Дверь в квартире оказалась заперта, а на звонок никто не отзывался. Тогда я написал записку и оставил ее в щели между дверью и косяком. Так и не удалось нам с Сережкой свидеться в этот раз.
Когда через неделю мы заехали за Светой, она категорически отказалась возвращаться с нами Мурманск. Они с Андреем, оказывается, уже сняли “времянку”.
Андрей тоже стал нас уговаривать.
- Пусть Света отдохнет. Скоро лето начнется. У нас тут такие места красивые. Здесь же питерские дачи.
И пришлось нам ее оставить, а через некоторое время Света нам сообщила, что они с Андреем подали заявление в ЗАГС. Мы стали готовиться к свадьбе.

И тут эта телеграмма, которая меняла все наши планы.
- Надо Ирине позвонить.
Я, наконец, вышел из оцепенения. Ко мне стала возвращаться способность мыслить. Ольга молча плакала. Я набрал номер телефона сестры. Трубку взял Миша. Я начал говорить про телеграмму.
- Да, мы уже знаем. Нам тоже Галя сообщила. Ирина поехала билеты менять на завтра. Мы ведь туда собирались ехать через неделю. А вы поедете?
- Конечно. Обязательно. Только на работу завтра утром сбегаю, заявление напишу.
Нам еще надо в Питер заехать к Светке. У нее же свадьба должна быть через неделю. Надо договориться о переносе.

Горе всегда легче переносится, когда занят делами. А управление автомобилем это тоже дело. Мне гораздо тяжелее было бы, если бы мы поехали поездом. Я сидел за рулем своего старенького “Жигуленка”, рядом на переднем сиденье дремала Ольга, а сзади спала Светка. Она тоже решила ехать с нами на похороны. О переносе свадьбы, конечно,  удалось договориться. И на работе мне немного помогли деньгами. Пришлось, правда, еще немножко занять у моего напарника Володи Погодина, с которым мы уже несколько лет по вечерам делали шабашки в его гараже. Была ночь, но мне совершенно не хотелось спать. Из Сосново мы выехали рано утром, переночевав во “времянке”, которую снимали Светка с Андреем. Удивительно быстро я проехал через Питер, даже нигде не запутавшись, как это обычно бывало. Без особых  приключений к вечеру добрались до Вологды. А там меня Ольга стала уговаривать:
- Давай оставим машину на стоянке, а до Котласа поедем на поезде. Ты хоть немножко отдохнешь.
Я отрицательно покачал головой.
- Я еще не устал.
- Ну, давай хоть здесь переночуем, а завтра дальше поедем.
- Я не хочу спать. К тому же еще не темно.
- Но мы же еще не ездили здесь. Ты ведь не знаешь этой дороги. И вдруг ты уснешь за рулем.
- Хорошо, - наконец я нашел компромисс. - Я, как захочу спать, так сразу и заночуем на какой-нибудь стоянке. Все же будем ближе к Котласу и завтра пораньше доберемся до деревни.
А мне спать так и не захотелось. Какой тут сон? Иногда я останавливал машину, чтобы покурить и размять затекшие мышцы. Потом опять садился за руль и, вглядываясь в темноту, устремлялся дальше. Я думал об отце. Мы в детстве не были с ним близки. Может, потому что со мной больше занималась мама, которая в то время не работала. Хотя он и пытался сблизиться, беря нас с моим старшим братом Володей и на лыжные прогулки, и в лес за грибами. Все равно я любил больше маму. А с отцом мы стали сближаться, когда у меня появилась машина. Теперь уже я стал вывозить его в лес за грибами и ягодами. А после смерти мамы мы стали еще ближе.
Начало светать, но ехать стало не легче, а тяжелее, так как появился туман. Когда добрались до Великого Устюга, то уже совсем рассвело. Ольга и Света проснулись. После моста через Сухону на посту меня остановил гаишник.
- Ваши документы, - попросил он, представившись. - Нарушаете.
Я не понял, что он имеет ввиду.
- Вы едете с включенными габаритами, - пояснил он.
Я, оказывается, фары выключил, а про габариты забыл.
- Мы на похороны едем, извините, - вступилась Ольга. На голове у нее была черная косынка, которую она одела перед постом ГАИ.
Гаишник отдал мне документы.
- Езжайте. Только будьте внимательны.
От Великого Устюга до Котласа меньше часа езды. Но, чтобы попасть в Котлас, надо перебраться через Северную Двину. Еще в Мурманске я выяснил, что моста в Котласе нет, а все добираются туда паромом из Щипицино. Нам очень повезло, что, когда мы подъехали к переправе, там как раз загружался паром. А так бы пришлось ждать еще целый час. Я знал, что нам придется переправляться еще одним паромом через Вычегду. Но мы решили сперва пообедать где-нибудь в Котласе, а потом уже искать переправу. Я наугад поехал в южную часть города, и вскоре мы нашли недорогую столовую. Быстренько перекусив, отправились дальше в том же направлении. Перед автобусной остановкой, на которой стояла одна пожилая женщина, я притормозил. Я решил спросить у этой женщины о пароме.
- Это вам в Козьмино надо. Если вы меня подвезете, то я покажу вам дорогу, -  ответила женщина.
Я с радостью согласился. С этой женщиной мы доехали до какой-то деревни.
- Дальше езжайте по этой дороге, и там будет паром, - сказала женщина, выходя из машины.
Мы так и сделали. Этот паром тоже не пришлось долго ждать. И так мы добрались до Сольвычегодска. А нам надо было попасть в Григорово. Я взглянул на карту. Оказалось, что нам еще ехать около тридцати километров. Мы быстро нашли выезд из города. Дальше пошла не совсем хорошая дорога: грунтовка, посыпанная щебнем. Я не люблю такие дороги. По ним движешься с черепашьей скоростью, и это быстро надоедает. Солнце уже поднялось достаточно высоко. Стало жарко, и двигатель начал перегреваться. Приходилось останавливаться и ждать, пока он немного остынет. Примерно через час такой езды я остановился у небольшой деревушки с названием Уткино и спросил у какого-то мужика:
- До Григорово еще далеко?
Мужик пожал плечами.
- Странно, - подумал я и тут вспомнил, что Ирина Зосимовна называла еще одно название их деревни, которое обычно используют местные жители.
- До Песчанницы?
- Это рядом, - ответил мужик. - Километра три-четыре.
Мы двинулись дальше, и, наконец, показалась большая деревня, вернее даже не деревня, а поселок. Потому что здесь было несколько магазинов, почтовое отделение и даже каменные пятиэтажки. Около продовольственного магазина я спросил у стоящих там женщин:
- Извините, вы не подскажете, где дом Белозеровых?
Мне объяснили, как проехать.

