Сказка о медведе, которого не было Или был?

  Родилась Вамаля в тайге. Хотя, конечно, не в самой непроходимой гуще её, но посёлок, где жила она с рождения, был вдали от крупных городов, к нему не было железной дороги, была только малопроезжая автомобильная, по которой, покачиваясь, передвигались чудовища-лесовозы.
  Тайга была кругом: за огородом дедушки, за речкой с плывущими по ней брёвнами, за соседней улицей, на которой жил противный нытик Сёмка, - кругом. К ней привыкли, её считали своей, ходили за ягодами-грибами, орехами, на охоту. В общем, в ней жили.
  И вот однажды, когда все взрослые были на работе, а бабушка хлопотала по хозяйству и немного забыла о малолетних внуках (у Вамали был двоюродный брат Толик), дети отправились в тайгу. Зачем? Наверное, за ягодами, они и сами не знали, зачем, только тянуло туда неимоверно. А ещё там было много интересного и непонятного, ведь там куда-то пропала соседская корова, оттуда охотник Олег принёс двух маленьких медвежат, сидевших на цепи и забавлявших весь посёлок, а дедушка часто грозил кулаком в сторону леса, обнаружив очередную пропажу курицы. Это была тайна - тайга.
  Взяв за руку трёхлетнего, вечно сопливого Толика, Вамаля сказала ему, что они идут в лес искать соседскую корову и, если повезёт, гладить детишек медведя, потому что дядя Олег не разрешал даже близко подходить к своим медвежатам, они, прикованные, находились далеко от забора, в глубине двора. Флегматичный, неразговорчивый Толик уцепился за руку Вамали, и они пошли.
  В лесу было много ягод, ребятишки встали на коленки и ели их, срывая руками и губами, пока не устали. "Сейчас отдых",- сказала Вамаля, усадив Толика на мох. Тот начал клониться, закрывать глаза, потом тереть их кулачками, потом заревел. Его рёв терпеть было невозможно, потому что сама Вамаля никогда не ревела вслух и считала это делом недостойным. "Пошли домой, раз ты не хочешь поиграть с медвежатами",- с этими словами она дёрнула Толика за руку и потащила за собой. Идти стало почему-то трудно; мешал мох, ветки елей и хныканье брата. Ягод становилось всё больше, они тоже мешали: ноги то скользили, то проваливались куда-то. Наконец деревья сгрудились вокруг, и Вамале стало страшно. Толик, уставившись куда-то вбок, замолчал, потом вырвал свою ручонку из Вамалиной, встал на колени и пополз под ель, не обращая внимание на царапающие ветки. "Моко-моко",- послышалось снизу. Девочка шагнула, отвела рукой густые ветки и увидела корову. Вернее, это была только её голова с вытаращенными глазами и большими жёлтыми зубами, будто корова смеялась. Толик опять начал хныкать. Он снова тёр глаза, бормотал своё "моко" и ,видимо, собирался зареветь. "Молока нету, коровка спит",- объяснила Вамаля, взяла его за руку и повела. Куда идти, она не знала, но думала, что дом где-то рядом, поэтому страха не было, лишь досада, что медвежат нет, а корова мертва. С трудом, спотыкаясь и падая, поднимаясь и уговаривая брата потерпеть немножко, она тащила его за собой.
  Неожиданно стало темно. Толик вырвал свою руку, опустился на мох и широко раскрыл рот, собираясь зареветь. Вамаля села рядом, обняла брата, прижала к себе и начала укачивать. Очень не хотелось слышать его рёв в тёмном, ставшем чужим, лесу. Толик примолк, прижался к ней и успокоился. Они погрузились в темноту. и тепло сморило детей. Вамаля почувствовала,как по ногам заструилось тепло. "Описался",- вздохнула она, и дети заснули.
  Проснулась девочка от ощущения, что на неё кто-то смотрит. Напротив сидел большой медведь и улыбался, а Толика не было рядом, он играл невдалеке с маленькими медвежатами: они толкались, кувыркались, бегали друг за другом, и невозможно было отличить мальчика от медвежат, такие они были все маленькие, толстенькие, подвижные. Медведица совершенно бабушкиным голосом увещевала ребятишек, иногда шлёпала их и даже погрозила одному бабушкиной морщинистой рукой. Потом ей надоело их буйство, она схватила их всех, посадила себе на плечи, взяла Вамалю за руку и повела. Они шли по солнечным полянам, усыпанным яркими таёжными ягодами. Навстречу им вылетали птицы, они пели те самые песни, что слышала Вамаля от бабушки, только это были не грустные песни про женскую долю, как говорила бабушка, а весёлые и сладкие, от них становилось радостно и хотелось идти с медведицей всё дальше и дальше. Но медведица остановилась, отпустила детей и сказала: "Вот мы и дома". Никакого дома Вамаля не увидела. Перед ними была поляна, и на ней густо цвёл иван-чай. Прямо под ногами лежало большое эмалированное ведро с ягодами, рассыпавшимися полукругом. Малыши подскочили к нему, дружно склонили лохматые головы, и раздалось... чавканье. Медведица рявкнула, ринулась к медвежатам и отшлёпала их. Резко потемнело, и медведи пропали.
  Вечернее солнце не грело, лишь ласкало. По главной улице посёлка двигалось стадо коров. Пастух останавливался возле каждой хозяйки и рассказывал, что нашёл Зойку, от неё осталась только голова, что виной всему медведи, которые расшалились не в меру из-за Олега, что они скоро придут и в посёлок за медвежатами, и на людей будут нападать.
  Вамаля лежала на печке, глядела сверху на бабушку, и ей казалось, что она не у бабушки, а в гостях у медведицы. На лавке стояло синее эмалированное ведро, полное брусники. Рядом сопел Толик.