 Ирина Зосимовна, увидев нас, задала странный вопрос:
- Витю привезли?
Я только потом понял, что она имела ввиду. Оказывается, они ждали Ирину с Мишей, которые должны были привезти из морга гроб с телом отца. А Ирина Зосимовна была в таком состоянии, что сразу не сообразила, что это приехали мы с Олей. Примерно через полчаса приехали Ирина с Мишей и привезли гроб с телом и памятник. Почти сразу же поехали на кладбище, которое находилось километров в шести от поселка.
Я подумал:
- Еще немного, и мы бы опоздали на похороны.
 Мне просто помогала какая-то неведомая сила. На кладбище гроб не стали открывать. Миша объяснил, что нам лучше не смотреть. Ведь отца нашли в реке не сразу, и к тому же стояла жаркая погода. Отца похоронили рядом с могилой матери Ирины Зосимовны. На поминках я выпил всего одну стопку и сразу почувствовал огромную усталость. Ведь я не спал уже почти двое суток и все время был за рулем. Муж двоюродной сестры Ирины Зосимовны дядя Юра отвел нас к себе домой, и там я сразу же уснул. Обстоятельства гибели отца мы узнали только на следующий день. Оказывается, в этот день был праздник - Ильин день. А в этот день не принято купаться. Но стояла жара, и отец с Юлей пошли на реку. А там они почему-то решили искупаться не в том месте, где обычно купались, а в другом. Юля попала в омут и стала тонуть. Отец успел ее оттуда вытолкнуть, а сам не смог выбраться. Юля кричала и звала на помощь, но на реке никого больше не было. Тогда она побежала домой. Отца сразу пытались найти в реке, но безрезультатно. Его нашел какой-то рыбак через два дня и совсем в другом месте.
Мы не стали задерживаться в Григорово и на следующий день двинулись в обратный путь. Нам надо было торопиться на Светкину свадьбу.

Только в Сосново, я вдруг вспомнил, что забыл в Мурманске свой костюм. А как же в ЗАГС идти отцу невесты без костюма?
- Поехали в Питер, - предложила Ольга.- Там найдем чего-нибудь.
Мы поехали на электричке, так как на машине передвигаться по Питеру для меня было сплошным мучением. Костюм решили сперва посмотреть в ДЛТ, что на улице Желябова. Перед входом в универмаг нас остановили какие-то молодые люди в хороших дорогих костюмах. К лацканам пиджаков были пристегнуты фирменные бейджики, в руках у одного из них была папка с какими-то бумагами, у другого пластиковый барабан. Вокруг них толпились люди.
- Не желаете попытать счастья? - обратился один из молодых людей к нам. - Всего за десять рублей. Для игры не хватает как раз одного человека. Возьмите билетик.
Я обычно ко всякого рода лотереям отношусь скептически. Это Ольга любит такие вещи. Она и в этот раз вопросительно взглянула на меня.
- Сыграем?
- Ну, сыграй...
Я тогда не представлял, чем это может кончиться. В действиях молодых людей не было вроде ничего подозрительного. Ольга вытащила билетик из барабана.
- О. Вам повезло. Вы выиграли 100 рублей. Можете забрать ваш выигрыш, -
произнес молодой человек.
Ольга обрадовалась, но тут раздался чей-то голос со стороны.
- Подождите. У меня тоже выигрыш, - какой-то мужичок средних лет протягивал, показывая всем, свой билет.
- Да. Действительно у вас такой же выигрыш, - как бы удивленно сказал молодой человек и глянул в свои бумаги, - Бывает. По условиям  лотереи в этом случае выигрыш забирает тот, кто вложит еще сто рублей.
Нам бы почувствовать подвох и тут же остановиться. Но у нас при себе были деньги, а мужичок испуганно начал хлопать себя по карманам. Я только потом понял, что это была лишь хорошая актерская игра. А тогда Ольга сразу же протянула сотню. Но мужичок, весь вспотевший от напряжения, тоже нашел завалявшуюся сотенную бумажку.
- Теперь, чтобы получить выигрыш, вы должны вложить двести рублей.
Ольга вопросительно взглянула на меня. И тут я совершил огромную глупость. Что-то вдруг затуманило мои мозги. Было жалко терять свои уже вложенные деньги. И я достал из портмоне двести рублей. Мужичок опять засуетился, роясь по карманам и выкладывая мятые червонцы. Последнюю десятку он набрал уже мелочью.
- Теперь надо четыреста, - невозмутимо провозгласил молодой человек.
И я, словно загипнотизированный, протянул ему четыре сотни. Казалось, что все. Что мужичок иссяк. Что он не сможет столько найти. И тут у него опять нашлись деньги, но на этот раз у него почему-то оказались сотенные бумажки. Я, наконец, понял, что нас просто-напросто облапошили. Но было поздно и бесполезно возмущаться и протестовать. Мужичок забрал все деньги. В этот момент кто-то крикнул:
- Милиция.
И сразу же молодые люди и тот мужичок скрылись в подворотне. Никакой милиции на самом деле не появилось. А мы с Ольгой еще какое-то время стояли, как оглушенные.
Потом она заплакала:
- Это я во всем виновата.
Я стал ее успокаивать.
- Мы оба виноваты. Это было, как наваждение. Хватит плакать. Надо что-то делать. В милицию обращаться бесполезно. Там только над нами посмеются. Надо деньги где-то искать. Поехали к тете Але. Может у нее займем. Только не будем рассказывать, как нас облапошили. Скажем, что деньги украли в электричке.
Мы поехали к моей тетушке, но дверь нам открыла моя троюродная сестра Таня.
- А мамы нет. Она на дачу уехала на все лето.
Я не стал объяснять Тане причину нашего визита.
- Что же делать? К Архипову обратиться за помощью? А если и его нет в городе?
Тут Ольга предложила:
- Давай попробуем занять у Алены. У нее муж сейчас, кажется, бизнесом занимается. У них должны быть деньги.
Алена - это Ольгина племянница. Ее муж Андрей раньше был офицером, и какое-то время проходил службу у нас на Севере. Они с Аленой тогда даже оставляли у нас свои вещи, когда он обустраивался на новом месте службы. Впоследствии Андрей попал под сокращение и занялся каким-то бизнесом.
Андрей оказался дома один. Мы рассказали ему про похороны моего отца, про Светкину свадьбу и про то, как у нас украли деньги.
Он внимательно нас выслушал.
- Сколько вам надо.
Ольга назвала сумму.
Андрей сразу достал из тумбочки деньги.
- Андрей, большое спасибо. Ты нас очень выручил. Только мы не сможем скоро отдать.
- Ну, как сможете. Так и вышлите.
Мы с облегчением вышли из его квартиры.
- Хорошо, что Алены не оказалось дома. Она могла и не дать, - сказала Ольга.
А потом была Светкина свадьба. Сперва - ЗАГС, затем - венчание в церкви. После этого поехали кататься по разным замечательным местам. Я возил их везде на своей машине и фотографировал. Природа там действительно была изумительной. Только настроение у меня оставалось паршивым после всего пережитого за эти дни. Теперь  придется отдавать долги. Но я еще не знал тогда, что этим дело не кончится. Как говорится, беда не приходит одна.


Глава 2. Евгения Яковлевна.

После Светкиной свадьбы мы с Ольгой начали собираться домой. Нам нельзя было долго задерживаться в Сосново. Пора было уже зарабатывать деньги. Я не люблю, когда на мне висят долги. Света, узнав о нашем отъезде, вдруг заявила:
- Мы тут с Андреем подумали, а может нам с вами поехать? Скоро уже будет осень, а во “времянке” нет отопления. Здесь жить можно только летом. А у его родителей, вы сами видели, какие там условия.
- И куда вы хотите ехать? У нас в Мурманске тоже места нет. Сама знаешь. Наша двухкомнатная “хрущевка” - это не для двух семей. К тому же у нас еще и Сережка.
- А если к бабушке, в Мончегорск?
- К бабушке, конечно, можно. Она одна сейчас осталась в трехкомнатной квартире. Но в Мончегорске трудно найти работу. Правда, твой Андрей может устроиться в милицию, как здесь. Думайте до завтра. Завтра мы уже поедем. Только объясни Андрею насчет работы.
Я не предполагал, что Андрей согласится поехать к нам на Север. Но они все-таки решили ехать с нами. Я еще раз поговорил с Андреем и дал ему понять, чтобы с трудоустройством он на нас не рассчитывал. Но переубедить его уже было невозможно. Тогда я поставил перед ними условие:
- Вы должны будете ухаживать за Евгенией Яковлевной. Она сейчас не совсем здорова. Соседка говорила, что у нее стали случаться провалы в памяти, и временами она никого не узнает.
Светка с Андреем согласились на это условие.
- Ладно, - подумал я. - Одной проблемой будет меньше.
Как же я тогда ошибался.
Приехав в Мончегорск, мы быстренько решили вопрос с временной регистрацией Андрея и отбыли с Ольгой домой в Мурманск. Состояние Евгении Яковлевны в то время было более-менее нормально и особого беспокойства не вызывало.  Она только очень переживала из-за гибели моего отца.

У моей тещи была непростая судьба. В тридцать втором, когда ей было всего двенадцать лет, ее родителей репрессировали, как "кулаков", и выслали к нам Север в Хибиногорск (ныне Кировск), а затем - в Мончегорск. А какие они были "кулаки"? Просто у них было крепкое хозяйство, нажитое своим собственным трудом. В то время как раз пошла первая волна массовой коллективизации. Ее родители не захотели вступать в колхоз и были объявлены вне закона. Для Евгении Яковлевны сразу же закончилось детство. Она не смогла получить хорошего образования. Пришлось раньше пойти работать. Для этого она даже приписала себе  лишние года. Стала на два года старше. Но это, по сути, так и было по жизни. В таких условиях дети взрослеют быстрее. 
Евгения Яковлевна долгое время носила клеймо дочери врагов народа, не имея возможности даже поменять место жительства. Во время войны вместе с комбинатом “Североникель”, на котором она работала, была эвакуирована в Среднюю Азию, в Джезказган, где чуть не умерла от оспы. После войны жизнь у нее немного наладилась. Она получила, наконец, паспорт и вышла замуж за моего будущего тестя Леонова Павла Захаровича, которого после демобилизации волей судьбы занесло на Север. Своих детей у них не было, но они впоследствии удочерили свою племянницу Ольгу.
В начале ельцинской эпохи, когда незаконно репрессированным начали выплачивать компенсации за отобранное имущество, по просьбе Евгении Яковлевны я занимался этим вопросом. И надо сказать, что это была непростая задача. Сложность состояла в том, что не было никаких документов, подтверждающих какое именно имущество имелось у ее репрессированных родителей до высылки их на Север. А какие могли быть документы? Ведь при раскулачивании никто не давал никаких расписок. Это, во-первых. А, во-вторых, во время немецкой оккупации Псковской области, в которой жила раньше семья Евгении Яковлевны, многие документы были просто уничтожены. Все же в архиве КГБ (ФСБ) нашелся один документ. Это был протокол допроса старшего брата Евгении Яковлевны, в котором он приводил перечень изъятого у них имущества. Тем не менее, мне пришлось направить массу запросов в разные архивы Псковской, Ленинградской и Мурманской областей. Мы с Олей даже съездили на родину Евгении Яковлевны и нашли там одну старушку, которая ее помнила.

Недели через две мы с Олей решили съездить в Мончегорск, чтобы проведать Евгению Яковлевну и молодых. Оказалось, что ни Андрей, ни Света на работу не устроились. Их радужные мечты развеялись, как утренний туман.
- Андрей хотел устроиться на комбинат, но там не берут, - пыталась защитить своего мужа Света.
- Я вас предупреждал, что здесь с работой тяжело. А на “Североникель” нечего было соваться. Туда и прежде трудно было устроиться. Почему же он в милицию не пошел? Вы чего так и собираетесь жить на бабушкину пенсию?
Андрей сразу психанул и швырнул пепельницу в экран телевизора, который они привезли из Сосново. Раздался хлопок, и посыпались стекла. Светка заверещала, а Андрей просто выскочил из квартиры.
- Ничего, остынет. Вернется.
Евгения Яковлевна запричитала:
- Я его боюсь. Увезите меня отсюда. Они меня пугают. Они по квартире голые ходят.
После всего увиденного и услышанного мы с Олей просто не могли там оставаться. Мы быстро собрали тещу и вместе с ней уехали в Мурманск. Светка кричала нам вслед:
- Вы меня больше в живых не застанете. Я покончу с собой...
- Не обращай внимания, - сказал я, успокаивая Ольгу, которая была на грани нервного срыва. - Мало ли она раньше истерик закатывала? Ничего. Пусть пока одни поживут.
Как я и предполагал, Света позвонила нам домой в тот же вечер и просила прощения за свое поведение. Теща осталась жить у нас. Мы ей выделили диван в большой комнате, а сами перебрались в маленькую к Сергею. Еще я оформил у нотариуса доверенность на получение пенсии Евгении Яковлевны. Теперь мне приходилось раз в месяц ездить в Мончегорск. Я получал на почте пенсию, производил оплату квартиры и телефона. Половину оставшейся части пенсии оставлял Светке, чтобы они совсем с голоду не протянули ноги. Я надеялся, что они все-таки устроятся куда-нибудь на работу.
Однажды утром я обнаружил, что Евгения Яковлевна пропала. У нее опять начались провалы в памяти, и она никого не узнавала кроме меня. А тут она просто исчезла из квартиры. Мы сразу же обратились в милицию. Но нам отказали в розыске, мотивировав это тем, что моя теща - взрослый человек, а взрослых они начинают разыскивать только спустя три дня после исчезновения. Таков закон. Мы им пытались объяснить, что Евгения Яковлевна - больной человек, но для блюстителей закона наши объяснения были пустым звуком. Несколько дней мы с Олей находились в шоке. Обзвонили все больницы и морги, но безрезультатно. Теща, как в воду, канула. Мы не знали, что нам делать.
Но спустя несколько дней нам позвонила Светка и сказала, что бабушка находится в больнице в Североморске. Об этом ей сообщили из мончегорской милиции. Как Евгения Яковлевна смогла туда попасть? Ведь Североморск - закрытый город. Там пропускная система. Но, оказалось, что попасть в Североморск в то время было не так уж сложно. Мы  проехали туда на своей машине за тещей без всяких пропусков, откупившись у дежурящих на КП морячков пачкой сигарет. А назад проехали совсем без проблем. После этого случая мы с Олей переместили жить Евгению Яковлевну в маленькую комнату, которая не имела прямого выхода в прихожую.
Время меж тем шло. Светка с Андреем продолжали сидеть без работы, постепенно продавая вещи из бабушкиной квартиры. Но мы тогда еще не знали, что Андрей подсел на наркотики. А тут еще из Ленинграда стала названивать Алена с требованием возврата нашего долга. В результате обрушивавшегося дефолта бизнес у ее мужа немного пострадал, и им срочно потребовались деньги. А где их было взять? Я и так тогда крутился на двух работах: днем – на заводе, где по полгода не выплачивали зарплату, а вечером – в гараже, ремонтируя чужие машины.  Следующим ударом судьбы стало известие о том, что Андрей заразил Светлану сифилисом. Пришлось увезти ее лечиться к нам в Мурманск. Мне хотелось волком выть, грохнуться головой о стену от своей беспомощности. Но это бы не решило наших проблем. Срочно требовались деньги. И тогда мы решили разменять тещину трехкомнатную квартиру в Мончегорске на меньшую с доплатой. Выхода просто не оставалось. Стали искать варианты. Я постоянно мотался на машине, курсируя между Мурманском и Мончегорском.
Однажды перед самым Новым годом я приехал в Мончегорск. Это была суббота. Закончив все дела, я, как обычно, переночевал и утром в воскресенье собрался уезжать домой. Но ночью ударил сильный мороз, а машина у меня стояла во дворе. Я попытался завести своего “Жигуленка”, но масло в двигателе так загустело, что у меня тут же сдох аккумулятор. Что делать? Я решил позвонить Игорю Константинову, своему бывшему однокурснику. Мы с ним иногда встречались, когда я приезжал в Мончегорск. У Игоря тоже была машина, и я надеялся на его помощь. Хорошо, что Игорь оказался дома, а не на рыбалке, как обычно. Я ему обрисовал ситуацию, и он тут же приехал на своем старом “Москвиче”. Сперва мы решили завестись от его аккумулятора. Но из этой затеи ничего не вышло. Стартер ни за что не хотел проворачивать коленвал.
- Так ничего не получится. Тебя надо брать на “поводок”, - сказал Игорь.
Мы так и поступили. Но у моего “Жигуленка” замерзла трансмиссия, и колеса стояли колом. А Игорь вместо того, чтобы вытащить меня на дорогу, стал таскать меня по двору, где стояло много машин. Наше занятие кончилось тем, что я не смог увернуться от одной из стоящих машин и слегка задел ее. Хорошо еще, что это оказался наш отечественный “Москвич”, а не какая-нибудь иномарка. Да и повреждение было не очень большим: задний фонарь и немножко крыло. Но, тем не менее, надо было возмещать причиненный ущерб.
- Ищи хозяина машины, - сказал Игорь.
- Игорь, у меня совсем сейчас нет денег.
- У меня есть. Надо только узнать у хозяина, сколько он за ремонт запросит.
Я пошел по дому, рядом с которым стояла машина, нашел хозяина, и мы с ним быстро договорились о стоимости ремонта. Игорь расплатился. Теперь надо было решать, что мне делать с моей машиной.
- Оставляй машину в Мончегорске, а сам езжай на автобусе, - предложил Игорь.
- Билетов уже нет, а мне завтра на работу.
- Тогда надо отогревать масло.
Игорь съездил в гараж за паяльной лампой, и мы стали греть картер. Пока мы всем этим занимались, я и не заметил, как отморозил пальцы на ногах. Я вдруг перестал их чувствовать. Но мне было не до пальцев. Я опять влетел на “бабки”. Теперь еще и Игорю надо будет отдавать. Мы с ним договорились, что я отдам деньги сразу после размена квартиры. К тому времени мы уже нашли один вполне приемлемый вариант. Оставалось только оформить некоторые бумаги. Но это можно было сделать только после новогодних праздников.
Прогрев паяльной лампой картер и трансмиссию, Игорь хотел меня опять потаскать на “поводке”. Но тут рядом с нашими машинами остановился милицейский “козелок”.
- Прицепляйся к нам, - предложил сержант. - У нас два моста ведущих.
Я прицепился, и они вытащили моего “Жигуленка” на дорогу. А через сотню метров моя дорогая “Шестерочка”, наконец, завелась.
- Тебе куда ехать-то? - спросил сержант.
- В Мурманск.
- А если по дороге заглохнешь?
- Не заглохну.
Я поблагодарил сержанта, и мы попрощались с Игорем.
А после новогодних праздников Сергею пришел вызов из института. Ему надо было ехать на сессию. И опять возникла проблема. Что делать с Евгенией Яковлевной? Ее состояние совсем ухудшилось. Одну дома ее нельзя было оставлять, а днем мы с Олей были на работе. Светка после лечения уехала к своему мужу в Мончегорск. Тогда мы с Ольгой решили на время Сережкиной сессии пристроить Евгению Яковлевну в больницу. В Мурманске у нас нет такой больницы, и мы отвезли ее в Апатиты. Через неделю мы съездили ее навестить. Все вроде бы было хорошо, и вскоре должен был вернуться из Питера Сергей. Тогда мы смогли бы забрать Евгению Яковлевну из больницы опять к себе. Но не успели. Через неделю теща умерла.

Мы с Олей срочно выехали в Мончегорск. Решили похоронить Евгению Яковлевну в городе, где прошла почти вся ее жизнь. Сразу же оттуда съездили в Апатиты за медицинским заключением о смерти, и я начал хлопотать о похоронах. Прежде мне самому никогда не доводилось этим заниматься. Насколько сложным все это оказалось. Надо было решить массу проблем. Гроб, памятник, могила, транспорт для перевозки тела из Апатит в Мончегорск. И на все это требовались большие деньги. Я попытался получить какую-то помощь на комбинате, где до выхода на пенсию трудилась моя теща. В лучшие времена, может быть, это и удалось. Единственным моим помощником оказался только Игорь Константинов. С остальными своими однокурсниками, живущими в Мончегорске, я со временем постепенно растерял все связи. Игорь тоже почти ни с кем из них не поддерживал отношений. Он и раньше не отличался общительностью, а после отбывки срока жил только своей семьей и рыбалкой. А осужден он был за то, что в результате аварии сделался инвалидом один человек, которого Игорь подвозил на своем мотоцикле.
Не получив практически никакой помощи на комбинате, мы с Игорем поехали на кладбище, чтобы выяснить расценки за рытье могилы. А там оказалось, что мне еще потребуется своими силами доставить на кладбище из карьера целый самосвал песка. Конечно, этот вопрос можно было решить за деньги. Но у меня таких денег не было. Тогда я стал звонить в Мурманск своему непосредственному начальнику Николаю Логинову. Обрисовал ему сложившуюся ситуацию. На что он мне сказал:
- А зачем вам хоронить в Мончегорске? Хороните в Мурманске. Здесь и гроб с памятником на заводе сделают бесплатно. И с остальным поможем.
- Коля, а как мне тело из Апатит в Мурманск привезти?
- Приезжай завтра. Решим и эту проблему.
Оставив Ольгу со Светой и Андреем в Мончегорске, я один уехал в Мурманск, но не на своей машине, а автобусом. В Мурманске оказалось все проще. Мне в кратчайшие сроки на заводе изготовили и гроб, и памятник. А вот с автомобилем вначале возникли некоторые затруднения. Дело в том, что опять ударили сильные морозы, и начальник цеха боялся отпускать в рейс нашего цехового водителя Володю Шмидовича, который сам вызвался мне помочь. Но нам с Володей все же удалось уговорить начальника, и он дал добро на выезд. Загрузив гроб и памятник в машину, мы утром выехали из Мурманска. Вечером нам нужно было вернуться обратно. Приехав в Мончегорск, мы захватили с собой Ольгу и поехали в Апатиты за телом Евгении Яковлевны. Вернее, меня с Олей повез Игорь Константинов на своей новой “Волге”, которую он недавно приобрел. А Шмидович на грузовике следовал за нами. В Апатитах тело положили в гроб и вернулись обратно в Мончегорск. Теперь можно было отправляться в Мурманск. Мы с Олей и Светой хотели ехать на моей машине. Но повторилась старая история. Моя машина замерзла и не заводилась. Теперь уже Володя решил потаскать меня на “поводке”. Мы не стали этого делать во дворах, как в прошлый раз. Володя сразу вытащил меня на дорогу, но на сей раз машина отказалась заводиться. К тому же на дороге оказалось большое движение, и я боялся опять в кого-нибудь врезаться. Ведь мой “Жигуленок” был практически неуправляем. Тогда Володя дотащил меня до какого-то гаражного городка и стал таскать меня там. После нескольких неудачных попыток я не успел отвернуть свою машину от какого-то металлического штыря, торчащего из снега. И этот штырь пробил радиатор моему "Жигуленку".
- Все, Володя! Приехали! - крикнул я Шмидовичу. – Придется мне оставить свой “Жигуль” в Мончегорске. А нам с Олей ехать с тобой.
Так и поступили. До поста ГАИ в Кильдинстрое мы ехали втроем в кабине, а перед постом Володя попросил меня пересесть в кузов. Он хоть и был крытый, но за те несколько минут, пока мы не миновали пост, я буквально промерз до костей, находясь рядом с гробом и памятником. В Мурманск мы приехали поздно вечером, и Шмидович оставил свой грузовик на заводе, чтобы утром ехать на кладбище. Могила уже к этому времени должна была быть готова. Об этом пообещали побеспокоиться мой брат Володя и Миша, с которым моя сестра к тому времени уже была в разводе.
Но на следующий день Евгению Яковлевну похоронить не удалось. Утром Шмидович обнаружил, что на его машине потекла помпа. Хорошо, что это не случилось в дороге. Пришлось Володе заниматься весь день ремонтом машины. А на кладбище он смог выехать только на другой день. С ним поехали только я, мой бригадир Саня Ширяев и мой брат. Мишу в этот день уже не отпустили на работе. Ольга не смогла поехать на кладбище, так как в этот день из-за морозов даже такси отказывались от таких поездок. Мы все трое устроились в кузове. Выпили немного водки, чтобы не околеть. На кладбище обошлись без всяких церемоний. Там было еще холоднее, чем в городе. Земля вокруг могилы за сутки промерзла на столько, что ее невозможно было отковырять лопатой. Поэтому могилу пришлось закапывать практически снегом.
- Весной все провалится, - думал я. – Нельзя Ольгу везти, пока не сделаю хорошую подсыпку. Теперь мы с Олей окончательно осиротели.


Глава 3. Прощай, Мончегорск!

После похорон Евгении Яковлевны мне пришлось взять отпуск и опять выехать в Мончегорск. Предстояло решить ряд проблем. Во-первых, нужно было отремонтировать своего “Жигуленка”, чтобы перегнать его домой в Мурманск. Во-вторых, попытаться спровадить Андрея в Сосново, так как теперь они со Светкой не могли рассчитывать на бабушкину пенсию, а я их не собирался больше содержать. И, в-третьих, надо было решить вопрос, что нам делать с тещиной квартирой. А делать с ней практически пока нельзя было ничего: ни разменять, ни продать. До тех пор пока Ольга не вступит в права законной наследницы. А это - только через полгода. Таков закон. Между тем, из Питера нам продолжала названивать Алена с требованием возврата долга. Ольга пыталась убедить ее войти в наше создавшееся положение и еще немного подождать, но Алена не желала слушать. Поэтому я хотел встретиться с хозяевами той квартиры, на которую мы собирались обменять квартиру Евгении Яковлевны. Я рассчитывал с ними договориться о неофициальной сделке. Встретившись с ними, я предложил им переезжать в тещину квартиру хоть завтра, а доплату или часть ее оформить у нотариуса, как мой долг перед ними. А через полгода можно было бы официально оформить все документы. Мне это казалось вполне приемлимым вариантом. Но они решили не рисковать и отказались от моего предложения, не поверив в мою искренность. Вдобавок еще выяснилось, что Светка без нашего ведома уже взяла у них в качестве аванса часть будущей доплаты за квартиру. Пришлось мне им эти деньги возвращать. А когда я узнал, что она и у Игоря назанимала денег, я был вне себя от ярости.
- Как так можно поступать? –думал я. – Сами нигде не работают, а деньги занимают. А мне приходится расплачиваться. Видимо, я что-то упустил в воспитании своей дочери. Какие они все-таки с Сережкой разные выросли.
 
Для ремонта моей машины Игорь арендовал гараж у одного своего приятеля. Но оказалось, что этот гараж и подъезды к нему занесены снегом. Мне пришлось еще пару дней поработать лопатой, разгребая сугробы, чтобы мы с Игорем смогли отбуксировать туда моего “Жигуленка”. Теперь я с утра до вечера работал в этом гараже, а вечером заходил в магазин за продуктами, чтобы Светка смогла что-нибудь приготовить нам на ужин.
Однажды вечером, когда я возвращался из гаража, то случайно повстречал Колю Кононова. Он был нашим бессменным профоргом в техникуме. Мы оба обрадовались этой встрече. Я его пригласил к себе, и мы взяли с собой бутылку водки. Потом мы сидели на кухне в тещиной квартире, я рассказывал ему обо всем со мной случившемся. Захотелось, наконец, выговориться. Так все накипело. Я даже не смог сдержать своих слез. Я говорил достаточно громко, и Светка с Андреем должны были слышать наш разговор. Коля выслушал меня и спросил:
- Тебе нужна какая-нибудь помощь?
- Нет, Коля, - сказал я. – Уже не нужно ничего. Машину я свою почти отремонтировал. Мне Игорь помог.
- Почему же ты нас раньше не нашел?
Я пожал плечами.
- Так уж получилось.
Тут Коля предложил:
- Хочешь завтра встретиться с ребятами?
- И ты еще об этом спрашиваешь?
- Завтра будет суббота. А по субботам мы с ребятами обычно ходим попариться в баню. Я постараюсь всех наших обзвонить сегодня. Там и встретимся.

Как мы с Колей и договорились, я пришел в баню в назначенное время, даже немножко по-раньше. Коля уже ждал меня.
- Привет. Сейчас должны и ребята подойти. Подождем.
Вскоре ребята собрались. Пришли Юра Семенов, Сергей Елфимов, Саша Кукушкин и Леша Коновалов. Это были, конечно, не все наши мончегорские ребята. Я был искренне рад нашей встрече. Ребята все повзрослели и внешне немного изменились. Мы попарились, попили пивка, которое ребята захватили с собой в баню. Мы много говорили. Вспоминали наши прежние года. Рассказывали о своей теперешней жизни. Все, конечно, уже обзавелись семьями. Я в основном слушал их, о себе мне просто не хотелось рассказывать. А о чем мне было говорить? Про своего сына – инвалида или про свою непутевую дочь? Или про то, что я, имея высшее образование и достаточно большой опыт работы в области радиотехники, работаю простым электриком, а по вечерам еще “ишачу” в гараже, ремонтируя чужие “тачки”, чтобы только как-то расплатиться с долгами и прокормить свою семью? Мне не хотелось перед ребятами плакаться. Минутная слабость, которую я позволил себе при разговоре с Колей Кононовым, уже прошла.
После бани мы с ребятами решили продолжить наш “вечер встречи однокурсников” в кафе. Когда мы еще сможем встретиться в следующий раз? В наше время не приходится загадывать.
- А почему ты, Женя, на пятилетие не приехал? – спросил меня Юрик Семенов. – Мы тогда собирались. Наших много было.
- Я знаю. Ко мне тогда заезжал Серега Тарасов. Но я не смог приехать, потому что в этот день была свадьба у моей сестры.
- Эх, собраться бы нам всей группой когда-нибудь. А ты кого-нибудь из наших в Мурманске видишь?
- Нет. Почти никого. Раньше с Колей Казаком иногда встречались. Его сын с моей дочкой в один садик ходили. Потом Игоря Антонова несколько раз видел. А когда в институте учился в Питере, то постоянно заезжал к Архипову. Еще с Пешковым несколько раз встречались. Он там в милиции работает. Уже пару раз успел жениться и развестись. И у Володи Скородумова один раз побывал. Но у него жена такая строгая, что мне больше не захотелось с ними встречаться. Хотел найти в Питере Кольку Алексина, но никто не знает, где он осел.
- Жень, а что же ты столько раз был в Мончегорске, а с нами ни разу не встретился?
- Так уж получилось. Мы с Игорем Константиновым постоянно виделись. А вы все поразъехались по новым квартирам. Вас попробуй найди. Вот мы с Колькой и то случайно встретились. А теперь и не знаю, когда мы следующий раз увидимся. Теща умерла, и мы с Ольгой ее квартиру, наверное, будем продавать.
Когда мы расставались после этой встречи, я сказал Коле Кононову и Юре Семенову:
- Скоро должна Ольга приехать. Она тоже хотела бы с вами встретиться. Приходите. Я вам позвоню, когда она приедет.

Андрей, наконец, сам решил уехать в Сосново. Он слышал наш разговор с Колей Кононовым и понял, что ему здесь больше делать нечего. Светка довольно спокойно отнеслась к его отъезду. Как говорится, прошла любовь – завяли помидоры. Но они с ней  договорились о том, что, как только Андрей обустроится в Сосново, то тут же вызовет к себе Светку. Мы с Ольгой проводили Андрея, сами купив ему билет до Питера. Когда он уехал, то Светка нам призналась, что муж ее частенько избивал и пристрастился к “травке”.
Я ее спросил:
- Ты с нами поедешь в Мурманск или здесь останешься?
- Я хочу здесь остаться. Мне работу тут предлагали, а Андрей не разрешал.
- Ладно, оставайся, - сказал я. – Хоть за квартирой приглядишь. Мне все равно придется приезжать сюда, чтобы квартиру оплачивать и телефон.
Перед нашим отъездом к нам пришли Юра Семенов с Колей Коновым. Ольга была очень рада встрече с ними. Мы посидели, поговорили. Помянули Наташу Пахомову, бывшую Олину школьную подругу и свидетельницу на нашей свадьбе.
- Жаль ее. Мало пожила.
Наташа погибла в автомобильной аварии...

Однажды после очередного своего приезда в Мончегорск я стоял на автостанции в ожидании рейсового автобуса на Мурманск. Когда, наконец, автобус прибыл из автопарка,то я сразу обратил внимание на то, что у него в салоне были замерзшие окна.
- Видимо, салон еще не успел прогреться, - подумал я.
Но оказалось, что у него совсем была неисправна система отопления. И вот такой автобус отправили в рейс. Нас, пассажиров об этой неисправности заранее никто не предупредил. Уже через полчаса езды в промерзшем автобусе раздались первые недовольные высказывания пассажиров в адрес водителя. Больше всех возмущалась женщина с маленьким ребенком.
- А я в чем виноват? - оправдывался водитель. - Меня отправили в рейс, и все. Пишите жалобы начальству.
- Бесполезно писать. Уже столько раз писали, жаловались, - кричала женщина.
Тогда я сказал:
- Надо не жалобы писать. Надо в суд подавать. Давайте я запишу ваши фамилию и адрес. И сам подам в суд.
- Бесполезно, - продолжала возмущаться женщина, но она отказалась сообщить мне свои данные. Я пожал плечами и прошелся дальше по всему салону автобуса, обращаясь к остальным пассажирам со своим предложением. Меня удивило, что из всех пассажиров нашлись только двое, которые согласились сообщить мне свои данные.
- Вот народ, - подумал я. - Могут только орать и возмущаться. А когда надо реально отстаивать свои законные права, они молчат и отходят в сторонку. Как стадо баранов.
Меня сильно задел этот факт, и я решил довести начатое дело до конца. Я действительно подал на автоколонну в суд и впоследствии выиграл это дело. Мне самому себе надо было доказать, что и у нас можно и нужно бороться с несправедливостью и хамством.

По весне, когда уже сошел весь снег, и оттаяла земля, мы вдвоем с Мишей отправились на кладбище. Увидев могилу Евгении Яковлевны, я ужаснулся. Как я и предполагал, она очень сильно провалилась.
- Хорошо, что Ольгу с собой не взяли, - подумал я. – Ей бы плохо стало.
Нам с Мишей пришлось изрядно потрудиться, таская носилки с песком. Хорошо хоть песок был рядом. Это кладбищенское начальство постаралось, так как могилы всех, кого хоронили в эту суровую зиму, были провалены.
- Вот теперь можно и Ольгу сюда привезти, - сказал я, глядя на результаты нашей с Мишей работы.- И цветы надо бы посадить. 

Через полгода после смерти Евгении Яковлевны мы с Ольгой вновь приехали в Мончегорск, чтобы оформить наследство и опять заняться поиском вариантов размена или продажи квартиры. Но, оказалось, что нотариус, которая вела наше наследственное дело, ушла в отпуск, а на работу выйдет только через месяц. И Света нам вдобавок приподнесла очередной сюрприз. Пока она одна была в Мончегорске, то пустила жить в бабушкину квартиру студентов-заочников, которые приезжали на сессию. Это бы ничего, но они наговорили по межгороду с бабушкиного телефона на кругленькую сумму и уехали, не расплатившись. А Света нам об этом своевременно не сообщила, и в квартире отключили телефон за неуплату. Нам пришлось погасить этот долг и еще внести плату за подключение телефона. И тут вдруг, как снег на голову, заявился Андрей из Сосново. Он,  видимо,  рассчитывал что-то поиметь от сделки с квартирой. Но мы с Олей сразу дали понять, что ему здесь ничего не светит, и опять отправили его обратно домой. Светка не рвалась ехать с ним. Она уже была сыта такой жизнью. Да он ее и не звал. А мы не стали долго задерживаться в Мончегорске, дома тоже были дела. На этот раз Светка уехала вместе с нами в Мурманск.
Спустя месяц Ольга, наконец, вступила в законные права наследования, и мы вплотную занялись квартирным вопросом.
Я спросил Светку:
- Решай, где ты будешь жить. С нами или в Мончегорске. Если в Мончегорске, то мы будем искать вариант размена.
- Я в Мурманск поеду с вами.
Оказывается, она там уже успела познакомиться еще с одним морячком, а в Андрее окончательно разочаровалась и жить с ним больше не хотела.
- Тогда подавай на развод. Вас разведут безо всякого суда: детей у вас нет, имущества тоже.
Мы не стали долго тянуть с продажей квартиры. Продали ее, не торгуясь, первым попавшимся покупателям и практически за бесценок. Квартира хоть и была трехкомнатной и с неплохой планировкой, но она требовала капитального ремонта. А для этого нужны были деньги и время. Ни того, ни другого у нас не было.
 Окончательно покидая Мончегорск, я мысленно попрощался с этим замечательным городом:
- Прощай, Мончегорск! Город моей юности. Город, в котором я встретил свою любовь и создал семью. Удастся ли еще здесь побывать?
А потом подумал о другом:
- А ведь ровно год прошел с момента гибели моего отца. Каким же он был тяжелым, этот год. А что там еще нас ждет впереди?